***
Румыния, 1861 год — И что ты чувствуешь? — Ноэ усмехнулся, оправив фрак. Влад стоял неподалеку от горящего камина и, слегка покачивая в руках бокал с кровью и вином, смотрел в вытянутое окно, где за тучами скрывалось догорающее закатное солнце. — Не знаю, — честно ответил Цепеш. — Кажется, облегчение. — Облегчение? Что ж, стоит заметить, что тебя уже давно ничего не связывает с этими землями. — Меня с ними все еще связывает слишком многое. Воспоминания о реках крови, что пролились здесь, все еще преследуют меня по ночам. Однако то, что теперь не существует Валахии… — Влад замолчал, сделав большой глоток. — Может, если она теперь стала лишь частью далекой истории, то и все, что было, тоже станет… прозрачнее. — И теперь это не страна-вассал твоих горячо обожаемых османов, — Ноэ подошел к нему, похлопав рукой по плечу. — Я бы хотел, чтобы она была здесь сейчас. Лале, — Влад слегка улыбнулся. — Я бы показал ей, как изменился мир. Она всегда мечтала, чтобы женщины стояли наравне с мужчинами. Может, это еще не совсем так, но все идет к этому, я вижу. Я бы поселил ее в этом замке, она бы каждый день писала картины на широком балконе. Сколько закатов и рассветов были бы развешаны на стенах по всему дому… Ноэ помолчал несколько минут, а затем бодро ответил: — Прошлое, да, — кивнул он. — Черт, ты только вспомни как мы познакомились! Я ведь тогда трясся весь и думал: «все, жизнь закончилась, как же хреново я ее прожил». А ты в итоге пропал на месяц. И вот я сидел в каких-то засаленных палатках и играл в кости с твоими солдатами. Деньги мне не сдались, тратить их было негде, а вот на хороший кусок солонины и куриную ножку… Эх, я до сих пор в шоке, как они меня тогда не зарезали со злости, ведь я всегда выигрывал. — А ты на что играл? — усмехнулся Влад. Ноэ заливисто расхохотался. — На красивое личико для этих олухов. Женщин хотели охмурять. Ну еще бы, они же были страшные, как адское пекло! Зато я всегда был сыт и хорошо одет. Но вот в один из дней ты наконец явился, весь в крови, грязный, промокший от дождя. Помню, я тогда подумал: «выглядит он паршиво, но не злой, грустный». Однако как-то хватило мне первого нашего знакомства, чтобы понять, что рот лучше попусту не раскрывать. Ты подошел и достал из какого-то большого плотного свертка картины. На одной из них было твое человеческое лицо, и ты предложил услугу за услугу: ты казнишь тварь, что приложила руку к смерти моих родителей, а я создаю твой прежний облик. — Это был первый значительный шаг к усмирению тьмы, — кивнул Влад. — Вновь почувствовать себя человеком, даже если это была всего лишь иллюзия. — Да, — согласился Ноэ. — Но я тогда совсем неопытный был. Со своим лицом давно научился справляться, а вот для кого-то создавать облик было в новинку. Не представляешь, каких усилий мне стоило, чтобы не разразиться смехом от вида великого Дракулы с носом-картошкой, покосившейся бровью и потерявшимися зубами. Влад приглушенно посмеялся, в красках представив бедного Ноэ в тот момент. — Почему ты решил мне это сейчас рассказать? — Не знаю, — Локид пожал плечами. — Прошлое двояко. То, что тогда казалось немыслимым, ужасающим и смертельно опасным, теперь стало лишь приятным воспоминанием. Влад умиротворенно вздохнул. В голове гуляла тихая мысль, греющая сердце. Даже когда Лале не было, она помогла ему победить тьму через свои картины. Но выходные на Земле, как и светлые воспоминания, всегда быстро угасали и наступала пора возвращаться в Темный Мир.***
Нахождение с Сандрой под одной крышей было похоже на жизнь подростка со строгой матерью. Ведьма не утруждала себя стуком или банальными приветствиями, когда входила в комнату. Из-за того, что Лайе словно на лбу высекли «беспомощная овечка, на которую охотятся злые волки», новая знакомая приходила слишком часто. Для полного контроля она даже установила в комнате Бернелл магические датчики, отслеживающие выход и вход в комнату. Уже спустя неделю такого контроля Лайе хотелось взвыть. Погода в Румынии отлично сочеталась с ее общим настроением. Проливные дожди ночью, густой туман утром и мерзлая влажность, окутывающая весь замок — все это навевало мысли, что грядет страшное. Ноэ с Владом не возвращались, Септентрион пытался их отследить, а Сандра билась со спасением бедного Лео, заточенного в камере подземелья. Лишь Лайя в это время имитировала бурную деятельность: путалась под ногами у ведьмы, предлагая свою ненужную помощь, готовила еду, так как Валентин не всегда справлялся и наводила порядок, до боли в пальцах натирая мебель и окна. Учитывая масштабы замка, она могла бы занимать себя этим еще очень долго, но на четвертый день после пропажи Влада и Ноэ, Сандра поделилась прекрасными новостями: ритуал для снятия контроля с Лео был готов. Подвох заключался лишь в том, что Лайя должна была стать проводником тьмы. Она расположилась в начерченном на полу круге и прикрыла глаза. Было сложно следовать наставлениям ведьмы и пытаться выудить из себя то, что совсем не ощущается. Сандра повторяла, что Бернелл должна сосредоточиться на ощущениях, мыслях и движениях энергии. Та в ответ вторила про себя ругательства, копаясь в пустоте. — Ноль эффекта, — резюмировала Сандра, покосившись на Лайю. Та ответила на это я-не-причем взглядом. — Ладно, давай по-другому. Думай о плохом. Может, в твоем представлении тьма примитивнее и для ее движения требуется подпитка из классических жизненных трагедий. И Лайя думала, хотя не очень-то хотелось. Об отце, о бедности, о разбитом сердце, о маминых слезах, о своих упущенных возможностях, о Ноэ, который не выходил на связь, о Владе, чье сердце могло быть бесповоротно разбито из-за нее. В какой-то момент показалось, что она переборщила. К горлу стал подступать ком, пальцы задрожали, а глаза защипало от подступающих слез. — Это эмоции. Чувствуешь их? — ведьма вмешалась в ее размышления. — Теперь сосредоточатся не на самих воспоминаниях или мыслях, а на внутреннем ощущении, которое они вызывают. Сначала все было обыкновенно — внутри роился клубок грусти, злости, сожалений и обид. Но вскоре она почувствовала, так ярко ощутила что-то еще… словно посреди груди зияла черная дыра, куда все эти эмоции стекались, становясь одним целым. Бесконечным, спутанным и невероятно горячим целым. Отчего-то она особенно сильно почувствовала свое тело и на секунду — всего на одну секунду! — могла поклясться, что слышит, как кровь бежит по венам, стекаясь к сердцу. Она вздрогнула, упав на ладони спиной назад и выходя за пределы круга. Однако Сандра, видимо, успела сделать то, что было нужно, потому что подошла к Лео, находящемуся в трансе и начала проводить следующий ритуал. На него Лайя уже не смотрела. Она лишь смотрела на свои руки и пыталась осознать. Она чувствовала тьму. Она была часто тьмы. Тьма хотела, чтобы ее почувствовали.***
Возвращение Лео взбодрило всяко больше, чем кофе, который она пила литрами. Друг отсыпался в теплой постели, мирно капая слюной на подушку, и, смотря на это, Лайя могла представить, что жизнь стала прежней. Без Темного Мира и чертовых опасностей, которые он сулил. Но за дверью все возвращалось. На протяжении всего времени она связывалась с Септентрионом по камню, надеясь услышать, что с Владом и Ноэ все хорошо. Чаще всего тот не выходил на связь, но иногда подключался, бросая быстрое: — Он жив, я вижу его энергию, но большего пока сказать не могу, — и связь тут же прерывалась. Однако сегодня он вышел на связь сам, но отчего-то молчал. А когда люди звонили и молчали Лайя всегда думала о двух вещах: либо кто-то нажал кнопку вызова случайно, либо этот кто-то не мог решиться сообщить плохие новости. Но перед ней дрожала проекция советника, поэтому сердце тревожно забилось. — Ну же, Септентрион, так и будете играть в молчанку? , — вспылила Лайя. — Говорите, иначе меня сейчас вывернет наизнанку. — Не хочу, чтобы вы переживали раньше времени, — картинка исказилась вместе с губами демона, плотно сжавшимися в одну линию. — А я больше переживаю, когда мне с таким лицом говорят, что переживать не о чем. Вздохнув, Септентрион задумчиво посмотрел куда-то в сторону. — Ноэ жив, вот только он в Низшем Мире, — наконец ответил советник. — Звучит так, будто это очень плохо. — Судя по моим данным, они с Владом в замке. Вряд ли это дружеские посиделки. Мне путь в нижние земли заказан, но я пытаюсь найти того, кто сможет узнать больше. — Постойте, — вдруг сообразила она. — Ведь я могу туда попасть? — Не смешите. Это может быть опасно, — Септентрион вдруг обернулся, резко опустив камень в пол, а затем вернулся, вздыхая. — Вам туда нельзя. — Вы подумайте… если Ноэ угрожает Влад, то кто сможет его образумить, если не я? — Пользуетесь своим положением? — хмыкнул Септентрион. — Если Влад во власти тьмы, то вы попросту попадете под горячую руку и тогда спасать придется уже двоих. — Вы советуете или решаете за меня? — прищурилась она. Лайя и сама не верила, что с такой уверенностью размышляет о телепортации в Низший Мир. Однако прошло уже слишком много времени, чтобы продолжать тешить себя иллюзиями, что все хорошо. Она чертовски волновалась и уже представляла в ярких красках, как будет отчитывать Локида за безрассудство. Главное, чтобы он был в порядке и смог все это выслушать… — Я настоятельно рекомендую и заявляю, что не хочу участвовать в вашем безрассудстве. — Я вас услышала, но хочу настоять на этой идее. Если вы правы и Влад во власти тьмы, то Ноэ в опасности. А судя по тому, что я знаю, мое лицо однажды спасало Влада от… темного безумия. Септентрион промолчал, задумчиво отведя взгляд в сторону, а затем отключился, пообещав, что свяжется с ней позже. Но видимо только у дотошной Лайи понятие «позже» имело рамки, а у Септентриона оно растворилось в целых сутках. Сидеть и ждать было невыносимо, поэтому Лайя приняла решение приставать к Сандре со своими важно неважными просьбами о переносе ее в прошлое. Ведь Ноэ многого не успел показать, и история Лале оборвалась где-то на середине. Почему-то она была уверена, что с доступом к тьме ведьма сможет ее переместить. Услышав просьбу, девушка было начала выпроваживать Лайю за дверь. Вероятно, было невежливо заявляться к Сандре перед сном, но иначе Бернелл бы наверняка сошла с ума, пялясь на артефакт Септентриона в надежде на «звонок». — Чего ради? — вздохнула