Нежность

во всех этих истериках, как в сетях, и эти люди точно мне не друзья.

– Ханма? – удивлённо раздалось над самой головой Шуджи. Тот поднял вопрошающий взгляд на фигуру, что высилась перед ним. У неё были уже знакомые тёмные глаза, напоминавшие два обсидиана, блондинистые крашеные волосы и витиеватая татуировка дракона. В руках Кен держал небольшой зонт. – Дракен? – прохрипел в ответ Шуджи осипшим голосом. Вид у него был хреновый. – Ты заболеть собрался? Лечь с воспалением легких? – спокойно спросил Рюгуджи. В его голосе не было и тени враждебности, с которой тот выставил Ханму на прошлой неделе из палаты. Видимо, жалкий вид парня сейчас играл на добрые чувства Кена. Но стоит сказать, что и сам Дракен перебесился. Смирился. Успокоился. Не в его стиле было долго держать обиды. – Это не твоё дело, – отрезал Шуджи, глядя куда-то в землю. Его знобило. Он чуть отлепился от холодной стены, поддался корпусом вперёд и обнял себя, стараясь согреться. В свете фар и магазинных вывесок было видно, как Ханму трясёт. – Ты в порядке вообще? Бывший вальхалловец ничего не ответил. – Иди домой. Тебя проводить? – Не лезь, Кен, – Ханма закусил свою разбитую губу. Рассказывать о том, что его побила группа выблядков, он не собирался. Гордость не позволяла. Вовлекать посторонних в свои вечные и нерешённые проблемы – тем более. И вообще, какое дело чужому человеку до него, до Шуджи? Дождь, под которым парень холодно мок последние полчаса, вдруг стал капать меньше. Тень зонта накрыла опущенную макушку парня. И тот непонимающе ещё раз взглянул на Кена. – Знаешь, мы с тобой не друзья, – начал Дракен. Он не собирался уходить. Он продолжал держать небольшой зонт над Шуджи, хоть Рюгуджи уже и начал мокнуть сам. – Ты не самый приятный человек, Ханма. Но не такой подонок. По крайней мере, я хотел бы на это надеяться. Пойдём. Нечего тебе сидеть здесь, – кивнул головой зам Свастонов, приглашая под один зонт. – Спасибо, – только и смог выдавить из себя долговязый парень. Он тяжело поднялся, оперевшись на разрисованную стену. Чуть пошатнулся и побрёл рядом с Дракеном. Может, принять помощь было неплохо сейчас? – Кто тебя так? – спустя минуту молчания спросил Кен. Он внимательно покосился на спутника. Кровь из разбитого носа того перестала течь, но под глазом уже наливался синяк. У губ и скул красовались царапины. Чем-то Ханма напоминал себя же во время Кровавого Хэллоуина, когда был побит Рюгуджи. – Какие-то придурки, – отстранённо ответил Шуджи. Парни шли под одним чёрным зонтом. Ханма старался не касаться Дракена, отстраняясь от него, словно сам же был чумным. Свои замёрзшие и несгибающиеся руки он спрятал в карманы толстовки. Моросящий дождь поливал правое плечо. Левое – ненароком всё равно задевало Кена. Шуджи было напряжённо идти рядом с ним. Непривычно и странно. Несколько недель назад они били друг другу морды, а теперь теснились вместе под одной крышей. Вот она, романтика. Неправильная, нелогичная. И забавная. Но только Ханму сейчас не тянуло ржать или даже улыбаться. Рюгуджи происходящий под боком абсурд мало волновал. Внутри только чуть что-то коробилось. Всё-таки его спутник действительно являлся никем для Дракена: ни любимым, ни другом, ни даже приятелем. Шуджи был грубым и жестоким выблядком, которому тот же Майки вряд ли бы помог. Но если бы сейчас Кен прошёл мимо, то на душе было бы хуже. После Кровавой бойни на свалке автомобилей Вальхалла теперь являлась частью Тосвы. А значит, и Ханма тоже. А значит, у него были те же права, что у осуждённого Па-чина, которого Рюгуджи навещал вместе с его родителями и помогал, чем мог. Так что равнодушно пройти мимо своего товарища было низко. Несмотря то, кем был этот боевой товарищ. Не за это умер Баджи. А Ханме было