Пан или пропал.

Тут все ждут, когда явится избранный веселить публику А дело не хитро, все, ахнув, прикроют уста Когда вкусившая плоть вдруг подавится кровью Христа А там, я крест себе воздвиг нерукотворный В разрезе сути нет и мысли все идут от формы Мой бутафорный дом, прости, но я Вгоню кол из осины в свою грудь Сохрани, спаси, но милую забудь (и не вспоминай) — Я могу тебе доверять? — остались считанные минуты до конца раунда, а Хьюга так и не была уверена ни в том, чей это голос, ни в том, названа ли ее масть верно. А Чишия, удивлённый резкой сменой в поведении Ран, стоял напротив. — Можешь попробовать. — Чишия изгибает одну бровь, смотря на Ран, как на человека глупого и недалёкого. Она, собственно, только и занималась тем, что доверяла свою жизнь ему. А он в свою очередь ей. Забавная игра, однако. — Тогда… не говори мне масть, хорошо? Взволнованный голос Хьюги, вкупе с лёгкой потерей координации, заставил плечи Чишии заметно напрячься. Что-то было не так. И в этом «чем-то», очевидно, замешана Уруми, кроме нее никто. Иначе почему после разговора с этой голубой феей, Ран вышла (почти выползла) шатаясь и держась за стену, испуганная и… Таймер показывал две минуты. — Что эта психопатка тебе наговорила? — Она — ничего. — Ран шумно выдыхает, прижимая пальцы к виску. Отвратительный шум в ушах и боль в голове такая, словно ее несколько раз ударили тяжёлым таким булыжником. Это определённо говорило, нет, даже вопило на максимальной громкости, о том, что крыша знатно едет подальше от Токио. — Я объясню позже. Доверься мне, ладно? Хьюга быстрым шагом направляется к открывшейся двери, игнорируя попытки Чишии ее остановить. Прежде чем войти, девушка все же оборачивается и улыбается. Смотрит так, будто они больше не увидятся, а руки предательски дрожат. Чем бы это ни было, голос говорил, что ее масть бубны. А голосу этому не верить нельзя, когда же ещё Ран услышит свою мать? И если она решила встретиться на том свете, то у нее явно веские на то причины. — Я никогда не проигрываю. — лжет сама себе, чтобы хоть как-то унять дрожь. Страх все же утаскивает в свои объятия, не желая отпускать и Хьюга не сопротивляется. Дверь закрывается с характерным щелчком. Он кажется громче всего, что Ран когда-либо слышала. Так закрывается крышка гроба, каждый раз, но сейчас… сама Хьюга только что вбила последний гвоздь. Остался последний шаг — закопать. — Пожалуйста, назовите вашу масть. Сердце колотится громко, отчего Ран не сразу разбирает слова. А смысл доходит ещё позднее. Черт бы их всех побрал. Дышать становится тяжелее, из лёгких выбивает весь воздух, брошенная дрожащим голосом, фраза: — Бубны. Три. Ран хочет кричать и ударить себя за сделанную глупость. Если это все просто глупая шутка Уруми? Та просто издевается и специально пытается заставить Хьюгу потеряться. Сейчас просто нещадно погибают нервные клетки, но… Два. Голос был не Уруми, как ни крути, она такой голос сделать не сможет, даже если постарается. Слишком уж он мелодичный для неё. Хочется забыть обо всем. Или сбежать. Да, определённо, сбежать подальше от Пограничья и всей игровой мишуры. Один. Мысль о том, что смерть в Пограничье может вернуть в реальный мир, мельком проскальзывает, заставляя содрогнуться от приглушенного взрыва. — Так… — на выдохе заключает Ран, не в силах сказать и слова, она прикасается к своим волосам и судорожно втягивает воздух. — Голова на месте, а я идиотка. — Хьюга издаёт истеричный смешок, слыша, как открывается дверь. — Спасибо, мам. Ран натягивает улыбку, прилагая огромные усилия. Сейчас ей срочно нужно выпить. Чего-нибудь крепкого, чтобы забыть обо всем, уснуть и проснуться где-нибудь в своей постели в объятиях кота. Любого из. Чишия стоит у двери, хмурый и напряжённый. Кто бы мог подумать, что он будет волноваться из-за кого-то кроме себя? Он и за себя-то не сильно волнуется, а вот Ран, кажется, совсем другая история. История, над которой стоит поразмыслить на досуге. — Привет, кот. — ее безучастный голос, вырывает из раздумий, пока остальные шепчутся из-за смерти ещё кого-то. Хьюга не сразу