Will you be my Valentine?

      На последнем курсе университета Хван нашел себе стажировку дизайнером на половину рабочей недели в крупной АйТи компании. Он, как обычно, очень ответственно подошёл к делу, что не осталось незамеченным для его коллег и руководства. Поэтому через пару месяцев ему предложили стать штатным сотрудником компании, и он с радостью согласился. Работа ему нравилась: проект был интересный, коллектив дружелюбный, начальник с пониманием относился к тому, что Хван совмещает работу с учебой, и без проблем давал ему свободные дни, когда тому было нужно.       Но счастье Хенджина длилось недолго — буквально сразу же, как его взяли в штат, в их команду наняли нового менеджера, и им оказался один из самых жестоких мудаков, булливших Хенджина в школе. Всех учеников их шараги, которую, по непонятной для Хвана причине, называли школой, можно было разделить на три условные группы: агрессоры, равнодушные и изгои. Хенджину из-за его ориентации “повезло” оказаться в третьей. Поэтому порой даже незнакомые ему люди кидали в него бумажки, толкали и обзывали всякими неприятными словами, типа “педик”. Для Хвана оставалось загадкой, откуда они узнали, что он гей, если он даже близким друзьям про это не рассказывал. Возможно, они и не знали, а просто повесили на него этот ярлык из-за женственной внешности и недостаточно маскулинных повадок.       Но больше всего Хенджину доставалось от Со Чанбина. Он учился на год старше и несмотря на то, что был коротышкой, отличался внушительной силой. Этот отморозок не упускал вообще ни одной возможности превратить пребывание Хвана в школе в ад. Проходя мимо, он постоянно толкал Хенджина в стену, чтобы тот больно об неё ударился, плевал в него, ставил ему подножки, а о бесконечном потоке унизительных слов в адрес Хвана, можно даже не говорить.       Но один из случаев особенно болезненно впечатался в память Джинни. Во втором классе старшей школы он планировал пойти на двухгодичные курсы, чтобы подготовиться к поступлению в университет на дизайнера. На этих курсах был творческий конкурс, поэтому Хенджин забрал из школьной студии свои лучшие работы, чтобы показать их на конкурсе, и направился с ними домой. Погода была мерзкой: ледяной ветер, наполовину замерзшие лужи, грязь и слякоть. Хван шёл, прижимая к себе папку с работами, чтобы не дай бог не запачкать их, но не успел он выйти за ворота школы, как ему в спину прилетел грязный мокрый снежок, а потом ещё один. Хенджин понял, что дела плохи, и попытался убежать, но поскользнулся и упал в грязь, а папка приземлилась рядом, к счастью, не в лужу. — Что ты пытаешься вынести из школы, вонючий педик? — раздался голос Чанбина у него за спиной. — Украл какие-нибудь ценные документы, да? — Это мои работы, отвали! — Хван потянулся за папкой, но Со его опередил. — Отдай! — отчаянно крикнул Хенджин и попытался вырвать свои картины из его рук, но хулиган оттолкнул его так сильно, что Хван снова упал. — Сейчас мы посмотрим, что там, — Чанбин расстегнул папку, и все работы вывалились в лужу. — Упс, — ехидно хихикнул Со, — какая жалость.       Хенджин с ужасом, чуть ли не рыдая, смотрел, как его идеальные акварельные рисунки пропитываются грязной водой. — Ненавижу тебя, — отчаянно крикнул он обидчику. — Подумаешь, трагедия, ещё накалякаешь, — усмехнулся тот, швырнул папку в руки Хвану и довольный пошел дальше, оставив парня в слезах собирать то, что когда-то было его лучшими работами.       Как только Джинни увидел мерзкую рожу своего школьного врага, это воспоминание тут же всплыло в памяти и к горлу подступил ком. Но Хенджин был уже не тем беззащитным школьником и твердо решил, что на этот раз в обиду себя не даст.       Судя по удивленному взгляду Чанбина, тот его тоже узнал. Поскольку рядом были другие коллеги, они формально поприветствовали друг друга и разошлись по своим делам.       