Сандра. — Там может быть что-то важное. — Послушай, птичка, — Сандра оправила пижаму и посмотрела Лайе в глаза. — Я обычно не лезу в чужие отношения, но хочу, чтобы ты понимала. Все эти путешествия были фарсом. И Локид, и Дракула, они оба хотели одного — чтобы ты якобы «вспомнила» о своих чувствах к Владу, и вы бы вновь были вместе. Ты была лишь невинной жертвой этого идиотского спектакля. — Это не… — Нет, послушай. У тебя есть своя голова на плечах, конечно. И выбор за тобой. Но Ноэ манипулировал тобой. Показывал лишь то, что считал нужным для достижения главное цели — воссоединия тебя с его старым другом. Никто не пытался разобраться в реальных событиях. Эти мужчины… — она произнесла что-то на неизвестном Лайе языке так, словно выплюнула это, а потом вздохнула и помотала головой. — Ты вчера спрашивала, что у нас с Лео. Мой ответ — не знаю. Но он мне нравится. Я вижу, что он надежный, добрый, открытый и честный. Мы живем в слишком страшном мире, чтобы позволять себе быть с теми, кому не можем безоговорочно доверять. А Локид — искусный лжец. Он построил себя на обмане, сколотил свое имя из пустоты, про которую ходили легенды. — У всех нас есть причины, почему мы стали тем, кем являемся, — запротестовала она. — У Ноэ тоже. Но он не такой злодей, каким ты его рисуешь. Он чувствует людей, он смешной и заботливый. Он, как и я, видит красоту во всем и вдохновляется этим, чтобы творить. И с ним рядом мне хорошо. Внутри я смеюсь с его каламбуров и шуток, хотя и делаю вид, что злюсь. И я уверена, что он знает, как мне нравится его слушать, но поддерживает эту игру, — Лайя помотала головой, чувствуя, что увлекалась. — Может, это и несколько странно, но это делает меня счастливой. Этот огонь между нами. Ноэ не плохой, он просто такой, каким сделала его жизнь, — Лайя вдруг нахмурилась. — Ты и сама всегда выглядишь так, словно готова кого-то убить. Неужели ты такая кровожадная или это просто твой способ защиты? — Тише, тише, — рассмеялась ведьма, выставив руки перед тобой. — Я не собираюсь с тобой спорить и что-то доказывать. Я сказала то, что думаю, а что делать с этим — дело твое. Лайя стушевалась, отведя взгляд. — Ты как медведица, — сказала Сандра. — Вся такая пушистая, но как нападают на твое, сразу встаешь в стойку и готова за это драться. Это похвально. — Просто я смогла узнать его получше. Я знаю, что многое пока мне неизвестно, и Ноэ всегда говорит так, что не знаешь — правда это или очередная шутка, но я почему-то ему доверяю. — Но тебя задело то, что я сказала? — поинтересовалась Сандра, прищурившись. — И да, и нет, — вздохнула Лайя, присев на кровать. — Я знаю, как он относится к Владу, поэтому не удивлена, что Ноэ так поступил. Я бы, конечно, хорошенько отлупила бы его за это прямо сейчас… я ведь даже понимаю, что скорее всего Влад его не просил быть чертовым сводником, он просто сам решил, что знает, как лучше. Время было почти осязаемо, пока Сандра вглядывалась в ее лицо. Потом наконец вздохнула и бросила: — Ладно, помогу. Но если я и смогу это сделать, то только через сны. Будет, словно посмотришь фильм. И я не знаю, как много ты сможешь вспомнить, когда проснешься, — она указала рукой на ненаправленную постель. — Что ты хочешь увидеть? — Лале рисовала Мехмеда. Я хочу знать, почему.***
Мехмед не знал, как может все исправить. Ему никогда не нравились полумеры, он брался за все основательно. Когда он, еще будучи шехзаде, вдруг понял, что влюблен в Лале, то сначала рассмеялся над самим собой, а потом так крепко задумался, что чуть ли не свихнулся. Каким глупцом он был пять лет назад. Юным, злым, необразованным. Тогда казалось, что главное — ухватить себе кусок побольше, словно иначе у него, как у маленького мальчика, выхватят все из рук и толкнут в пропасть одиночества, безызвестности, ненужности. Мехмеду было не важно, какой ценой, но он должен был получать желаемое. Женщины из гарема, изысканные ткани, заморская еда, лучшие учителя, пышные празднества… он мог бы перечислять бесконечно. Но за все это султан не чувствовал вины, лишь раздражение, что был таким расточительным. Но Лале… Вернувшись из ссылки и встретив ее вечером на улице, Мехмед потерял дар речи. Не от того, что в голове не было слов, а потому, что все они были пылью. Глаза кузины так расширились, а губы задрожали, что Мехмеду захотелось отвернуться, лишь бы избавить ее от муки смотреть на него. Новый он был в меру сдержан, начитан и образован, понимал мир и его устройство в глобальном отношении, а не через призму собственной обиды. И этот он теперь видел, кто такая Лале. Не просто его родственница, потенциальная любовница, но и самая изящная, кроткая, красивая и интересная девушка во всей империи. Ведь эта она пыталась его учить, она украшала любой праздник в нарядах столь искусных и сдержанных, что сводила с ума одним лишь взглядом черных глаз, обрамленных густыми ресницами. Это Лале советовала книги и стихи, которые он уже спустя годы читал и перечитывал с упоением. Она же вдохновляла на постоянное стремление к развитию и обучению, ибо сама, будучи лишь маленьким мотыльком, летающим в пылающем сердце всей Османской Империи, пробивалась вперед. Спорила, отстаивала свое право на ученье, безустанно трудилась, чтобы остальные девушки тоже могли посещать занятия. И это была Лале, что видела в людях лишь их заслуги, а не статус. Теперь Мехмед и сам делил людей на такие категории. Почти всех… кроме ее друзей, что банным листом липли к ней каждый чертов день. Наверное поэтому было так правильно и логично, что он начал за ней ухаживать. Дарил подарки — не просто дорогие, но и ценные ее душе. Писал письма, посвящал стихи, привозил новые книги из-за границы для ее любимых отделов в библиотеке — наука, искусство и путешествия. Впрочем, первое время он чувствовал себя идиотом, ведь с таким же успехом мог преподносить все дары многовековому дубу. Головой Мехмед понимал, что ей сложно его простить, но сохранившийся горячий стержень требовал отдачи. Хотелось получить в ответ теплую улыбку, услышать мягкий голос, полный благодарности. Когда уходил в походы, то удерживал письма, чтобы сначала с надеждой найти свое, а потом изъять то, что предназначалась ее друзьям-пленникам. Он никогда не читал, что там было, ибо боялся, что слишком много узнает. Если бы Мехмед увидел хоть один намек на то, что Лале с кем-то милуется, то сошел бы с ума и не мог бы мыслить здраво. На поле боя он себе такого позволить не мог. Уже почти отчаявшись и решив, что не может ее заинтересовать, он все же получил весточку. Сухое пожелание успехов в битвах, а также просьба вернуться с победой и с минимальным количеством жертв. Мехмед знал, что на любой войне наименьшее число погибших считается лишь со своей стороны. Никто не считал жертв врагов. Когда нужно сберечь жизни, необходимо знать о враге больше, чем он сам знает о себе. Султан сформировал дополнительные разведывательные группы. Уничтожал врагов исподтишка. Ковал победу из сброшенных в кучу окровавленных мечей своих солдат. Лале просила — Мехмед не мог отказать. И все же даже несмотря на треснувший лед в их общении, Мехмед не мог растопить его полностью еще долго. Она уходила слишком рано. Всегда отводила глаза, но не в трепещущем смущении, а в смятении, неловкости. Но мог ли султан, возжелавший однажды покорить Константинополь, уйти с поражением с поля битвы за любовь? И вот, спустя тысячу недосказанных слов, отраженных в сотне стихотворений, которые были слишком высокопарны, чтобы отразить все жгучие чувства, Лале составила ему компанию за ужином. В его покоях. По его личной просьбе. Мехмед дал понять, что она может отказаться, но Лале сама подошла после праздничного застолья в честь очередной победы и сказала, что придет. Вот так просто, двумя словами — «увидимся вечером», она приоткрыла все его самые смелые надежды, сорвав с них покрывало самоконтроля. Мехмед был в смятении: сам говорил себе, что если согласится, то он не будет давить, станет вести себя сдержанно, сам обратится пленником ради нее на один вечер. Но два слова… и он уже представлял, что Лале целиком и полностью, от кончиков пальцев до шелковых волос, — его. Сидя за столом, он отдаленно слышал, как что-то нашептывал визирь. Каждой клеточкой тела он был уже на ужине. — Как тебе десерты, Лале? — поинтересовался он, наблюдая за кузиной исподлобья. Та почти не съела горячее, но уже жевала третий кусочек пахлавы. — Она потрясающая, — опустив взгляд, кивнула Лале. — В ней что, больше меда, чем в той, что подают всем во дворце? — В этой всего больше, — Мехмед спрятал улыбку за кулаком, слегка прокашлявшись. — Но не думай, что я избалован и для меня всегда готовят что-то особенное. Эта пахлава была моей просьбой для важного события. — На празднестве была другая, — подметила девушка. — Верно. Другого важного события. Задержав на нем взгляд, Лале прокашлялась и вновь уткнулась в тарелку. Что было в ее прекрасной головке? Почему пришла, почему мучает его этой дистанцией? Мехмед не знал ответа на эти вопросы. Но в голове настойчиво крутилась одна мысль, которую он мечтал воплотить уже очень давно. Это бы помогло им сблизиться. — Лале-хатун, — привлек внимание он. — Отец рассказал мне кое-что, когда был в горячке. Вы пишете людей. Это правда? Она посмотрела на него с сомнением. Впервые он так отчетливо увидел не страх, а лишь раздумья на лице. Она словно пыталась его разгадать. Понять, что собирается делать с этой информацией. — Не переживай, твоя тайна в безопасности, — успокоил Мехмед. — Однако у меня есть просьба. Напиши и мой портрет. — Ваш? — удивилась она. — Простите, что спрашиваю, падишах, но зачем? — Глупости. Ты вольна спрашивать все, что угодно. Ты знаешь, что я хочу сделать империю еще более великой и могущественной. Я уверен, что самое важное в величии — это ум и развитие. Меня до глубины души поразила твоя идея о создании новых школ для сирот и детей бедняков, — он задумчиво провел пальцем по бокалу. — В планах сделать многое. И одно из направлений развития — это стремление к познанию искусства. Как бы ни были красивы пейзажи, в них нет той души и мастерства, которое может выразить творец через изображение человека. — Вы хотите плевать на священные законы и разрешить писать людей? — Нет, конечно. Меня не поймут. Изменения не происходят быстро, всему нужно время. Но великолепный сад всегда начинается с семени. Не согласишься ли ты, Лале, стать первым цветком?***
