Королевские особы тоже люди...

      После разговора с Ёсаном Уёну не слишком-то и полегчало, но, по крайней мере, он выговорился и выплакался, решив поступить так, как советовал брат, а именно наслаждаться тем, что у них было на данный момент. Ведь общаться им пока никто не запрещал. Наоборот, по долгу службы они были теперь неразлучны. А появления в их маленькой компании принца Ёсана давало обоим парням немого передышки, сглаживая напряжение и перетягивая на себя внимание в особо опасных ситуациях, когда им обоим казалось, что ещё чуть-чуть и они не вынесут этого гнетущего молчания. Наговорив много лишнего и сделав то, о чём потом непременно пожалеют.       Таким образом, изо дня в день, постигая самые разные науки, ребятам приходилось много общаться, или, как это принято говорить в элитном обществе, дискутировать по ряду самых разных тем и вопросов. Совершенствуя, хотели они того или нет, тонкое искусство маневрирования на грани лжи и правды. Пряча или, наоборот, озвучивая свои чувства и мысли с помощью красноречивых цитат знаменитых философов, политиков, королей, учёных и прочих умных дядек и тётек, учась всячески изворачиваться, лишь бы не озвучивать их от себя напрямую. Чтобы не быть уличённым в высказывании собственных мнений, часто отличных от общепринятых. И не навлечь на себя и своего оппонента гнев наставников. Однако такое завуалированное общение, порицаемое и неприемлемое пока ещё не полностью покорившимися судьбе ребятами, вызывало в них раздражение и сильное внутреннее напряжение. И это напряжение неуклонно росло, готовое в любой момент разрушить эту тонкую грань приличия.       По началу словесная игра с принцем Уёном даже забавляла дисциплинированного графа. Ведь всю свою сознательную часть жизни Сан рос в атмосфере строгого дворцового этикета с чувством собственной значимости для некого принца. Он давно привык к изящным уклонениям от ответа своим строгим учителям. Привык к их требованиям и их ожиданиям. И он этим ожиданиям соответствовал, хотя и заплатил за это высокую цену, потеряв при этом тот самый блеск в глазах и огонёк непокорности и свободы. Однако принц Уён всё равно умудрялся его задеть. Потому что он элементарно нарушал правила игры.       Баловень судьбы никогда не сдавался. Он был единственным сыном своего величественного отца, а потому знал, что ему всё равно простят его небольшие эксцентричные выходки. Поэтому и пользовался этим, в особо невыносимых случаях нарушая правила.       Да, с появлением Сана Уён сам из-за неловкости ограничил часть своей "свободы", и это его терзало, но он был на своей территории и знал все нюансы. Поэтому со временем Сану становилось всё сложнее держать себя в жёстких рамках ограничений и не поддаваться на провокации умного и хитрого непокорного наследника. А провоцировал Уён Сана теперь чуть ли не ежедневно.       После того, как Уён беззаботно провёл несколько ночей в спальне своего кузена Ёсана, прижимаясь к нему под одеялом всем телом и жалуясь на несправедливость этого мира, его лишили такой возможности, переселив брата в другое крыло. И поселив рядом с ним графа Чхве. Так как было замечено, что его появление благотворно сказывается на совести Уёна. Не позволяя ему слишком сильно выходить за рамки дозволенного. Но Уён был слишком упрям и слишком свободолюбив, чтобы отказаться от своей привилегии младшего любимца. Теперь он ходил по тонкому краю пропасти, испытывая Сана на прочность. И благодаря ему, Сану тоже пришлось шагнуть на тонкий хрупкий лёд мелких нарушений и закрывать глаза на таковые со стороны Уёна в припадке молчаливого протеста правилам и любви к этому безбожному провокатору.       На дворе был конец мая, но погода не слишком радовала тёплыми солнечными днями. Было прохладно и дождливо, что ещё более способствовало депрессивному состоянию Уёна, которое непременно выплескивалось на окружающих. И, конечно же, на любимого мальчика для биться графа Чхве Сана. — Может, Вашему Величеству стоит устроить бал и пригласить на него принцесс? Принцам не помешает поучиться манерам общения. Да и придворные дамы также засиделись в своих покоях, изнывая от одиночества и мечтая о танцах и внимании. — Обратился к королю советник, которого замучили жалобы придворных. И уж тем более слуг, страдающих от дерзких выходок и острых слов угрюмого принца, которого бесило и раздражало теперь буквально всё. И невозможность хотя бы прогуляться, и соседство с таким милым, но таким до тошноты правильным и недоступным графом, и то, что ему запретили ночевать в комнате Ёсана. Последние было особенно подло, потому что ему чертовски сложно было спать одному, когда рядом, буквально в паре метров от него, за стеной ночевал самый желанный для него человек. И за это же самый ненавистный. — Думаю, вы правы. Юным принцам необходимо почаще показываться на людях. И потом, им пора начать присматривать себе невест. Они ведь уже далеко не дети. Им нужно общение с противоположным полом. — Согласился