***
Когда уже совсем стемнело, приехал Влад с сумками. Лео даже не просыпался, но Милли уже уложили спать в их общую комнату. И благодаря магии Ноэ, у обеих Бернелл был там свой мягкий матрас, а не просто подстилка из одеял. Лайя встретила Влада и убрала вещи. Тот принес удобную одежду, ноутбуки сестер, несколько книг из своей библиотеки и, к удивлению Бернелл, пару полотен и инструменты для работы. Когда они оба закончили с перекладыванием вещей, Лайя остановилась посреди гостиной и внимательно посмотрела на Басараба — Как тут у всех дела? — спросил Влад. — Уже лучше. А ты… не остаешься? — она помассировала шею рукой. — На тебя не готовили постель. — Нет, не остаюсь. — Кто ты, Влад? Ответь мне честно, — решив не медлить спросила она. — Сегодня я поняла что утаивание и незнание не приведут ни к чему хорошему. — Почему ты спрашиваешь сейчас? — он слегка нахмурился. — Потому что знаю, что ты отправляешься в Темный Мир. Потому что знаю, что в тебе есть какая-то тьма, которая есть и во мне. Потому что… все ведь не просто так! Видимо я была настолько идиоткой, что раньше не сложила два плюс два. Обычный человек, подружившийся с демоном… конечно! — Я хочу тебе рассказать, — он прокашлялся и отошел в сторону окна. — Но я боюсь того, что будет, когда ты узнаешь. — Я уже знаю достаточно, чтобы решить сбежать от вас куда подальше. Но теперь, кажется, я и сама увязла в этой истории глубже некуда, — она подошла к нему и еле ощутимо дотронулась до спины. Влад развернулся, чуть отшатнувшись от нее. — Хорошо. Ты и правда должна узнать. И он начал свой рассказ. Медленно, осторожно подбирая слова, ловя каждую перемену в ее эмоциях. Лайя по-началу не понимала, о чем он вообще говорил, но вскоре в ее голове сложилась картинка. Никогда не было никакого Влада из прошлого и его предка. Всегда был лишь один Влад. Вампир, носитель Тьмы, Темный Король… Все это звучало, словно пересказ любимых фильмов Милли, но Лайя больше не терзалась сомнениями. Все происходящее было реальным. Это понимание не позволяло утихомирить бурю в ее голове, но давало возможность понимать, принимать, не отказываясь от реальности лишь потому, что она казалась слишком странной. — Так значит… вампир, — она закрыла глаза. — Есть много сказок, книг и фильмов… но что это значит на самом деле? — Почти то же самое. Я пью кровь. Я не старею. Меня нельзя убить серебром, чесноком или чем-то подобным, но когда я в темном обличии, солнечный свет вытягивает из меня силы. Я не плавлюсь на нем, но быстро устаю, слабну. Влад говорил безэмоционально, и, когда Лайя наконец нашла в себе силы взглянуть на него, то увидела лишь два серых потухших глаза на неживом лице. — Я монстр, Лайя, — сказал он. — Раз я рассказал тебе обо всем, то хочу тебе показать и свою истинную сущность. Чтобы больше не лгать. Чтобы ты всегда помнила, кто я. Приоткрыв дверь на задний двор, он пропустил Лайю на улицу. На своей огромной постели лежал Ноэ, уставившись в небо. Заметив их, он тут же встал и подошел ближе, недоуменно вскинув бровь. — Решили погулять? Это, к слову, моя комната. Частная территория. Так что устраивайте свиданку где-нибудь в другом месте, — по его лицу пробежала тень недовольства. — Ноэ, я хочу ей показать. Но для этого мне нужно, чтобы ты контролировал ситуацию и, в случае опасности, переместил меня в замок. — Чего? Вы что, совсем одурели? Время видели? — Локид взглянул сначала на Влада, а потом на Лайю. Видимо, лица у них обоих не выражали и толики смеха, поэтому тот почти сразу сделал серьезное лицо. — Хорошо, черт с вами. Любой каприз, как говорится, — пробурчал Ноэ. Влад снял с себя пиджак, бросил на землю и закрыл глаза. Примерно минуту он просто неподвижно стоял, заставив Лайю помяться на месте. Она вопросительно посмотрела на Ноэ и в ту же минуту почувствовала легкое дрожание земли. Обернувшись, она увидела, что