Иссохший букет

      Дни в заточении тянулись бесконечно долго. Конечно, заточением это можно было назвать с большой натяжкой — настоящие преступники в настоящих тюрьмах бы на смех подняли наверняка; но им отчасти везло даже больше. Они хотя бы были не одни.              А Менасу было безумно одиноко. Поначалу это даже радовало: никакого назойливого брата, никаких его дурацких затей, ни матери, вечно лезущей не в своё дело, ни отца… только книги. И магия. Это было прекрасно: не тратить время ни на что, не разговаривать ни с кем, кроме Рунаса, не заниматься ничем, кроме колдовства… но спустя несколько лет такого режима от него захотелось выть, лезть на стенку и рыдать. Но Менас выучился. И отец смягчился.              — Когда к нам зайдёт тётя Нокса? — первым делом поинтересовался он, как только карательные меры пали, и Менасу вновь было дозволено жить обычную жизнь наследника. — Я ужасно соскучился по Зимасу.       — О, это… — Астер замялась. — Боюсь, что никогда, сынок. Это всё… стало гораздо сложнее.              Менас оторопел. О, сколько бесконечных дней он провёл, мечтая о встрече с другом! Представляя, что они снова будут проводить время вместе — уже подросшие, умные, умелые маги… о, сколько всего ему нужно было показать, сколько всего рассказать! И, главное, послушать и посмотреть. Никогда? Вздор.              — Вздор, — тут же озвучил Менас. — Тогда я сам нанесу им визит.       — Нет, — холодным голосом отозвалась мать. — Забудь об этом. Они не хотят тебя видеть. Так для всех будет лучше.       — Да что ты такое говоришь?!       — Послушай, Менас, — мягко произнесла Астер, кладя ладонь на руку сына. Тот вмиг её раздражённо отдёрнул. — Зимас очень болен. Ему не нужны лишние контакты. А ты… нет, Менас. Даже не думай об этом. И я… мы с отцом запрещаем тебе впредь поднимать эту тему.              Менас в бешенстве вылетел из гостиной. Статуи позади вновь бились. История повторялась.              — О… что такое? — вздрогнул брат, едва дверь их комнаты распахнулась с особой яростью.       — Ничего. Порядок, — бросил Менас, а затем — тут же упал за свой стол и принялся листать случайную книгу. — Мне нужно работать.       — А… как всегда.              Да, работать теперь нужно было действительно всегда. Какой толк в открытом передвижении и общении, если оно всё равно ограничено? Какой толк, если ты можешь поговорить со всеми, кроме… кроме того, с кем тебе поговорить действительно хочется? Да лучше бы он оставался в той одинокой комнате навечно, раз так. Да лучше бы… нет, Менас не был из тех, кто сдаётся легко. Он был из тех, кто сдаваться не может физически.       Каждый раз выкарабкиваться из всех ям, вытаскивать себя за волосы, вгрызаться в землю и ломать ногти — но всё равно ползти. Во что бы то ни стало и чего бы ни стоило — только вперёд, только изучая заклинание за заклинанием. Один. Рунас отказался ему помогать довольно быстро — интересы Менаса во много раз превосходили его возраст; и во взгляде старого учителя он узнал уже знакомый отцовский. Рунас его боялся. Ну и чёрт с ним.       Сперва были послания. Толку от них почти не было: во-первых, Менас совсем не был уверен, что они вообще доходят. Разумеется, он делал всё по книгам и долго практиковался, но… но, во-вторых, не получать никакого ответа — ужасно. Получает ли он их? Целиком ли? А если получает, то… слушает? Хотя бы немного? Или отмахивается, как от назойливой мухи? О, это был чертовски тяжёлый год. Пока Менас не освоил магию коридоров для связи.       — Привет! Ты… ты слышишь меня? — крикнул он, кажется, чересчур громко. Впрочем, никто его не слышал и не слушал: за время своей новой «нормальной» жизни Менас успел зарекомендовать себя нелюдимым одиночкой себе на уме, поэтому никого не удивляли его уходы в самые далёкие части сада или отсидки в библиотеке. Не удивляли — или никто просто не хотел с ним ругаться. — Слышишь?       С той стороны висевшей в воздухе воронки сперва раздался кашель, затем — удивлённый возглас и, наконец, голос:       — Менас? — тот расплылся в блаженной улыбке. Получилось. — Да-да, слышу!       — Боги, я… — он замялся, не веря своему счастью и оттого не в силах подобрать нужных слов. — Мне так много нужно тебе сказать! Слушай, я ведь отсылал тебе послания, и…       — Да. Я знаю, — голос его был болезненным, но, тем не менее, мягким.       — Так вот…       — Сейчас не лучшее время. Моя мама…       — Ясно.       — Если ты сможешь повторить это… ночью, когда она будет спать…       — Конечно! — радостно воскликнул Менас, чувствуя, что силы его уже были на исходе. Но ночью обязательно получится. А уж если он будет повторять это несколько раз… — Обязательно! Жди меня!       И он дождался. Они дождались.       Так пролетели несколько прекрасных, счастливых месяцев. Менас стал улыбаться — даже днём, даже при всех. Мать с теплом подмечала, что сын её будто бы витает в облаках; и будто бы ведёт себя как нормальный подросток — так, как и положено себя вести в двенадцать лет. Никто, правда, не знал причины его радости. Но никому она и не была интересна. Сказать по правде, дела до Менаса никому и не было.       — Знаешь, я… — шепнул он одной ночью, сидя поверх разобранной кровати. Обычный каждодневный ритуал. — Я хочу попробовать ещё одну вещь. Я много тренировался последнее время, и, думаю, у меня получится.       — Это что?       — О, если бы я смог открыть портал…       Менас дёрнул рукой — воронка захлопнулась. Кисти его дрожали — магия порталов, тем более — устойчивых, требовала небывалого мастерства. Не то чтобы доступного магам его возраста и опыта, но… но, с другой стороны, заклинание коридоров тоже было не из лёгких. Его Менас освоил — сам, без чьей-либо помощи. Значит, и это получится. Непременно получится.       Он встал, выпрямился в полный рост, несколько раз вдохнул и выдохнул для успокоения. И, нашёптывая необходимые слова, сперва свёл ладони вместе, затем — развёл, медленно выписывая окружность и причудливые узоры. И вдруг в воздухе перед ним образовалась дыра. Дыра эта испускала лёгкое голубоватое свечение, но всё ещё была дырой — чёрной и пустой. Менас повёл бровью и зашептал заклинание заново, усерднее и точнее.       В дыре вдруг замаячила картинка. Тусклая и размытая, но явно верная: поверх его, Менаса, комнаты проглядывалась чужая. Неприбранная, заваленная книгами и рукописями, но… уютная. Желанная. Спокойная. Менас просиял и шагнул чуть ближе. Его и без того отчаянно голубые глаза сейчас стали ещё ярче; то ли оттого, что у него получилось, то ли — оттого, что по ту сторону портала приближалась фигура.       — Ты… вырос, — выдохнул Менас, восторженно глядя на Зимаса.       — Ты тоже, — улыбнулся он. — И у тебя… ты справился! Невероятно.       — Да, только, хм… — получиться-то получилось, но портал был до ужаса неустойчивым и шатким — Менас это чувствовал. Шагать в него было бы форменным безумием — прощаться с жизнью он пока не собирался. — Ещё не до конца.       — Это неважно.       — Важно.       И портал захлопнулся. Менас, совершенно обессиленный, упал на пол. Ладони горели, грудь тряслась, голова, кажется, была готова расколоться в любой момент, но… но он был счастлив. Направление было верным. Нужно только ещё больше тренировок, ещё больше занятий, больше ночей… и всё будет. Обязательно будет. Потому что Менас на это способен.       — Я сейчас попробую кое-что, ладно? — робко спросил он. Прошёл ещё один год. Нынешние его порталы были чрезвычайно стойкими, идеальными — Рунас бы непременно оценил, если бы знал, чем вообще занимается его ученик. Правда, вряд ли бы оценил то, зачем он этим занимается. — Только не бойся.       — Да чтобы я тебя боялся…       Менас осторожно поднял руку. Он, очевидно, нервничал и весь дрожал, но желание сделать это было сильнее, чем какое-либо в жизни. Немного помедлив, Менас протянул ладонь в круг света — чувства странные, непонятные. По руке будто бы пробегал ток. Пальцы закололо мелкими иглами, но… ладони стало гораздо теплее, чем всему телу. За температурой в комнате Зимаса явно следили лучше, чем в его.       И, стоя посреди своих покоев, он осторожно положил ладонь на чужую скулу. Зимас смотрел на него спокойным, нежным и уверенным взглядом. Таким, какого Менасу всегда не хватало. Таким, каким на него не смотрел раньше никто. И Менас отвечал ему таким же. Восторженным, ярким и влюблённым.       — Я бы так хотел выйти отсюда… — вздохнул Зимас ещё через несколько месяцев. Голова Менаса спокойно лежала на его плече, а руки переплетались, рождая тепло настолько тонкое и чуткое, что ни одному из них оно до этого было не знакомо.       — Знаешь, думаю, — усмехнулся Менас, косясь на открытый портал, из которого сам он вылез минут десять назад, — я смогу это устроить.       Он поднял голову, и глаза их пересеклись. Он обязательно сделает это. Сделает всё. Чего бы это ни стоило.