Стратегическое планирование

      Изначальный план Баффи был совсем другим – насытиться Ангелусом под завязку, чтоб когда-нибудь хотя бы в теории иметь возможность без всяких сожалений и сомнений переключиться на обычных мужчин, найти нормального неприхотливого мужа и создать нормальную семью. Однако насыщение никак не наступало. Да в целом не факт, что с мужем, семьёй получится даже без сожалений и сомнений. Дело не только в опыте с Ангелом, Спайком, Бессмертным и стаже Истребительницы. Есть гора иных причин, по которым любая женщина может не суметь или не захотеть заводить семью. Баффи до сих пор не ощущала желания срочно вить гнёздышко. Она завидовала тем, у кого есть дети, внуки и муж, в чьё плечо можно иногда уткнуться, но в то же время мысль о монотонной, рутинной совместной жизни навевала на неё тоску. Что, если ей и в новом будущем не суждено обзавестись настоящей семьёй? Тогда надо обзавестись интересной брачной биографией, чтоб было что рассказать соседкам по дому престарелых. А Ангелус - мужчина эффектный, если добавить его фотографию к рассказу, у соседок вставные челюсти повыпадают от зависти.       С друзьями Баффи ныне общалась гораздо меньше, их подростковые умы казались ей отсталыми, их проблемы в её понимании были надуманными сложностями. Но не сказать им о свадьбе она не могла. Да и пригласить кого-нибудь на торжество надо.       После минутной немой сцены, запинаясь, заговорила Уиллоу:       - Свадьба? Но… но тебе всего семнадцать, по закону… по закону ещё нельзя выходить замуж…       - А не по закону можно запугать судью или нового мэра (который меня ощутимо побаивается после исчезновения старого), чтоб он дал персональное разрешение. С этой проблемой мы уже разобрались. Ради законного брака Ангелус сделал себе документы, теперь официально он Уильям О’Нилл. Я и не знала, что Лиам – сокращение от Уильяма. Уильям О’Нилл… Так банально. Понятно, почему он когда-то взял псевдоним. С другой стороны, непримечательное имя удобно – по нему трудно найти.       На церемонии в церкви Баффи не настаивала. Священник не будет поливать молодожёнов святой водой, но если, скажем, сработает пожарная сигнализация с системой тушения и с потолка хлынет вода? Вдруг вода, достаточно долго циркулировавшая по церковным коммуникациям, автоматически приобретает святость?       Они сняли праздничный зал, заказали банкет и пригласили священника аж из Лос-Анджелеса. Молодой, симпатичный, загорелый – такой не испортит свадебные фотографии. А на свадебные фотографии у Баффи были большие планы. Нанятому фотографу предстояло наснимать на два фотоальбома.       Из нелогичного, но твёрдого принципа Баффи оповестила отца в десять утра - за двенадцать часов до свадьбы. Ей хотелось узнать, как он отреагирует при таких обстоятельствах: сразу помчится в Саннидейл (времени на дорогу предостаточно) и уже на месте попытается разобраться, или сразу начнёт возмущаться и искать отговорки. Он сразу начал возмущаться и искать. Если это не шутка, то о чём Баффи думает? Как Джойс допустила? Кто жених?       - Мужчина намного старше меня, - ответила Баффи со злым удовлетворением. – А чего ты хотел? Я недолюбленная отцом дочка, инстинктивно ищу заботы и защиты у другого мужчины, всё по Фрейду. – Ну или кто там занимался исследованиями на такие темы. – Скоро начну рожать вам с мамой внуков и всех их перекину на тебя. – Она бросила трубку.       В глубине души надеялась, что уж это-то спровоцирует отца на приезд, но Хэнк не появился. Ангелус и тот оскорбился за без пяти минут жену.       - Помнишь, ты предлагала мне смотаться в Лос-Анджелес и убить твоего отца? Если хочешь, сделаю, в качестве свадебного подарка.       