явно хреново. Люди не сидят в забытых переулках просто так. Они не мокнут в одиночестве во тьме от скуки. Как минимум возвращаются домой, где всегда тепло горит свет. К тому же, за плечами Шуджи стояла вся Вальхалла. Упустить отличный шанс пополнить и усилить ряды Тосвы было неплохо. По крайне мере, в перспективе. Все доводы в голове Кена звучали разумно, и такое объяснение мысленно успокоило его. Хоть общество спутника и не было особо приятным. От Шуджи веяло стойким запахом сигарет, въевшихся в одежду, и дешёвым пивом. Рюгуджи решил, что просто проводит его, чтобы ничего не случилось плохого. После зам Свастонов сам вернётся домой, где ему всегда рады. – Прости меня, – вновь произнёс Ханма. Дракен недоверчиво взглянул на него. Но в потускневших глазах цвета охры не было и намёка на ложь. – Даже не хочу знать, зачем ты вырубил меня. Я лишь надеюсь, что мы сможем... – Кен смолк, пытаясь подобрать нужное слово, – подружиться. Теперь ты в Тосве, так что будь добр, Ханма, веди себя нормально, – холодно добавил он и стал серьёзнее. – Рюгуджи, – процедил долговязый чёрт. Прежнее состояние неловкости рядом с Дракеном исчезло. Разбитая губа скривилась в раздражении. - Я могу свалить в любой момент. Помни об этом, дорогуша. Враньё. Сколько бы он ни кичился, ни выёбывался, Шуджи не мог уйти из Свастонов. И не хотел. Не мог, потому что Кисаки бы ему не позволил. Не хотел, потому что Кен Рюгуджи наконец-то был рядом. Хотя бы так – призрачно и формально. Хотя бы так Ханма мог чувствовать Дракена. Конечно, бить без причины теперь было нельзя: в Тосве рожи товарищам не ломают. Это в Вальхалле зам мог поколотить кого угодно, а порядки в Свастике были другими. Здесь все были за всех. И за лишний мордобой Майки пинком спустил бы с лестницы Ханму лично под его тощий зад. Что Кисаки точно бы не понравилось. Кисаки бы не одобрил. Кисаки бы хмуро глядел на Шуджи, как на жалкое насекомое. Кисаки бы отвернулся от него и долго молчал. Было слишком много "Кисаки" в жизни Ханмы с того момента, как они встретились в забытом квартале Кабуки-тё. Бог смерти тогда возвышался над грудой избитых тел. Он медленно курил и лениво прикрывал веки. Никотин расслаблял, наполняя лёгкие смогом. Отрава приятно разливалась по горлу, согревая грудь. – Так тебя называют богом смерти? – показался из-за угла странный человек и обратился к Шуджи. – А ты хочешь присоединиться к ним? – раздражённо ответил долговязый парень. Он кивнул в сторону кучи стонущих тел, медленно уползавших с места побоища прочь. Какая-то мелкая банда была полностью разбита Шуджи. – Эти слабаки меня не касаются, – ухмыльнувшись, ответил Кисаки. – Меня больше волнуешь ты. – Очень мило, – в льстивой улыбке расплылся Ханма: – хоть кого-то в этом мире я интересую. Он выдохнул облако отравленного дыма. Тетта чуть поморщился. Кисаки не терпел запах табака, но тогда приходилось с этим мириться. Ему нужен был бог смерти. Парень, слухи о котором распространились по всему испорченному кварталу красных фонарей. Местные группировки боялись его. Одиночку, что не принадлежал ни одной из банд. Гопники из Кабуки-тё были жалки и слабы, они не имели ни влияния, ни денег. В квартале разврата и наркоты заправляли не маленькие детишки. А Ханме как раз было скучно с последними. – Хотел бы присоединиться ко мне? – Кисаки поправил свои очки. И то ли линзы так ярко бликовали, то ли глаза Тетты, чароитные и пронзительные, опасно блеснули в грязных сумерках. – Что ты можешь мне дать? – вскинул бровь Ханма. – Безудержное веселье. Бог смерти довольно присвистнул. Теперь, вспоминая первую встречу с Кисаки, Шуджи начинал жалеть, что тогда согласился. Да, ему больше не было скучно. У него был ещё кто-то, кроме матери, которую не сильно волновало, что её