Королевские особы тоже люди...

      Глядя на более мрачного, чем обычно графа Чхве, Уён решил временно оставить свои шуточки в его адрес. Да и вообще, сейчас ему было совсем не до шуток. Мысли о том, что отец может сосватать его герцогине, принцессе Чхве Коун, как бы хороша она не была, или шведской наследнице, принцессе Фариссии, отбивали у Уёна всякое желание веселиться. Поэтому подготовка к летнему празднику у обычно веселого трио, хотя теперь это уже был квартет, потому что к ним присоединился Чонхо, сильно напоминала скорее подготовку к ритуальным поминкам. И прошла в соответствующей обстановке. Такой же мрачной и с такими же убитыми горем лицами.       Бал при королевском дворе представлял собой не столько праздное веселье с застольем и танцами, сколько политический и экономический рынок. Хотя правильнее — обычный базар. С привычным обсуждением сплетен, ожесточенными спорами, торговлей и зазывной рекламой. На балу перемывали кости соседям, обсуждали и заключали выгодные сделки. И самое главное, торговали собственными детьми, продавая или обменивая, заключая политически и экономически взаимовыгодные браки. И на данном балу-базаре был представлен достаточно широкий "ассортимент" данного "живого товара", включая и самый редкий и ценный. А именно наследного принца Англии герцога Чон Уёна и кронпринца Дании Фредерика Гельбургского. А также наследную принцессу Швеции герцогиню Лауд Фариссию.       К чуть менее ценной, но от этого не менее выгодной категории принадлежали принцы и принцессы так называемого "второго порядка". То есть те, кто были вторыми в очереди на наследование престола. В эту категорию входило около пяти, по подсчётам Уёна и Ёсана, молодых особ королевских семей, включая самого принца Кан Ёсана, имеющего титул маркиза, но в повседневном обращении обычно опускаемого, так как на данный момент у Уёна ещё не было своих детей, наследовавших трон после него.       Младший брат кронпринца Фредерика принц Христиан и младший брат короля Исландии принц Элин.       Сюда же входила и принцесса Катрин, младшая сестра Фариссии. А также маркиза по рождению принцесса Чхве Коун, в нынешних обстоятельствах носящая титул герцогини, дочери короля-регента Чхве Инджона, если у покойного короля Соджона не завалялась где-нибудь ещё парочка никому не известных законных детей или бастардов. И именно принцессу Коун мечтал заполучить себе в невестки советник герцог Кан Сонхён, женив на ней собственного сына. И хотя претендентов на её руку и без Ёсана хватало с лихвой, советник не терял надежды, учитывая перспективное будущее своего сына в качестве советника при короле Чон Уёне.       Вот только самому Ёсану, всё чаще в последнее время украдкой поглядывающего в сторону графа Чхве Чонхо, такое положение дел совсем не устраивало.       После разговора с отцом относительно видения ситуации с ирландским наследником, Ёсан более серьёзно отнёсся к его рекомендации прочесть старую ирландскую сказку, заодно заглянув и в упомянутые отцом "Хроники Ирландии", чтобы убедиться, что он правильно понял намёк советника.       Сама сказка повествовала о простом деревенском пареньке, который в итоге оказался ни кем иным, как наследником трона, в последствии ставшим королём.       Всё дело в том, что если по каким-то причинам король и его прямые наследники, коими являются законные дети короля, умирают, то это вовсе не означает, что трон может занять хоть бы и брат короля. Потому что право наследование в Ирландии передаётся через главного наследника — старшего сына и его детей, даже если эти дети бастарды, в отличие от Англии, в которой право на трон имеют только законные чада. И лишь после этого шли его младшие братья и сёстры. И именно бастард и стал королём в этой древнеирландской сказке. Но, как выяснилось, эта сказка не родилась на пустом месте, а имела своего реального прототипа. Которым оказался Чхве Хён Мин, прапрадеда покойного короля Соджона. Именно поэтому советник Кан Сонхён не исключал возможности повторения сюжета этой древней сказки, оказавшейся суровой реальностью для всех, кто когда-то не верил в такой исход дела. А учитывая количество родственников с фамилией Чхве, которых оставил после себя незадачливый счастливец, то действительно получалось, что наследником совершенно неожиданно может оказаться любой из рода Чхве, подходящий по возрасту под бастарда покойного короля Соджона. Так почему бы им не быть, к примеру, тому же Чхве Чонхо? Хотя его отец вроде бы хорошо известен. Но кто может ручаться, что он не принял его мать, по предположению советника Сонхёна, младшую двоюродную сестру покойного Чхве Сождона, герцогиню Чхве Бон У, уже беременной? Ведь не зря же она позаботилась о том, чтобы сын носил именно её фамилию?       Тоже касается и графа Чхве Сана. Может, его родители и вырастили сына в деревенской глуши графства Лонгфорд, но по каким-то причинам не поскупились на обучение сына всем правилам королевского придворного этикета. Да ещё и напросились на то, чтобы он стал временным воспитанником короля соседней дружественной страны. Разве не подозрительно?       Короче говоря, у принца Ёсана было слишком много тем для размышления и без того, что его хотят сосватать какой-то там принцессе.       Зато графу Чонхо, которого по иронии судьбы лично коснулась тема женитьбы принца Ёсана, думал об этой проблеме за них двоих. И на балу выглядел не менее мрачно, чем граф Сан, всё ещё дувшийся из-за надуманной им самим проблемы. В итоге вся четвёрка встретила начало праздника с каменными траурными лицами. Зато это оказалось вполне себе эффективным средством, чтобы юным невестам расхотелось иметь с ними хоть какое-либо дело, не то что мечтать о замужестве с этими чопорно-топорными чурбанами. Вот только жаль, что это не останавливало их коронованных и титулованных родителей, желавших взобраться по родословной как можно повыше за счёт своих горячо любимых чад.       В этом отношении отец Уёна также не был исключением. Он, конечно, не был так уж категоричен, как советник Кан, но мягко намекал Уёну на то, что ему следует поближе познакомиться с обеими принцессами. А на заведомый отказ Уёна от женитьбы, зная переменчивый характер своего непокорного наследника, король посмотрел сквозь пальцы. Тем более что Уён и сам прекрасно понимал, что в данном случае слова отца — это мягкий, но всё же приказ, а не просьба.