Will you be my Valentine?

      На втором курсе вуза у Хенджина сменился преподаватель по живописи. Даже сейчас, вспоминая его, Хван чувствовал, как по телу бегут мурашки. Бан Чан был идеальным, настоящий мужчина мечты: внешность, как у греческого бога, уверенный, с приятным тембром голоса, спокойный, понимающий. Но у него было два огромных недостатка:       · скорее всего натурал,       · женат (на оснований второго пункта была сделана догадка про первый).       Чану было около тридцати, а у него уже была супруга и двое детей. Точнее, второй малыш родился, когда Хенджин учился на третьем курсе. Он хорошо помнил это время, потому что преподаватель Бан тогда целый месяц ходил как под кайфом: полупьяный взгляд из-за систематического недосыпания и при этом улыбка от уха до уха.       Хван вздыхал и думал, какой Чан, наверное, хороший муж и отец, завидуя белой завистью его жене.       Хенджин сам не понял, в какой момент его интерес к Чану перерос в одержимость. Мысли о Бане забирали его целиком. Хван восхищался его преподавательским талантом, его сильным характером и душевной добротой, он залипал на его красивое лицо и мускулистое тело, на его голос, на его открытую и искреннюю улыбку, оставляющую на щеках восхитительные ямочки, и словно солнце освещающую лицо преподавателя и, казалось, что всю мастерскую тоже.       Он замирал каждый раз, когда тот подходил к нему, чтобы поправить его работу или что-то объяснить. Бан наклонялся над Хваном и, изящно взмахивая кистью, показывал, как правильно нарисовать тот или иной элемент, а Хенджин в этот момент жадно вдыхал его запах, наслаждаясь звучанием голоса.       Порой Хван позволял себе читерство, специально делая вид, что не понимает, как что-то изобразить, и тогда Чан брал руку Хенджина, в которой он держал кисть, в свою большую теплую ладонь и водил ей, чтобы тот прочувствовал, в каком направлении нужно накладывать мазки. Хван готов был умереть, ощущая его прикосновение. В такие моменты он старался вообще не дышать, боясь, что если выдохнет, то сдаст себя с потрохами, потому что вместе с воздухом из него вырвется тихий стон. Обычно после этого Бан просил своего непонятливого студента повторить то же самое уже самостоятельно. И когда тот делал все в точности, как ему показали, с улыбкой говорил: — Все у вас прекрасно получается, Хенджин, вам нужно просто быть увереннее в себе, — от этих слов Хван млел и растекался розовой лужицей по полу мастерской.       Однажды, когда Бан особенно долго сидел рядом с ним во время занятия, одежда Хенджина сильно пропахла парфюмом преподавателя. Он заметил это уже дома, когда стягивал с себя свитер и вдруг уловил любимый аромат. Пальцы тут же похолодели, живот свело сладкой истомой. Хван жадно вдохнул пьянящий запах, чувствуя, как у него кружится голова и тяжелеет в паху.       Он не выдержал, схватил тюбик со смазкой, салфетки и лег на кровать, положив перед собой свитер, чтобы продолжать чувствовать аромат. Закрыв глаза, он начал удовлетворять себя, мечтая о Чане. Хенджин представлял, как тот прижимает его к себе своими сильными, мускулистыми руками, как бережно целует в шею и за ушком, заставляя Хвана дрожать от удовольствия, как шепчет ему на ухо своим сексуальным голосом о том, как сильно он его хочет, что он для него не просто талантливый студент, а еще и любимый мужчина.       Думая об этом, Хенджин начал постанывать, сильнее водя по члену, при этом осознавая, что этих ощущений катастрофически недостаточно, что он мечтает о том, чтобы Чан овладел им, взял его, сделал своим. От этих фантазий Хван застонал в голос. Он нанес смазку на палец и вставил его в себя, робко двигая им внутри и представляя, что это делает с ним Бан. Хенджин спрятал лицо в свитер, растворившись в запахе и своих сладких грезах. Когда он закончил, он словно вернулся в привычную жизнь из какой-то прекрасной параллельной реальности. Он смущенно вытер себя салфетками и спрятал свитер подальше в шкаф, чтобы и другие его вещи тоже пропитались этим ароматом.       