Стратегическое планирование

      Славно, что Ангелус не был дураком. Дураки Баффи утомляли. С ними во многом проще, но как же они бесят; а пытаться сделать из дурака более-менее умного – занятие долгое и крайне трудоёмкое, прибьёшь задолго до первых успехов. Дураками вертеть проще, но скучнее, если ты сам не дурак. С умным соперником надо напрягать извилины, просчитывать комбинации. И самое приятное, что умный противник способен отдать этому должное; а глупый тупо не заметит.       Только ведь Баффи тоже давно не была глупышкой, Ангелус использовал свой интеллект против неё не хуже, чем она свой против Ангелуса.       Они оба виртуозно подбирали слова и интонации при сексе. Не какие-нибудь пошлости, а нечто гораздо чувственнее. Основанное на реальных событиях и оттого ещё более пробирающее и дурманящее. Баффи, прижимаясь к Ангелусу, лихорадочно признавалась, что ей никогда и ни с кем не было лучше, что за всю жизнь никто и никогда не делал ей так больно, как он, и так хорошо, как он. Ангелус шептал Баффи на ухо, что она единственная, кто заставляет его чувствовать что-то почти человеческое и он ненавидит её за это, но не в силах с собой совладать, она для него - наркотик.       Они могли не верить словам друг друга, но не могли их не оценить.       В запале Баффи даже говорила Ангелусу, что любит его; он обычно отвечал: «Я тоже люблю тебя, малышка», насмешливо, явственно делая одолжение. Её это не смущало. Против неё невозможно было использовать такие признания, как и всё, что происходило в постели (на столе / на полу / у стены / и т. д.). В ответ на ехидные замечания она пожимала плечами со словами: «Ну и что?» или «Подумаешь». Или «С кем не бывает?» Или «Ну я же ещё только учусь, претензии в первую очередь к тебе, как к педагогу». В действительности она была достаточно опытна (не как Ангелус, конечно, но монашеский образ жизни точно не вела), потому и не стеснялась, если что-то не получалось безупречно.       - Критика принимается, - оповестила Баффи, легонько уткнувшись подбородком в низ его живота, прежде чем двигаться дальше, то бишь ещё ниже, - но только конструктивная. На другой случай помни, что не у тебя одного есть зубы.       - Критиковать можно непосредственно в процессе? – осведомился не напуганный, но в очередной раз позабавленный Ангелус.       - Как тебе удобнее. Можешь в процессе, можешь после – составишь список недочётов, разберём по пунктам.       К удивлению Ангелуса, Баффи не пыталась его перевоспитывать, совсем.       - Нельзя же требовать от поезда, чтобы он стал самолётом. Сколько ни уговаривай, ни кричи, ни умоляй, ни угрожай, у поезда не отрастут крылья, он не взмоет в небо. Зачем зря тратить силы? Вдобавок к Ангелу у меня больше претензий, чем к тебе.       - Неужели?       - Ты был тем, кем не мог не быть. А он не был тем, кем мог стать. После возвращения души с его-то вампирской силой, выносливостью, быстротой, почти бессмертием сколько всего он мог бы изменить? Но он сто лет шарахался по закоулкам да жалел себя, единственная польза, которую он приносил, - уничтожение грызунов-вредителей. Хотя вреда от них намного меньше, чем от некоторых людей, да и умом крысы превосходят многих человеческих особей. Лучше бы Ангел уничтожал убийц, насильников, воров, но он оказался не способен на это. Хлюпал носом в тёмном углу, пока не увидел меня. И попробуй угадай, то ли он впрямь захотел помочь бороться со злом, то ли запал на хорошенькую девчонку и дозрел, наконец, до сублимации. – Что-то кольнуло. В сердце словно ткнули тонкой ледяной иголкой. Этой мини-речью Баффи предала свою первую любовь. – Опять сутулишься? Распрями плечи!       Если вдруг вернётся Ангел, он не забудет и не простит ей её слова. Но она в кои-то веки честно высказала мысли. Это в шестнадцать-семнадцать лет считаешь: «О, он красивый, загадочный, у него тёмное прошлое, какой же он крутой! И как же он страдает, бедняжка! Он не заслужил такого!» А после тридцати начинаешь рассуждать иначе: «Погодите-погодите. Значит, он был оболтусом, который только и умел, что напиваться, сношать женщин да винить во всём отца? Потом он был самым жестоким вампиром в истории; ну, там он не отвечал за себя. Но потом он вновь обрёл душу. И что? Век без толку топтал землю, инфантильно закрывая глаза на жестокость и несправедливость вокруг. Что-то слабо тянет на положительного героя».       