и пусть счастье не купишь, в этой борьбе больше никакой сути. пепел на грязной посуде – вот, что останется... после.
В доме стояла тишина, глухая и совершенная. Здесь было пусто, словно ни одна душа не решалась ступать сюда, в обитель блуждающих теней. Сано тяжело привалился к дверному косяку. Сил не был. Их хватило лишь на то, чтобы ползти до кухни и вернуться. Шаркая ногами, Майки рухнул на кровать, принадлежавшую когда-то Шиничиро. Что от того осталось? Ни запаха, ни намека. Лишь старый байк, гараж и комната с пыльным барахлом. Так много, но одновременно с тем слишком мало, чтобы хранить в себе целого человека. Майки помнил, как прогуливался с братом вечерами. Он до сих пор помнил его царапины и дурацкие пластыри после очередной уличной драки его банды. Манджиро тогда был слишком мал, чтобы вместе с Шиничиро шататься по ночным улицам Токио. Майки уже тогда знал о Чёрных Драконах. Его банда, банда Шиничиро, когда-нибудь бы всё равно перешла под командование Майки. Если не в качестве подарка на Рождество, то по наследству после. Глава Токийской Свастики всегда знал про Поднебесье, о котором полнился слухами весь мегаполис. Манджиро знал командира банды из Йокохамы. Он видел того пару раз. Этот странный загорелый мальчишка со смехом висел на шее у Шиничиро. Его Шиничиро. Маленький Майки ревниво прищурил тогда свои тёмные глаза. Старший Сано принадлежал лишь Манджиро. Незнакомый мальчишка проводил с братом слишком много времени в гараже. Он с интересом копался в инструментах, протягивая взрослому парню то гаечный ключ, то отвёртку. Майки это не нравилось. Очень не нравилось. Чувство предательства отпечаталось на поджатых губах. У разрушившего обычный ход жизнь мальчишки были выгоревшие под жарким солнцем Филиппин пряди. Его имя – Изана – липко перекатывалось на языке. Мальчишка любил своего брата также горячо и ревниво, как и Манджиро. Шиничиро же Изана нравился. Курокава не был родным им по крови, но так же тепло любим старшим Сано. Любви Шиничиро, нежной и родительской, хватило бы на всех. Но какой смысл иметь лишь её часть, если можно получить всё? Изана был чуть старше Майки. В силу своего возраста он понимал чуть больше, чем его зудящий, как заноза в пальце, младший брат. Курокава был сообразительнее и умнее. Его глаза напоминали огранённый кунцит. Такие же светлые, пронзительные. Такие же пустые, теряющие блеск и фальшивые. Его улыбка – мягкая и лукавая. Он сам – одинокий и разбитый. Лишь со временем и трепетом он был собран Шиничиро по кусочкам. Но стало ли от того лучше? То далёкое лето было последним, когда Майки видел Изану. После Курокава исчез. Он куда-то уехал, растворился в путях и перелётах. Жизнь пошла своим чередом. Шиничиро вновь принадлежал лишь Майки. Но отчего старший Сано стал выглядеть печальнее, когда младший брат покидал их? Майки этого не понимал. Где-то внизу, в гостиной, послышались аккуратные шаги. В полудрёме Майки показалось, что это Эмма тихо готовит пирог на кухне. Однако через несколько минут на пороге комнаты появился Такемичи. Да, сегодня же был особенный день. День, когда Тосва должна победить, но на деле она падёт, потому что у Майки нет сил противится хитрой и предательской улыбке Изаны. Весь Токио, вскормивший Манджиро, достанется Курокаве, потому что... Потому что то лето было последним, когда Манджиро помнил Шиничиро живым. Изана увёз с собой последний вздох старшего Сано. Он забрал того, кем больше всего дорожил наивный маленький Майки. Голос Такемичи, ставшего почти дорогим, задрожал, растворяясь в стенах спальни, увешанной плакатами с мотоциклами. Всё началось с Шиничиро. Шиничиро и закончится. Майки поднял свои веки.***
