***
Первый месяц пленной жизни тянулся, как лето в Османской Империи — долго, однообразно, утомительно. Но потом все завертелось так, что Влад не мог осознать, что прошло уже почти семь месяцев. В классе было душно, а нагретый воздух казался тяжелым, давящим, и лишь сквозняки из окон, расположенных по обе стороны комнаты, немного спасали ситуацию. Он с друзьями сидел у вытянутой стены, неподалеку от учительской зоны, отделенной от каменного пола округлым узорчатым ковром и единственным прямым столом. Владу все еще непривычно было работать за угловатыми деревянными конструкциями, на которых раскладывались книги, уходя корешками вглубь основания. Однако, этот класс он уже помнил лучше, чем собственную комнату в отчем доме. В углах стояли почти круглые громоздкие вазы, у задней стены располагались полки с учебниками и не самыми интересными свитками, а между полукруглыми окнами торчали длинные подсвечники с причудливыми узорами у оснований. От сидения на коленях на одной лишь тонкой подушке до сих пор побаливали ноги, и на протяжении всех уроков он часто думал о том, что хочет вытянуть их, лишь бы размяться. Поэтому, пока все ожидали учителя, он сидел слегка наискосок, опираясь на бедро и вытянутые сзади руки. Аслан беззаботно рассказывал о своих успехах во владении мечом, а Лале с интересом слушала и смеялась тонким смехом, который по непонятной ему причине был способен заглушать гул болтающих школьников. В какой-то момент он даже поймал себя на мысли, что перестал понимать смысл разговора, лишь выжидающе ждал, когда девушка вновь начнет смеяться. Его мир и правда перевернулся. По приезде он был уверен, что будет ненавидеть каждого человека, живущего во дворце. Хоть султан и позволил братьям жить и учиться вместе с придворными детьми, статус «залога» для лояльности отца к войне венгров и османов был ему противен. Ведь именно то, что они находились здесь, лишало его семью возможности выбирать, обездвиживало, делая лишь политической пешкой Османской Империи. Но теперь он был растерян, даже напуган. Просыпаясь по утрам, Влад не понимал, кто он такой, ибо первое, о чем он думал — о встрече с Лале, об их долгой прогулке по зеленым холмам вместе с Асланом. О жизни, которая никогда не была его. И которая никогда не сможет ею стать. Влад не мог просто наслаждаться тем, что прижился в самом сердце врага. Не мог перестать думать о том, что его новые друзья делают его слабым, жалким, недостойным статуса принца. Сколько пройдет времени, прежде, чем ему позволят вернуться домой? А когда этот момент настанет, захочет ли он уезжать? Если бы ему предложили вернуться домой прямо сейчас, он бы сразу согласился. Бездумно, механически, лишь бы не размышлять о том, что пришлось бы оставить во вражеской стране. Что пришлось бы потерять навсегда. — Вы опять собираетесь прогулять урок Димитриса? — вдруг спросила Лале, смеющимися глазами косясь на Влада. — Али-бей разрешает нам тренироваться, пока свободна площадка, — пожал плечами Аслан. — И к тому же, у нас совсем не выходит рисовать, — улыбнулся Влад. Лале не нужно было знать, что он не мог найти в себе силы стоять у холста и все занятие одергивать себя, чтобы не смотреть на нее. То, какой сосредоточенной и увлеченной она была на фоне раскинутой зелени, цветов и голубого неба, сводило его с ума. Но Влад понимал, что если кто-то заметит, как он любуется Лале, это может навредить прежде всего ей. — Искусство также важно, как и умение размахивать мечом! — цокнула она, но не смогла долго держать серьезное лицо и добродушно хихикнула. — Некоторым не дано понимать прекрасное, милая Лале, — прозвучал голос сбоку. Влад сразу узнал его, почувствовав как отреагировало мгновенно напрягшееся тело. Мехмед вальяжно прошелся по комнате, заставляя учеников затихать по мере своего приближения. Он сел перед ними, прогнав одного из мальчишек. — Здравствуйте, шехзаде, — поклонилась одной лишь головой Лале. — Рада, что вы снова решили посетить занятия. Влад никак не поприветствовал пришедшего, прикусив язык. Рядом с ним он чувствовал чистую ненависть, потому что видел этого заносчивого султанского сына насквозь. Он помнил просьбу Лале быть осторожнее, но с каждым разом выполнять ее становилось сложнее. Благо, Мехмеда он видел не так часто. — Мог ли я отказать вам, мой сладкий лукум? — противно ухмыльнулся он. — Однако, вам стоит знать, что это, — он обвел руками кабинет, — слишком просто для будущего султана. Можно ли научиться чему-то стоящему, когда здесь учат всех подряд? Последнюю фразу сопроводил многозначительный взгляд, брошенный на Влада и Аслана. Злость за глупое высокомерие столкнулась с удивлением от того, что Мехмед последнее время ходил на