король Джелико, с любовью глядя на сына и племянника. — Займитесь этим. И если будет хорошая погода, не мешало бы устроить пикник на природе. Уён ведь любит пикники. — Для Вашего Высочества это отличная новость, — тут же шепчет в ухо принцу довольный камердинер, чьи мольбы были услышаны. — Вы же об этом мечтали, верно. — Довольно улыбается он, подливая сок своему любимому, но упрямому и своенравному господину. — Да, мечтал. — Саркастично соглашается принц, и улыбка на лице слуги тут же меркнет. Так как принц недовольно сжимает губы в тонкую линию и начинает метать искры в сторону советника. — Вот только пикник не должен был превращаться в толпу голодных стервятников и расфуфыренных дам с ног до головы увешанных модными побрякушками и пахнущих разнообразием всех цветов мира одновременно. — Уён невольно перевёл взгляд на строго одетого графа, скривился ещё больше и чуть не завыл от безысходности, вспоминая освежающий древесный аромат с примесью лёгкой сладости, исходящий от парфюма Сана. — Но, Ваше Высочество, вы ведь всегда можете затеряться среди толпы придворных и незаметно покинуть бал. — Напомнил ему камердинер, в этот раз сам подстрекая своего сообразительного подопечного к отступлению от строгих правил. — Боюсь, сейчас это невозможно. — Ответил Уён, уныло глядя на дно пустого бокала и жалея, что это был всего лишь гранатовый сок, а не вино. — Ты же слышал короля, он желает, чтобы мы общались с придворными дамами и искали себе невест среди приглашённых специально для этого принцесс.       После обеда у ребят всегда были какие-либо практические занятия: танцы либо боевые искусства, а бывало рисование или каллиграфия. И на этот раз это было именно рисование.       Уён терпеть не мог рисовать, потому что у него ничего не выходило. В отличие от Ёсана, который рисовал с большим удовольствием и очень даже красиво. — Почему я должен рисовать, если на это есть придворный художник!? — громко пожаловался он, злобно комкая и разрывая на мелкие клочки, чтобы никто не мог разглядеть его каракули, очередной лист бумаги, на котором он пытался изобразить лицо Сана. — Потому что это должно помочь вам выработать терпение. — Покачав головой, вздохнул наставник. — Как видите, это не помогает! — съязвил принц, тем не менее беря новый лист и с завидным упрямством снова начав рисовать портрет Сана. Может, у него ничего и не выйдет, но зато это прекрасная возможность рассмотреть и запомнить его лицо во всех подробностях, наслаждаясь тем, что сидевшему неподвижно и позировавшему им графу приходилось сейчас ещё хуже. — А вы, граф, рады тому, что король устроит в нашу честь бал? — неожиданно спросил он, и Сан невольно сглотнул. Ему совершенно не хотелось лицезреть, как принц Уён будет флиртовать с придворными дамами и кадрить принцесс своим искрометным юмором и обольстительным, заразительным смехом, от которого сердце Сана начинало трепетать, а руки предательски дрожали. — Ну, вам ведь нужно учиться практиковать светские приёмы и уметь поддерживать беседы. Вы ведь будущий король. — Постарался как можно более бесстрастно ответить Сан чуть охрипшим, треснувшим голосом, выдававшим его волнение и тревоги, что не ускользнуло от ушей радостно ухмыльнувшегося Уёна. Он снова смог задеть его за живое и теперь внутренне торжествовал. Заставляя Сана чувствовать себя затравленным зверем перед лицом безжалостно скалящегося в дикой ухмылке охотника, поднявшего на него свой арбалет. Однако и Сан своими острыми, как бритва, словами смог задеть Уёна за живое, напомнив ему о том, кто он такой. И что все эти утомительные светские приёмы — часть его жизни и одновременно его работы. — Я ведь не об этом спросил. — нетерпеливо взвизгнул Уён, гневно сверкнув на Сана чёрными блестящими глазёнками с расширенными от наблюдения за любимым объектом зрачками. — Я хочу знать, доставит ли этот приём удовольствие вам лично? Вы ведь тоже вполне можете выбрать себе на нём даму вашего сердца. — Пытаясь скрыть за мольбертом собственное волнение и тревогу, спросил Уён, чья рука также предательски дрожала, выводя на листе прерывистые, еле заметные волны вместо прямых чётких линий. — Да, я несомненно буду рад на нём присутствовать, — с плохо скрываемой издёвкой уже гораздо увереннее сказал Сан, в упор глядя на прячущегося Уёна, бросающего на Сана быстрые, прицельные, любопытные взгляды, заставляя Уёна смущаться и краснеть одновременно с ним, — если это доставит удовольствие Вашему Высочеству. — Добавил он, снисходительно улыбнувшись, загоняя Уёна в тупик собственным импульсивным выпадом. — Я бы предпочёл пикник лишь для нас троих. — Еле слышно выдохнул Уён, оставив всякие попытки запечатлеть на бумаге неуловимые черты этого острого на язык, но справедливого и честного парня, от которого сердце принца стремительно таяло, как масло на свежеиспечённом блине. И заходилось жестокой болью, когда в это масло втыкали острую вилку, безжалостно размазывая его по горячей поверхности.