Она не льстила себе мыслью, что сумеет полностью контролировать Ангелуса, но сознавала, как держать его в некоторых рамках. Надо, чтоб ему не было скучно. От скуки он начнёт маяться ерундой наподобие организации апокалипсисов или устраивать запредельно жестокие расправы. А если скучать некогда, ему не до апокалипсисов и изуверских пыток, голова занята другим. К счастью, Ангелус – натура легковозбудимая и увлекающаяся. К несчастью, отвлекается он столь же стремительно, сколь увлекается. Он быстро теряет интерес, если ничего не меняется. Потому его нужно постоянно держать в тонусе. Регулярно выкидывать что-нибудь неожиданное и дикое; между прочим, неожиданное и дикое не всегда одно и то же.       Например, неожиданным для Ангелуса было, когда он объявил о своём намерении открыть портал, который засосёт мир в ад (в Саннидейле как раз отрыли злосчастную статую пузато-рогатого демона), а Баффи ответила, что не возражает. «Мне не хочется в ад, но и без него перспективы у мира не радужные. Поэтому пусть всё будет, как ты решишь. Если выберешь ад, пожалуйста, предупреди меня заранее, а я предупрежу своих, чтоб сделали запасы, которые помогут выжить. Не волнуйся, я не дам им помешать тебе. Поступай как хочешь». Естественно, Ангелусу начисто расхотелось открывать всякие там порталы, и он запихал украденную статую в кладовку.       Неожиданно было, когда Баффи взбрыкнула, по мнению Ангелуса, на ровном месте. Он привык, что её не задевают его подколки, но продолжал их выдавать. Когда Баффи призывно разлеглась на коврике перед камином и недвусмысленно попросила: «Возьми меня», Ангелус сказал, что мама учила его не брать всякую дрянь с пола.       - Ты убил свою мать, - напомнила Баффи, - вряд ли она была для тебя авторитетом. Но раз уж ты выразился именно так, - она прыжком вскочила на ноги, - мне вправду лучше уйти.       - Обиделась? – просиял Ангелус.       - Нет, - буркнула Баффи максимально выразительно, чтоб он понял, что да; и ушла.       И не появлялась сутки, не отвечала на звонки. Потом якобы случайно столкнулась с ним на ночном патрулировании, а на следующий день пришла к Ангелусу, когда он спал, легла в постель, обняла его со спины и, поцеловав в плечо, тихо сказала:       - Мне плохо без тебя. Давай мириться.       Другая их ссора была не неожиданной, но дикой. Баффи закатила скандал из-за подарка на День святого Валентина. Одна-то часть подарка была недурна – золотой кулон в виде полумесяца, инкрустированный бриллиантами. Претензии возникли ко второй части – вырванному сердцу продавщицы ювелирного магазина. Однако отреагировать лишь на сердце Баффи не могла, это бы соответствовало ожиданиям Ангелуса.       - Что мне с ним делать? – Она гневно потрясла сердцем, зажатым в кулак. Жаль продавщицу (одно дело ненавидеть человечество скопом, совсем другое – держать в руках свидетельство страданий конкретного человека, возможно, приличного и доброго), но ей уже ничем не поможешь. – Сварить суп? Я не настолько люблю экзотическую кухню! Ты идиот! Раз всё равно вырываешь органы, неужели не додумался их продавать? Тебе трудно было прихватить с собой медицинскую сумку-холодильник и сунуть сердце туда?! Но нет, ты же думаешь только о себе! Тебе плевать на меня! Плевать, что я бы нашла деньгам за сердце отличное применение! Тебе вообще жалко на меня денег! Получается, ты даже за кулон не заплатил! Я-то, дура, по-настоящему купила тебе хороший подарок, а ты сэкономил на мне! – Баффи швырнула сердце в Ангелуса, но он машинально увернулся и продолжил таращиться на неё округлившимися глазами. – Жмот! Скряга! Эгоист! Не ценишь ничего из того, что я для тебя делаю! Всё воспринимаешь как должное! Не заботишься обо мне, только пользуешься! Подарок на праздник – такая мелочь, но ты и тут облажался! – Она швырнула и кулон. – Унизил меня, показал, что я для тебя ничего не значу! Спасибо, именно об этом каждая девушка мечтает в День святого Валентина!       