занятия именно по просьбе Лале. — Зря вы так. Ходжам Мустафа прекрасный учитель, — возразила подруга, и Влад уловил, как она слегка сжала кулаки. — Кто же спорит, мой тюльпан? Но мне, как будущему падишаху, необходимо гораздо больше. Я посещаю индивидуальные занятия. В том числе и дополнительно изучаю боевые навыки, — Мехмед вновь окинул Влада смеющимся взглядом, полным отвращения. — Если здесь так просто, шехзаде, почему же вы не справляетесь с элементарной программой? На одном из немногих занятий, которое вы посещали, мы все поняли, что счет — не ваша сильная сторона, — не выдержал Влад. Мехмед вспыхнул, как спичка, вскочив с места. Его лицо скривилось, вытянулось, а и без того темные глаза окрасились в черный. — Что ты себе позволяешь, валашский щенок? Ты здесь лишь потому, что мой отец слишком мягок. Не стоит вставать на пути того, от кого зависит твоя дальнейшая судьба, понял? Влад тоже поднялся на ноги, порываясь сказать то, что, вероятно, привело бы его на плаху, но Лале взяла его за запястье, утягивая назад. — Не надо, Влад, пожалуйста, — прошептала она. Ее касания и шепот хоть и действовали отрезвляюще, но не могли заглушить гнев целиком. Влад взглянул на Мехмеда и направился к выходу из кабинета. Последнее, что он услышал, было: — Ты не пойдешь за этим чужеземным уродцем! Он хотел было вернуться, чтобы удостовериться, что этот ублюдок не причинит Лале вреда, но вовремя понял, что Аслан этого не допустит. Дышать стало тяжело то ли из-за пыли и сухого воздуха, то ли из-за горящего в груди огня. Он стремительно удалялся из школы, тяжело ступая по каменным плитам. Сдержанность, собранность, расчетливость — все это словно растворялось в присутствии Мехмеда. И разве лишь потому, что он был напыщенным и высокомерным ничтожеством? Нет, такое бы не смогло пробить броню Влада. Дело было в Лале. Он знал, что Мехмед планирует взять ее в жены, когда станет править Империей. Ее — нежную, умную, бойкую. Ту, что успела за полгода вызвать в нем гораздо больше, чем просто желание быть другом. Но он был из другого мира, был связан своими клятвами. За бескрайним голубым горизонтом Влада ждала другая жизнь, его собственная, в других законах и порядках. А Лале ждала иная судьба, здесь, среди вечно зеленеющих полей, тюльпанов и аромата тягучего сахара. Их различия и положения, ее нежная юность и неведомый ему ранее внутренний свет — все это останавливало Влада от малейших попыток стать к ней ближе, открыться ей по-настоящему. Каменная кладка мелькала перед глазами. Он не успел понять, как дошел до заброшенного дома, в котором они с друзьями прятались от всего мира. Это место странным образом успокаивало. Вздохнув, он присел на каменную скамью, спрятав лицо в руках и почти сразу почувствовал, что у ног ластится гончая. — Привет, милая, — он потрепал ее за загривок, а она пролаяла ему что-то в ответ. Тишину прерывало лишь шуршание лап и шелест листьев, отбрасывающих тень на серый кирпич. Он сидел, пытаясь привести мысли в порядок и боясь себе признаться в том, что… — Влад? — прозвучал тихий голос Лале. Вскочив на ноги, он согнал с лица все эмоции. Она выглянула из-за угла, обеспокоенно ища его взглядом. — Тебе не стоило идти за мной. Сама знаешь, как на это отреагирует Мехмед, — сухо ответил он. Лале приблизилась к нему, сверля обеспокоенным взглядом, острым, проникающим глубоко под кожу. Не выдержав этой пытки, он присел на скамью, переведя взгляд на счастливую собаку, виляющую вокруг их ног. — Мне все равно, что он мне скажет, но ты… — начала она, присев рядом, — ты поступил глупо. — Знаю. — Я серьезно! — вдруг повысила голос она, возвращая себе его взгляд. — Ты опозорил его перед всем классом. Он это так не оставит, понимаешь? — Он еще не султан, — хмыкнул Влад. — Но дядя Мурад тоже не станет терпеть насмешки над своим наследником! И к тому же, я слышала, что в последнее время он совсем плох. Не хочу об этом думать, но при дворе ходят слухи, будто ему осталось жить совсем немного. Влад не понимал, что она от него хотела. Неужели думала, что он унизил Мехмеда лишь по глупости и неосторожности? Не понимала, что ему хотелось прекратить попытки шехзаде показать всем вокруг, кому Лале принадлежит? — И я должен выслушивать его мерзости? — Ты должен извиниться, — сказала она, глядя прямо ему в глаза. — Нет. — Он — будущий султан, Влад. Тебе придется извиниться. Я знаю, что ты этого не хочешь, но так будет правильно. — Нет ничего правильного в том, чтобы поощрять ужасное поведение Мехмеда. И я не могу понять, почему ты… — он осекся и замолк, отведя взгляд. — «Почему я» что? — нахмурилась она. Влад еще какое-то время молчал, чувствуя свинец, растекающийся по телу. Ему редко