сфера дозволенного
26 октября 2023 г. в 13:08
Он сжал кулак, гася искру на ладони, и вновь глянул на каменный гладко отполированный пол своей крохотной кельи. Это была вынужденная мера: учитель не любил, когда он во время занятия смотрел в окно — говорил, что это отвлекает, — а время узнавать нужно было; Менас довольно быстро приноровился определять его по длине тонкой тени от решётки оконной рамы. Тени не было. Значит, раздосадовано заключил Менас, наступил вечер.
Вечера он терпеть не мог и, сказать по правде, даже боялся. Вечер означал, что учитель вот-вот уйдёт и оставит его совсем одного до наступления утра. А Менас ненавидел оставаться один.
— Отлично, — улыбнулся Рунас и пару раз хлопнул в ладоши. — Продолжим завтра с того же места?
Менас коротко кивнул, стараясь ничем не выдать свою боязнь, и принялся внимательно рассматривать сборы так, будто это могло замедлить время и тем самым отсрочить расставание. Рунас отличался предельной точностью и аккуратностью, оттого собирался долго и вдумчиво раскладывал свитки и магические артефакты по карманам холщовой сумки.
— Учитель, вы… — начал было Менас, но резко оборвался. Что говорить? «Останьтесь, пожалуйста»? «Мне страшно и одиноко»? «Не уходите»? Всё было неправильно. Всё было недостойно.
— Да? Что?
— Вы… я подумал… — глаза его забегали по голым стенам. И он придумал единственную фразу, которая не звучала бы жалко: — Я подумал, может, вы расскажете мне о том, что происходит снаружи? Я здесь ведь совсем не получаю новостей.
Рунас посмотрел на него сверху вниз с выражением сочувствия. Менасу на душе от этого взгляда стало ещё более гадко: он не знал жалости к себе, а оттого не терпел её даже в таких проявлениях. Но — это было хорошо — учитель хотя бы не уходил.
— Боюсь, Менас, я не могу вам ответить, — он протянул руку и подбадривающе похлопал мальчика по плечу. — Я ведь только ваш учитель магии. Остальные разговоры не входят в сферу дозволенного мне.
И он снова ушёл, предварительно вновь повесив на комнату прочный магический замок. Убедившись, что шаги его раздавались на приличном расстоянии, Менас весь затрясся и упал на кровать, зарываясь лицом в подушку. Ещё одна жуткая ночь одиночества. И вся жизнь такая — одинокая, жуткая и бесконечная.
Кроме Рунаса, он никого в своём заточении и не видел. За пару лет к нему несколько раз наведывался отец, но визиты его были короткими и бессмысленными: он только убеждался, что его сына держат под надлежащей охраной, кивал и уходил, изо всех сил стараясь скрыть страх перед собственным ребёнком. Пару раз к нему заходила мать, и это были самые болезненные минуты — Менас прекрасно понимал, что вслед за этими объятиями и поцелуями в лоб придёт жгучий момент расставания. И только Рунас уходил, но всегда возвращался. Рунас был для него и учителем, и наставником, и отцом, и матерью, и всем миром — всё заключилось в одном-единственном человеке.
Но если даже он не хочет просто-напросто с ним поговорить… не о магии, не об учёбе, а просто поговорить… значит, он действительно никому не нужен. Значит, он действительно не человек, но чудовище. Чудовище, способное только действовать, но не жить. Менас сам не заметил, как его подушка стала насквозь влажной. С утра из неё топорщились перья. Пусть так. Пусть говорит только о магии. Главное — не уходит.
— Значит, скоро ваш День назначения? — лицо Рунаса расплылось в добродушной улыбке. За последние годы он здорово поседел и весь словно высох, но всё ещё был тем самым человеком, в котором для Менаса заключался весь мир. И Менас это прекрасно помнил. — Как вы себя чувствуете? Волнуетесь, должно быть?
Менас дёрнулся и сжал кулаком стебелёк розы, отчего шипы болезненно вонзились в ладонь. За все долгие годы он уже настолько привык к этому собственноручному наказанию за любую оплошность, что боли уже не чувствовал. Зато чувствовал, что нужно держать лицо и быть хладнокровным.
— Боюсь, учитель, я не могу вам ответить, — Менас холодно посмотрел на него сверху вниз и оправил складку на хитоне. — Я ведь всего лишь ваш ученик. Остальные разговоры не входят в сферу дозволенного мне.