Следующие две недели Хван работал как на иголках, в любую секунду ожидая от Со какой-нибудь гадости. Но тот его избегал и старался вообще не смотреть ему в глаза, даже когда они по долгу службы оказывались на одном совещании, в то время как Хенджин постоянно сверлил его презрительным взглядом. Напряжение между коллегами заметил их начальник, и позвал Хенджина к себе, чтобы выяснить, в чем причина. Тот честно ему всё рассказал, не желая покрывать мерзавца, который так долго портил ему жизнь. Руководитель был сильно удивлен, сказав, что у него о Чанбине сложилось совершенно иное впечатление, ему он показался очень вежливым, рассудительным и в целом приятным молодым человеком. — Люди меняются, Хенджин, — по-отечески сказал начальник. — Возможно, тебе стоит с ним поговорить и отпустить груз старых обид? Вам же еще работать вместе, я не хочу, чтобы ваши школьные конфликты негативно сказались на общей работе сейчас. Понимаешь, о чем я? — Понимаю, — вздохнул Хван. — Но, если честно, я боюсь с ним разговаривать. — Ну тогда я сам с ним побеседую и попрошу извиниться перед тобой.       Через неделю Хенджин с ужасом заметил в своем календаре приглашение на встречу от Со Чанбина, в теме которого было указано “межличностная коммуникация”. Хван сглотнул и сжал кулаки. Он очень надеялся, что Со не будет его бить прямо в стенах офиса, ведь там повсюду находились камеры наблюдения, и в то же время, он хотел, чтобы Чанбин выкинул что-нибудь такое, чтобы его как минимум перевели в другой отдел, а лучше вообще уволили, чтобы Хенджину не приходилось ежедневно видеть его рожу, раз за разом напоминавшую обо всех страданиях, которые он пережил в школьные годы.       Хван шел на встречу, как на битву. А когда пришел, был сильно озадачен. Не успел он зайти в переговорку, как Со тут же начал говорить, что ему безумно стыдно за свое прошлое поведение, что в школе он был полнейшим мудаком, вообще не понимал что творит и не осознавал, какой вред причиняет окружающим людям. — Хенджин, я знаю, что у тебя есть все основания меня ненавидеть. Но всё же прими мои глубочайшие извинения. Я понимаю, что прошлого не вернуть, но я теперь совершенно другой человек и мне безумно стыдно за то, каким я был раньше.       Хван растерялся: — И как давно ты изменился? — на всякий случай спросил он, желая прощупать почву и понять, насколько Со искренен. — Началось все с первого курса универа, мне посчастливилось попасть в хорошую группу, где царила такая замечательная атмосфера, что было просто невозможно продолжать вести себя, как мразь. Это казалось просто неуместным, не то что в нашей школе. Ты же помнишь, как там обстояли дела? Не учебное заведение, а изолятор для малолетних моральных уродов. — Не ты ли был одним из них? — фыркнул Хенджин. — Был, — вздохнул Чанбин. — Я не хочу сваливать вину за свое поведение полностью на окружение, ведь не все вели себя так, как я. Ты, например, был полной противоположностью. Просто ты спросил, как давно я изменился… В общем, еще на первом курсе я начал понимать, что вел себя, мягко говоря, отвратительно. — Это очень мягко. — Да, ты прав, Хенджин. Во всем, что ты сейчас скажешь против прошлого меня, ты будешь прав. Я даже не буду пытаться тебя переубеждать, это было бы лицемерием. Но раз уж мы теперь работаем вместе, я бы хотел, чтобы ты знал, что я сейчас вообще другой человек. — Если ты и правда изменился, почему не попросил прощения до того, как тебя принудил к этому начальник? — Что? — Чанбин испуганно уставился на Хвана. — Начальник? — Разве не господин Пак попросил тебя извиниться? — Нет, а ты говорил с ним обо мне? — глаза Со стали огромными. — Да, он сам вызвал меня к себе и спросил, что происходит. И да, я тебя сдал! — Хенджина несло, он специально попытался спровоцировать коллегу и вывести на чистую воду.       Но тот только молча уставился в гладкую поверхность стола. Джинни стало не по себе от печального выражения лица Бина и он зачем-то добавил: — Но, кажется, он мне не поверил.       Со поднял на него смущенные карие глаза и очень вкрадчиво сказал: — Ты все правильно сделал. Если он посчитает, что я не достоин работать здесь, пусть так и будет. За ошибки нужно платить. И я готов.       Эти слова глубоко впечатлили Хвана и заставили задуматься над тем, мог ли кто-то типа Со Чанбина и правда измениться в лучшую сторону. Он решил дать ему шанс и понаблюдать, как он будет вести себя с коллегами и самим Хенджином. И, если на протяжении долгого времени все будет хорошо, то, возможно, он сможет заслужить его хорошее расположение.       