новый план Королёва, обязательным пунктом которого является слёзное «ну, пожалуйста»

Тяга снова завыла, выругалась и затихла. Минута, пять, десять – он тянется к ней снова. По комнате ползает глухой запах. Тяжелее воздуха, тяжелее кислорода, тяжелее всего, что тянет его вниз, ниже первого этажа и подвалов. Тихих, усталых, чужих. Особенно, когда перестают дышать. с чего она начинается когда она начинается у чьих ворот скамьи чьих клятв за что В лаборатории тихо утром, днём, вечером, ночами и каждый вторник, пятницу, среду. Какая разница. Тяга не любит громкие разговоры и не отвечает ему. Ему принесли бумаги ещё утром. Таким же тихим. Пять минут громкости, крика, возмущений. Ему говорят про первокурсника, про курсовые, синтезы, говорят, говорят, говорят, говорят говорят говорят говорят говорят говорят говорят говорят Первокурсники отращивают по шесть, восемь ног, ползают по коридорам, забиваются под шкафы, стулья и суют всем бумаги-бумаги-бумаги. Голодные до чернил и росчерков. Он бы не хотел никого пускать – запер, запаял, замуровал бы. Чтобы это больше не распространялось. В этом НИИ при университете это условие, это правило, это обязанность. Первокурсники торгуют чем-то чистым и настоящим, обязательно пахнущим душой, когда толкают тяжелые двери и соглашаются мыть посуду, лишь бы их взяли, приютили, приласкали. Мухина терпит, что его дверь вечно закрыта. Год, два – почти пять. Что-то меняется, как бы плотно ни были закрыты двери – и его обязывают. восемь десять двадцать не считал перестал считать У тяги туберкулёз, альвеолит, муковисцидоз, возможно, гиперчувствительный пневмонит, судя по влажным мокротным хрипам. Она кашляет у него за спиной и давится дымом. Жалобно скулит и швыряется газом-газом-газом на пальцы и кисти. Мухина тихо говорит ему, чтобы он прекращал. Что она понимает, всё понимает – поэтому он всё ещё здесь – но уже пора. Больше года прошло. А суммарно – она даже считать не будет. Мухина говорит ему, что верит, что даже пьяным у него выходы, как у китайцев, но у всего есть предел. Наверное, поэтому она приносит ему эти бумаги и говорит, говорит, говорит. я тут остаюсь и ты останешься мы все здесь останемся мы здесь сдохнем Тяга равнодушная, и ей всё равно, сколько он травит себя табаком. Как часто. Насколько качественным. Она игнорирует, она отворачивается, она затихает. Он снова крутит ручки в обе стороны, борется за остатки воздуха, который липнет ему на щёки и уже чем-то воняет. Возможно, это его шанс. Это студент, которого насильно к нему привязали. Который сам не сумел найти себе лабораторию для курсовой. Научить его, как когда-то учили его самого. Только объяснить чуть больше. как ему когда-то Рассказать. Предупредить. Студент напишет, студент придёт, студент будет пахнуть фамилией советского ракетостроения. Студент, который сам никуда не смог устроиться и которого специально пришлось записывать на него. С которым, очевидно, гораздо больше мороки – Мухина это, очевидно, тоже учла. Наверное, с того момента, пару недель назад, когда срывалась и обещала перебить здесь всё, куда он снова может что-то залить. И говорила, чтобы он думал о том, чтобы стать достойной заменой. пора уже давно пора обычным днём как тогда Тяга ненавидит Мухину – его, конечно, тоже. Ненавидит, когда она угрожает заходить каждый день, если он не подпишет бумаги сегодня. Ненавидит, когда она ещё сильнее расчёсывает подбородок короткими пальцами и разносит инфекцию по пропитанным квадратным метрам, когда цепляет на пиджаки брошки из пластика и в виде насекомых, когда подтаскивает вторую табуретку под тягу и сдвигает дальше от края стакан с электродом. Он бы тоже цеплялся за её пальцы и тянул вниз, туда, к тяжелым газам, которыми нельзя дышать. забери меня забери меня забери меня Тяга лишь однажды пыталась отрубить его пальцы, падая вниз. Видимо, пожалела. Или ей снова стало противно. Он ставит подпись, как ставил всегда и тогда тогда тогда тогда тогда тогда, и едва успевает поймать листок, прежде чем он упадёт на пол от механического кашля тяги. З. Т. Фалевский, старший научный сотрудник Его дверь откроется без предупреждения через неделю. Громко и сразу пропихивая запах чего-го чистого. Настоящего.