приходилось говорить о своих чувствах, а с ней делать это было вдвойне тяжко. Но этот вопрос так волновал его, что он не смог сдержаться: — Почему ты помогаешь ему? Просишь ходить на занятия, даешь дополнительные уроки, потакаешь его глупости? — Я… — она стала перебирать складки платья пальцами. — Мне это тоже не нравится, Влад. Меня попросил о помощи дядя. Я не думала браться за дело всерьез, потому что, по правде, я терпеть не могу Мехмеда и его ужасный характер. Но знаешь, — она отвела взгляд и улыбнулась, словно сама себе, — ведь он всегда был один, может в этом и проблема? — О чем ты? — С самого детства он был сам по себе. Он почти не посещал занятия из-за проблем со здоровьем, а его маму, кажется, не любили в гареме. Я редко видела Мехмеда, а когда мы все-таки встречались в компании с другими детьми, все почему-то говорили не играть с ним. Не знаю, может у него попросту никогда не было друга? — И ты хочешь стать его другом, чтобы помочь? — удивился Влад. В свете полуденного солнца каштановые локоны Лале блестели и переливались, осыпаясь на худенькие плечи и прикрывая часть ее смущенного лица. Это завораживало, пленило, а каждая ее фраза заставляла сердце Влада пропускать удар. Он не мог поверить, что нечто настолько чистое и доброе может существовать в том же мире, в котором жил он сам. — Нет, я не хочу быть его другом, у меня уже есть двое мальчишек, которые любят прогуливать уроки рисования, — она добродушно улыбнулась. — Но я хочу помочь ему стать лучше. Дядя всегда верил, что наследником станет Хасан, но тот скончался три года назад. С тех пор на эту роль начали готовить Мехмеда, — она глубоко вздохнула. — Знаешь, дядя пережил троих своих сыновей, каждый из которых учился, чтобы суметь занять трон. А Мехмед всегда был, словно скорлупа в пиале с орехами. Как будто он вообще случайно оказался в их роду. Представь, какой из него может получиться падишах? Озлобленный, высокомерный, необразованный и не знающий меры. И коли никто не может образумить его, наверное, это должна сделать я. — Мне кажется, что некоторые люди не меняются. — Возможно. А может и нет. Но я постараюсь сделать так, чтобы он мне доверял и прислушивался. Быть может тогда я смогу сделать его хоть чуточку лучше, — она наклонилась к Косточке, чтобы погладить, а собака принялась радостно лизать ее руки. — Но сейчас я ведь помогаю вовсе не Мехмеду. Я переживаю за тебя, Влад. — Не стоит. — Конечно, стоит! Ты мой друг, я беспокоюсь о тебе. Возможно, я не имела права просить тебя извиниться, но я боюсь, что он может причинить вам с Асланом вред. Мехмед жесток к тем, кого не любит. А точнее к тем, кто не выказывает любви к нему. Все это время Лале не смотрела на него, словно желая спрятаться в ласках с питомцем, однако, Владу так хотелось видеть ее бесконечные темные глаза, вобравшие в себя весь полуденный свет. Лале было всего пятнадцать, а ему самому лишь годом больше, но они сидели внутри заброшенного двора и говорили о таких важных и сложных вещах, что Владу казалось, будто его плечи сдавливают годы прожитых лет. Он вдруг осознал, что испытывает такую нежность, которую и не ожидал почувствовать за всю свою жизнь. Ему хотелось сказать, что он тоже пытается ее защитить, уберечь от мерзостей и злобы шехзаде, но он смог выдавить лишь: — Я знаю, но не стану извиняться. Но обещаю, что больше не буду лезть в огонь без необходимости. Лале, кажется, этот ответ не совсем устроил, но она все же кивнула. — Я очень на это надеюсь. Я хочу, чтобы с тобой все было хорошо. Правда хочу. Знай, что если меня когда-то поставят перед выбором, я всегда встану на вашу с Асланом сторону. Всегда, — она подняла на него взгляд. — Я обещаю. Он почти забыл как дышать, когда услышал эту маленькую клятву, такую простую, но невероятно важную. Для племянницы султана такие общения могли стоить многого. Владу ужасно хотелось ответить ей чем-то таким же правильным, полным заботы и преданности, но для чувств в его арсенале всегда не хватало слов. Просидев полминуты, тщетно пытаясь подобрать слова, он решил не портить ими момент. Протянув к Лале свою широкую ладонь, он накрыл ее тонкую ручку своей. Тепло ее кожи тут же стало огнем, быстро распалившим все тело. Сперва она слегка дернулась от неожиданности, но через пару секунд развернула руку и сплела их пальцы, продолжая вглядываться внутрь его потерянной души. И, возможно, это был первый раз, когда Лале могла видеть его насквозь, неприкрытого туманной иллюзией стойкости, силы и всех титулов. В тот момент они оба были лишь подростками, давшими друг другу взрослые обещания. Она — на словах, он — во всей глубине растаявшего океана, расплескавшегося в глазах от ее тепла.***