Лале всегда нервничала в присутствии Мехмеда, потому что ее тело еще помнило его грубость. Ее глаза не забыли, сколько слез они пролили ночью в подушку, когда она невольно вспоминала тот страх. Но не могла врать себе, что Мехмед не изменился. За четыре года он вырос во всех смыслах: стал рассудительным, мудрым, получил хорошее образование и больше не падал в омут мальчишеской злости. До того момента, как Мехмед пытался взять ее силой, Лале была твердо уверена, что хочет помочь ему. Не столько из душевной доброты, сколько из понимания, что жизнь всей страны откажется в его руках. Но эта мысль была надолго задвинута за ширму ненависти, злости и нежелания видеть его когда-либо снова. Но теперь она снова верила, что может повлиять на него, ведь несмотря на все положительные изменения, Мехмед оставался вспыльчивым, жестоким к врагам и часто непреклонным в своих решениях. В военное время это могло сулить много ненужных жертв. Например, казнь пленников. Эта тема была для Лале особенно болезненной. Ей страшно было даже думать о том, что случилось бы, если дядя Мурад был бы жесток к Владу и Лео. Сколько таких же невинных светлых душ может теперь погубить Мехмед? Она видела и понимала, что небезразлична султану. Чувствовала, как его липкий взгляд задерживался на ней всякий раз, когда они встречались в тронном зале, в трапезной и в библиотеке, где оба могли сидеть часами. Но Лале всегда знала, что его чувства есть и будут невзаимны. Ее сердце уже было занято другим королем, но далеких земель. Однако было и другое понимание — она была чуть ли не единственным человек в империи, кто мог бы направлять Мехмеда, успокаивать его, сдерживать агрессию. Было сложно решиться отвечать на его внимание. Еще пару лет назад она грезила о побеге с Владом, а теперь не знала, что делать. Бежать по зову сердца или остаться, чтобы помочь своей стране? Или, может, убедить остаться Влада…? Ни один из вариантов не был хорошим. Все загоняли в тиски тяжкого выбора. Когда она закончила портрет Мехмеда и явилась, чтобы вручить ему перед двадцать первым днем рождения, мужчина опешил: — Ты написала его после одного часа позирования? Мехмед выглядел озадаченным, а хмурая дуга над бровями говорила о недовольстве. — У меня хорошая память, падишах, — склонила голову Лале. — У тебя талант от самого Аллаха, — он слегка улыбнулся, кладя холст на столик. — Красный бархат мне, конечно, к лицу… однако давай попробуем изобразить меня в этой черно-золотой парче. Он слегка оправил свою накидку и сияющие узоры блеснули в свете ламп. — Хотите, чтобы я написала новую? — спросила девушка, давя обиду в голосе. — Верно. Но дело не в качестве твоей работы, будь уверена. Просто хочу, чтобы я остался в истории тем, кто облачен в цвета власти, достоинства и силы. Ведь, возможно, это то, каким меня запомнит весь мир. Его самоуверенности можно было только позавидовать. Но Лале всю жизнь провела во дворце и понимала, что иные стремления не растят великих правителей. Она невольно задумалась, что черный и золотой — именно те цвета, которые отражают Мехмеда. Никому на ее памяти такие ткани так не шли, и никто не носил их так, как он. — Хорошо, падишах, как будет угодно. — Не будь такой далекой. Мне не нужны любезности, ведь мы не чужие люди, — султан посмотрел ей прямо в глаза строгим и цепким взглядом, пробивающим насквозь. — Начнем писать новую картину через неделю. А завтра, надеюсь, ты не откажешь мне в танце на празднестве. Лале прикусила язык. Влад и так не одобрял ее общения с Мехмедом, но если до него вдруг дойдут слухи, или, еще хуже, султан позовет янычар на именины, то может произойти страшное. — Я не слишком искусна в танцах, — неуверенно произнесла она. — Не лукавь, Лале. Я знаю, как хорошо ты танцевала на уроках с девушками из гарема. Разумеется. И сколько раз он подглядывал за девушками из-за плотной ширмы, развалившись на мягких подушках? Но отказать теперь не могла — слишком сильно верила, что сможет сделать свою страну лучше.***
Сон оказался ярким и хорошо отложился в памяти, но разговоры и диалоги сплетались между собой, рвано перескакивая. Ее копия из прошлого любила Влада, в этом не было сомнений, но из чувства долга или чего-то покруче решила, что должна быть ближе к Мехмеду. В голове не укладывалось, как эта ситуация должна была разрешиться. Ведь если бы Мехмед узнал о связи Лале и Влада, то, вероятно, наследник трона не вернулся бы в Валахию живым. Еще более странным было то, что Лале нарисовала для Мехмеда два портрета. Лайя весь следующий день сидела в мастерской и очищала маленькие кусочки оставшихся полотен, чтобы найти второй. Однако с удивлением обнаружила, что среди портретов был только с золотой парчой на накидке и кафтане. Судьба первого портрета была неизвестна. Бернелл рассудила, что если бы Влад уничтожил его, то глупо было бы хранить второй. В длинном списке появилась еще одна загадка. Уже когда она ложилась спать, в очередной раз не сумев связаться с Септентрионом, то вдруг почувствовала спиной чей-то взгляд. — Добрый вечер, Лайя. Надеюсь, вы не против, что я прибыл лично, — советник лукаво ухмыльнулся, оглядывая ее разноцветную пижаму с рубашкой и широкими штанами. Впрочем у Лайи не было времени смущаться. Она тут же набросилась на него с вопросами. Септентрион много говорил. Дотошно объяснял все детали перемещения, описывал возможные погрешности и рассказывал о маршрутах по замку и в его окрестностях. Слушая его, Лайя с каждой секундой все больше холодела. Стража, монстры, бесконечные коридоры — все это казалось немыслимым. Но решение было принято. — Вы умеете драться? — вдруг спросил Септентрион. — Нет, но раньше я ходила с отцом в тир, так что… — Я имею в виду вашу темную сущность. Вы умеете ей пользоваться? — Я не думаю, что моя тьма на что-то способна. Снисходительно улыбнувшись, Септентрион подошел к ней, сидящей на небольшом кресле. Его рука накрыла ее пальцы, сжимающие подлокотник. — Будь у нас время, я бы забрал вас к себе на воспитание. Но сейчас вы должны понять, что тьма, даже самая маленькая ее частица — это сильнейшая энергия. Ядро темного мира поделено на оболочки, в каждой из которых находится свой тип энергии. По краям находится самая слабая, она светло-серая. Высшие демоны черпают энергию из глубоких внутренних оболочек, они разнятся от синего до фиолетового и черного. В вас сильная энергия, как у Влада. Вы просто пока не умеете ей пользоваться. — Сандра говорила, что наша с Владом энергия одного цвета. Но она алая. Какой это тип? — С вами все не так просто… — советник убрал руку и присел на корточки, заглядывая Лайе в глаза. — Такого цвета не существует. Полагаю, что Влад вобрал в себя несколько типов, поэтому получился новый цвет. И невероятно сильная тьма. — И как пользоваться этой тьмой? — Боюсь, что этого прекрасного вечера нам не хватит, чтобы разобраться. Но вдруг произойдет чудо? — Септентрион усмехнулся и поднялся, опершись о трость, а затем протянул руку Лайе, помогая встать, — Самое важное — это намерение. Так вы взываете к своей сущности и буквально говорите ей, что она имеет право слиться с вами. — Слиться… это не опасно? Влад под влиянием тьмы превращается в монстра, который не может контролировать себя. — Верно, но в Дракуле так много тьмы, что для всего Темного Мира до сих пор загадка, как она не разорвала и не поглотила его. В вас ее гораздо меньше, так что она не сможет подчинять, лишь подчиниться. Вытяните руку вперед. Недоверчиво глянув на советника через плечо, Лайя вскинула руку и взглянула на свои пальцы. Те слегка дрожали. Демон продолжил объяснять, что нужно делать: сосредоточиться на ощущениях, почувствовать жар внутри, создать намерение. — Попробуйте передвинуть ту чашку, — предложил он, указав на ее недопитый кофе на столе. Лайя кивнула и закрыла глаза, наведя руку на объект. Сконцентрировалась и, как учила Сандра, постаралась ощутить свою тьму. Когда тепло разлилось в районе груди, она представила, что чашка поднимается над столом и медленно движется на другой край поверхности. Продолжая стоять с закрытыми глазами, она почувствовала, как что-то внутри отдается приятным импульсом. Радостно распахнув глаза, Лайя разочарованно вздохнула: ничего не произошло. — Не стоит переживать. Это нормально, нужны тренировки. Но могу заверить, что я почувствовал, как движется ваша энергия. Это хорошо. — Нам нужно позвать Сандру, — она повернулась к Септентриону. — Надо придумать, как обезопасить меня на время пребывания в Низшем Мире. — Не только у ведьм есть различные уловки, — вскинул бровь демон. Подняв трость в воздух, он открутил верхнюю часть конструкции, выудив оттуда металлический полукруглый контейнер. В нем, сквозь небольшие щели, засветились разноцветными лучами камни. Ловко достав один из них, Септентрион протянул его Лайе. — Что это? — Артефакт сокрытия. С ним никто не сможет вас увидеть. — Как мантия-невидимка… — прошептала Лайя, взяв камень в руку и погладив глянцевую поверхность пальцем. — Как им пользоваться? — У вас уже получилось. Но факт, что я вас не вижу не означает, что не слышу. Лайя удивленно оглядела свое тело. — Но я вижу себя. — Верно, артефакт действует лишь на окружение. — И как мне вновь стать видимой? — Обычно темные используют намерение, но вам достаточно, чтобы камень не касался кожи. У них было еще много тем для обсуждения. Септентрион дал Лайе устройство связи, с помощью которого он мог бы отслеживать ее перемещения, помогать найти верный путь и общаться лишь мыслями. Лайе было сложно переварить существование таких магических артефактов, но советник объяснял все просто — в королевской обители часто требовалась особая секретность. В конце концов у Лайи был целый набор приспособлений — артефакт сокрытия, перемещения, магический «телефон» и маленький кинжал с мерцающим зеленым камнем в рукояти. Оказалось, что это специальный артефакт для ослабления низших, который был создан адитумами во время военных походов Влада. Тот был настолько силен и опасен, что даже неприкосновенный Высший Мир боялся встречи с его армией. Понимая, что с поддержкой Септентриона сможет самостоятельно проникнуть в замок Влада, Лайя решила не рассказывать о плане Сандре и Лео, иначе они бы точно стали ее отговаривать. Ее уверенность в себе и так находилась на грани. Лайя не боялась передумать, ведь твердо решила, что должна спасти Ноэ, но ее пугало, что пропадает весь боевой настрой. Мысли должны были оставаться чистыми. Тянуть было нельзя. В дверь перед сном мог постучать кто угодно — Лео, чтобы пожелать доброй ночи или Сандра, чтобы привычно проверить, все ли в порядке. Поэтому одевшись в джинсы, толстовку и накинув сверху сумку для всех драгоценных камней, Лайя еще раз внимательно прослушала инструктаж, а затем сжала в руке камень. Весь мир начал расплываться, и она отдаленно слышала, как Септентрион нашептывал ей вслед направление.***