Они мчались по запутанным переулкам Токио. На календаре горела злополучная пятница – день битвы Тосвы и Поднебесья. Ханма перемахнул через ограждение. Его длинные ноги несли Шуджи через дворы и скверы, спрятанные в картонных коробках многоэтажек. Он знал свой город, как и любая другая уличная псина. – Здесь срежем! – крикнул Ханма и резко свернул в проём между серыми заборами. Кен бежал за ним, чуть отставая. – Давай руку! – бог смерти вцепился в протянутую ладонь и с силой потянул за собой. Они торопились в порт, где уже наверняка собрались обе банды. Рюгуджи поначалу не хотел идти: память об Эмме била под дых не хуже заточенного ножа. Дракен не хотел видеть того, благодаря кому юная девушка теперь лежала в холодной земле. Но Ханма встряхнул его. Шуджи обещал, что будет рядом, что с Кисаки будет покончено. Здесь и сейчас. Подул свежий морской ветер, где-то вдали эхом шумели волны, плескаясь о бетонные плиты порта. Кен и Шуджи перемахнули через последнее ограждение и затормозили. Посреди площадки, огороженной ржавыми товарными контейнерами мелькали чёрные куртки Тосвы и кроваво-красные плащи Поднебесья. В центре всего этого месива показалась растрёпанная макушка Манджиро. Где-то рядом, уворачиваясь от здоровых кулаков, мельтешил Такемичи. Чуть поодаль, отдельно от всей компании, спиной к псине, стояли Мицуя и Хаккай. Такаши предупреждающе хрустнул пальцами и бросился на своего противника. Братья Хайтани, одни из капитанов Поднебесья, лишь усмехнулись. Что им, королям Роппонги, такая малышня, как Такаши и Шиба? Лишь пыль под ногами. Из общей свалки на миг показался Чифую. Шустрый Мацуно с размаху ударил Коконоя, на котором теперь красовался плащ Поднебесья. Хаджиме лёгко блокировал удар. Дракен и Ханма, не долго думая, бросились в бойню. Свастонов было намного меньше, чем Поднебесья. Хватит ли им сил, чтобы одолеть банду, держащую в страхе всю Йокохаму? Манджиро ударил ногой, описав дугу. Его оппонент легко увернулся, сделав шаг чуть назад. Непобедимый Майки извернулся и вновь выбросил свой фирменным хай-кик. Ещё секунда – командир Поднебесья окажется на земле. Обязательно окажется. Это ведь Майки. Глава Токийской Свастики. Абсолютный и совершенный. Нет. Безжалостный удар был остановлен. Изана без труда перехватил голень Майки в тяжёлом ботинке. Недоумение. Сильное удивление. А после отчаяние, смешанное с ужасом, отразились на лице Сано. Курокава отшвырнул своего мелкого надоедливого младшего брата, словно щепку. Манджиро полетел, перекатываясь, по земле, и врезался спиной в контейнер, там и осел. – Пиздато ножками машешь, Майки, – широко улыбнулся командир Поднебесья, деловито поправляя рукава своей алой формы. – Изана, – прохрипел Манджиро, пытаясь подняться и слизывая кровь с разбитых губ. Кен замер с открытым ртом, отчего почти пропустил удар в челюсть. Такого просто не могло быть. Командир Тосвы всегда был непобедим. Или нет?... Курокава усмехнулся. Невысокий и лёгкий Изана ничем не уступал Майки. Когда-то давно Кен слышал это имя из уст Эммы. Девушка печально глядела в окно, рассказывая о мальчике, чья нерадивая мать, бросила его. И вот – пацан вырос. Изана стал взрослым юношей, который отчаянно продолжал любить Шиничиро. Но тот, самый родной и милый, оставил на память лишь своего нерадивого младшего брата. – Я ненавижу тебя, Майки, – проговорил Изана, подходя ближе. – Шиничиро всегда был с тобой. Сано с трудом держался на ногах и тяжело дышал. В голове не укладывалось, как Изана мог быть лучше него? Как его, мерзкого и скользкого, словно гадюку, мог любить Шиничиро? Кен не выдержал. Он отбросил кого-то из Поднебесья пинком в живот и кинулся на помощь Майки. Тем временем Мицуя и Хаккай отбивались от Хайтани. Ран с размаху долбанул телескопкой Такаши. Риндо удачно выкрутил Шибе руку, отчего тот коротко вскрикнул и попытался стряхнуть с себя вертлявого младшего Хайтани. Рыжая макушка Нахои исчезла из виду. Капитан четвёртого отряда Тосвы схлестнулся с командиром пятого, предавшего своих. Чифую молотил Коконоя. Тёмные