Видеться в день свадьбы до церемонии - плохая примета, но куда худшая примета для Истребительницы - выйти замуж за вампира, а для вампира – жениться на Истребительнице, посему жених с невестой дружно наплевали на суеверия. Тем более что обоим ещё только предстояло переодеться в «свадебные одежды» (привезённые и дожидающиеся своего часа в чехлах), а пока они проверяли приготовления.       - Не надо. Насчёт подарка у меня другая идея. – Баффи странно улыбнулась – не весело, не злобно, а как-то вынужденно. Идея возникла давно, да Баффи не решалась её реализовать. До сих пор сомневалась. – Я скажу тебе потом. – «Если всё-таки надумаю». – Но спасибо за предложение и за заботу. – Её улыбка сделалась кокетливой, лукавой. – У меня самой есть для тебя подарок.       - Какой?       Баффи кивнула на священника, примеряющегося к временному алтарю.       - Он приехал на своей машине. Пробудет здесь до разрезания торта, затем уедет – якобы сразу обратно в Лос-Анджелес. Но на самом деле будет ждать тебя в соседнем переулке. Я сказала, что ты очень набожен и хотел бы попросить совета насчёт супружеской жизни, но в многолюдном помещении стесняешься. Святой отец великодушно согласился и даже не взял за это отдельную плату.       Кашель Ангелуса подозрительно напоминал сдерживаемый смех.       - Заметь, какая я хорошая жена, - Баффи сохраняла безукоризненно благочестивый вид. – Позаботилась, чтоб у тебя был вкусный праздничный ужин, не поленилась достать блюдо из Лос-Анджелеса, а не удовольствовалась нашим местным священником. Всё для тебя, любимый, всё для тебя.       Местный католический священник был далеко не столь молод и здоров. И он был добросердечным честным человеком. В отличие от лос-анджелесского коллеги. Священник, выбранный Баффи, был педофилом. К моменту, когда его обличили, он, за двадцать восемь лет служения, надругался над девятнадцатью детьми (случаи, о которых полиция узнала), шестеро из них покончили с собой – кто-то почти сразу, кто-то повзрослев. Громкое было дело. Разумеется, Ангелусу знать об этом не нужно.       К алтарю её вёл суровый, но сентиментальный Джайлс. Дженни, Корделия, Ксандер, Уиллоу и Оз тоже были. И, естественно, Джойс. Последняя держалась с достойным уважения мужеством. Всего несколько недель назад она узнала об Истребительницах и порождениях тьмы. А теперь её девочка выходила замуж за вампира! Катастрофа!.. Но как-никак свадьба единственной дочери, надо соответствовать. Джойс приехала нарядная, на каблуках и на успокоительных.       Сама Баффи обошлась без особых изысков. Кто бы что ни говорил, лучшее украшение – молодость, и не надо отвлекать от неё внимание пышным нарядом и переизбытком косметики. Баффи надела незамысловатое белое платье со свободным прямым подолом и похожими на лямки рукавами, обнажающими плечи. На шее поблескивал маленький серебряный крестик на тоненькой цепочке, инкрустированный горным хрусталём и идеально подходящий к наряду. Никакой фаты, лишь вплетённые в волосы украшения в виде маргариток и звёзд, немного, без перебора.       Ангелус заморачивался и того меньше. Надел чёрные кожаные штаны да чёрную шёлковую рубашку. Но как же он, паршивец, был в этом хорош! Соседки по дому престарелых вставные челюсти от зависти не то что выронят – проглотят, когда увидят фотографии.       Баффи и Ангелус были единственными, кто относился к свадьбе несерьёзно. Остальные почему-то думали, что это впрямь ответственный шаг. А Ангелус с Баффи сознавали, что разыгрывают представление – сами себе создают интересное событие, о котором потом будет приятно вспомнить. Не больше. Но и не меньше.       - А у вампиров есть официальные награды? – спросила Баффи, когда они уже были вдвоём в номере для новобрачных (не проводить же такую ночь по-обычному - устроили себе пребывание в отеле со всеми удобствами). – Ты однозначно заслужил - достиг того, чего ни один вампир до тебя не достигал, да и после тебя вряд ли достигнет. Взял в жёны Истребительницу!       - Какую награду мне, по-твоему, должны выдать? – усмехнулся Ангелус. – Медаль за взятие Истребительницы?       - А что, звучит, - весело заключила Баффи, сбрасывая туфли. – Медаль за взятие Истребительницы. Представь: огромный зал, полный вампиров, сцена, на которой стоит какой-нибудь известный кровосос солидного вида. «Друзья, - с торжественной дрожью в голосе обращается он к присутствующим, - собратья! Сегодня поистине уникальное историческое событие, аналогов которому нет в мировой практике!» - Рисуя сию картину, Баффи вспоминала мероприятия, на которых бывала по работе, и отчасти копировала интонацию типичного политика-болтуна.       Тоже разувшийся Ангелус бесцеремонно сорвал с неё платье. Баффи же принялась нарочито невозмутимо и неторопливо расстёгивать пуговицы его рубашки.       - Тебя приглашают на трибуну с краю сцены, солидный вампир жмёт тебе руку. Ты думаешь, что тебе сейчас вручат медаль и, может быть, даже дадут диплом, но нет. Выходят дети и исполняют танцевальный или музыкальный номер. Он заканчивается, и на сцену приглашают большую шишку. Не знаю, какие у вас, вампиров, есть должности. Пусть будет заместитель директора Ассоциации вампиров Западного побережья по вопросам кровоснабжения. Он минут десять вещает про то, как существенно данное достижение и про то, что это ваша общая победа, а между делом просит на ближайших выборах проголосовать за их организацию. – Баффи врубила агитационную интонацию. - «Ассоциация вампиров Западного побережья – верность традициям, гарантированная стабильность, уверенность в завтрашней ночи!» - И провела ладонями по голым плечам Ангелуса.       Ангелус помог избавиться от тех немногих предметов гардероба, которые на ней ещё оставались.       - Потом опять вылезают цветы жизни со своим творчеством. После них – помощник губернатора Калифорнии по связям с вампирами. «Сегодня мы открываем новую главу в истории нашего сотрудничества, – сообщает он, стараясь не показывать, что нервничает в присутствии сотен вампиров. – Я уверен, вскоре мы преодолеем все наши недопонимания и выстроим продуктивные партнёрские отношения!» И ещё минут пятнадцать в том же стиле. Напоследок: «Помните, все вы не только вампиры, но и граждане! У всех вас есть право голоса – воспользуйтесь им на ближайших выборах в Конгресс и пусть ваш выбор будет правильным!» Ты переминаешься, думаешь, когда же иссякнет поток кретинов. А тут снова дети! Целый хор. Поёт слёзовыжимательную песню про любовь к родине. Далее выходит женщина – глава партии «Вампирская Америка». – Баффи разлеглась на широкой постели.       Полностью раздетый Ангелус присоединился.       - Минут двадцать распинается и разглагольствует о важности семьи для общества, ценности семейных традиций и преимуществах законного брака, но хотя бы не вспоминает про выборы. Почти. Ты проклял всё на свете, включая медаль, а на сцене опять дети - разыгрывают эпизод из сказки «Золушка». Когда ты уже готов вусмерть забить юных артистов хрустальной туфелькой, номер завершается. Возвращается солидный вампир и зачитывает приветственный адрес от Дракулы. После чего включают гимн США, вовремя вспоминают, что ты ирландец, и переключают на гимн Ирландии, под который тебе, наконец, вручают медаль, диплом и зачем-то ракушечную картину размером пять на шесть футов. Всё. В руках у тебя заслуженные награды, в глазах – слёзы патриотизма. А на сцену пробираются детишки с заключительным творческим номером.       