Наши сердца больны от любви...

      Только когда машина останавливается у психиатрической клиники, Сандра решается заговорить. До этого вещал только Томас и, по большей части, произнесённые им слова остались где-то в подсознании, но…       -Я не хочу возвращаться в реальность, — голос дрожит, но девушка старается сохранять нейтральное выражение лица. В конце концов, внезапно оказалось, что именно этому человеку её родители поручили распоряжаться делами «Мисс Сандры Мии Откинс», пока та не будет признана психически полноценной, очём самой «мисс», как водится, не потрудились сообщить. — Мне нравится быть там, только в том доме я, наконец, почувствовала себя нормально и смогла… смогла… — она сглатывает от страха, потому что из дверей уже выходит приятная женщина с папкой в руках. Помахав Томасу, она направляется к машине и Сандра принимается тараторить в надежде остановить надвигающуюся панику: — Пожалуйста, Томас, не надо! Ты ведь понимаешь, что я просто запуталась и нуждаюсь в уходе! Мы можем уехать, провести несколько недель только вдвоём на каком-нибудь диком берегу, есть рыбу и заниматься сексом! Я могу даже заплатить, у меня ещё остались деньги от той компенсации, много… а хочешь, просто отдам их тебе? Прямо сейчас, будет же здорово, верно? Верно? Томас?       -Ты и правда запуталась и нуждаешься в помощи, Сандра. Я очень сильно люблю тебя и готов вытерпеть что угодно, но… не это.       -Мисс Эткинс? — стучит в стекло женщина. Сандра видит её бейдж и заранее проникается всепоглощающей ненавистью к «Мэри». — Мисс Эткинс, как здорово, что Вы так рано приехали, ещё успеете за завтрак!       -Томас, пожалуйста! — просит Сандра, хватая мужчину за руку. — Не надо всего этого, я вполне могу справиться сама, ведь…       -Не можешь, Сандра, — отбывает её тот. — Я верил тебе и уговаривал окружающих проявить понимание, старательно зализывал твои раны, запихивая своё мнение в задницу, но… ты обманывала меня. Всё это время ты не хотела излечиться, а просто… лгала.       -Нет, Томас, я правда…       -Пошли. И, если у тебя ещё осталась хоть капля уважения к самой себе, ты не станешь сопротивляться и ставить нас в ситуацию, когда придётся звать пару сильных санитаров. Сестра Мэри — настоящий фанат своего дела, она сможет обеспечить тебе максимально возможный комфорт и наладить связи с лечащими врачами. Ты проведёшь четыре недели в отделении групповой терапии, будешь соблюдать режим и думать о хорошем, а я пока приведу твои дела в порядок и позабочусь о том, чтобы этот человек не смог больше повлиять на твою жизнь, идёт?       -Томас, это ведь неправильно…       -Мисс Эткинс? — тем временем стучит в стекло «сестра Мэри», — У Вас всё в порядке?       -Я не сообщил местному персоналу о характере твоих проблем, так что они будут действовать согласно привычным инструкциям. Однако, в случае сопротивления, я буду вынужден…       Вместо ответа Сандра открывает дверь. Судя по всему, отговорить Томаса от ненормальной идеи того, будто обычные человеческие чувства можно вылечить с помощью групповой терапии и бросания мячика, нереально. Что ж, тогда ей придётся убедить лечащего врача поставить в документы нужный штамп.       А потом она вернётся домой и откажется от «опеки» мистера Эткинса, а также — его наблюдения за финансами…       ***       -Мисс Эткинс? — Сандра ненавидит эту женщину за сам факт её существования, изменить эти чувства вряд ли получится даже с помощью ружья. Однако незнакомка, кажется, не замечает откровенной неприязни, потому что продолжает улыбаться: — Ваш муж сообщил, что Вы некоторое время проведи под препаратами, известными как…       -«Откинс», — обрывает её девушка. — Меня зовут «Мисс Сандра Мия Откинс», я не замужем и в любом случае никогда не выберу этого мужчину.       -Да? А, ну да… — улыбка медленно сползает с лица врача и, когда она до конца дочитывает заключение психиатрической комиссии, от приветливости не остаётся и следа. — Так это Вы та девушка, о которой не замолкая кричали СМИ…       -Да, и, если честно, я вообще не понимаю, почему должна проходить лечение. Я в полном порядке и…       -Наркотики, обнаруженные в Вашей крови сразу после освобождения… где Вы достали их после?       -Простите?       -Согласно медицинскому заключению, в момент освобождения Вы находились под огромной дозой запрещенных веществ, над подпольном рынке известных как «Радужный Единорог». Они отличаются тем, что заставляют организм принявшего бешено вырабатывать эндорфин и окситоцин, которые служат «привязкой»к находящемуся рядом человеку. Следующие три анализа показали постепенное понижение уровня наркотиков в крови, однако… вчерашний тест явно сигнализирует, что Вы снова принимали его минимум пару недель. Вероятно, Вы нашли способ самостоятельно приобрести объёмную партию и принимали их без каких-либо ограничений со стороны разбирающихся людей. В результате у Вас произошёл «кризис приёма», ставший причиной непомерного увеличения дозы. В ситуации с «обычным» наркотиком вроде кокаина или героина, на этой стадии уже происходит распад личности, после которых человека практически невозможно излечить, немного легче с морфием, потому что медицина собрала уже достаточно сведений о том, как «снимать с игры», но… «Радужный Единорог» — это смесь из наркотиков разного происхождения: растительного, животного и химического. Каждый компонент в одиночку способен уничтожить здорового человека, однако в комплексе… Удивительно, как Вы вообще сохранили способность говорить после таких доз…       -О чём Вы? Я ничего не принимала и вообще…       -Анализы говорят об обратном. Вероятно, Вы могли не заметить, как что-то поступило в организм, к примеру, вместе с едой или кремом для рук, или Вы долгое время трогали что-то незнакомое и уже оно…       Нет.       