тело Влада начало покачиваться. Уже через мгновение лицо Басараба посерело, а вся его фигура начала расширяться, разрывая рубашку на рукавах, груди и плечах. Из горла вырвался нечеловеческий рык… На самом деле она не знала, произошло ли это в ту же секунду, но следующее, что помнила — перед ней стояло чудовище. Серая, грубая кожа, покрывающая все тело, вздувшиеся черные вены, разросшиеся конечности, острые клыки, которые обнажались при каждом тяжелом вдохе… но самое страшное отпечаталось в ее сознании, кажется, навсегда… Он открыл глаза. Лайя увидела налитые кровью радужки и цепкий, звериный взгляд. От него хотелось сбежать, спрятаться куда подальше, лишь бы не ощущать на себе это давящее чувство. Страх. Это была ужасающая тьма, которую Лайя ощутила впервые всем своим телом. И от которой она непроизвольно отшатнулась, впечатавшись в Ноэ. В голове не было мыслей. На губах не осталось слов. — Вот такой он у нас красавец, — послышалось рядом с ухом, словно из-под толщи воды. — Выглядит, конечно, грозно, но все еще добряк. Да, дружище? Влад не отвечал, а она уже не смотрела на него. Зажмурилась, как маленькая девочка, лишь бы не видеть. Лишь бы перестать представлять, как чудовище вгрызается в глотки своих жертв, разрывая их на куски. В голове звучало «Я пью кровь. Я монстр». — Лайя… — послышался рычащий голос, но что-то в нем надорвалось, стало знакомым. Она заставила себя разлепить глаза. Последний раз взглянуть. Дать шанс. Она же сама просила об этом! Сама хотела знать. С опаской посмотрев на монстра еще раз, она увидела все иначе. В голове возникло воспоминание из прошлого. Когда Влад узнал о смерти своего отца и брата его взгляд был такими же. Отчаявшимся, потерянным, виноватым, напуганным. — Я вернусь в замок, ты больше не увидишь меня. Никогда не встретишь. Я буду рядом, чтобы защитить тебя, если потребуется, но никогда не приближусь без надобности, — вдруг сказал он и, подняв руки, медленно попятился назад. Ей сразу же вспомнилась Лале. Отважная, готовая броситься на защиту тех, кто ей дорог, не скрывающаяся от опасностей. Так почему же Лайя так боялась? — Постой, — Лайя сделала осторожный шаг к нему. — Не подходи, — приглушенно прозвучало в ответ. Но она не послушалась. С сердцем, готовым выпрыгнуть из груди, сделала еще шаг, а потом еще и еще, пока не оказалась перед ним. Протянула руку, коснувшись оголенного участка кожи под порванным рукавом рубашки. Огромное тело тут же напряглось, а дыхание Влада участилось, смешавшись с хрипом. В ее груди словно что-то отозвалось на это касание. Вспыхнуло, послав приятное тепло по всему телу. Лайя подняла взгляд и увидела, что Влад стоит, сжав зубы и нахмурившись так, словно ему больно. — Извини, — она убрала руку. Но он перехватил ее запястье, слегка потянув на себя. Лайя шумно выдохнула. Ей вновь стало жарко. — Я не хочу, чтобы ты боялась, но вижу твой страх. Чувствую. Ты не должна пытаться… — его голос стал чуть мягче. Он отпустил ее, сделав шаг назад. — Я хочу, — прервала она. — Ведь ты мой друг, верно? Влад из прошлого. Тот, что всегда оберегал свою Лале. Был добр к ней, заботился, несмотря на то, что она была из другого мира. — Я не уверен, что я тот же. — А я хочу в это верить. Влад зажмурился и издал приглушенный рык. Бросив на Лайю последний взгляд, он резко развернулся и скрылся за поворотом дома. «Вампир…», — вновь подумала Лайя, посмотрев в кружащие в чашке чайные листья. Секунды откровений и снова он растворился во мраке, прячась, закрываясь от нее. На этот раз в Темный Мир. Но сейчас это казалось правильным, потому как Лайе и самой нужно было переварить увиденное. Поставив кружку на маленький деревянный столик, Лайя встала и направилась в дом. Минуты рефлексии помогли ей вернуть связь с реальностью, но сейчас ей предстояло решить не менее сложное дело. Сообщить сестре, что через