волосы Хаджиме растрепались. Прыткий Мацуно врезал выскому парню прямо в колено, заставив присесть и зашипеть от боли. Бывший капитан Чёрных Драконов схватил заместителя за шкирку, как надоедливую букашку. Рюгуджи отбросил от себя шестёрку Поднебесья. Вокруг слышались крики, всхлипы и стоны. Ханма, всё это время бывший рядом, прикрыл зама от удара, подставив плечо. Шуджи перехватил вторую руку парня, подвернул, и послышался хруст. Бог смерти ударил несчастного в солнечное сплетение, так что у того из глаз посыпались искры и окружающие предметы поплыли. Кен, не останавливаясь, продвигался к Майки через толпу визжащих людей. Однако путь ему вновь перегородили. – Кисаки, – нахмурился Рюгуджи. Тетта поправил свои очки и расплылся в довольной улыбке: – Дальше ты не пройдёшь. – Да как же! – ухмыльнулся Дракен, разминая кисть со сбитыми костяшками. Бывший капитан Тосвы глянул куда-то за плечо зама, где при виде Кисаки Шуджи застыл. Плечи Ханмы дрогнули, как у перепуганного зверька. Парень напрягся, но пересилил себя и подошёл к Кену, поправив свою старую куртку с эмблемой Вальхаллы. Всё началось тогда – на парковке между Тосвой и Вальхаллой. Всё закончится здесь же – с белыми тесёмками и чёрным ангелом без головы. В груди Ханмы что-то дрожало при виде Кисаки. Тот был спокоен. Пугающе спокоен. Вокруг Тосва и Поднебесье колотили друг другу лица, ломали кости и стирали в кровь кулаки. Но Тетте словно было всё равно. Ему абсолютно плевать на то, как его новая банда размазывала драгоценного Майки по крошке асфальта. Не было в фальшивых глазах Тетты ни радости, ни восхищения – лишь жгучий лёд и тихое наслаждение. Кисаки знал, что он уже выиграл. Неважно, как Изана с довольной лыбой вновь замахивается на Майки. Плевать на скалящихся Хайтани, загнавших в угол ослабевших Мицую и Хаккая. Всё равно на Чифую, который безвольной куклой упал на землю. Коконой, стоявший над ним, утёр разбитый нос. Ему было жаль. Был на ногах один Такемичи, держа бешеные удары Шиона, но и с ним скоро будет покончено. – Иди ко мне, – не просьба, а приказ. Не нужно уточнений, чтоб понять, к кому Тетта обращался. Шуджи хотелось спрятаться за спиной Кена, уйти от обжигающих, словно огонь, глаз. Тетта пугал. Он был пауком, продолжавшим дёргать Ханму за ниточки его только-только ожившей души. Шуджи принадлежал ему. Подтверждение тому – шрамы инициалов на его исхудалой груди. Другого быть не могло. Всякая скулящая псина однажды возвращается домой. Так что и тебе пора вернутся к хозяину, Ханма Шуджи. Из кармана плаща, в котором всё это время покоилась ладонь Кисаки, показалось что-то тяжёлое. Мрачное дуло пистолета медленно появился, поднялось и уставилось точно на Кена. Пора возвращаться в ад. Богам смерти не положено задерживаться в раю. – Ты... – Шуджи нервно дёрнулся, его кисти задрожали при виде бесконечной чёрной дыры, изрыгающей свинцовые пули. – Ты ведь несерьёзно? – Я абсолютно серьёзен, – медленно проронил Тетта. – Я повторю: ко мне, Ханма. – Да пошёл ты, – выплюнул Рюгуджи. Пистолет, смотрящий на него, заставлял поджилки напрячься, а сердце учащённо удариться о стенки рёбер. Однако спокойный разум подсказывал: Кисаки блефовал. Всё здесь происходящее и происходившее после встречи на парковке – игра, которую Тетта вёл от скуки. Мелкий и злобный чёрт был таким же клоуном, что и Шуджи. Вот только Ханма вырос, а Кисаки остался прежним. Богу смерти не за чем возвращаться в прошлое, которое давило на плечи, тянуло ко дну. Шуджи отныне следовал за светом, он спешил к солнцу. Тень, обманчиво родная и уютная, больше не была ему родным домом. Придёт время, и Ханма обязательно поднимется. Сквозь толщу гиблых вод он воскресшим утопленником вынырнет на поверхность, а там его будет ждать Кен. И там всё будет хорошо. – Ханма, – процедил Кисаки, переводя дуло на Шуджи. – Живо подошёл ко