Так прошло несколько месяцев. Чанбин не соврал, когда сказал, что он теперь совершенно другой человек. Хван его просто не узнавал, казалось, что у него изменились не только повадки, но даже голос, взгляд, манера держаться. Как бы тяжело Хенджину не было это признавать, но Чанбина, действительно, теперь можно было назвать приятным молодым человеком. В работе у них тоже всё шло гладко, даже слишком. Каждый раз, когда в команде случались спорные моменты в обсуждении той или иной дизайнерской концепции, Со вставал на сторону Хвана, убеждая коллег, что его решение было наиболее оптимальным в данной ситуации. Дошло до того, что когда-то заклятые враги могли теперь мило болтать на кухне за чаем, хихикая над забавными рабочими моментами.        Отношения парней вышли на очередной новый виток, когда их команда удачно завершила крупный проект, и начальник позвал всех сопричастных после работы выпить и отметить успех. Алкоголя было много, и Хенджин сам не заметил, как накидался, весело обсуждая с коллегами их будущие грандиозные планы.       Чанбин тоже изрядно выпил и предложил Хвану выйти на улицу, чтобы немного проветриться и прийти в себя. Когда они уселись на лавочку во внутреннем дворике кафе, Хенджина внезапно понесло на разговоры по душам: — Я вот не понимаю, почему в школе ты так сильно ненавидел именно меня? — слегка заплетающимся языком спросил он. — Только из-за того, что я гей? Или была еще какая-то причина? — А ты гей? — недоверчиво поинтересовался Со. — В смысле… Я имел в виду, что все считали, что я такой, — попытался отмазаться Хван, но взглянув на Чанбина, понял, что уже спалился. — Ну да, я гей. Ты же не будешь теперь хуже ко мне относиться? — Нет, конечно, Джинни. — Для тебя это вряд ли стало какой-то новостью, да? — Но я не был уверен на сто процентов. — Ну теперь ты знаешь. — Раз ты мне открылся, я тоже отвечу честно, — вздохнул Со. — В школе я ненавидел не тебя, я ненавидел себя. — В каком смысле? — Джинни, ты и сейчас такой красивый, что дух захватывает, а в те годы ты вообще был словно ангел.       Хвану показалось, что он резко протрезвел. — Разве мог такой невзрачный чувак, как я, надеяться, что такой прекрасный принц, как ты, обратит на меня внимание? — горько ухмыльнулся Чанбин, стараясь не смотреть на Хенджина. — Я ненавидел себя за чувства к тебе, но ничего не мог с собой поделать, меня словно магнитом тянуло к тебе, хотелось постоянно до тебя дотрагиваться. Боже, что я несу? — он вскинул голову и виновато посмотрел на обалдевшего Хвана. — Алкоголь совсем развязал мне язык, прости. — Я нравился тебе в школе? — с огромными от шока глазами уточнил Хван. — Я понимаю, что этот факт делает меня еще большим мудаком, ведь я должен был защищать того, кто мне нравится, а не нападать. Я сам не знаю, почему ненависть к себе вылилась у меня в агрессию к тебе. Мне правда очень жаль… — Почему ты думал, что ты невзрачный? — Ну я же не слепой, — грустно усмехнулся Со, — я же вижу, что у меня сильная асимметрия лица, что я карлик, что во мне нет вообще ничего, что могло бы привлечь такого красавца, как ты. — Ты считаешь, что я красавец? — Что за вопрос? Конечно. Никого красивее тебя я в жизни не встречал. Твоему парню безумно повезло, — улыбнулся Чанбин, но в его глазах читалась вселенская тоска. — Нет у меня никакого парня, — пробурчал Хван. — А, вот вы где! — в этот момент во дворик вышел их начальник. — У вас все в порядке? А то я уже начал переживать — ушли и пропали. — Да-да, всё хорошо, — хором заверили парни. — Все уже собираются расходиться, завтра рабочий день. — Да, вы правы, пора идти. — Проводишь меня? — неожиданно для себя самого спросил у Чанбина Хван. Наверное, ему хотелось продолжить их пьяные откровения. — Конечно, — весь засветился Со. И Хенджин вдруг подумал, что когда Чанбин вот так улыбается, глядя на него сияющими от радости глазами, он даже симпатичный, но тут же списал свою реакцию на алкоголь.       