два дня та улетает в Лэствилл. Как Бернелл и полагала, Милли была ужасно зла. Сначала просила передумать, хныкала, а потом начала обвинять Лайю в том, что это нечестно. — Я оказалась внутри мечты, а ты меня отсылаешь?! — кричала она. Но так было правильно. Если кто-то охотится за Лайей и Лео, то лучше всего будет отправить сестру за сотни миль от них. В конце-концов Милли выбежала на веранду, хлопнув дверью перед носом Лайи. Она же вздохнула, зачесав волосы назад и пошла проверить Лео, который уже вторые сутки спал, лишь изредка просыпаясь в полубредовом состоянии, и то всего на пару минут. Зайдя в комнату, Лайя увидела, что Александра склонилась над Ноланом, аккуратно стирая с его лица пот тряпкой. — Как он? Снова что-то снится? — спросила Лайя, подойдя ближе. — Да, но он просыпался недавно буквально на минуту. Уже был почти в себе. Спросил, правда ли это, что он умер и попал в рай, — Александра улыбнулась. Лайя впервые за долгое время рассмеялась, прикрыв рот рукой. — Это был подкат про ангела? — уточнила она. — Ага, он самый, — девушка положила тряпку в таз с водой. — Спасибо тебе, Александра, правда. За все, — Лайя села на край кровати. — Зови меня Сандра.***
Все вышло так, как Ноэ и предполагал. Сердобольная Лайя не отказалась от Влада даже тогда, когда увидела перед собой монстра. А это значило, что работа Локида была наполовину сделана. Что ж, совет да любовь! Но быть сторожевым псом ему уже успело опостылеть. Тем более, что сейчас он ощущал себя какой-то деревенской шавкой, а не породистым красавцем. Чистить пиджаки и рубашки от земли и пыли ему приходилось чуть ли не каждый час, потому что грязным в этой деревне было абсолютно все. Благо он отстроил себе свой небольшой уголок с прекрасным видом и лучшей кроватью, иначе пережить всю эту вакханалию было бы просто невозможно. Однако стоило признать, что было в деревенской жизни и кое-что хорошее. Здесь пекли превосходные персиковые пироги, которые так запали ему в душу, что даже сладость не ощущалась мерзкой. Сперев себе очередной кусок, Ноэ вдруг услышал возню через открытое настежь окно кухни. Выглянув, он заметил Лайю, корпящую над картинами. Твердо решив, что ему нужно себя чем-то занять, он вышел к ней. — У всех отпуск, а наша пчелка трудится, не покладая рук. Что за несправедливость! Лайя перевела на него уставший взгляд, словно пытаясь сфокусироваться. — Пытаюсь занять себя чем-то полезным. — Слышал, твоя сестра скоро нас покинет? Что же не проводишь время с ней? — Она на меня обиделась, поэтому ушла на рынок с Илинкой, — Лайя развернулась обратно к картине, примеряясь шпателем к полотну. Приглядевшись, Ноэ заметил, что у Бернелл дрожат руки, и она никак не может начать очищать портрет. — Ты хотя бы спишь? — хмыкнул Ноэ. — Эм. Не уверена… — она нервно бросила инструменты на столик и развернулась к нему, стягивая перчатки. — Скорее впадаю в дремоту, но постоянно просыпаюсь. Все в этой девице выглядело уставшим — мятая огромная голубая рубашка была наскоро заправлена в джинсы, на голове красовался небрежный пучок, а под глазами проглядывали синяки. — Я всегда говорю, что между «поспать» и «не поспать» нужно выбирать первое. — Да, вот только у меня не выходит ни то, ни другое. Я уже чувствую себя зомби, — она прикрыла глаза и приглушенно посмеялась. — Ну и с картинами, я так понимаю, пока не складывается, — Ноэ провел рукой по мягкой кисти, стоящей в стаканчике. — Но ты выиграла джекпот, потому что я тоже в поисках того, чем бы заняться. Поэтому предлагаю немного разнообразить грустную реальность с неизвестным финалом другой реальностью, которая уже давным давно предрешена. На его удивление Лайя согласилась почти сразу, видимо действительно измаявшись в собственных мыслях. Но путешествие оказалось не таким, как обычно. Если раньше Бернелл скакала по округе, как неугомонная козочка и