сын возвращался домой избитым. Тетта беспокоился, часто звонил и навещал. Они виделись не раз после встречи в гнилых трущобах. У Кисаки было всё необходимое для Ханмы: он был рядом. У Тетты вкрадчивый голос, который рассказывал о том, что бог смерти не одинок, как в сказании об аленьком цветке. О том, что когда-нибудь они вместе смогут поставить Токио на колени, создать сильную банду. И как далёкий путь начинается с первого шага, так и тут нужно было лишь убрать Непобедимого Майки. При имени Манджиро Шуджи замер. Даже до самых далёких уголков его квартала доходили истории о главе Токийской Свастики. Бог смерти был явно ему не ровня. Майки был выше любых богов: хоть смерти, хоть войны. Но зато Кисаки обещал власть, деньги, а главное, что Ханма точно никогда не будет один. Цепкие когти Тетты впивались в горло долговязого парня, обманом и хитростью он подминал его под себя. И самое страшное, нелепое – Шуджи всему верил. Кисаки просил немного: слушать и выполнять всё сказанное. Если нужно было избить – Ханма бил. Нужно было найти – он находил. Нужно было забрать – забирал и втаптывал в грязь. А взамен получал то, что было богу смерти нужнее всего: человеческую душу. Однако душа Кисаки были скверной и заплесневелой. Да и пускай так! Плевать. Шуджи сравнивал Тетту с дорогими сигаретами и продолжал глубоко вдыхать, залпом проглатывая весь яд. Каждый вдох приносил боль. Едким дымом пожарища драл горло. И как тот же пожар Кисаки не грел, а жёг и душил. И как огонь, он не светил ровно, а полыхал багряным заревом. Ханма оставался рядом. Он внимал чужим словам. Но теперь червь страха грыз его душу. Кисаки говорил о вещах, которых не думал обычный человек. Когда он вкрадчиво и доходчиво пояснял, как стать лучшим туповатому Осанаю, бог смерти молчал. Они сидели в старом гараже Тетты. Ханма развалился на диване и привычно курил, хотя тот ему и запрещал теперь делать это при нём. Слова Кисаки лились нескончаемой рекой. Осанай кивал своей бычьей головой и с удовольствием позволял навязывать лапшу на уши. Сказанному Кисаки хотелось верить – и глава Мёбиуса верил. Его маленькие глазки алчно загорелись. Тетта будто давал Осанаю карт-бланш на всё, выходящее за рамки чести гопников. Бог смерти видел кровь. Много крови, когда прикладывал свои кулаки к чужим лицам. Из вдавленных в черепушки носов хлестала алая жидкость, заливая всю морду. Из порезанных об арматуры рук тоже сочилась кровь, каплями покидая тело. Но Ханма никогда не видел её столько, как на парковке. Она морем расплывалась под неподвижным Дракеном. Шуджи ненадолго отвлёкся. Он видел кровь, но не в таком количестве. Его взгляд поплыл при виде яркой лужи от глубокой раны Кена, и бог смерти пропустил быстрый удар Майки. Сано отшвырнул Ханму под ноги мёбиусевцев. А Рюгуджи продолжал лежал неподвижно, залитый дождём. Ханма молчал, когда Кисаки предлагал убрать Баджи. Конечно, не своими руками. Собственные ладони Тетта пачкать не любил. Поэтому он доверил всё Казуторе – малолетнему убийце, что вышел из колонии. Где именно Тетта откопал такой "экземпляр", Шуджи не знал и не хотел знать. В тот же вечер, когда Кисаки одурманивал Ханемию, он повернулся к богу смерти и приказал: "Добей Дракена". Тогда Тосва падёт. Майки, чьё всё человечное держится на столпах его друзей, станет марионеткой в руках. Вот тогда и наступит новая эра гопников, во главе которой встанем мы, Шуджи. Это мы, которое Кисаки почти прошептал на ухо было столь трепетным, почти интимным, что по всегда ледяной коже парня, доводя до дрожи, пробежали мурашки. – Мы, – проговорил Рюгуджи, остановившись под льющим дождём, – я и Майки надеемся, что ты примешь верное решение. Не скажу, что Свастоны буду сильно переживать, если вдруг ты и Вальхалла захотите