Его помешательство на Чане длилось довольно долго. Хван не пропускал ни одного класса в мастерской преподавателя Бана и старался стать его лучшим студентом, чтобы он им гордился и ставил всем в пример. В общем-то так и было, Чан правда гордился своим талантливым учеником, говоря, что таких трудолюбивых студентов у него еще не было.       Со временем Хенджину начало казаться, что он видит во взгляде Чана нечто большее, чем просто радость за успехи способного ученика, ему казалось, что Бан смотрит на него с особой теплотой и нежностью, и даже некоторой тоской.       Сейчас Хвану было стыдно это вспоминать, но в какой-то момент у него появилась навязчивая идея, заполучить любовь Бан Чана. И он приложил максимум усилий, чтобы сблизиться с ним, в надежде, что тот узнает его получше и влюбится.       Помимо работы в университете, Чан занимался собственными арт-проектами, которые он готовил ко всевозможным выставкам, поэтому он предложил некоторым особенно перспективным студентам поработать с ним на каникулах над таким проектом. Хван, конечно же был одним из первых, кто откликнулся на предложение.       Откровенно говоря, работа в мастерской была нелегкой и порой не очень творческой, особенно когда за короткий срок нужно было подготовить огромное количество холстов: натянуть на подрамники, проклеить, загрунтовать. В итоге через неделю все одногруппники Хенджина слились, и они с Чаном остались вдвоем. Хван ликовал. Желая впечатлить возлюбленного, он с головой погрузился в работу и чуть ли не поселился в мастерской. Когда Бан приходил в студию, он уже был там, а когда уходил домой к своей семье, Хван все еще продолжал работать, несмотря на заверения старшего, что ему тоже нужен отдых. Бан Чан даже приносил в мастерскую еду и подкармливал своего неугомонного помощника, который порой забывал поесть.       В неформальной обстановке Чан раскрылся с еще более классной стороны, хотя казалось бы куда уже. Они много смеялись, рассказывая друг другу забавные истории из прошлого. Хенджин узнал, что Бан родом из творческой семьи, и что у него, по сути, не было другого выбора, кроме как стать художником или музыкантом, которым, он к слову тоже являлся: он играл на гитаре и сочинял песни. Хван тоже много рассказывал ему про свое детство, про то как у него сформировалась любовь к искусству.       Хенджин был счастлив, ему казалось, что в мире нет никого кроме них с Чаном и их совместного творчества. Он давно уже перестал обращаться к нему формально и теперь они общались словно хорошие приятели. Всё шло как по маслу, в мечтах Хвана они с Чаном уже были вместе. Но вот выставка подошла к концу, и Чан пригласил Джинни на ужин со своей семьей, чтобы отпраздновать удачное завершение проекта.       Пока Хван наблюдал, как Чан общается со своей женой и детьми, с его глаз словно спала пелена. То, с каким трепетом и любовью Бан смотрел на свою супругу, не шло ни в какое сравнение с тем, как он смотрел на Хенджина. А когда с криком: “Папочка!” к Чану подбежала его старшая дочка и забралась на руки, Хван понял, что не простит себе, если разрушит эту прелестную семью и лишит детишек возможности каждый день видеть своего замечательного папу.       С этого дня он запретил себе мечтать о прекрасном преподавателе и лишь иногда, в минуты слабости, воскрешал в своих мыслях его сексуальный образ, чтобы доставить себе удовольствие. Но больше он не предпринимал попыток увести Чана из семьи, и тот так и не узнал об истинных чувствах своего самого прилежного студента. А на последнем курсе новые впечатления и вовсе вытеснили Бана из мыслей Хенджина.       Хван задумался: насколько хорошо он знал своего преподавателя на самом деле? Не был ли он влюблен в выдуманный им же самим образ? Впрочем, сейчас это уже не имело значения, главное, что, вспоминая о Чане, Хенджин понял какие еще качества ему хотелось бы видеть в будущем спутнике жизни и записал на листок:       Уверенный       Сильный       Красивый тембр голоса       Сводящий с ума запах       Свободный       А еще он дважды подчеркнул, написанное выше Не натурал