также неразборчиво блеяла, считая эти нечленораздельные звуки речью, то сейчас она лишь еле плелась за Ноэ, не произнося ни слова. Вскоре они стали свидетелями сцены, которую прежде Лайя бы сочла ужасно милой: Влад, Аслан и Лале отправились купаться к реке, на другом берегу которой был небольшой водопад, завесой скрывающий углубление в скале. Друзья из прошлого беззаботно плескались в воде и громко смеялись. Даже Лале плавала в ночном платье, которое сейчас в пору было бы назвать монашеским, но Ноэ понимал, насколько этот эпизод был важен, как символ доверия к друзьям. Более того — как символ непокорности, маленького бунта против устоявшихся правил восточного быта. Локид надеялся, что Лайю это порадует, потому что смотреть на ее кислую мину уже было невыносимо. Но та лишь задумчиво наблюдала за происходящим, словно мысленно находилась совершенно в другом месте. Ноэ даже пытался вытягивать из нее слова, чтобы из них получались предложения, но его внутреннего гения и поэта хватило ненадолго. Вскоре компания закончила купания и двинулась по кривой тропинке в сторону крепостных стен дворца. Лайя на автомате встала и хотела было пойти за ними, но Ноэ ее одернул: — А ты куда собралась? — Они уходят. — Ну и пусть себе уходят. А у тебя по плану искупаться в еще не загаженной Тундже времен пятнадцатого века, — ухмыльнулся Ноэ. — Ну уж нет, спасибо. Судьба и так подбрасывает мне слишком много невероятных возможностей. Эту я, пожалуй, упущу. Лайя стала спускаться по склону к берегу, чтобы выйти на тропу. Поразмыслив, Ноэ двинулся за ней. — Хорошая попытка, но вот в чем вся прелесть судьбы… — Ноэ поравнялся с ней, когда они ступили на рыхлую землю неподалеку от воды. — От нее не сбежишь. Последнее, что он увидел, были ее огромные глазища, в которых только начало зарождаться осознание того, что сейчас произойдет. И это было так сладко! Схватив Лайю под коленками, он закинул ее на плечо и понес в сторону журчащей реки. Девица что есть мочи тарабанила Ноэ по спине, моля о пощаде. Ну, или, если быть до конца откровенным, она рассыпалась в угрозах и ругательствах. А это вовсе не могло спасти ее от злого рока в лице мастера иллюзий. Сперва Локиду пришлось самому изрядно намокнуть, ибо он благоразумно решил, что бросать Лайю в воду у самого берега будет не так триумфально. И, возможно, несколько травмоопасно. Когда он зашел чуть глубже, чем по колено, он услышал в ухе: — Ноэ! Верни меня назад! Я не хочу туда… — Водичка — блеск, миледи, — ответил Ноэ и еще быстрее двинулся дальше. Когда он зашел в воду уже по пояс, а жутковатый пучок Лайи уже намок в воде, Ноэ предупреждающе сказал: — Готовься к полету на три… два… — Нет! Нет! Идиот, ты просто… Договорить Лайе судьба тоже не позволила, и уже через секунду та летела в реку с центром тяжести в виде своей бесящей задницы. Визг. Всплеск. Ноэ уже готовился отбиваться от нападок, но понял, что Лайя не поднялась. Лишь вода стала пузыриться на поверхности. Он растеряно шагнул вперед и, оказавшись в углублении реки, сам ушел под воду с головой. Тут же вынырнув, Ноэ увидел, что Лайя еле перебирает конечностями, не в силах удержаться на плаву. Ее рот лишь безмолвно старался вдохнуть больше воздуха, а глаза беспомощно искали спасения. Локид тут же среагировал, подхватив ее в воде с помощью магии. Вынырнув, она принялась откашливаться и неумело погребла к берегу. Когда ее ноги коснулись дна, Лайя яростно взглянула на Ноэ, убирая прилипшие к лицу волосы. — Я не умею плавать, мать твою! Ты мог меня убить! — Я контролировал ситуацию… — Ноэ огляделся, почувствовав укол вины. Ох, как же он ненавидел уколы! — Почему ты не сказала, что не умеешь, я бы… — Я сто раз сказала тебе, что не хочу! — почти крикнула она, а потом закашлялась, положив руку на горло. — Черт, как больно, — хрипло проговорила она. — Возвращаемся. Перенесу тебя в