— Ну все, — она потянула Ноэ за собой, заводя в одну из комнат через открытый проход, соединяющий две части заброшенного дома. — Мне уже неловко. — Неловко? — Мы как будто подглядываем за чем-то сокровенным. — Потому что так и есть, — Ноэ оперся на стену, наблюдая, как Лайя ходит из стороны в сторону и озирается, словно испуганная лань. Им пришлось изрядно побегать, чтобы поспеть за призраками прошлого. Но в этот раз Ноэ наконец сделал все правильно — Лайя увидела трогательную сцену, которая, по задумке авторов путешествия во времени, должна была стать начальной точкой в плане «влюбись в вамипира, если осмелишься». — Ноэ, скажи, — вдруг остановилась она. — Эта Лале… это же не я, верно? — Хотел бы я и сам знать. Однако, мне кажется вы немного похожи. Ты не обратила внимание? Видимо, Лайя была настолько обескуражена, что даже не стала тратить силы на гневные реплики и взгляды в ответ на его колкость. — У меня столько вопросов. И с каждой секундой, что мы тут, их становится только больше, — она потерла глаза, а потом уселась на светлый каменный пол, покрытый слоем песка и пыли. Внутри забытого всеми дома солнечные лучи с трудом проходили сквозь неухоженные деревья, разросшиеся по всему периметру и закрывающие собой округлые окна. Тонкие полоски света освещали лишь одну часть лица Лайи, делая ее вид уж чересчур страдальческим. — Ладно, валяй, — закатил глаза Ноэ. — У этого Джина терпения хватит на три вопроса, так что выбирай с умом. Она странно покосилась на него, сощурив глаза. И когда он успел произвести впечатление «человека», которому нельзя доверять? — Что? — хмыкнул он. — Не хочу, чтобы твоя маленькая головка взорвалась от перенапряжения. — И ты не будешь юлить при ответе? — ее глаза сузились еще больше. — Просто спрашивай. Торжественно клянусь, что постараюсь отвечать… сносно. За его фразой последовал томный вздох. Лайя подтянула к себе ноги, оперевшись локтями на согнутые колени и запустила одну руку в волосы. В нежном платье, созданным Ноэ, чтобы прикрыть нескладное девичье тельце, такая поза выглядела максимально невыразительно. Немудрено, ведь эта Лайя лишена всякой грации! — Ладно. Давай, — наконец пробурчала она. — Зачем я здесь? — Ты играешь в опасную игру. Вот тебе подсказка: задавай точные вопросы, чтобы услышать точные ответы. Иначе будет некого винить в собственной глупости. Еще один гневный взгляд. Может, ему стоит начать их считать? — Черт с тобой! Ладно, — она прикрыла глаза. — Почему я уже в пятый раз оказываюсь в Османской Империи пятнадцатого века и вижу здесь себя, Лео и Влада? Какой в этом смысл? Ты же явно знаешь больше, чем уже рассказал. Ноэ подавил в себе желание наказать ее за очередную глупость, засчитав это за два вопроса. У него еще будет время научить ее играть по правилам. — Этого хотел Влад. Мы находимся в прошлом, которое особым образом связано со всеми вами. Как именно — точно не ясно. Моя задача лишь провести тебя по событиям того времени. Возможно, что ты и есть та самая Лале, спустя многие годы вернувшаяся к жизни. Я и сам не знаю, правда ли это. Можешь попытаться узнать больше об этом у Влада, некоторые вещи знает только он. Было почти осязаемо, как после этого ответа закрутились шестеренки в голове Лайи. Ноэ уже думал, что она начнет рассыпаться в уточняющих вопросах, но та неожиданно лишь скупо кивнула. — Ты говорил, что создал этот мир не один. Как вообще возможно создать такую иллюзию? — Не уверен, что ты готова к такой информации, но что ж, — Ноэ смахнул песчинки с горлышка высокой вазы, стоявшей в проходе. — Говоря более приземленным языком, есть одна ведьма, которая поделилась со мной всеми вводными для реконструкции. Сложно объяснить, как именно это происходило, но знаю одно — она связалась с душами людей, умерших в то время. По сути, они поделились с ней своими воспоминаниями. Да, есть в нашем мире и такое. Большего не скажу, я этих ебучих ведьм на дух не переношу. Может, однажды ты с ней познакомишься и вы поделитесь друг с другом своими дечачьими секретиками, — он взглянул на ее круглые глаза и плотно сжатые губы. — А что касается облачения всех этих воспоминаний в настолько реалистичный мир… — Ноэ улыбнулся и раскинул руки, словно стоя на сцене. — Вот он я. Мастер иллюзий, как уже говорил. Можешь считать, что я поцелован всеми бессмертными богами, ибо мои способности не ограничиваются лишь сотворением миров. — И кто же ты, Ноэ Локид? — еле слышно спросила она. Он ненадолго задумался, стоит ли раскрывать перед ней все карты. Но потом вдруг решил — чем быстрее она осознает, где и с кем находится, тем легче будет с ней взаимодействовать. И пусть Влад хранит свою тайну сколько ему влезет, Локид вправе распоряжаться своей