По дороге к дому Хван так и не рискнул снова поднять тему чувств Со к нему. И тот тоже, кажется, не хотел ее продолжать. Они просто шли и разговаривали о всяких пустяках. А Хенджин пытался переварить сказанное Чанбином ранее:       «Я ему нравился. Нравился главному хулигану школы! С ума сойти! Нравился или до сих пор нравлюсь? Хммм, не понятно… Он сказал, что в жизни не встречал никого красивее», — Хван мысленно покатал на языке фразу «в жизни не встречал никого красивее» — ощущалось приятно. Ему с лагеря не делали таких лестных комплиментов.       Тем временем они добрались до подъезда Хенджина. — Вот мы и пришли, спасибо, что проводил, Бини. И спасибо, что рассказал правду. Мне было важно это услышать. — И тебе спасибо. — За что? — Что не осудил. — Всё в порядке. Доброй ночи, Чанбин. — Доброй ночи, прекрасный принц, — смущенно улыбнулся Со. — Можно тебя обнять? — внезапно спросил Хван. — Да, конечно, — обалдевшим голосом ответил Чанбин.       Хенджин наклонился к коллеге и осторожно обнял. Он впервые оказался так близко, что даже уловил приятный природный запах Бина; в этот момент тот обвил вокруг него свои сильные, мускулистые руки и нежно притянул к себе. Это всё ощущалось настолько хорошо, что Хван поплыл. Он всем телом прижался к Со и замер, осторожно дыша его запахом и наслаждаясь моментом. Он очень давно не обнимался с мужчинами вот так. — Бини, ты не невзрачный, — прошептал он на ухо Чанбину то, что сейчас было на уме. — Ты очень даже привлекательный. Просто у тебя своя красота, не заметная с первого взгляда.       В этот момент, кажется, Чанбин тоже окончательно протрезвел: — Спасибо, — смущенно пролепетал он, еще сильнее прижав к себе Хенджина. — Бини, я всё еще нравлюсь тебе? — отстранившись, спросил Хван, всматриваясь в темные, глубокие глаза напротив. — Очевидно же, — грустно хмыкнул Со. — Поцелуй меня.       Чанбин огромными глазами уставился на коллегу: — Уверен? — Угу, — кивнул Хенджин и сам наклонился к Бину.       И тот поцеловал. Поцеловал так, что у Хвана закатились глаза от удовольствия: чувственно, глубоко и очень откровенно. Они нетерпеливо сплетались языками, жадно вылизывая рты друг друга, и оба стонали в поцелуй, прижимаясь друг к другу так крепко, словно от этого зависела их жизнь.       “Так вот как это должно быть” — пронеслось у Хенджина в мыслях. Их подростковые поцелуи с Джисоном не шли ни в какое сравнение с этим уверенным, страстным и, почему-то хотелось сказать, взрослым поцелуем.       Они еле оторвались друг от друга, тяжело дыша. — Вау, это было круто, — признался Хван. — Ты очень здорово целуешься. — Спасибо, ты тоже. Можно я еще раз поцелую тебя? Хочу надолго это запомнить. — В каком смысле надолго? — Ну завтра ты протрезвеешь и, наверное, пожалеешь обо всем этом. — Я протрезвел, еще когда мы на лавочке сидели. — Серьезно? — А почему тебя это удивляет? — Просто я никогда не думал, что ты... меня... — начал жалобно лепетать Со. — Бини, ты мне тоже нравишься.       Взгляд Чанбина сложно было передать словами, казалось, что он сейчас самый счастливый человек на свете. Хвану тоже было приятно стать причиной такой радости.       На следующий день Хенджину нужно было ехать в университет, поэтому на работе они с Со не увиделись. Но вечером ему пришел огромный букет красных роз с запиской: “Моему прекрасному принцу”. Хван был на седьмом небе от счастья, ему никогда не дарили цветы, хотя он, как истинный романтик, всегда об этом мечтал. Хенджин тут же набрал Чанбину, чтобы поблагодарить. В итоге они до самой ночи болтали по видеосвязи и в конце договорились провести выходные вместе.       Если бы Хвану в семнадцать лет сказали, что он лишится девственности с Со Чанбином — главным хулиганом школы и своим заклятым врагом, он подумал бы, что речь идет в лучшем случае об изнасиловании, а в худшем о посмертном изнасиловании каким-то посторонним тупым предметом. Но всё меняется порой самым неожиданным и приятным образом. Чанбин окутал Хенджина любовью и заботой, подарил именно ту ласку и нежность, о которой тот всегда мечтал. Хван плавился от наслаждения в крепких руках Бина, бесконечно шепча: “Еще! Еще!”. Наутро они уже точно понимали, что это был не просто секс на один раз — они хотят быть вместе.       