уйти, – Кен сейчас говорил всё честно. – Но подумай, куда ты с ними пойдешь? Зам Тосвы был прав. Ослабленной Вальхалле сейчас лучше оставаться под крылышками папочки Майки и мамочки Дракена. В противном случае, ангела без головы просто разорвут на перья либо братья Хайтани, либо Чёрный Дракон. У Вальхаллы не было столько сил, чтобы выстоять под натиском более сильных банд. Треть участников ушла. Они разбежалась по другим группировка или решила совсем покончить с гопничеством. Оставшаяся часть прибывала в сомнениях и напоминала стаю сбившихся котят. Ханме никогда долго думать не приходилось. Он шёл туда, где был Кисаки. Где был Тетта, там была и пролитая кровь. Бог смерти следовал за отвратным запахом, как верный пёс в надежде, что тогда будет всё непременно хорошо. Это стабильность и нерушимый уклад вещей. Простая логическая цепочка. Последовательность, которая идеально работала в мозгу Шуджи. – Тебя не касается, – мрачно ответил он на вопрос Кена. Ханма вновь стоял под дождём, так как Дракен успел пройти чуть вперёд. У Шуджи больше не было желания идти рядом с Рюгуджи. Они успели свернуть куда-то в подворотню. – И всё-таки подумай. Ты же не тупой, – продолжал настаивать зам Свастонов. По каким-то непонятным причинам совести Ханму бросать не хотелось. А вот голос разума твердил вполне адекватную вещь: "Нахрен тебе это сдалось?". – Хватит! – процедил бог смерти. Его гордость заклокотала в груди. Плечи парня подрагивали уже не от холода, а от злости. Он не был цепной псиной Кисаки! Он мог всё решать сам! Ведь мог же?... – Ханма, – позвал его Дракен. Рюгуджи хотел произнести что-то ещё, но не успел. – Заткись! – прорычал рассвирепевший Шуджи и набросился на Кена. От первого удара тот увернулся, так что бог смерти не успел задеть даже челюсть. Свободной правой рукой Дракен размашисто, но точно попал Ханме под дых. Лицо этого придурка бить смысла не было. Оно и без того уже было разукрашено. Шуджи закашлялся и отступил назад, угодив ногой в лужу. В его избитом теле откуда-то родился прилив энергии. Адреналин и гневное раздражение долбанули в голову. Бывший вальхалловец бросился на зама Свастонов вновь. Кен легко уворачивался, по-прежнему держа в левой руке черный зонтик. Правой он иногда перехватывал кулаки Шуджи и вновь отбрасывал его от себя. Но тот всё время упрямо поднимался и бросался вперёд. Отчаянно. Бессмысленно. И озлобленно. Кулаки Шуджи мазали мимо чужой головы с дрянной косичкой. Руки просто били воздух. Бог смерти натуженно хрипел и сдавленно рычал. В его глазах плескалась тупая злость. В то время как лицо Дракена не выражало ничего. Он было абсолютно спокойным. – Угомонись, Ханма, – громко просил Кен, но тот его не слушал. Парень бросался на Дракена, словно болонка на овчарку. Мелкая разозлённая собачонка заливисто тявкала и кусалась. Здоровому псу же ничего не стоил отшвырнуть её или раздавить одной лапой. Когда Кену надоела эта глупая игра в поддавки, он вновь дал Шуджи под дых. Теперь по-настоящему, вложив как можно больше сил. Ханму больше не было жаль. Если он не понимал словами, то стоило вдолбить законы Тосвы и Майки кулаками. Глаза Ханмы расширились от неожиданного реального удара. У него спёрло кислород. Он отлетел в стену, в очередной раз за сегодня приложившись спиной. Тупая боль прошлась по позвонками, отдалась в лопатках и грудине. Капельки слюны брызнули из неосознанно распахнувшегося рта. Струйка крови вновь потекла из разбитого носа. Тело Шуджи, обмякшее, медленно сползло по серой кладке стены. – На днях у святилища Мусаши будет собрание. Не опаздывай, – сказал Дракен неподвижно сидящему капитану шестого отряда. Кен ушёл, на прощание бросив: – Отдыхай, парень. Последний дождь в году продолжал глухо биться об асфальт.