сам. — Черт, демон, бес. Можешь считать меня дьяволом или даже самим сыном Сатаны из библейской сказочки. Но вот, что тебе стоит знать точно — я не человек. Есть еще много существ из другого измерения. Мы называем его Темным Миром. Ее лицо, казалось, побледнело и Лайя еще сильнее прижала к себе колени, будто в попытке защититься от его слов. — Что за Темный Мир? — Как жаль, что твой лимит вопросов на сегодня исчерпан, — Ноэ состроил грустную гримасу. — Но предлагаю тебе переспать все новые мысли и с окрепшими силами влиться в эту непростую тему через парочку дней. Она поднялась на ноги, отходя в другой конец затененной комнаты. Ноэ не пошел следом, решив дать ей время немного прийти в себя. Люди всегда были слишком эмоциональными и впечатлительными. Сначала сами придумывали себе картину мира, а потом почему-то расстраивались, когда истина оказывалась совершенно другой. — Хочешь посмотреть еще? — неожиданно для себя предложил Ноэ. Стоило признать, что он и сам подсел на эти путешествия, словно на остросюжетный сериал, который всегда заканчивается на самом интересном. Впрочем, его также впечатлял и масштаб собственных иллюзий. Лайя обернулась, а в карих глазах плескался страх и сомнения. Ее ответ был неожиданным: — Да. Да, я хочу знать больше. Он медленно подошел к ней, наблюдая как тощее тело напрягается и сжимается, в попытке отступить назад. Но Лайя стояла на месте. Подойдя к ней вплотную, Ноэ ухватился руками за дрожащие плечи и начал отматывать время еще на месяц вперед, перебирая в сознании сотни событий из прошлого. Ноэ успел подумать, что он чертовски умен, восхитителен и… кажется в арсенале Локида была еще сотня хвалебных эпитетов, идеально описывающих его величество, но резкая вспышка света в глазах растеклась острой болью по всему демоническому телу. А за ней — пустота.***
Она стучала в дверь комнаты Влада, не чувствуя боли в кулаках. Огромный коридор, погруженный в полумрак, лишь усиливал грохот, разнося его эхом по всему пространству. Он же почти заглушал просьбы Валентина прекратить. — Господин Влад не принимать посетитель, — бормотал он, но не пытался одернуть ее или остановить. — Он сейчас делай дела, я могу говорить ваш вопрос после. Пожалуйста, переставайте. — Влад, откройте сейчас же! — крикнула она, игнорируя прислугу. — Это очень важно! — Ce fată încăpățânată… вы моя слышать? Я говорить… Его прервал скрип открывающейся двери, за которой стоял Влад. Несмотря на то, что время было раннее, он уже был одет с иголочки — в черный деловой костюм и белую рубашку. Все было настолько выглажено, что Лайя даже смутилась, словно он и правда был ужасно занят в восемь утра. Его глаза округлились, когда их взгляды встретились. Лайя осознавала, что выглядит либо как сумасшедшая, либо так, будто стала свидетелем массового убийства. — Что произошло? — обеспокоенно спросил он, оглядев ее с ног до головы. — Вы не ранены? — Нет, я нет, но там Ноэ… он без сознания. Ему нужна помощь. — Валентин, идите, спасибо, — кивнул он Лайе за спину, а потом вновь обратился к ней, — Где он? На секунду она успела подумать, насколько странно будет рассказывать про Ноэ, лежавшего без сознания на кровати в ее комнате. Однако, адреналин в крови и грохочущее сердце умело заглушали эти мысли. — В моей спальне. Влад обещал разобраться и попросил ее подождать в фиолетовой гостиной, которая была ближе всех к спальням. Удивительно, но такой вариант Лайю устраивал, потому как у нее еще не было времени осознать ситуацию наедине с собой. Но как только она опустилась на бархатную обивку кресла, располагавшегося напротив огромного окна, то сразу почувствовала страх. Ничего из произошедшего не укладывалось в голове. Она оглядела просторный внутренний двор замка и окинула взглядом поле и лесополосу, простирающуюся поверх высокого забора и низких деревьев. Ни единой живой души — лишь бескрайняя зелень, кажущаяся какой-то посеревшей. Лайя вдруг вспомнила, как любила смотреть в окно их квартирки в Лэствилле. Утром там всегда было оживленно и шумно. Гул автомобилей проходил сквозь тонкие стены здания и будил ее не хуже будильника. На другой стороне улицы виднелись броские вывески «Papa John’s» и «Magnolia Bakery». Аромат пиццы сплетался с тонкими нотками карамели, сливочного крема и песочного теста и разлетался по всей округе, смешиваясь с запахом бензина и машинных выхлопов. Однако, Лайя это любила. Была бы она хоть немного более талантливой, могла бы написать целую серию картин под названием «будни одного города». Вблизи же замка Бран все было погружено в тоскливую тишину, в которой Лайя ощущала себя одинокой. Ей жутко захотелось домой: обнять маму, выпить чашечку дешевого растворимого кофе и