мне! Он не выстрелит. Это ведь Ханма, которого Кисаки полюбил своей лживой извращённой любовью. Но всё-таки полюбил ведь. Ханма нужен Кисаки. Кисаки нужен Ханме. Логическая аксиома, выжженная на уровне подсознания, работавшая исправно, как часы, пока не явился Рюгуджи. Пока у Тетты есть Шуджи, жизнь не кажется такой нудной и тоскливой. Бог смерти не сдвинулся с места. Он остался рядом с Кеном и коротко проронил: – Нет. Поднебесье теснило Свастонов. Шум, гвалт и грохот толпы стояли над портом. Сколько ещё продержится разбитый Майки против собственного прошлого? В лживых кунцитах он видел отражение старшего брата, по которому отчаянно скучал. – Я всегда возвращаю своё, – выплюнул Кисаки, крепче сжимая холодную рукоять пистолета. Кен хмуро и зло глядел на Тетту, Шуджи упрямо поджал свои губы, несмотря на то, что ладони с чёрными канзи холодели от страха. Он не отступит. Не в этот раз. – Ты преступление, Ханма. Я наказание. За каждым проступком следует расплата. Они едины. Страдай же. Выстрел. Он набатом ударил по барабанным перепонками. Он оглушил пространство, как христианские колокола глухим звоном бьют в тихие рождественские вечера. Над портом воцаряется тишина. Ран опускает свою дубинку, оборачивается на звук. Такаши и Хаккай замирают, отпуская побитого Риндо, однако младший Хайтани с места не двигается. В ушах стоит грохот оружейного залпа. Занесённый над самодовольной рожей Коконоя кулак останавливается. Хаджиме, шмыгая носом, спрашивает: – Какого чёрта? Чифую обеспокоенно вскидывает голову. Такемичи и Шион, капитан четвёртого и предательского пятого отрядов, шестёрки Поднебесья – обе банды будто больше не волнуют друг друга. Всё началось с драки, одиночества, тени и ненависти в один далёкий вечер, тем же и закончится. Изана обернулся на звук и пропустил хай-кик Майки. Чужой сапог прилетел аккурат в скулу, дробя зубы в белёсую пыль, впечатывая чужую самодовольную рожу. На лице Курокавы мелькнула улыбка. Чьё-то тело тяжело упало на землю. – КЕН!! – раздирая горло, заорал Ханма. Он пал на колени, горькие слёзы обожгли глаза, хлынули ручьями. Дрожащими руками Шуджи приподнял Рюгуджи и прильнул мокрой щекой к его. Ханма не видел, как к ним бросились остальные Свастоны, как ошарашенно замерло Поднебесье. Бог смерти взвыл, словно одинокий зверь, захлёбываясь плачем. – Шу... – прохрипел через силу Дракен. Его тускнеющий взор скользнул на разгорающийся закат у горизонта. Из открытой раны на левой стороне груди, пульсируя, лилась кровь. Горячая. Живая. Плата за возможность хоть немного побыть рядом с божеством. Ханма судорожно бормотал бессвязный бред. Он заглядывал в бездонные глаза Дракена и молил: – Нет-нет-нет... Нет! Ты ведь несерьёзно, Кен?! – кривая и больная улыбка растянулась на лице Шуджи. Он прижимал свои ладони к ране на груди, но кровь всё равно продолжала течь, обильно пачкая ладонь с кандзи "преступление". – Вот и наказание, Ханма, – холодно произнёс Тетта. Он непринуждённо зачесал растрепавшиеся светлые пряди. Шуджи его не слышал. Он отчаянно прижимал к своей груди Рюгуджи, словно так надеялся защитить его и спасти. Громкий отчаянный рёв Шуджи огласил весь порт. Это ведь шутка? Просто цирковой номер с участием самых хреновых клоунов? Солнце ведь не может просто так вспыхнуть и погаснуть? Астрофизики говорили, что для этого нужно восемь минут. Этого достаточно, чтобы последний луч преодолел расстояние в миллионы километров. Этого достаточно, чтобы уберечь. Но все астрономы этого мира врали, нагло и фатально. – Шу, я тебя... – совсем слабо прошептал Кен. Его глаза пусто и безучастно взглянули на Ханму. Ладонь безвольно обняла его в ответ прежде, чем обессилеть и упасть. Солнцу достаточно восьми секунд, чтобы последний сердечный удар разбился о сломанные рёбра. Глаза цвета самых драгоценных чёрных бриллиантов сомкнулись. Свет погас.