Вот почему Томас стал так суров после получения результатов анализов. Вот почему он наотрез отказался идти на уступки и даже сам заплатил за клинику. Томас думает, что она нашла в доме Эрика новую дозу.       Кошмар.       -Я… — голос превращается в сип, но Сандра упорно продолжает выдавливать из себя правду: — Я не искала новой дозы и, тем более, не принимала её!       -Не переживайте, мисс Откинс, мы специализируемся именно на подобных срывах и уже много лет пользуемся уважением в научных кругах. Совершенно естественно, что Вы хотите вернуться к наркотикам, ведь, чего греха таить, прекрасно иметь простой способ избавиться от всех переживаний все с одной дозой, но… в случае «отката» происходит выделение кортизола, гормона стресса, который давит Вашу волю, заставляя воспринимать мир в серых тонах. Вероятно, Вы не смогли выдержать подобное испытание и избрали более лёгкий путь к стабильности, вернувшись к «Радужному Единорогу». Ведь, согласитесь, в первый момент Вы почувствовали себя настолько прекрасно, что хотели бы остаться в этом состоянии на всю жизнь?       -Да…       -Вот видите, всё довольно просто. Мы поможем Вам справиться с ломкой и остальными…       -Но я не принимала ничего, клянусь! К тому же, со мной не было того, кто мог бы меня принудить или заставить, но… я ничего не принимала! Возможно, это была случайность!       
-Мисс Откинс, цена этого наркотика столь велика, что его «случайный приём» похож на глупую выдумку…       ***       -Увы, мы вынуждены признать, что обычные методы не сработают, — качает головой врач. Сестра Мэри за её спиной грустно вздыхает. Только Томас кажется даже немного обрадованным, словно надеялся, что наркотиков всё же нет. — Вероятно, предоставленные Вами данные смогли составить немного другую картину, но… мисс Откинс и правда ничего не принимала.       -Как? Но, анализы…       -Пару дней назад, сразу после прибытия сюда, она получила первую дозу лекарства нашей собственной разработки. Оно должно было указать на место, через которое наркотик попадал в организм. Мы ожидали, что у неё появится сыпь вокруг рта, в крайнем случае — угри в паховой области или в месте уколов, но…       -Меня отравили, — спокойно произносит Сандра. Она внутренне торжествует, ведь именно этого момента ждала почти двое суток, с той секунды, что проснулась среди ночи от неумолимого зуда в пальцах. Теперь девушка показывает Томасу свои покрасневшие ладони и сообщает: — Листы моих рукописей были пропитаны наркотиком. У меня всегда потеют ладони во время письма, он знал об этом и заранее подготовил «капкан» на случай своей поимки. Когда я обрабатывала старые главы, то постоянно держала левую руку на тех листах. На ней до сих пор остались яркие полосы, смотри… — задрав рукав, Сандра указывает на ярко-красные, словно нарисованные области. — Я ведь говорила, что ничего не принимала, причём — не один раз. А ты всё равно запихнул меня сюда!
       -Мистер Эткинс не мог знать, милая, — вмешивается сестра Мэри. — Он всего лишь хотел помочь.       -Разумеется, мы оставим мисс Откинс на проплаченные четыре недели, но у неё будет самая мягкая программа из возможных: режим, правильное питание четыре раза в день и групповая терапия, чисто чтобы избежать побочных явлений после приёма.       -Эм…       Ему неловко. Неловко и Сандре, в тайне мечтающей вернуться в небольшой уютно обставленный дом, благо, теперь она знает что именно послужило причиной «полёта над проблемами». Но она, в отличие от мужчины, молчит:       -Неужели, нет никаких шансов, что…       -Мы наблюдали за Сандрой, мистер Эткинс, и вынуждены констатировать, что, впервые за свою карьеру, Вы ошиблись в оценке человека…       ***       Она выходит за ворота клиники в среду, за четыре для до официального завершения программы, ощущая лишь лёгкость в кой-то веки не связанного обязательствами человека. В рюкзаке за спиной несколько книг, а в душе — чувство томящей безысходности от невозможности снова ощутить себя полностью счастливой. Она столько раз говорила врачам, что «никогда к этому не вернётся», что уже, кажется, даже сама поверила, что собирается тихо-мирно писать книгу.       Потому что это правильно.       Звонки Эрику, нахождение в его доме, использование наверняка пропитанных ядовитым «Радужным Единорогом» вещей — неправильно. Вести полноценную жизнь, полную настоящих эмоций, пусть временами и не совсем приятных — правильно. Чтобы быть полноправным членом общества, надо вести «правильную» жизнь, а что она чувствует на самом деле — не важно…