больницу, — он сделал к ней шаг, но она отшатнулась. — Нет, не трогай. Держись подальше, — она закрыла лицо руками и задрожала. «Она… плачет? Вот же блядство, какого хрена с этим делать?», — успел подумать Ноэ. Но уже через секунду кажущийся ему плач сменился приглушенным смехом. — Что за… Лайя убрала руки от лица, а ее смех стал заливистым. — Как ребенка, честное слово! — между похоронным звуком девичьего хохота услышал он. — Ты притворялась? — недоуменно спросил Ноэ. — Видел бы ты свое лицо, — не успокаивалась она. Пока Лайя отходила от приступа смеха, Локид размышлял над тем, какую бы сделать гадость, чтобы девица навсегда усвоила урок и не проворачивала с ним подобные штуки. Но как истинный джентльмен, он решил с честью принять поражение. — Ладно-ладно, победила, — Ноэ поднял руки. — Провела вокруг пальца лучшего обманщика. Приз твой. — А что за приз? — она вскинула бровь. — Надеюсь, ты каким-то образом сделал фотографии себя минуту назад. Я бы повесила их в рамочку или поставила бы на заставку телефона. Или даже устроила бы целую выставку под названием «самое дурацкое лицо»! — Вот видишь, я тоже кое-что сделал, — Ноэ плеснул в нее водой, и та прикрылась руками. — Вернул тебе тебя. — Ладно, признаю. Это бодрит, — она брызнула в него в ответ. — А приз… — Ноэ задумался, стряхивая капли воды с лица. — Что насчет небольшого шоу с иллюзиями? Люди в восторге от такого. — Идет, — хмыкнула Лайя и, отжимая волосы, начала выходить из воды. И опять перед глазами сверкало это ее дурацкое тело, обтянутое мокрой тканью нелепой одежды. Ноэ заключил, что перед возвращением нужно будет обязательно наколдовать ей какой-нибудь бесформенный махровый халат. Может быть тогда эти тощие ноги и талия не будут вызывать у него рвотных позывов…***
Для своего выступления Ноэ создал импровизированную сцену, состоящую из одного круглого столика и двух атрибутов любого фокусника — шляпы и волшебной палочки. Зрительный зал из одного человека расположился на его кровати во дворе ведьмы. Лайя предвкушающе сидела на краю, согнув одну ногу и положив на нее подбородок. Над образом Бернелл он тоже постарался, ибо вся ее одежда была слишком скучной для торжественно-деревенского выступления. Ноэ же облачил ее в красную длинную юбку-пачку и рубашку с объемными рукавами в тон. А в качестве маленькой мести нацепил на голову Бернелл идиотские кроличьи уши. Однако Ноэ и сам был во всеоружии — он, как искусный иллюзионист, оделся в костюм с красным жилетом и черную мантию. — И чем же ты будешь удивлять даму? — Ну, во-первых, тем, что никто в этой деревеньке не сможет нас увидеть и вызвать психиатров, — Ноэ покрутил в руках шляпу. Зачем было ставить невидимый экран, Ноэ и сам до конца не решил. Может, дело было в слухах, которые могли поползти среди жильцов дома Александры, увидь их кто вдвоем. А, возможно, в рациональном желании скрыть происходящее от глаз любопытных селян. — А во-вторых? — спросила Лайя. Ноэ начал выступление с классических земных фокусов. Достал из шляпы пару кроликов, нашел за ухом Лайи монетку, согнул пару ложек. Он даже предложил зрительнице выбор: «распиливание» или «левитация», и Лайя предусмотрительно выбрала второе. Она легла на кровать, подозрительно косясь на него, и Ноэ стоило больших усилий, чтобы не заставить девицу повисеть в воздухе где-нибудь в районе стратосферы. Но он все же поднял Лайю буквально на десять сантиметров от кровати и, к ее разочарованию, быстро опустил назад. — Это было странно, но весело, — Лайя улыбалась, усаживаясь обратно на кровать. — Не в укор мастеру, но от демона я ожидала более масштабной магии. — Ну, я не так давно уже переусердствовал с затратами энергии, а потому не хочу вновь падать в обморок. Тем более, что у тебя уже есть один такой пациент, — Ноэ взмахнул рукой и весь инвентарь пропал. — Но я проверну еще один. Угадаю твои