Полумрак — все, что ее окружало, когда ноги твердо почувствовали землю. Было гораздо темнее, чем в замке в Высшем Мире или в гостях у Локида. Подняв голову, Лайя осмотрелась. Темная земля была покрыта густым туманом, смазывающим линии горизонта. Бернелл с трудом рассмотрела вдалеке высокий забор. С другой стороны возвышался огромный черный замок, разрезающий шпилями серое небо, над которым большой тучей кружили темно-серые облака и летали черные птицы, заходящиеся пронзительным криком. Она до боли сжимала в руках два камня. Поняв, что стоит убрать артефакт перемещения, она тут же сунула его в карман сумки. Ее ботинки тяжело ступали по влажной земле, когда Лайя наконец медленно двинулась в сторону замка. Она мысленно звала Септентриона, но тот не выходил на связь. Где искать вход? Как самостоятельно найти дорогу к месту, где могут держать Ноэ? Литая стена длинной линией уходила в обе стороны, и Бернелл наугад выбрала двигаться направо. Главное сейчас — попасть внутрь, а уже там можно будет осмотреться. Свернув на углу, Лайя прижалась к стене и медленно двинулась на звук шорохов. Вскоре в неразборчивом шуршании она смогла различить голоса. — А я те говорю, теперь Король у нас надолго. Скоро снова будем жить припеваючи, — сухой, скрипучий голос пробрал до костей. — Да благослави твои слова сам Дьявол, коли так. Только странный он какой-то, не выходит из замка совсем, — ответил второй, более звонкий. — Соскучился поди по покоям своим, долго ж его таким не видали. Наконец-то стал самим собой. В глаза ему смотреть страшно теперь, как в былые времена. Добравшись до конца стены, Лайя выглянула за угол, где в углублении поднималась вверх широкая лестница, ведущая к огромным деревянным воротам. По бокам у входа стояли два стражника, одетые в поношенные доспехи. Она на носочках подобралась ближе, спрятавшись за каменными перилами. Взглянув наверх поняла, что до окон дотянуться не сможет, а через ворота пройти не получится. В голове уже мелькали картинки из фильмов: бросить камень в кусты, чтобы эти демоны пошли проверить, а она, как ниндзя, протиснулась бы узкую щель приоткрытой двери. Но тут послышался громкий стук. Лайя инстинктивно вжалась в перила, нагибаясь ближе к земле. За скрипом открываемых дверей послышались новые голоса. — А меня должно волновать, кто за это отвечал? — незнакомый громкий голос был разъеренным. — Нет, господин. Но мы отправили… были какие-то проблемы… — еще один голос. — Плевать я хотел! Королю нужна свежая человеческая кровь и быстро! Встречай своих оболтусов, — прогремело вновь, и Лайя опасливо выглянула. На выходе из замка стояло двое темных: один был в дорогом на вид фраке, а второй — в схожих со стражей доспехах. — Не пощадит тебя тьма, если они приехали без улова. Тот низко поклонился и сбежал по лестнице. Лайя поняла, что другого шанса зайти у нее может не быть. Она начала красться по главной лестнице, не отрывая взгляда от демонов. Мужчина во фраке ворчал, смотря вслед уходящему: — Безмозглые идиоты, ничему жизнь не учит, — он повернулся к одному из стражников. — Проследите, чтобы все явились ко мне, когда отгрузят пленников. Я найду на них управу. — Есть, мастер Визарий, будет сделано, — склонил голову тот. Лайя ускорилась, видя, что главный собирается зайти внутрь. Ноги заплетались от дрожи в коленках, и она шумно рухнула на каменную ступень, подавив вскрик. Визарий обернулся, желтым прищуром осматривая лестницу. Он был похож на ворона — серое лицо с острым носом и тонкими губами, темные прямые волосы по подбородок и черный фрак. Его руки были убраны за спину, словно крылья, а глаза блуждали по окрестностям с таким вниманием, что, казалось, еще секунда, и он сможет увидеть Лайю. Коленка саднила. Взглянув вниз, она увидела царапины и кровь. Бегло смахнула ее с лестницы ладонью и пополза вперед, огибая стражников. Лайя почти не дышала, когда на четвереньках пробиралась рядом с главным. Уже наполовину находясь внутри, Бернелл услышала, как тот шумно втягивает воздух ноздрями и ускорилась. — Все в порядке, господин? — спросил правый стражник. — Не спрашивай, дубина. Смотри в оба. Он развернулся на носочках и влетел обратно в замок, пулей пронесясь мимо Лайи. Та еле успела вжаться в угол рядом с большим факелом на вытянутой подставке. Когда он ушел, Лайя огляделась. Внутри было больше света, нежели снаружи. Над высоким потолком плясали огни свечей на громоздкой люстре. Огромный холл дрожал вместе со светом огня, утопая в оранжевом свечении. Черные стены от этого казались слегка красными, а всякий силуэт было прекрасно видно в любом освещенном месте. Лайя убедилась, что невидимость не лишает ее тени, и это еще сильнее осложняло ситуацию. — Лайя, вы тут? — послышалось в ухе. Устройство для связи выглядело как искусная серебряная диадема, уходящая в ухо специальным передатчиком. Сначала Лайя хотела ответить вслух, но вовремя опомнилась. — Да! Слава богу, вы здесь, — мысленно взмолилась она. — Я попала в замок, но уже забыла, куда идти. Помню, что сначала прямо по коридору, потом по лестнице вниз… — Успокойтесь, вы отлично справляетесь, — ровный голос Септентриона действительно заставлял опомниться. — Просто описывайте, что видите, а я буду говорить, куда идти дальше. Так она и поступила. Прячась в тенях безмолвных статуй и углублений в стенах, она медленно пробиралась вглубь мрачных коридоров. Мимо сновали безобразные демоны, отпускающие грязные шутки, обсуждающие возвращение Влада и просто насвистывающие какие-то мелодии. Эти звуки помогали замаскировать ее движение, но нельзя было полагаться только на удачу, поэтому Лайя порой ждала, пока темные отойдут подальше. Когда она наконец подошла к одной из дверей за дальним поворотом, Септентрион произнес. — Это было долго, но мы на месте. Проверьте, заперта ли она. Лайя осторожно потянула на себя круглую металлическую ручку, но дверь не поддалась. — Да, черт, закрыта! — воскликнула она про себя. — Какого хрена теперь делать, советник? — Я бы предложил использовать силу… но есть другой вариант — вы можете украсть ключи у служки. — Я и кража? Господи, я дважды упала, трижды врезалась в стену и чуть не раскрыла себя. Я абсолютно точно не подхожу на роль воровки! — У нас нет выбора, если не сможете использовать намерение. И Лайя попыталась. Кажется, она даже прочитала молитву, въевшуюся в мозг после года посещения воскресной школы в деревне. Но дверь не поддавалась, издевательски молчаливо взирая на ее бесполезные попытки. Поэтому вскоре Лайя уже двигалась вперед, максимально пригнувшись к полу. В коридоре вдруг показались две фигуры, заставившие Лайю вжаться в стену. Она видела только две спины в черных мантиях. остановившихся в паре метров от нее. Один был высокий и широкоплечий, а второй — низкорослый и с небольшим горбом. — Ух, как я жду этого! Давненько мы не участвовали в войнах. — Пока об этом даже речи не было, не болтай почем зря. — А Король то выглядит, как прежде. Думаешь, в честь возвращения не накормит нас парой тысяч душ? — Слухи ходят, что это он из-за девки какой-то так всполошился. Не дала ему говорят, — полушепотом произнес тот, что покрупнее. — Язык то придержи. Он сейчас силой возьмет, коли по доброй воле не пошла с ним. — Это да. Да я бы и сам ему любую красавицу приволок. Только вкус у него паршивый, на человеческих баб западает. — А что б не западать, они же сладкие, хрупкие. Таких меняй хоть каждый день. Лайя поморщилась, прикрыв рот рукой. Дыхание сбилось, и это могло ее обнаружить. — Сброд и не такое наговорить может, — сказал Септентрион. — Не слушайте их. Но темные не успокаивались: — А еще помнишь, че было? Слухи ходили, что Король картины какие-то держит и охраняет их похлеще золота? — высокий вновь заговорил тише. — Дак вот говорят теперь, что девка его возлюбленная — это одна из тех, чье лицо на картине намалевали. Да только умерла та давно. — Тьфу ты! У тебя уши слишком большие, да язык как помело. Выпорят обоих плетями, если услышат, какую молву носишь, — короткий огрел демона по плечу. — А что б не говорить, коль я в курсе обо всем в замке? Если бы ты был почти во все комнаты вхож, то тоже бы знал побольше. — Да-да, придумывай. Все, давай, расход. После смены глифта бахнем, там может найду сил тебя, трепло, терпеть. Темные посмеялись и высокий двинулся покачивающейся походкой вглубь коридора. — Идите за ним, — подсказал Септентрион, выводя Лайю из ступора. — У него могут быть ключи. Подобравшись, Лайя мягкой поступью пошла за демоном по пятам, проходя несколько поворотов. Вскоре темный остановился у небольшой двери и выудил из кармана большую связку ключей, звеня ей на весь коридор. — Вам нужно успеть зайти вместе с ним. — А как я выйду обратно? — Лайя наблюдала, словно в замедленной съемке, как длинные кривые пальцы перебирают почерневший металл. — Выйти и скрыться в бесконечных коридорах проще, чем зайти и не привлечь внимания в одной комнате. В этом была логика, но тело упрямилось, становясь тяжелее с каждым новым шагом. Когда ключ демона провернулся в скважине, Лайя неожиданно для самой себя рванула вперед, в два шага оказавшись рядом. Она на четвереньках юркнула вслед за темным, который уже прикрывал за собой дверь. Жесткая ткань его балахона прошлась по взмокшему лбу и Бернелл зажмурилась, ожидая удара. Он не мог этого не почувствовать. Или…? — Ну что, грязные животные? — хрипло усмехнулся демон. — Как поживаете? Лайя распахнула глаза и увидела, как стройными рядами блестят на широких полках стеклянные шары, в которых в легкой дымке что-то шевелится. Демон прошелся вдоль них, ехидно вглядываясь в полупрозрачную поверхность. Поняв, что тот