закутаться в пуховое одеяло, забыв обо всем на свете. Через двадцать минут в залу вошел Влад, уведомив о своем присутствии легким постукиванием строгих туфель по каменной поверхности пола. — Он в порядке? — вскочила с кресла она. — Теперь да. — Что с ним стряслось? — Он потратил слишком много сил. Ноэ уедет домой на пару дней, чтобы отдохнуть. Влад продолжал стоять у входа, даже не пытаясь подойти ближе. Лайя замялась, размышляя, как начать разговор. — Домой… в Темный Мир? Она взглянула на него с надеждой. Ей хотелось услышать от него объяснения. Логичные, стройные, доказывающие, что произошло лишь недоразумение. Но Лайя и сама в это уже не верила. Влад даже не дрогнул. — Да. — Так значит, вы тоже знаете про все эти… путешествия, миры, демонов и ведьм? — Верно. Может, перейдем на «ты»? Не вижу смысла в формальностях. — Это правда я? Там… — она прокашлялась, ощущая что от этих слов першит в горле, — в прошлом. От звука его напряженного вдоха Лайя почувствовала себя глупой маленькой девочкой. — Я не знаю наверняка, — ответил Влад. — Но я на это надеюсь. Его голос звучал странно, словно под толщей воды. Она не могла разглядеть выражение его лица из другого конца комнаты, а потому пошла к Владу. К ней вдруг пришло осознание — продолжи она мямлить, не получит никаких ответов. В этом замке творилось что-то странное, страшное и безумное. Она помотала головой и прокашлялась, настраиваясь на новый лад. — Ноэ сказал, что ты знаешь больше. Что это ты хотел, чтобы я увидела прошлое. Это правда? — Да. Лайя почти не услышала собственный голос, таким тяжелым и приглушенным он был. — Зачем? Кто ты такой? В комнате было настолько тихо, что Лайя слышала свое дыхание и шуршание платья, сотворенного Ноэ во сне и ставшего частью реального мира. Она остановилась в паре метров от Влада, глядя в голубые глаза, немигающие и непреклонные под ее напором. Если в момент приезда Басараб казался ей слишком статным и величественным, почти недосягаемым, то сейчас она не испытывала никакого смущения от того, что позволяла себе говорить с ним на равных. — Объяснись! — повысила голос она. — Я больше не хочу, чтобы меня водили за нос. Ваши с Ноэ загадки мне осточертели. — Это сложно, — его ответ, словно очередная порция пороха в бочку, стоящую посреди разгорающегося пожара. — Не сложнее, чем считать, что сходишь с ума, — процедила она. Это был первый раз, когда она увидела, что Влад моргнул, а потом и вовсе уставился себе под ноги. Лайя бы даже сочла, что он чувствует вину, но тут его непроницаемые глаза снова врезались в ее. — Хорошо. Я расскажу то, что могу, — наконец произнес он. — Твой приезд сюда не был случайностью. Я спланировал это, как только увидел тебя в кафе. Картины — подлинники и правда мне важны, но они были покрыты белым слоем, чтобы создать видимость, что ты здесь по работе. Все, что я хотел — лишь привезти тебя сюда, чтобы разобраться, почему ты выглядишь как девушка из далекого прошлого. — Откуда ты знаешь о девушке из прошлого? — Я не могу рассказать всего прямо сейчас. Но на одной из картин есть твое лицо, — ответил он, прогнав по ее телу волну мурашек, — Мне жаль, что я обманул тебя, но, поверь, я не мог иначе. Ты бы не согласилась при иных обстоятельствах, приняла бы меня за безумца… — Я все еще недалеко ушла от этой мысли, — сказала она скорее от обиды. — Послушай, как только Ноэ вернется, я должен буду ненадолго уехать. Я хочу попросить тебя остаться и закончить работу. Мне в любом случае необходимо привести эти картины в порядок. По окончании реставрации я выплачу тебе оставшуюся часть средств… — Ты считаешь, что сейчас я больше всего беспокоюсь о деньгах? — усмехнулась она. — Как ты правильно заметил, ты обманул меня. Все, что здесь со мной происходило — настоящее сумасшествие. Сейчас я мечтаю лишь вернуться домой и забыть обо всем, как о глупом сне. — Я понимаю, — кивнул он сдержанно. — Но если останешься, сможешь узнать больше о том, что ты видела. Сможешь и дальше перемещаться в прошлое. И, если к концу реставрации ты все еще будешь хотеть уехать, я не стану тебя держать. Я лично выделю вам троим самолет и позабочусь, чтобы вы как можно скорее оказались дома. — А сейчас ты станешь меня держать? — Лайя старалась произнести эти слова без тени испуга, но почувствовала, как внутри все сжалось. — Нет. Конечно, нет, — он сделал шаг в ее сторону. — Ты вольна уйти, когда тебе захочется. Молчание оказалось единственным ответом, на который она была способна. Лайя не могла уйти и не решалась остаться. Она просто стояла и смотрела на человека, которого совсем не знала. Но после всех путешествий в прошлое, ей словно самой начало казаться, что она что-то чувствует. Вдруг между