маленькие желания и исполню их. — Что ж, давай посмотрим, что ты там наколдуешь, — Лайя выжидающе скрестила руки на груди. Ухмыльнувшись, Ноэ взмахнул рукой и рядом с Лайей появился стол с лавандовым чаем, кусочком чизкейка и музыкальным проигрывателем. Бернелл удивленно вскинула бровь. — Чай-напоминание о доме, десерт без единого следа грецкого ореха и… — Пластинка с Эллиоттом Смитом! — Лайя резво наклонилась к столу и прибавила громкости. Покачавшись немного в такт музыке, она вдруг нахмурилась: — Стоп. А откуда ты знаешь о том, что мне нравится… и об аллергии? Ты умеешь читать мысли? Видел мои воспоминания? — О, да. Я даже вселялся в тело акушера, чтобы застать твои первые секунды жизни, — усмехнулся Ноэ, а глаза Бернелл боязливо округлились. — Успокойся, горемычная. Я просто посмотрел твои соцсети. Иногда сигара — это просто сигара, даже в мире Темных. Когда Лайя доела чизкейк, чуть ли не облизывая в конце тарелку, Ноэ уже был готов выпроводить ее, но та вдруг бесцеремонно развалилась на его подушках. — А кто тебя всему этому научил? — спросила она. — Природный талант, — пожал плечами Ноэ. — Ты знаешь о том, какой я люблю чай и музыку, но не хочешь делиться чем-то о себе, — прищурившись, взглянула на него она. Но прежде, чем Ноэ успел ответить, продолжила: — Давай я начну. Это не так сложно, мистер шутник. Впервые я попробовала рисовать, когда мне было пять. Мой чертов папаша, который тогда еще не был козлом, купил мне первый альбом и кучу цветных карандашей. Рисовала я все-равно преимущественно на стенах и в стиле «абстракционизм». Но родителям показалось, что это было вполне талантливо, поэтому они отдали меня в художку. В общем-то, родителям всегда кажется, что их ребенок талантлив, пока не приходится принять тот факт, что он посредственность. Видишь? Проще простого. Лайя выжидающе посмотрела на него, перебирая пальцами юбку. — А что с твоим отцом? По-моему, ты его не сильно жалуешь. Устав стоять, Ноэ решил прилечь на максимальном расстоянии от человеческих конечностей. Если кому-то не понравится, пусть этот «кто-то» сам постоит. Это, между прочим, его кровать! Но Лайя не двинулась с места, переведя взгляд на небо, на котором за слоями серых облаков проглядывала луна и яркие звезды. — Он… был хорошим отцом, если честно. По-крайней мере до того момента, пока не спился и не снаркоманился. То есть, он и впрямь подсел на что-то серьезное, когда мне было десять. Сначала это было как срывы — редко, но метко. Но потом его все чаще не было дома, наши счета пустели, банки звонили маме с просьбой закрыть платежи по кредиту. Финальной стадией было, когда он продал телевизор. Мы настолько погрязли в долгах, что пришлось продать участок земли на ранчо и переехать в маленькую квартирку в городе, где мама нашла работу, — Лайя приглушенно посмеялась, а Ноэ нахмурился. — В общем, все это тянулось долгих три года. Его клали на реабилитацию, но он вечно возвращался к этой хрени. Пока его просто не нашли с передозом. Он молчал, не понимая, как реагировать на такую открытость. Он подумал, что скорее всего Лайя настолько устала, что просто не фильтровала выдаваемую информацию. И все это так чертовски отличалось от Темного Мира, где за каждым словом может скрываться двойное дно. А еще Ноэ, как настоящий профессионал, проверял семью Лайи, в том числе судимости и полицейские отчеты, но нигде не было и слова про смерть от наркотиков. Но сейчас он решил не поднимать эту тему. — Человеческие зависимости — это настоящий ад, — прокашлявшись, наконец сказал Ноэ. — Так ты ненавидишь его? — Не знаю, если честно. Просто есть отец, которого я безмерно любила. Который учил меня читать, с которым я впервые поймала рыбу, который готовил лучшие на свете десерты… а есть второй, который перечеркнул все это, бросив меня. Я просто… — она замолкла, отвернув голову. — ну хватит на