Она орала на него минут десять, пока у неё не вызвали опасение два факта. Первый – Ангелус пялится и не отвечает. Второй – такое впечатление, что глаза у него реально вот-вот вылезут из орбит.       - У тебя никогда такого не было? – догадалась Баффи; она существенно понизила громкость голоса и смягчила тон. – Тебе ни одна женщина раньше не выносила мозг?       Ангелус покачал головой. Единственная, кто покушалась на его мозг, - Дарла, но поскольку это было предсказуемо и некреативно, он либо уходил, не слушая, либо влеплял ей оплеуху и начиналась драка, резво перерастающая в плотские утехи.       Вот вам и Бич Европы. Баффи повинилась:       - Прости. Если б я знала, что я у тебя первая, я была бы нежнее.       Закончила ссору, сгладив острые углы юмором.       Хорошее чувство юмора было слабостью Ангелуса, которую Баффи эксплуатировала. Старалась, чтобы ему нравилось её слушать, правильно использовала слова, интонации, мимику, жесты.       - Стою как мать Тереза на концерте Мэрилина Мэнсона - не понимаю, как попала в такую ситуацию и, главное, что делать дальше, - рассказывала она о случае, когда надо было перепроверить на наличие подслушки конференц-зал, и ей поручили не пускать туда уже явившихся на встречу генералов. Придержать за дверями, пока специалисты занимаются перепроверкой. Во имя имиджа её начальника (да и её собственного имиджа) генералы не должны были знать, что что-то, касающееся безопасности, пришлось экстренно выполнять по новой. – В итоге делаю умное лицо и спрашиваю: «Вы уверены, что за вами не было слежки?» Генералы посмотрели на меня, как на полную кретинку, но ответили, что уверены, хотя не понимают, к чему вопрос, ведь встреча не секретная. Я сделала лицо ещё умнее и пояснила, что есть некоторые аспекты, которые я не вправе разглашать. И от отчаяния поинтересовалась, не является ли кто-нибудь из них переносчиком какой-либо болезни, не наблюдается ли у них симптомов, пускай даже на первый взгляд незначительных – покашливания, лёгкого озноба, насморка. Смотрю – у генералов напряглись даже уши. Вояки решили, что единственная опасная больная в помещении – я.       Но и Ангелус был отменным рассказчиком. Он быстро смекнул, что повествования о пытках и изощренных убийствах Баффи не воодушевляют, и переключился на более мирные истории, впрочем, не лишённые чёрного юмора. Допустим, случай в одной восточной стране, где принято устраивать пышные похороны и чрезвычайно бурно (и обычно отнюдь не искренне) оплакивать покойников. Родственники соревнуются, кто из них друг друга переорёт, над несчастным усопшим буквально воют, требуя, чтоб он воскрес. Ангелус не поленился устроить так, чтоб однажды сии требования сбылись. Якобы убил, то есть обратил одного местного жителя и позаботился, чтоб пробуждение произошло до похорон. (Что нетрудно, ибо в тех краях прощание с покойником занимает несколько суток, в дом наведываются и наведываются желающие попрощаться с усопшим и поесть задарма, возле гроба сидит целая компания и кто-нибудь регулярно заводит истеричные рыдания.)       - Он лежит, красивый, нарядный, а над ним воет жена. Противно так воет, на повторяющийся мотив, будто поёт песню, жутко фальшивя. Честное слово, ещё немного, я сам бы подошёл, дал ей по уху и свернул шею. «Вставай, любимый, вернись ко мне, вернись ко мне, открой глаза!» Он взял да открыл. А она почему-то не обрадовалась, хотя сама просила. Визгу было! Он схватил её и прошипел, что она всю жизнь пила из него кровь, а теперь его очередь. Он и другим родственникам, не успевшим убежать, припомнил обиды. В общем, похороны получились веселее свадьбы.       Они не давали друг другу расслабиться. Меняли поведение, по непредсказуемому графику чередовали заботу и издёвки, задушевные беседы и сцены с битьём посуды да ломанием мебели. Соседи, причём не только ближние, регулярно слышали то ругань, то неистовые стоны удовольствия.       И Ангелус сделал следующую дикую вещь, на его взгляд, превосходно вписывающуюся в развитие всей этой дикой ситуации. Он предложил Баффи:       - Выходи за меня замуж.