слишком занят этим действом, она приподнялась и подкралась ближе, но прикусила язык, когда поняла, что отражается в этих шарах. Пленники, скованные цепями, подвешенные на высоких железных конструкциях, примотанные к кроватям или столбам, закованные в кандалы. На каждого находилась своя управа. Кто-то извивался, будто дергаясь в конвульсиях, кто-то находился без движения. Одно лицо было безобразнее другого, но Бернелл подметила и более человечные очертания. Неужели низшие держат в плену высших? Ее мысли прервал тот же неприятный голос: — О, не волнуйтесь, ужин будет по расписанию. Такими отборными помоями мы сегодня вас накормим, что еще неделю жрать не захотите. Лайя видела, с каким упоением этот демон смотрел на изможденные тела, как извращенно наслаждался их страданиями. Она не знала, правда ли они заслужили такой участи, но была уверена — в одном из этих шаров мог отражаться Ноэ. Подойдя поближе, она стала пристально вглядываться в каждую стекляшку, желая и боясь найти знакомое лицо. С самого краю в шаре, поблескивающем серой дымкой, на цепях висел беловолосый пленник. Бледно-золотистая кожа с трещинками была покрыта слоем грязи. Образ искажался, словно картинка передавалась с помехами. — Советник, вы видите? Можете определить точно, это он? Но в ответ прозвучала лишь тишина. Зато пленник чуть двинул головой, приоткрывая часть лица — еле заметные губы, половина которых была изогнута в вечной насмешке, а вторая — отражала вечную печаль. Так она подумала про них, когда увидела Локида в темном обличии. И этого хватило, чтобы увериться в том, что шар транслировал его. Еще несколько раз Бернелл попыталась дозваться до Септентриона, но все было тщетно. Связка ключей все еще была в руках демона, который крутил ее в руках, продолжая разглядывать приспособления. Теперь Лайе никто не мог помочь, но между сейчас и тем разом, когда она оказалась запрета в замке Карнивана, была ощутимая разница. Во-первых, она не была в ловушке. Во-вторых, у нее было преимущество. И, в-третьих, был тот, ради которого хотелось идти напролом, несмотря на зверский страх. Когда Лайя проникла в Темный Мир, чтобы спасти Ноэ, она не успела подумать, почему так отчаянно желает помочь, даже несмотря на угрозу собственной жизни. Вот и теперь такие мысли промелькнули в голове лишь на мгновение. Бернелл подумает об этом потом. А сейчас за ними лишь протянулся жгучий шлейф. Злость, адреналин и решимость. Просто выхватить ключи и попытаться сбежать было рискованным, нужно было идти на хитрость. Она вдруг подумала о том, что бы сделал на ее месте Ноэ. Сотворил иллюзию, вероятно. Но если она не могла использовать магию, то обман — вполне. Камень, который Бернелл все это время до онемения сжимала в руке, уже покрылся влагой от вспотевшей ладони. Глубоко вдохнув и выдохнув, она положила артефакт в карман сумки и громко прокашлялась. — А? Ты что за тварь? — демон резко обернулся, скрючившись, словно кошка, готовая к прыжку. — Как ты сюда попала, белолицая? — Ты пускаешь обо мне неприятные слухи. Жаль, что все они ничем не подкреплены, — она вскинула голову. — Ты не видел мой портрет, верно? — Баба Короля? — недоверчиво покосился он одним здоровым глазом. — Ты выглядишь, как смертная нищенка. Толстовка была удобной, но явно не добавляла ей очков репутации. Однако Лайя продолжала держать лицо, а затем ухмыльнулась так, как часто делал Ноэ. Насмешливо, пренебрежительно и снисходительно. Раз уж демон считал ее возлюбленной Короля, то вести себя следовало не как кабацкой девке, а как королеве. — Не тебе мне говорить о моде, слуга. Твоим тряпкам на вид больше века, — Лайя прошлась взглядом по его грязной накидке. — Совсем без надзора здесь ошалели? — Молчи, человечная. Я тебя отведу к Королю, пусть решает, что с тобой делать, — демон шагнул к ней, протянув тощую руку. Внутри все противилось этому движению. Лайя еле подавила дрожь и постаралась легко и небрежно отмахнуться. — Попробуй только тронуть и твои пальцы со скверным маникюром будут использовать вместо вилок. Темный недоверчиво сощурился, но с места не двинулся. — И чего же желает госпожа? — ехидно произнес он. — Аудиенции, но официальной. Сперва мне нужна подобающая одежда. Сможешь устроить или ты годишься только убирать за всеми горшки? По серому лицу прошла волна недовольства, губы сомкнулись в тонкую линию. — Смогу, а как же. Только чем докажешь, что не врешь? Не юли, госпожа, не то мигом приструню тебя. — Меня зовут Лале. Я родом из Османской Империи, где прежде ваш Король был пленником. — Вона как. А все говорят, что ты померла, — он улыбнулся, обнажив гнилые острые зубы. — Меня воскресила тьма, — постаралась максимально загадочно произнести она. — Не веришь, так почувствуй. Она заставила себя сделать шаг вперед и вытянула ладонь, которая еле заметно подрагивала. Темный облизнулся и обхватил руками ее запястье, прильнув к нему сухими губами. Затем прошелся по поверхности кожи носом, громко вдыхая. Через мгновение его глаза округлились, и он приложил ее руку ко лбу, поклонившись. — Госпожа, не гневайтесь. Я же не знал, что в вас тьма королевская. Как могу загладить вину свою? Лайя еле заметно улыбнулась своей маленькой победе, придавшей ей уверенности. Она резко одернула руку и громко произнесла. — На колени. Кланяйся к самой земле. Слуга послушался, с хрипом спешно опускаясь вниз. Она незаметно достала из сумки кожаные ножны и оглядела уменьшившееся тело, сложенное пополам у ее ног. Септентрион говорил, что этим кинжалом можно убить, если вонзить в череп или сердце. Убить… Демон еле заметно шевелился от дыхания, а голова склонилась в безоговорочном доверии и подчинении. Он был мерзким и жалким, но заслуживал ли смерти, Лайя не знала. Занеся над ним оружие, она поняла, что не сможет лишить его жизни. Замахнувшись, она зажмурилась и вонзила кинжал в спину. Тот легко вошел в тощее тело, попав куда-то меж ребер. Существо прохрипело и завалилось на бок, а ключи со звоном упали рядом. Септентрион рассказывал, что, если она не сможет убить, то сильный удар поможет обездвижить демона на час или больше. Оставалось лишь надеяться, что она приложила достаточно усилий. По лбу стекла капля пота. Лайя с трудом вынула из поваленного тела орудие и вытерла темно-красную кровь о его балахон. Вновь достала артефакт сокрытия, сжала в руке, а затем схватила связку и пошла к выходу, медленно открывая дверь. Убедившись, что снаружи никого нет, она вынырнула в коридор. Ей пришлось копаться в ключах минут десять, чтобы найти нужным и запереть за собой комнату. Страховка лишней не была. Как только Бернелл направилась к подземелью, в ухе снова появился голос Септентриона. Оказалось, что в замке есть зоны, где не действуют магические устройства. Благо артефакты были сильнее таких заговоров. Спустя время ей все же удалось вновь добраться до подземелья и отпереть дверь. Ключ подобрался быстро, так как он был единственный такой большой и зловещий, с красной нелепо изогнутой ручкой. Когда Лайя спустилась к камерам, то обомлела от того, насколько огромным было пространство. Пока она проходила мимо длинных рядов, уходящих бескрайней линий вглубь подземелья, то успела насчитать порядка двадцати делений. Септентрион вновь не отвечал, поэтому все, что оставалось делать, — наугад бродить по плохо освещенным дорожкам, заглядывая в каждую клетку. Когда она увидела белесую голову, то не сразу поверила, что наконец нашла его. — Ноэ? — прошипела она, подойдя максимально близко, прислонившись к холодному металлу.***
Если он когда-то в жизни думал, что чувствовал себя хуево, то теперь отчетливо понимал, что это были еще цветочки. Все тело болело, будучи подвешенным, а с каждым часом становилось все труднее дышать. Ему периодически приходилось поднимать себя на цепях, чтобы вдохнуть полной грудью. Ноэ ждал, когда явится Влад, чтобы зачитать свой приговор. Хотя по правде он надеялся, что друг придет, погрозит пальцем и скажет, что эти дни мучений станут для него уроком. Но время шло, а из живых существ он видел лишь служку, который приносил скверную еду и почти насильно запихивал ее ему в рот. Локид понимал, что с таким режимом он скоро сойдет с ума, но не думал, что настолько быстро, потому что ему вдруг померещился знакомый голос. — Ноэ, — шепот полупрозрачно донесся до его ушей. — Ноэ, ты меня слышишь? В какую бы игру не играло с ним его подсознание, поддаваться было нельзя. — Отвали, — прохрипел он. — Убирайся к черту из моей головы. — Ты охренел? Я еле как сюда пробралась, придурок. Сообразив, что даже его больное воображение не стало бы рисовать эту сцену такой, он вскинул голову, вглядываясь за прутья клетки. Но там было пусто. — Прекрасно, — пробурчал он. — Тут куча ключей, я не знаю, какой из них открывает камеру. Он прищурился, но вновь никого не обнаружил. — Я окончательно сошел с ума? — Нет, черт… Ноэ, я вроде как в мантии-невидимке, — шипела она. — Не хочу, чтобы остальные меня увидели, — он вдруг увидел на полу ключи. — Какой из них от твоей камеры? — Лайя? Это правда ты? — он приподнялся на руках, напрягая спину до боли в спине. — Тише ты, — шикнула она. — Возможно, ты бредишь. Возможно, я брежу. Но давай сначала выберемся отсюда, а потом проверим. Глупая идиотка, непробиваемая, наивная… Ноэ так хотелось отругать ее за такой опрометчивый поступок. Ей надо было бежать из Брашова, из Румынии, вернуться в свой захолустный Лэствилл и забыть все, как страшный сон. Пока он сидел в этой камере, то успел прикинуть множество вариантов развития событий. И успел понять, что самым лучшим вариантом для Лайи было бы просто жить свою жизнь вдали от тьмы, демонов и него самого. Хотя когда он представлял, что Бернелл будет с кем-то другим… Черт, да любой человек был бы недостаточно хорош, по сравнению с Локидом. Но горькая правда была в том, что с любым из них ей было бы лучше, безопаснее. Правильнее. — Здесь универсальные ключи для секций, — произнес он. — Они крупные и помечены римскими цифрами от одного до двадцати. Лайя еле слышно зазвенела ключами, перебирая ими в замке. Где-то сбоку послышалось хрипение одного из заключенных. Через какое-то время замок щелкнул. За скрипом двери послушались ее тихие шаги. Она что-то лепетала, прикоснулась к его лицу, убирая с него волосы. Перед принцессой хотелось быть в другом обличии, состоянии и наряде, но все, что он имел сейчас — невообразимая усталость. Начав перебирать ключи от кандалов, Лайя ругалась себе под нос, а Ноэ уже мечтал о том, чтобы осесть на землю и расслабить мышцы. В один момент кандалы словно исчезли, и Ноэ рухнул на пол, почувствовав, как Лайя приземляется вместе с ним. — Уже уходите? — раздался громогласный голос.***