И казалось бы, вот оно долгожданное счастье! Но нет, опять облом… — Только, Джинни, я бы не хотел, чтобы на работе узнали о нашей связи. Мало ли что подумают, — нежно прижимая Хвана к себе, попросил Со. — Хорошо, — понимающе кивнул тот. — И вообще я бы хотел, чтобы никто кроме нас об этом не знал. — Почему? — удивился Хенджин. — Ты сам понимаешь, как люди могут отреагировать на такую информацию. — Но Джисону-то я могу сказать? Он сам гей. — Если он пообещает никому не болтать. — Зачем ему это? — Просто мир тесен, а я пока не готов открыться, и не хочу, чтобы моя семья узнала, по крайней мере сейчас. — Хорошо, — грустно кивнул Хван.       Чанбин так и не стал готов к тому, чтобы кто-то о них узнал, ни через месяц, ни через полгода. Даже начав жить вместе, они с Хенджином ездили на работу в разное время, чтобы никто, не дай бог, не подумал, что они пара. А в офисе Со тем более вел себя со своим парнем так, как будто они теперь даже не друзья, а просто коллеги. Дома, конечно, он сполна все это компенсировал, купая Хвана в любви и нежности: он дарил ему подарки, осыпал комплиментами, практически носил на руках. Но все это дома. А за пределами их любовного гнездышка они были просто соседями, которые живут вместе, потому что так финансово выгоднее.       Хенджина обижало такое поведение его парня, он не хотел быть чьей-то постыдной тайной. Но каждый раз, когда он заводил с Чанбином разговор на эту тему, тот говорил, что пока не готов, и просил потерпеть еще немного. Сколько именно нужно было терпеть, он не уточнял. Хван терпел, потому что правда любил. Терпел он и то, что Бин категорически не хотел быть в принимающей позиции в постели. И хоть Хенджину нравилось, как Со его трахает, ему хотелось разнообразия. У него вообще сложилось впечатление, что его парень так до конца и не избавился от внутренней гомофобии, и для него оказаться снизу было в некотором смысле унизительно даже с любимым человеком.       Их отношения вообще напоминали пародию на гетеро-семью. Помимо того, что происходило у них в спальне, Чанбин еще и все дела по дому свалил на Хвана. Со не умел готовить, а ел очень много. И если поначалу Хенджину было в радость кормить любимого мужчину, то в какой-то момент, он понял, что превратился в какую-то жену султана, которая для него все делает, и которую он никому не показывает.       Хван неоднократно поднимал этот вопрос и говорил, что хочет равных партнерских отношений, что он тоже работает, а к тому же еще и учится. Бин каждый раз соглашался и обещал брать на себя часть домашних обязанностей, но в итоге ничего не менялось.       Всё это привело к тому, что, когда Чанбину предложили престижную работу в другом городе, Хенджин просто с ним не поехал. Точнее, изначально он собирался, но Со нужно было приступать к обязанностям как можно скорее, а Хван как раз заканчивал университет. Поэтому они договорились, что Чанбин поедет туда первый, а Хенджин приедет к нему, когда получит диплом.       Но, пожив пару месяцев без своего парня, Джинни вдруг понял, что ему окончательно надоело быть тайной женой, что в чужом городе, где рядом не будет ни родителей, ни друзей, ни его лучшего друга Джисона, с которым он мог обсуждать свои семейные трудности, он вообще окажется изолированным, запертым в любовном гнездышке своего султана.       Поэтому, когда Бин приехал за Хваном, чтобы помочь ему перевезти вещи, он честно ему сказал, что остается. Причем, не просто остается, а что они расстаются. Со достойно принял эту новость: не устраивал скандалов, не уговаривал поехать с ним; казалось, что он уже был морально готов к чему-то подобному. Поэтому он просто поблагодарил Хенджина за подаренное тепло и мгновения, проведенные вместе, и пожелал встретить того, с кем он будет по настоящему счастлив. Хван тоже пожелал ему всего хорошего, и на этом они разъехались.       Несмотря на все разногласия, Хенджин даже спустя время считал, что отношения с Чанбином были позитивным опытом, благодаря которому Хван еще лучше понял, какого мужчину он хочет видеть рядом с собой.       На листочке добавились новые пункты:       Не скрывает ориентацию       Универсал в постели       Равные партнёрские отношения       Желательно, умеет готовить