замечает, что Аика стоит рядом с Чишией. Она выглядит намного взволнованней и едва ли не накидывается на Хьюгу, только завидев ее. — Какого черта ты творишь? — как бы грозно не пыталась звучать опоссум, у нее не выходило, но сам факт того, что она волнуется за Ран, льстил. — Не надо верить Уруми, а вдруг она бы солгала или… — Уруми не говорила мне масть. — Хьюга привычно треплет девчонку по волосам, отмечая, что те невозможно мягкие. — Никто не говорил. Я расскажу позже. Аика кивает и снова идёт к Банде, который выглядит не очень довольным тем, что сама Хьюга выжила. А Ран пытается понять, когда Чишия успел ей рассказать, в прочем, это не так уж и важно, верно? Важнее то, что все из их квартета пока живы. И Ран больше не будет совершать безумства. — Выкладывай. — Чишия звучит твёрдо, тон почти приказной, и это не нравится Ран, но Шунтаро определённо заслуживает знать правду. Не зря же он тут ломал себя, волнуясь о какой-то девчонке. — Пойдём. И Хьюга правда выкладывает все. Начиная от снов и заканчивая недавним голосом матери. Ран думает, что Чишия сейчас воспримет ее за совсем уже поехавшую идиотку. Тот непозволительно долго молчит, и Ран, кажется, слышит скрип, стершихся от частых раздумий, шестеренок, крутящихся быстро-быстро. — В голове Арису теплится надежда найти гейм-мастера. — зачем-то выдаёт Чишия. И Ран успокаивается от его голоса, это странно, но, совершенно точно, не плохо. Хьюга расслабляется, снова падая ему на колени. — Думаю, ты бы им очень сильно помогла с такими снами. — Думаешь, мне помогают создатели игры? — Хьюга насмешливо приподнимает бровь, до конца не веря в слова Чишии. — Все может быть. — Не хочу об этом думать. — Ран устало протягивается, изгибаясь в спине, отчего футболка Чишии задирается, цепляясь к рукам девушки. Это заставляет хохотнуть и поспешно прикрыть оголенный участок тела. — Раздевать тебя тоже в моих планах не было. Шунтаро издаёт смешок и щёлкает Ран по носу, заставляя поморщиться, продолжая глупо улыбаться. — Кот... если выживем. — вдруг начинает девушка, ловя его ладонь и серьёзно заглядывая в глаза. — пойдем на пляж, а? Чишия улыбается, искренне, отчего становится непривычно тепло на душе у обоих. Игры в Пограничье прививают людям желание жить и искать хоть что-то хорошее в позеленевшем Токио. Поэтому Хьюга хочет начать жить моментом и исполнить хотя бы одно свое желание. Чишия соглашается, назвав девушку при этом глупышкой. Это даже не обижает, лишь вызывает улыбку и желание сделать что-нибудь безумное. — Знаешь, на языке цветов кувшинка означает — «чувства в моей душе бушуют», но в моей душе чувства никогда не бушевали. — Чишия не совсем понимает к чему все ее слова, но слушает, кажется, с неподдельным интересом, это вызывает улыбку. Ран всё еще сжимает в ладонях его руку, сплетая их пальцы. — до сегодняшнего дня. — Это признание? Шунтаро готов долго говорить о том, что его сердце любить не способно, что в Пограничье они оба в шаге от смерти и умереть могут даже в этом раунде, но почему-то не говорит этого. Чишия напротив, почему-то хочет узнать, что же имела в виду Ран. — Не знаю. Возможно, это и было признанием, но Ран сама не понимала, что говорит и какого черта до сих пор держит его руку. Что бы не значили ее слова, это было не важно, сейчас просто хотелось сказать то, что было в мыслях. И плевать как Чишия это интерпретирует. — Забавно. — Чишия без предупреждения скидывает Ран с колен, отчего та пищит, и сам поднимается на ноги. Хьюга, раскинувшаяся на холодном полу, активно делает вид, что умирает в страшной агонии, пока Чишия не протягивает ей руку. — Мог бы и предупредить. — Хьюга цепляется за его ладонь. Взгляд притягивает знакомая синяя рубашка, Банда внимательно следил за их перемещениями, игнорируя щебетание Аики. — Нимфея. — зачем-то выдаёт Чишия. — Ещё одно название кувшинки. Ран не понимает смысла этой фразы: в голове всплывают слова Нираги и то, как несколько раз назвал Ран кувшинкой, кажется, это взаимосвязано. Но это не мешало улыбнуться и направиться следом, не отпуская его руку. — Хочешь называть меня так? — Да.