Их переодели и усадили за стол. Не такой шикарный и полный яств, какие Ноэ видел в Высшем Мире, но отлично сервированный. Во главе стола сидел Влад, держа в мощной руке с черными когтями металлический бокал. Беседа явно не клеилась, а то, что их с Лайей рассадили по разные стороны, не позволяло расслабиться. Все артефакты, которые Лайя героически притащила с подачи Септентриона, были изъяты, а с его состоянием переместиться куда-то даже из нейтральной зоны Ноэ бы не смог. — Вы совсем не едите, — заметил Влад. — Не стесняйтесь. Нам же нужно поговорить, да? Лайя недоверчиво посмотрела на Цепеша, а затем перевела виноватый взгляд на Ноэ. — Принять такую мою сущность сложнее, не так ли? — хмыкнул друг. — Но с такой тьмой я чувствую себя более раскрепощенным. — Ты посадил своего друга в клетку, как какого-то пса, — вдруг прорычала Лайя. — С предателями мы обычно расправлялись еще жестче, так что я был милосерден. Правда, Ноэ? — Тогда тебе стоило наказать и меня, — вздернула подбородок она. Ох, милая… он же уже планировал прикрыть ее ротик, чтобы не болтала лишнего. Стоило доводить дело до конца. Но сейчас Ноэ лишь еле заметно повертел головой, а Лайя успешно проигнорировала этот жест. — Я думал об этом, — ответил Влад, а затем сжал челюсти. На мгновение Ноэ показалось, что в том, как друг смотрел на Лайю, была прежняя нежность и человечность. — Но все это уже неважно. — В тебе говорит не боль, а злость, Влад, — продолжала Лайя. — Друзья, а я действительно проголодался! — Ноэ схватил кусок мяса, откусил побольше и запил вином дабы разрядить обстановку. — Это две части одного целого, Лайя, — ответил Влад. — Впрочем, я не жду, что ты поймешь. Ты ведь уже сделала свой выбор. Я сомневался в том, что Ноэ говорит правду, но видя, что ты спустилась за ним в наш ад, я поменял свое мнение. Ноэ вскинул бровь. Что-то во всей этой истории у него не вязалось. — А что насчет тебя? Ты же хотел избавиться от тьмы, а сейчас все выглядит совсем наоборот, — Лайя несколько взбодрилась. — Я уверовал в предназначение. Мне больше не нужен мир людей. — Но ты же так много рассказывал о том, какие страдания причиняет нахождение во тьме. Твое прошлое. И Сандра с Илинкой ищут способы помочь… — Я страдаю от тьмы только когда отказываюсь от нее в пользу человечности. Сейчас я не чувствую ни вины, ни печали, — Влад сделал глоток и по его подбородку стекла алая капля. — Ты убиваешь людей для кормежки, — ее брови нахмурились. — Такова система. Люди едят животных, а я питаюсь людьми, — он зло ухмыльнулся, наблюдая за сжавшейся Лайей. — Ну, хватит обо мне. У меня есть новости и для вас. Я узнал кое-что о таких, как ты, Лайя. — Таких, как я? — Верно. Наполовину человек, наполовину демон. Полукровка, если угодно, — Влад встал, шумно отодвигая стул и двинулся к Лайе. Каждая клеточка тела Ноэ нерешительно напряглась. — Ты не единственная. Но интереснее другое… ты подчиняешься условиям измерения, в котором находишься. — Ну вашу мамашу, что за бред? — не выдержал Ноэ. — Влад, давай не будем ходить вокруг да около. Мы хотим помочь тебе, но пока ты отыгрываешь злодея без гонорара мы этого сделать не сможем. — А ты бы тоже задумался. Вы же теперь вместе. Надолго ли? — Влад усмехнулся, взяв одну прядь Лайи пальцами. — Пока смерть не разлучит вас? Уверяю тебя, для человека этот период может быть очень коротким. Думал ли Ноэ об этом раньше? Безусловно. Слишком, блять, часто. Но на первый план всегда выходили проблемы насущные, а этот вопрос задвигался под ободряющее «что-нибудь придумаю» в его голове. — Вижу, ты бы этого не хотел. Так вот и решение, — Влад обвел пространство руками. — Темный Мир. Если Лайя останется здесь, она будет жить, как демон. Бесконечно долго, ужасно скучно и бессмысленно. Но вы будете навеки вместе. — Хватит! — Лайя встала и обернулась к Владу. Тот улыбался, а его красные глаза светились удовольствием. Нахмурившись и поджав губы, она ткнула пальцем ему в грудь. — Прекрати. Ты не такой. Я видела тебя в прошлом, я знаю, насколько ты добрый и справедливый человек. Знаю, как дорожишь близкими тебе людьми. Сейчас передо мной действительно монстр. Когда я в прошлый раз видела тебя в обличии вампира, твои глаза выражали всю человечность, но теперь… — Я был таким. И всегда хотел им стать. Особенно для тебя, — Влад схватил ее за запястье и Ноэ тут же подскочил к ним на слабых ногах. — Но оказалось, что нет ни тебя, ни меня, ни нас. — Отпусти ее, — Ноэ схватил огромную руку, сжимая ее со всей оставшейся у него силы. — Лайя права. Ты не такой. Не пытайся заставить нас тебя ненавидеть. — Она любила тебя, — вдруг сказала Лайя. — И ты любил ее больше всего на свете. Я не узнала, чем закончилась ваша история, но Лале… она же умерла, верно? Ноэ понял все за секунду по оскалу и показавшимся острым клыкам. Он закрыл собой Лайю, но был тут же отброшен в сторону крепкими мускулистыми руками. В голове шумело. Не восстановившиеся до конца мышцы вдруг напомнили о себе колючей болью, вспыхнувшей во всем теле. Переведя взгляд на Влада, он увидел, как маленькое тело Лайи брыкается в его руках, словно кукла. — Не смей. Никогда больше не говори мне этого. Ты… ты… Словно во сне Локид еле поднялся на ноги и побрел к ним, протягивая руки в попытке защитить. Хотя в такой ситуации это было бы правильнее назвать «в попытке умереть». — Ты ушла тогда, — вдруг сказал Влад. — И ушла сейчас даже не дав мне шанса. И теперь я чувствую, словно внутри меня нет места ничему, кроме этой тьмы, ты понимаешь? Я так сильно тебя любил и так сильно цеплялся за тебя, что это оказалось единственным, что осталось во мне хорошего. Как бы я себя не убеждал в обратном, теперь я отчетливо это понимаю. — Но я не Лале, Влад, — сдавленно проговорила Бернелл, цепляясь за его плечи. — Будь я ею, я бы была с тобой. Но я — это я. Ноэ со всей силы напрягся, бросая в спину Влада сферу энергии. Тот покачнулся и разжал руки, а Лайя сползла вниз по стене, судорожно глотая воздух. Влад вздрогнул и сделал шаг назад. Он несколько секунд молча смотрел на Лайю, в глазах которой остался лишь страх, а затем ушел, бросив напоследок: — Убирайтесь отсюда. И не смейте возвращаться.***
Лео был на грани увольнения. Он уже взял максимальное количество отгулов и истратил все свои отпускные, однако сейчас его это мало волновало. Лайя пропала, а убежденность Сандры в том, что та отправилась спасать Ноэ, ни сколько не успокаивала. Стоило ему самому выдохнуть после долгих дней заточения, как нарисовалась новая проблема. Он врал Милли и маме Лайи, что все хорошо, однако сам, казалось, в это не верил. Он уже третий раз пытался уговорить Сандру отправиться за подругой, но та лишь снова и снова повторяла, что ничего более глупого он придумать не мог. — Если тебе нечем заняться, лучше помоги мне с травами. Нужно понять, чего не хватает. Пока мы заперты в замке, а снаружи бродят эти демоны, я понятия не имею, как мы будем все восполнять, — она захлопнула толстенную книгу, повернувшись к Лео. — Даже несмотря на то, что Влада нет, мы не будем упускать возможности практиковать ритуалы. На тебе это делать будет гораздо проще. — Хочешь испытывать на мне свою темную магию? — выгнул бровь Лео. — Как ты можешь быть такой спокойной? Я понимаю, что эти люди тебе никто, но что, если бы пропала Ильинка? Ты бы тоже просто копалась в своих книжках? — Да, — ни один мускул на ее лице не дрогнул. — Я не смогу попасть в Темный Мир, я не черная ведьма. А поэтому мне не остается ничего, кроме выполнения своей работы. — Но если Лайя смогла сама, то и я смогу? — Ага, а что потом? Будете сидеть там вдвоем без возможности выбраться? Лео вздохнул, отводя взгляд. В гостиной пахло свежесваренным кофе и сыростью. Дожди не прекращались, а солнце ни на секунду не показывалось на затянутом тучами небе. От лечебных отваров Сандры часто тянуло в сон, но он упорно продолжал бодрствовать в надежде, что услышит знакомый голос. — Может быть тебе и кажется, что искать способ избавиться от тьмы Влада сейчас бессмысленно, но это не так. Ты знаешь его, как юношу и друга из прошлого и как бизнесмена и радушного хозяина из настоящего. Но я знаю все истории о том, что он творил, будучи погруженным во тьму. Он был безжалостен. С такой тьмой, как у Влада можно уничтожать города и подчинять государства. И если я права и сейчас эта тьма вновь им овладела, то поиск спасения — самое важное, что мы можем сделать. Вдобавок, мы уничтожим и вашу с Лайей тьму, и вы сможете вернуться к нормальной жизни. — Ты права, — Лео подсел за обеденный стол, давно превратившийся в рабочую поверхность. — Если я не могу попасть в Темный Мир с помощью тьмы, позволь мне хотя бы отправиться к тебе домой за необходимыми травами. Сандра одобрительно кивнула и протянула ему список. Она диктовала названия с опустевших склянок, а Лео помечал их крестиком. На следующий день они уже экспериментировали с ритуалами, от которых голова становилась ватной и тяжелой. Лео не мог описать, но чувствовал, как что-то откликается на торопливые незнакомые слова, зачитываемые Сандрой над пламенем свечи. Процесс был небыстрым, а потому на все имеющиеся у девушки варианты ушло почти пол дня. В конце концов Лео побеждено вздохнул: — Пожалуй, на сегодня хватит, — Лео потянулся и встал с пола, размяв затекшие ноги. — Как много времени может занять поиск нужного ритуала? — Не знаю. Я никогда не проводила подобные ритуалы раньше, — Александра задула свечу и дым тонкой неровной струйкой устремился вверх. — Я тебе доверяю, а потому спрашиваю только сейчас. Это же не опасно? — Я делаю все возможное, чтобы ты был в безопасности. Возможно, именно поэтому нам потребуется больше времени, — она приподнялась и оглядела некогда просторную и чистую гостиную. Теперь всюду валялись книги, исписанные листы бумаги и ящики с травами. Остался не тронутым лишь диван, на котором Сандра порой спала или просто отдыхала после сложных практик. — Я знатно потрепала твою энергию, — хмыкнула