Наши сердца больны от любви...

      -Меня зовут Томас Эткинс, я буду защищать Ваши интересы в суде по делу против мистера Гроуса, а Вы… мисс Откинс? Какое совпадение, думаю, это судьба… Могу ли я задать несколько личных вопросов? Например, касательно первого поцелуя с мистером Гроусом? Или, может, Вы готовы поведать мне что-нибудь более личное?       Сандра машинально поджимает губы. В последние дни это стало единственным жестом, который команда психологов не истолковывает как «враждебный». Нанятые Эриком люди словно поставили себе целью вытрясти из неё душу: сначала женщина-адвокат смотрела как на лгунью, десятки раз задавая одни и те же вопросы, потом целый штаб самых разных специалистов от психологов до профессиональных игроков в покер пыталась внушить ей, что ничего страшного не случилось и четыре года в подвале — всего лишь страшный сон, ей почудилось всё то, что случилось за это время и совершенно не обязательно «привлекать лишних людей». Если перефразировать последнюю фразу, то Сандре настоятельно советовали не давать показания в суде, не участвовать в слушаниях и вообще…       -Мисс Откинс, Вы ещё с нами?       -Простите, что?       Мужчина с другой стороны стола молод и уверен в себе, он ни за что не стал бы унижать женщину на потеху собственному эго. По крайней мере, Сандра очень на это надеется, потому что иначе может просто сломаться, не в силах выдержать удар ещё и со спины.       -Я только что изложил наш план во время допроса и пытался вызнать у Вас, есть ли ещё информация, которую мне следует знать до того, как Вас заставят отвечать на неприятные вопросы на глазах у камер. Есть такое или нет?       -Нет. То есть да. То есть… «камер»? Простите, я не совсем…       -Мистер Эрик Гроус оказался довольно известных в своих кругах специалистом, так сказать «настоящим мастером дела». Его компания пыталась решить дело миром, отлично понимая, что из тюрьмы от точно не сможет работать. Но Вы…       -Отказалась.       -Да, видимо, сумма показалась Вам слишком маленькой и… что такое?       -Дело не в деньгах, я просто…       Он молчит, молчит и поражённая внезапным открытием Сандра. Впервые с момента встречи с Эриком она ощущает неправильность происходившего, точнее — находит силы признаться себе в этом. Задаваться вопросами о подобных вещах глупо и слишком… невероятно?       Думала ли она, что окажется в подобной ситуации, что добровольно откажется от полумиллиона долларов взамен на молчание, что захочет рассказать свою историю миру? А хочет ли она? Была ли хоть кроха нормальности в поведении Эрика, бросившегося вслед за ней в тёмный переулок и просто умолявшего о свидании? Если подумать, он всегда был рядом, сделав их отношения самой сутью своей жизни. Какой взрослый, здравомыслящий человек станет так поступать?       А как «так»?       Неужели, она не была довольна постоянно находившимся рядом красавчиком с неплохим заработком? Или отказывалась в знак протеста и самостоятельности от прекрасного секса? Его деньги, внимание, время, силы, да даже его дом, куда на второй месяц их отношений впору было уже перевезти бы вещи… Хотела ли она отринуть это?       Нет.       Сандра вздрогнула от того, насколько категорично это прозвучало. Ведь Эрик был таким… идеальным, что мысль о прекращении их отношений и в голову не приходила, а потом… Потом однажды он сказал «ты можешь просто работать у меня, не ходить в душный офис, я помогу тебе, буду привозить папки». И она согласилась, покорно кивнула, отрываясь для короткого поцелуя от очередного романа из череды подсунутых для «повышения уровня начитанности» сотен. В следующие полгода она только и делала, что читала и правила чужие работы, с головой погрузившись в литературу. Эрик вёл себя как приличный глава семьи, практически поселившись дома. Они заказывали еду, книги и разные безделушки, приносившие удовольствие самим фактом своего существования. А ещё…       -Знаю, что Вас уже допрашивали, однако я вынужден задать несколько дополнительных вопросов о самом начале отношений с Мистером Гроусом. К тому же, ваша общая с ним знакомая, некая «Эмма Ролимп», утверждает, что «всё было прекрасно» и это немного…       -Всё и было прекрасно… поначалу. А потом… потом… — Сандра снова теряет нить разговора. Вероятно, ей стоит обратиться к врачу, это какая-то извращённая форма ПТСР или иной странно называющейся болячки, способной изувечить жизнь. — Потом стало не так хорошо.       -Скажите, Вы помните, как и где начались Ваши отношения?       -Да. Нет. Не понимаю, как можно точно назвать день.       -Мистер Гроус назвал… — мужчина перелистывает несколько страниц и нахмуривается. — Четырнадцатое февраля, однако Эмма Ролимп на нашей встрече заявила, что в тот день вы двое только познакомились и…       -Да, он всегда считал это «точно отсчёта», — кивает Сандра. — В тот день мы впервые поцеловались. Точнее… он меня поцеловал, когда усаживал в такси.       -И как это было?       -Волшебно, — честно отвечает девушка. — Я даже не думала, что мне может настолько понравиться.       Он странно хмурится и снова листает содержимое толстой папки.       -Думаю, Вам не стоит говорить нечто подобное в суде. Вся компания ответчика будет строиться на том, что Вы — запутавшаяся в своих чувствах женщина, которая решила «прижать» своего парня, у которого четыре года прожила. Они заявят, что Вы требовали на Вас жениться и…       -Но ведь он сделал мне предложение. Это правда!       -Я Вам верю, Сандра, — он даже поднимает руки, испугавшись её напора. — Согласно заключению четырёх комиссий подряд, у Вас очень чёткий ПТСР, начинающееся шизоидное расстройство личности и… — короткая сверка с протоколом, — … Стокгольмский Синдром. Вы понимаете, что это значит?       -Что я не в себе и не могу адекватно оценивать происходившее? О да, мне уже говорили. Несколько врачей подряд, команда адвокатов и парочка офицеров полиции. Но я не отступлю.       -Полагаю, Вы просто неправильно их поняли. Стокгольмский Синдром — это когда у жертвы возникает сильнейшая привязанность к человеку, который… — он покачивается головой, избегая слова, которое всё равно звучит в голове Сандры. «Изнасилование». Если подумать, такая огромная куча народа пыталась заставить её признать факт сексуального насилия, но… этого не было, и никто не заставит её признать обратное. Она не будет врать даже ради «справедливости». — … совершил над ней преступление. Это основано на древнейшем инстинкте, который говорит нам подстраиваться под обидчика, чтобы не попасть под удар снова. И, уверяю, в этом нет ничего зазорного, что Вы не готовы признать…       -У нас были вполне обычные отношения, мистер Откинс, — вскидывает голову Сандра. — Мы жили друг у друга дома, оставляли личные вещи, целовались и занимались сексом. Я верила этому мужчине и не ждала ничего дурного. Когда он предложил работать дома, это было… нормально и вполне ожидаемо. Он скучал, запертый в своём доме, пока я давилась сигаретным дымом и слушала пересуды коллег. И он сделал мне предложение, так что…       -Скажите, всё это случилось до того, как он запихнул Вас в подвал собственного дома?       -Он этого не делал.       -Пару недель назад Вас нашли у него в подвале, прикованной к батарее рядом с не подключённым к сети компьютером. Ваши родители утверждают, что Вы почти четыре года не выходили на связь, друзья не видели Вас почти столько же. Университет был готов отчислить Вас из аспирантуры, если бы не вмешались юристы, указывающие на то, что причина пропусков — не прогулы, а заключение в руках маньяка. Ваша жизнь стремительно летела под откос, полиции пришлось выбивать дверь, крутить Вашему «жениху» руки и искать Вас самостоятельно, потому что Вы не кричали не звали на помощь. Потому что у Вас был завязан рот.       Сандра закрывает глаза. Когда-нибудь это должно было всплыть. Она знала, что обстоятельства её «освобождения» будут смаковаться не только в полиции, но и во время слушания. Тем более, учитывая интерес прессы к «четырём годам рабства». Хотя какие, к чертям, четыре года? Первый из них она была полностью свободна, ходила на работу и даже с друзьями встречалась, это было… было ли это? Правда ли всё именно так, как она помнит?       -Мисс Откинс, скажи мне, помните ли Вы первый поцелуй с мистером Гроусом? Когда, по Вашему мнению, это было, и что случилось после?       -Я же уже дала показания, почему…       -Потому что, согласно моим данным, после того дня Вас никто не видел. Вообще никто.       -Простите?       -Вероятно, мистер Гроус уже тогда решился сделать то, что сделал, потому что, скорее всего, он использовал наркотик, который передал Вам в собственной слюне во время первого поцелуя. То, как Вы двое садились в такси, видело два десятка камер, но потом машина свернула в лесополосу и…       -Нет, всё было не так. Я точно помню, что…       -Сандра, боюсь Вас огорчить, но Ваши воспоминания — ложь, созданная подсознанием для самообороны. Мистер Гроус похитил Вас четырнадцатого февраля четыре с половиной года назад. Утром следующего дня Ваша подруга пыталась дозвониться, но Ваш телефон уже был отключен. В тот же день мистер Гроус впервые за всю карьеру в компании отпросился на четыре дня из-за «проблем со здоровьем», и у нас есть документальное подтверждение, что именно в этот период рабочие, приходившие ставить звукоизоляционные щиты в подвал, слышали из его спальни женский голос.       -Я не… я не… не понимаю. Как это…       -Мисс Откинс, Вы — жертва похищения под действием наркотиков, которая провела четыре года в подвале своего насильника и истязателя. На Вашем теле обнаружено несколько колотых ран и многочисленные гематомы.       -Но он никогда…       -Поверьте мне, я вызван сюда, чтобы представлять Ваши интересы на суде против этого человека. Он должен отправиться в тюрьму за то, что с Вами сделал.       -Но я не хочу этого…       -Знаю. К сожалению, нет никаких гарантий, что если он останется на свободе, Вы доживёте до конца следующей недели…