ними и правда есть какая-то связь? Тонкая невидимая нить, которая удерживает ее тут, несмотря на протесты собственного разума и тела. Влад сделал еще несколько шагов вперед, оказавшись прямо перед ней. Аромат его древесного парфюма послышался совсем близко. На бледном лице вдруг отразилась едва уловимая эмоция. Влад медленно поднял руку, потянувшись к ней осторожно, словно боясь спугнуть. Лайя не дрогнула, лишь с опаской наблюдала за его движениями. А потом его большая холодная рука вдруг легла поверх ее собственной. Лайя непонимающе перевела взгляд на Басараба, лицо которого вдруг напряглось и скривилось, словно его вдруг пронзила резкая боль. Но потом эта маска спала, оставив лишь два глаза, горящих голубым пламенем. Он сжал ее ладонь. — Прости меня. И в этот момент Лайя словно вновь очутилась в прошлом и увидела двоих людей со стороны. Была ли это она, там, в заброшенном доме в Эдирне? И был ли там Влад? На мгновение она почувствовала, словно знает его. Действительно знает где-то глубоко внутри себя. В груди, где согласно логике должна быть душа, в которую Лайя никогда раньше не верила. Но, кажется, сейчас эта призрачная материя дрогнула. Холод его грубых рук и тепло ее тонких пальцев — тот мостик, которому она позволила раскинуться между ними. Она сжала его ладонь в ответ. — Хорошо. Я останусь.***
Приятно было оказаться дома. Несмотря на то, что отпуск был вынужденным, Ноэ наконец мог спокойно вздохнуть вдали от земного мира. Но стоило признать, произошедшее его не на шутку напугало. Ноэ еще ни разу не чувствовал недугов, будучи уверенным, что это участь смертных людишек. Но что теперь? Он потерял сознание от того, что расходовал свою темную энергию лишь бы угодить человеческой особи. Это было почти бесславно и унизительно. Пару часов он проспал, а когда проснулся, ощутил невероятную тягу прогуляться, насладиться видами родных земель и напитаться силой природной тьмы, сочащейся из каждого уголка здешнего пространства. Для перемещения он достал один из артефактов, украденных из центральной библиотеки. Портальные камни не были редкостью, а в этой претенциозной гигантской кладовке со скучными фолиантами и свитками, выставленными на обозрение темной общественности, их было слишком много, чтобы сдержать чесавшиеся демонические руки. Впрочем, пропажу так никто и не обнаружил, а потому Ноэ грела мысль, что такой дорогой камушек лежит на его полке. До этого он пользовался им лишь однажды, чтобы сравнить с собственными навыками. И объективно подытожил — у него перемещения в пространстве получались куда лучше, чем у какой-то светящейся безделушки. Но сейчас телепортироваться самому было опасно, а потому он сжал в руке запылившийся артефакт и переместился на одну из оживленных улиц жилого квартала. В Темном Мире никогда не светило солнце. Дневной свет исходил от подобия мутной огромной луны, подвешенной в бескрайнем звездном небе. Освещение всегда было холодным и принимало теплые оттенки лишь от горящего пламени, не сулящего ничего хорошего. Оказавшись в одном из мрачных переулков и отругав безделушку за неточность, Ноэ побрел к месту, в котором намеревался оказаться — к таверне. Ближе к вечеру на улице, названной в честь великого Вельзевула, было не протолкнуться. Во всю длину черных и серых невысоких построек располагались всевозможные бары, рестораны и клубы, в которых демоническая знать привыкла отдыхать и расслабляться. Высокие фонари отбрасывали все такой же холодный свет на здешний сброд, кучками плывущий по длинной прямой дороге. Конечно, сами себя они называли Высшим Светом, но Локид давно перерисовал иерархию Темного Мира в собственной голове, сменив большую часть титулов и званий на нецензурщину. Он с удовлетворением увидел привычную картину: улица была полна роскошно одетых дам в пышных париках и тугих корсетах. Рядом с ними тянулись кавалеры — настоящие черти, не обремененные утонченностью и красотой. Из их голов торчали рога, на руках виднелись кривые длинные ногти, а неестественный блеск глаз, рассредоточенный по всей улице, создавал впечатление, что все они смотрят прямо на Ноэ. Он немного постоял у выхода из узкого переулка, наслаждаясь знакомыми видами, а потом двинулся в оживленное пространство, огибая напыщенные силуэты. Мужчины кидали на него презрительные взгляды, а женщины, напротив — строили глазки и хитро ухмылялись, незаметно провожая взглядом. По внешности мужчин можно было определить, к какому сословию они принадлежат. И как иронично это бы не звучало — чем больше демон был похож на человека, тем из более знатного рода он происходил. По Ноэ было понятно, что он обладал более высоким статусом по праву рождения — никаких рожек, копытец и