девушка. — Ты устал? — Есть немного. Пойду приму душ и посплю пару часов, иначе еще немного, и ты будешь жить в этом огромном замке одна. — Сон — не единственный способ снять усталость, — Сандра взяла его за запястье, слегка потянув на себя. — И ритуалы бывают не только энергозатратными, но и восполняющими. Пока Лео размышлял о том, послышалось ли ему и правильно ли все понял, его руки уже скользнули по плечам девушки. — Что за ритуал? — спросил Лео с улыбкой. — Он начинается с точечного массажа и заканчивается очень полезной практикой, — придвинувшись ближе прошептала Сандра. От этого шепота у Лео тут же прошли мурашки по спине. Безумно хотелось забыться в ее объятиях и губах, вдруг ставших такими притягательными. Словно у Сандры был где-то переключатель, с нажатием на который жесткие черты лица смягчались, а ледяной взгляд таял, становясь нежным и заботливым. Рука Лео прошлась по острым скулам и скользнула к шее, но девушка остановила и тихо сказала: — Снимай рубашку и ложись на диван. Не отрывая от нее глаз, Лео поочередно расстегнул пуговицы и бросил одежду на пол. Сандра смотрела прямо в глаза, не дрогнув. Тогда Нолан лег на живот и прикрыл глаза, ожидая, когда женские руки коснуться напряженной спины. Их холод резко контрастировал с жаром его тела. Длинные ногти приятно щекотали его кожу, а подушечки пальцев безошибочно надавливали на самые чувствительные точки. — Где ты этому научилась? — удивленно спросил он. — У отца. Он был доктором в деревне. Но под влиянием моей мамы и бабушки занимался не только обычными практиками, но и ведьмовскими. Хотя у него и не было сил, он лечил с помощью наших трав и масел, — Лео услышал улыбку в ее голосе. — Где они сейчас? — спросил Лео, слегка повернув голову. — Отец умер, а мама переехала куда-то в Среднюю Азию, там есть один из немногих оставшихся ковенов, — ее пальцы стали чуть мягче, словно она отвлеклась от массажа и мыслями очутилась где-то еще. — Почему вы с Илинкой не поехали за ней? — Ильинка не унаследовала дар, а я обязана оставаться в родовом гнезде и быть хранительницей наших земель. Однажды, когда у меня будет ребенок, он тоже возьмет на себя эту роль. А я, быть может, отправлюсь в ковен, чтобы быть ближе к духам предков, — она вдруг усмехнулась. — На самом деле, будет чудо, если меня примут. Они обычно берут только белых ведьм. Черное колдовство порицается. — Но ведь ты теперь, как это правильно… ведьма равенства? — Равновесная, верно. Но на самом деле даже такие ведьмы могут склонять чаши весов в разные стороны и брать больше от тьмы или от природы. Я не собираюсь ограничивать себя в выборе и буду делать то, что требуется, — она вдруг задела какую-то особую точку и Лео промычал от боли. — Здесь у тебя зажим. Расслабься. — Если Влад правда так опасен, почему ковен не берет это на свой контроль? — сдавленно проговорил он, морщась от болезненных прикосновений. — Они помешаны на природе, и глава клана берет на себя обязательство не вмешиваться в дела Темного Мира, — ее рука переместилась на шею, прогнав волну жара по телу. — Для них демоны — неестественная сила, но высшая. Они не будут делать ничего, пока темные не станут угрожать сущности нашего мироздания. Смерть и рождение — естественный процесс, даже если речь идет о войнах или обычных убийствах. Ведьмы из таких кланов не вмешиваются в судьбы людей, лишь контролируют земные потоки. — Не буду врать, что все понял, — усмехнулся Лео. — Но почему ты не придерживаешься такой же позиции? Сандра вдруг убрала руки и попросила его перевернуться. Лео лег на спину и посмотрел девушке в глаза, выискивая там хотя бы один намек на ответ. Однако девушка лишь забралась на него сверху и наклонилась к лицу Нолана, скрывая их обоих в тени густых черных волос. — Это просто то, во что я верю прямо сейчас, — прошептала она. — А во что веришь ты? Близость ее тела дурманила, а его собственное моментально отреагировало на сексуальный шёпот и прикосновение бедер. Он притянул девушку к себе, целуя так, словно это не он недавно был готов умереть от усталости. Сочетание жесткости с женственностью и особенным шармом заставляло Лео желать Сандру так отчаянно, что он не мог себя контролировать. Пальцы переместились к многочисленным завязкам платья, нетерпеливо развязывая и путаясь в них. Рука Сандры скользнула вниз, поглаживая уже очевидную выпуклость в его штанах. И было так восхитительно забываться в ней, словно не существовало ни единой проблемы, кроме той, что ему жизненно необходимо было стянуть с нее это платье как можно скорее. А затем грудь Сандры в его ладонях, ее язык на мышцах его пресса. Тихие вздохи, теряющиеся между громких поцелуев и нежных касаний. И их полностью обнаженные тела, ютящиеся на небольшом диване. Внутри нее было так жарко и тесно, что Лео не смог сдержать собственный стон. Она вела, направляла, сжимала его руки на своем теле. Эта девушка была похожа на вечный пожар, который было невозможно потушить. Звонкие касания их бедер эхом разносились по большой гостиной и растворились где-то в тенях темных углов. Нолану хотелось быть глубже, ближе, исследуя ее тело и проникая в саму душу. Что еще она может скрывать? Сколько еще тайн и секретов может хранить эта женщина, сжигающая его одним лишь взглядом ледяных глаз? Все вопросы рассыпались прахом, когда они одновременно кончили, заглушая собственные вскрики во влажном и горячем поцелуе. Лео еще долго сжимал ее в объятиях, не желая отпускать. Ему хотелось наслаждаться ее мягкостью и открытостью так долго, как только было возможно.***
Ноэ долго отлеживался в ванной, наслаждаясь почти ощутимым процессом восстановления. По телу словно проходили импульсы, когда он чувствовал, как раны на запястьях затягиваются, тело расслабляется, а демоническая энергия вновь наполняет его. Было крайне эгоистично с его стороны вот так просто и беспрепятственно получать удовольствие от простых вещей, зная, что Влад ебанулся. Но еще четыре часа назад Локид был почти уверен, что сгниет в камере замка лучшего друга. Теперь же ему хотелось вознаграждения за свои страдания. Еще ему хотелось устроить скандал Лайе за то, что так по-идиотски поставила под угрозу свою жизнь. Малышка Бернелл захотела поиграть в спасательницу, а у него чуть задница не отвалилась, когда Влад прижал ее маленькое тельце к стене, угрожающе нависая над ней огромной тенью. Но все обошлось и, как бы ему не хотелось это признавать, именно благодаря Лайе Ноэ был на свободе. Именно благодаря ей вновь находился в своей демонической обители и наслаждался собственной вернувшейся силой. Все эти мысли приводили к следующему, самому главному желанию — затащить Лайю с собой в эту огромную ванну и показать, что тоже умеет быть благодарным… пусть не на словах, но все с теми же отчетливыми громкими звуками. Поэтому когда в дверь постучали, Ноэ облек себя в человеческое тело и одним щелчком пальцев очистил воду в ванне. — Ты скоро? — послышался ее тонкий голос. — Заходи, — Ноэ вышел из ванной, встав на холодную каменную поверхность. Она медленно приоткрыла дверь и прошла внутрь, ища его глазами в полумраке парящих в воздухе ароматических свечей и световых сфер. Когда ее глаза сфокусировались на нем, она вскрикнула и отвернулась. — Б-боже, ты не одет, — пролепетала она. — Динь-динь! Дайте человеку пятьдесят очков за наблюдательность, но отнимите двести за такую ужасную реакцию, — он медленно пошел к ней, неосознанно облизав губы. — Неужели я выгляжу плохо, красавица? — Нет-нет, ты выглядишь… отлично, просто я не ожидала и… — она замялась и спрятала лицо в ладони. Он в красках представил, какими румяными стали ее щеки. Как в тот день, когда она лежала под ним с растрепанными волосами и целовала, не замечая границ. Все тело тут же вспыхнуло, посылая горячий импульс прямо к паху. — И все-таки ты не смотришь на меня, — цокнул Ноэ. — Хотя ты мне нехило так задолжала… ушла в минус почти на тысячу очков за сегодня. Сто пятьдесят сейчас и восемьсот за свою дикую и опасную попытку спасти меня. — А за спасение не полагается миллион очков плюсом? — она развернулась с недовольным лицом тогда, когда Ноэ уже был от нее на расстоянии вытянутой руки. Ее глаза округлились и заметались по его лицу и плечам, не смея спуститься ниже. — Все могло закончиться ужасно, — ухмыльнулся Ноэ, сделав еще один шаг и коснувшись мокрыми пальцами ее подбородка. — Ты заставила меня волноваться, я не могу начислить за это баллы. Но у тебя есть другие бонусы за то, что твоя дурная шалость удалась. — Т-ты волновался? — в ней столкнулись злость и смущение. — Это я волновалась четыре дня, не зная, что с тобой и где ты. Так что в таком случае у тебя минус четыре тысячи очков. — Вот как? — вскинул бровь он. — Ты беспощадна. Но давай поспорим, что я смогу уйти в плюс прямо сейчас? — Не буду я с тобой спорить, Локид, ты просто засранец! Ни слова благодарности, хотя я… Он взял ее руки, эмоционально описывающие круги в воздухе, и прислонил к своей мокрой горячей груди. Лайя замолчала, посмотрев на свои пальцы. На лице непроизвольно сформировалась улыбка, когда он увидел, как девичьи губы безмолвно приоткрылись. Прислушавшись, он убедился, что сердце Лайи затрепетало, а дыхание, хоть она и старательно это скрывала, сбилось и стало неровным. — Расслабься, — он наклонился к ее уху. — Разве может женщина, не побоявшаяся самой преисподни, так дрожать перед обнаженным телом какого-то засранца? В ответ Бернелл лишь тяжело сглотнула, переводя на него взгляд бесконечно черных глаз. В них отражалось неяркое свечение, делая похожими ее радужку на небо, полное звезд. И когда он успел стать таким сопливо романтичным? Вероятно, в тот момент, когда не существовало во всех измерениях ничего, кроме горячих губ, дразнящих, нежных и целующих его с таким упоением, что им было невозможно противиться. Обхватив руками тонкую шею, Ноэ склонился над девичьи лицом и спустился мягкими поцелуями от лба к щеке, подбородку и носу. В этом жесте была спрятана вся охренеть какая несвойственная ему нежность. И на этом она и сгорела, превратившись в неумолимую страсть, когда пальцы Лайи сжали мышцы его груди и скользнули по спине. Ноэ последний раз взглянул в огромные глаза, а затем заглушил все ее последующие слова губами. Развязно, необратимо, он целовал ее с таким голодом, что казалось, будто он готов