этом. — «Ты» что? — переспросил Ноэ, приподнявшись на локте. — Откровение за откровение, если ты не забыла. — Черт, да я просто не понимаю, как он мог взять и умереть! — она резво приподнялась на кровати и со злостью посмотрела Локиду в глаза. — Бросил свою семью… а Милли тогда было всего пять, — Лайя покачала головой. — Чем больше времени проходит, тем чаще в памяти всплывает только дерьмо, что он совершил. Мне кажется, что скоро даже твои иллюзии будут реальнее, чем тот, кого я называла «папа». Все то время, что она говорила, Ноэ ждал момента, когда она заплачет. Настолько в ней сейчас было много энергии, что она почти ощутимо разрезала воздух. Но Лайя просто прикрыла глаза. А Ноэ понятия не имел, что нужно говорить в таких ситуациях. Его буквально застали врасплох, потому что все придуманные в голове шутки явно не сделали бы ситуацию лучше. Поэтому он делал то, в чем был невероятно плох — молчал. Однако Бернелл, кажется, и не ждала ответа, потому помотав головой, она вновь легла на подушки и сказала: — Тебе необязательно отвечать. Иногда вся суть в том, чтобы выговориться. А теперь твоя очередь сделать это. Уговор есть уговор. Ноэ рассказал ей немного о своих родителях и их любви к человеческому миру, об их жизни в небольшой вилле во Флоренции. Локид также поведал о страсти отца к созданию иллюзий, которая включала в себя работу с человеческими обликами. Рассказал о своих первых попытках сотворить магию: — Мама обожала цветы, я бы даже сказал была на них помешана. Но ей нравились они лишь в живом виде, и она очень недолюбливала земную традицию срезать и срывать цветы в качестве подарка. Но папе букеты нравились как жест настолько сильно, что он создавал специальные иллюзии каждую неделю. Собственно, на этом и решили тренироваться. Я был, — Ноэ улыбнулся своим мыслям, — взбалмошным малым, у меня никак не получалось сделать что-то упорядоченное и правильное. Тогда отец сказал, что это будет моим контрольным заданием, и этот букет мы подарим маме на день рождения. — Вы отмечаете дни рождения так же, как люди? — удивилась Лайя. — Нет, но переехав на Землю, мои родители переняли и обычаи людей. Так что да, мне пришлось вложить в этот букетик все свои выдающиеся детские навыки. Однако даже их не хватило, чтобы сделать что-то хорошее. Поэтому в конце получились серые розы с помесью луговых ромашек, которые пахли, как адская похлебка, — Ноэ поморщился, а Лайя рассеялась. — Да-да, я как-то упустил тот факт, что цветы должны приятно пахнуть. Рассказав Лайе и о парочке других попытках научиться иным иллюзиям и об участии в этом более строгого учителя — Септентриона, он заключил: — Как-то так. Впрочем, методика Септентриона оказалась действенной. Мне всегда не хватало либо пинка под зад, либо существенной мотивации. — А где сейчас твои родители? — спросила Лайя, зевая. — На этом сказка заканчивается, — хмыкнул Ноэ. Не думала же она, что Локид будет в действительности играть по правилам? — Ноэ, а скажи хотя бы, — медленно поговорила она. — На картине, что я увидела, ты изобразил их? Ноэ взглянул на Лайю, которая уже лежала на кровати с закрытыми глазами. — Да. — Они красивые. Он немного помолчал, не зная, как на это реагировать, а потом просто ответил: — Спасибо. Переведя взгляд на небо, Ноэ увидел, что оно стало почти безоблачным, а потому, словно на картине, была видна вся россыпь ярких холодных звезд. Он не сказал Лайе о многих вещах, которым его научили родители. Например, тому, чтобы уметь видеть красоту в небесных телах из газа и плазмы, которые в Темном Мире всегда воспринимались буквально, не представляя из себя никакой ценности. Он не рассказал почти ничего, но это все-равно было чертовски много. «Тем более ей, этой…» — И Ноэ, — прервала его мысли Лайя, пробормотав в полудреме:— Я и правда не умею плавать. Но выражение твоего лица того стоило.