черноты в лице. С женщинами было сложнее, так как они всегда выглядели более утонченно, соблазнительно, чаще всего раскрывая свою демоническую силу в искусительстве. Впрочем, Ноэ никогда не был фанатом грубой сексуальности, присущей дамам высоких сословий. Он предпочитал золотую середину. В голове при этих мыслях почему-то всплыл образ Мириам, но не в демоническом, а в людском теле. А за ним и Лайи, в промокшем насквозь платье. Быстренько отмахнувшись от этого наваждения, он дошел до конца улицы, к маленькой таверне под названием «Гроза». Это место было не таким вылизанным и его еще не сильно облюбовали выскочки из Всратого Света, а потому Ноэ чаще всего коротал вечера именно здесь. Внутри небольшого помещения кучками сидели черти разных мастей. В основном, так называемый «средний класс», желающий раз в неделю прикоснуться к прекрасному с добротной скидкой, обещанной «Грозой». Эти бедолаги по несколько часов добирались до улицы Вельзевула из своих потрепанных адских клоповников, чтобы ощутить себя частью знати. Некоторые могли сидеть тут часами всего с одним коктейлем, но неизменно в лучшей парадной одежде. Когда Ноэ пошел к барной стойке, то поймал на себе несколько недовольных взглядов от страшных, как адское пекло, посетителей. Эти, вероятно, прибыли прямиком из Низшего Мира. И куда только смотрел Дозор? «Знали бы вы, что коситесь на советника своего Короля, уже бы рассыпались в извинениях», — мысленно усмехнулся Ноэ. — Ноэ, хитрый ты сукин сын, ты где пропадал? — раздался басовитый знакомый голос. Это был бармен, а по совместительству владелец заведения — Агласис, демон старых нравов. Он был два метра ростом, с серой грубой кожей. Из его лба торчал изогнутый рог, уходящий в пышную вороную шевелюру, а на лице светились желтым два узких глаза. Агласис проработал за этой стойкой столько, сколько Ноэ себя помнил. Его всегда удивляло, как кто-то может заниматься одним и тем же на протяжении многих веков. — Приветствую, — Ноэ отвесил шутливый поклон и уселся на барный стул. — Да знаешь, то тут, то там. В общем, как всегда нарасхват. — Узнаю старого проказника, — подмигнул бармен. — Ни грамма пользы, а вон сколько наболтал. Чего будешь? Недавно завезли ликер на крови. Из старого — черный ром, абсент и глифт. — Не, только не глифт. Я после него ног не чувствую, и это не эйфория, — поморщился он. — Давай ром со льдом и парой капель сока. Когда бармен поставил перед ним изогнутый бокал из синего стекла, Ноэ чуть наклонился и заговорчески спросил: — За дальним столом случайно не птички-беспризорники? — Ага. Низшие стали периодически захаживать, люд бы их побрал, — невозмутимо ответил Агласис. — Не боишься, что нагрянет проверочка? Или кто-нибудь настучит Дозору? — Ха, не, — ухмыльнулся приятель, обнажив клыки. — Мне то че? Мне каждого по вечерам высматривать свихнуться можно, а вот как их на границе пропустили — это вопросик. Сами накосячили, значится. А тебе то какое дело, а? То, что Ноэ был другом Короля, не знал почти никто из его круга общения. Так было к лучшему — иначе окрестили бы предателем и стали отовсюду гнать в шею. — Да никакого, — откинулся на спинку Ноэ, делая глоток. — Переживаю за старого знакомого с его обворожительной таверной. — А ты не переживай. Моя лачуга еще тысячи лет простоит. Пусть лучше Карниван с этим недокоролем Низшего Мира думают, что делать. Непорядки по всем уровням уж давно назревают. Власти херовы, тьфу! Ноэ слегка оглянулся вокруг, пытаясь поймать на себе и собеседнике взгляды посетителей, но все были увлечены своими делами. Не хватало, чтобы еще поползли слухи про недовольство властью… — Да ты не боись, сюда вышак редко захаживает, а из здешних никто болтать не будет. Я ж почти всех гостей сотни лет знаю. Тут все высших недолюбливают, нам от них одни беды, — Агласис забрал со стойки чей-то бокал и начал наливать глифт из краника. Проигнорировав последние слова, Локид не стал напоминать, что он, вообще-то, один из этих самых «высших». Лишь внутренне усмехнулся тому, как влился в здешнюю тусовку за все эти годы. — А про Карнивана что слышно? — спросил Ноэ максимально отстраненно, словно лишь для приличия поддерживал беседу. — Да как уж, не слыхал что-ли? Там же… В этот момент отворилась дверь и все в баре резко умолкли. Ноэ краем глаза увидел, как Низшие вжимаются в кресла, прикрывая лица безобразными руками. Обернувшись к выходу, он увидел того, чья нога вряд ли до этого ступала на пол подобных злачных местечек. Ноэ демонстративно продолжил потягивать ром, ожидая пока вошедший приблизиться сам. Так он и сделал. — Ну здравствуй, Ноэ, — мягко произнес советник Септентрион. — Отрадно, что мы с тобой столкнулись в этом чудном месте.