был съесть ее без остатка. Ее лицо было мокрым от воды, стекающих с его влажных волос, руки беспорядочно бродили по телу, не зная где остановиться. Подхватив ее за бедра, Ноэ закинул девичьи ноги себе за спину и двинулся в сторону ванны. Он мог легко избавить ее от одежды лишь по щелчку пальцев, но ему так хотелось сорвать с нее каждую часть ее несуразного образа. Посмотреть, как она запутается в широком горле толстовки и как будет трясти ногами, пока он будет снимать с нее эти скинни джинсы. Усадив Бернелл на край ванны, он оставил мокрую дорожку на ее шее, а затем залез руками под кофту, срывая с ее губ стон. Она тянулась к нему всем телом, а потому Ноэ тут же принялся ее раздевать, чтобы позволить им обоим касаться друг друга без преград. Пока он стягивал с нее одежду, она неразборчиво лепетала: — На мне дурацкое белье и трусы с щенками. — А ты ведь знала, кого идешь спасать, малыш, — он резким движением порвал на ней майку. Лайя вскрикнула. — Так что тебе еще минус сто баллов. К моменту, когда Бернелл осталась в одном лишь нижнем белье, Ноэ сделал шаг назад любуясь ее тонким телом. И лишь один взгляд на этот нелепый непарный комплект заставил его возбудиться в три раза сильнее. Лайя неловко прикрывалась руками, краснея под его бесстыжим взглядом. — Беру свои слова назад. Ты выглядишь в этих трусиках настолько прекрасно, что я прощаю тебе это неуместное стеснение. Ее смех отразился от стен, а потом утонул между их сплетенных губ. В несколько ловких движений он избавил Лайю от последней одежды и поднял на руки, ступая вместе с ней в горячую воду. Она зашипела, когда Ноэ резко сел, но через мгновение вспыхнула. Ноэ тоже почувствовал, как его член коснулся ее под водой и сжал зубы, сдерживая себя от спешки. Убрав ее с себя, Локид поставил девушку на колени так, чтобы их лица были на одном уровне. — Скажи мне, если что-то будет не так, — прошептал он, погладив ее щеку. — Ты ведь не… у тебя были муж… — Ноэ! — перебила она, огрев его по плечу. — Я не хочу сделать тебе больно, — серьезно сказал он, перехватив девичьи запястья. — Не сделаешь. Это его успокоило и одновременно распалило. Локид не знал, что может быть таким ревнивым, особенно к прошлому, но он быстро отодвинул эти мысли подальше и коротко поцеловал Лайю, а затем спустился губами вниз. Его язык прошелся по ее аккуратной груди, очертив ореолы сосков. Лайя вздрогнула, ухватившись за мужские плечи. Пальцы демона спустились от талии к ягодицам, крепко сжали, а затем оказались между ее ног. Лайя застонала, отпрянув, словно от электрического разряда, а затем сама приблизилась, позволяя ласкать ее. Умелые пальцы быстро нашли нужный темп, а вторая рука удерживала Бернелл за талию, не позволяя упасть. Но этого было мало. Ему хотелось, чтобы она кончила так ярко, что эта вспышка стерла бы все дерьмо, что с ними случилось. Чтобы она перечеркнула всю ее прошлую жизнь. И чтобы с девичьих губ сорвалось его имя. Черт, он так неистово этого желал! В его руке появился вибратор, но прежде чем им воспользоваться, Ноэ мягко уложил Лайю на подголовье ванны и согнул ее ноги в коленях, подпирая их своим телом. — Я хочу тебя, — задыхаясь произнесла она. А как он хотел ее! До болезненных спазмов в подергивающемся члене, который отчаянно желал оказаться внутри. Но с Лайей Ноэ вовсе не был уверен, что продержится достаточно, чтобы дать ей взорваться удовольствием так много раз, сколько сможет вынести девичье тело. Он прислонил к ее клитору металлический прибор, и Бернелл дернулась от неожиданности. — Ч-что это? — спросила она, пытаясь взглянуть вниз, но Ноэ опустил ее голову обратно. — Никаких вопросов, красавица. Сейчас тебе разрешается только стонать, кричать и исступленно шептать мое имя. Ее лицо покраснело еще сильнее, но в следующую секунду, когда прибор начал вибрировать, она тут же выгнулась в спине и хрипло простонала. Ее тело так сладко извивалось в его руках, под плеядой поцелуев на груди, шее, животе. Под сжимающими до белых следов руками, которые не могли насытиться мягкостью и красотой изгибов. Когда Лайя не смогла больше сдерживаться, задрожала и вскрикнула, сжимая его руку коленями, он настойчиво развел их, не давая ей времени на передышку. Два пальца скользнули внутрь, и Ноэ чуть не закончился прямо там, осознав насколько восхитительно узкой и влажной она была. На чувствительной точке вновь оказался вибратор и Лайя вскрикнула, закрывая лицо руками. — Посмотри на себя, — сказал Ноэ. — Взгляни, насколько ты прекрасна, когда мои пальцы внутри тебя. Почувствуй, как горит твоя кожа. — Но-э, э-это слиш-ком, — еле произнесла она. — Тебе не нравится? — вскинул бровь он, убрав руки. Лайя тут же обмякла, тяжело дыша. — Никогда не чувствовала ничего лучше, — произнесла она, посмотрев ему в глаза. — Но я хочу тебя. Всего. Сейчас. Все планы на мучительные ласки сгорели в мутном пламени ее глаз. Ноэ вылез из ванной и помог дрожащей Лайе подняться. С их тел капала вода, а Бернелл покачивалась на ногах, не в силах стоять ровно. Ноэ сжал ее в объятиях и впился в нее губами, грубо целуя, уничтожая остатки собственного контроля и сметая последние границы между ними. Прижав Лайю спиной к стене, Ноэ закинул одну ее ногу на небольшой пуф. Когда его член почувствовал тепло и влагу, Ноэ побежденно простонал и тягуче вошел внутрь, распадаясь на тысячи маленьких осколков от того, что это наконец свершилось. Лайя жалобно простонала, впиваясь ногтями в его плечи. Он долго не наращивал темп, позволяя ей привыкнуть к себе. И, если быть честным, делал он это еще и потому, что сам не мог сконцентрироваться, распаленный ее вздохами настолько, что казалось, был близок краю. Но, найдя баланс, он ускорился, входя глубже и глубже. Ее стоны становились громче, девичьи губы сами тянулись к его губам, а руки переместились на грудь. Он трахал Лайю, стонущую и ласкающую себя, и это было лучше любых иллюзий. Любых ночей, что у него когда-либо были. Любых богатств. Любых путешествий и приключений. Это было лучше всего на свете, потому что она была его. По-настоящему его. Не миражом на горизонте, не развлечением на одну ночь. Ему так жадно и отчаянно хотелось повторить эту ночь снова, хотя она еще даже не близилась к завершению. Ноэ вдруг подумал, что хочет слышать и чувствовать ее каждую ночь, каждый день и каждую свободную минуту, что уготована для него в почти бесконечной жизни. Подняв Лайю на руки, он понес ее в спальню. Широкая кровать, над которой простиралось цветастое бесконечное небо Темного Мира приняла их в свои шелковые объятия. В комнате пахло розами, мятой и свежими персиками. Всюду парили разноцветные огни декоративных светильников, а вид из панорамного окна уносил далеко за горизонт, где красным светился осколок метеорита, прибившийся к орбите. Но все эти прекрасные виды не имели ни малейшего значения, потому что в глазах Ноэ отражалась она, а в ее — он. И это было красивее всех видов, что он успел повидать, всех фильмов, что успел посмотреть и всех песен, что когда-либо слышал. Нависая над ней Ноэ балансировал на гранях грубости и нежности. Резко входил, оказываясь внутри по самое основание члена, порывисто выходил, сжимал ее бедра, ягодицы, кусал твердые соски, губы, шею, а затем целовал, медленно и тягуче, продолжая наращивать темп. Лайя уже не могла кричать, лишь прерывисто дышала, почти задыхалась. Не позволяя ей закрыть глаза, Ноэ шептал ей что-то на ухо. По правде, он не помнил, что именно, но отчетливо услышал, как она произносит: — Ноэ… Щиколотки Лайи оказались на его плечах. Кровать жалобно скрипела в унисон с ее голосом. Заглушив последний девичий крик поцелуем, Ноэ почувствовал, как Лайя затрепетала и сжалась вокруг его плоти. В этот момент он наконец расслабился и, еще дважды толкнувшись в ней, кончил внутрь, опадая на разгоряченное тело. Они тяжело дышали в объятиях друг друга. И одновременно было так странно и так чертовски правильно, что он никуда не уходил. Лайя положила голову ему на плечо. — Мы не предохранялись, — вдруг взволнованно произнесла она. — Не волнуйся об этом. Магические трюки распространяются не только на внешний лоск. Бернелл заметно расслабилась и сладко потянулась. — Я чуть не умерла, — посмеялась она. — Если бы мне дали выбор, я бы предпочел умереть именно так. — В моих объятиях? — ее глаза сияли, когда она взглянула на него. — В твоих объятиях. И внутри тебя, когда ты так бесконечно долго содрогаешься от оргазма. — Ты неисправим, — закатила глаза она, улыбнувшись. — Ноэ Локид и романтика — вещи несовместимые, да? — Я знаю одну романтичную историю. Про человеческого мальчишку, который осознал, что влюблен в самую красивую, но вредную одноклассницу. Он, конечно, этого не показывал, а отшучивался и дергал девочку за косички, чтобы та не расслаблялась. А сам, когда никто не видел, смотрел на нее самым жалким восхищенным взглядом, в котором было гораздо больше, чем в любых словах. Взглядом под названием «ты победила, и я добровольно сдаюсь, склоняясь к твоим ногам». — Ты настолько осведомлен о человеческом мире? — усмехнулась она. — В периоды особой скуки я несколько раз принимал облик ребенка и ходил в школу. Меня быстро записывали в разряд гениев и начинали посылать на всевозможные тестирования. А это уже становилось утомительным. Но эти маленькие человеческие трагедии меня веселили. Звонкий смех Лайи содрогался у него где-то под ребрами. — А насчет истории: что мальчишке мешает сказать все прямо? — перевернулась на живот она, оперевшись на его грудь. — Не будь к нему так строга. Он впервые столкнулся с таким чувством и не знает, что с этим делать. Открытие помасштабнее, чем обнаружение первых волос на теле или порнушки на папином компьютере, — Ноэ запустил руку во влажные спутанные волосы девушки. — Радует, что даже самый глупый мальчишка рано или поздно взрослеет, — она зарылась носом ему в шею. — Как и вредная девчонка. Усталость окатила его с головой. В ее объятиях было непривычно, но чертовски удобно. Словно кровати и одеяла придумали одинокие идиоты, не знающие мягкости и тепла чужого тела. Погружаясь в сон, Ноэ представлял, где еще он мог бы расстелить Лайю. И с воодушевлением великого ученого понял, что везде. И ради этого он не поскупится вынести из дома всю мебель. Особенно, если рука Бернелл и дальше будет так мягко обвивать его спину.