Дослушивал Ангелус на полу, куда скатился от хохота. Баффи оставалась в зоне его досягаемости, чем он и воспользовался, перетащив её к себе.       Она поцеловала его в ключицу. Ангелус зашипел, вскинув голову, – его обожгло, Баффи ведь не сняла крестик. Их взгляды встретились, и этот контакт не прерывался в течение четырёх-пяти поцелуев, от ключицы до солнечного сплетения. Цепочка была недлинная, потому крест «дотягивался» до кожи лишь при поцелуе и почти не вызывал дыма, зато неизменно оставлял после себя красные мазки ожогов. Ангелус каждый раз напрягался, уже сдерживая шипение, но не останавливал Баффи. Ну а что, пополнение в копилку новых впечатлений.       Двумя пальцами Баффи приподняла цепочку с тыльной стороны шеи и прижалась губами к месту последнего ожога. Крестик не причинил вреда. Замерев, Баффи продолжила смотреть Ангелусу в глаза. Хихикнула и отпустила цепочку, опустила лицо. Поцелуи стали непрерывными, крестик заскользил по кубикам пресса (ох уж эти кубики, встречаются в каждом втором эротическом романе, коих Баффи после сорока прочитала немало). И непохоже было, что она собиралась останавливаться, а всё-таки есть части тела, которые не хочется обжигать даже во имя новых впечатлений.       Резко схватив Баффи, Ангелус подтянул её и усадил.       - Думаешь, это сойдёт тебе с рук?       - Думаю, да, - снова хихикнула она, поводя бёдрами. – Как ты собираешься мстить? Убивать или пытать меня тебе нельзя, забыл?       Откровенная провокация, и Ангелус это понимал. Но расклад его устраивал.       - Мы с тобой оба знаем, что просить о милосердии можно не только под пытками, - сказал он, поддерживая её начинание, - по крайней мере, не только от боли.       Не ответив, Баффи выпрямила спину, упёрлась ладонями ему в грудь и прикрыла глаза. Она настроилась на удовольствие и она его получала, увеличивающимися дозами. Не собиралась ничего менять и вроде уже не ждала от Ангелуса подвоха. А он опрокинул её спиной вверх и оказался на ней.       - Как же мамины заветы? – сбивчиво, но таки ехидно поинтересовалась Баффи. – «Не брать всякую дрянь с пола»?       «Мы же выяснили, что она не была для меня авторитетом», - мог бы ответить Ангелус, однако последнее, чего ему хотелось, это обсуждать свою мать.       - Тсс, - он перебросил волосы Баффи через её правое плечо. И поцеловал слева обнажённую шею.       В этом поцелуе сила чередовалась с лаской, натиск с лёгкостью; от такого нельзя не разомлеть. Баффи приподнялась, повернувшись к Ангелусу, насколько могла. Он поцеловал Баффи в губы, а ладонь пристроил на её левой груди, то сжимая, то поглаживая. Баффи одобрительно застонала. Когда Ангелус просунул руку ей под живот, стон стал напряжённее и неравномернее. Ласка была грубая, но точная, каждое прикосновение достигало цели, доводило до грани, однако не давало пересекать, а заставляло на ней балансировать. Талантливый парень, не поспоришь. Баффи заёрзала, но это ничего не изменило, Ангелус столь же планомерно изводил её. Она изогнулась, зажмурившись и упёршись пястью в стену (деревянный плинтус треснул), на мгновение показалось, что вот оно, счастье. Ан нет, Ангелус, как сказали бы пиарщики, продолжал придерживаться выбранной стратегии.       - Нравится? – низким голосом спросил он, прикусывая мочку её уха.       И снова счастье пронеслось издевательски близко, но мимо.       Не выдержав, Баффи сердито вывернулась-развернулась, и вот они лицом к лицу, она лежит на спине, обхватив его ногами. Он не отстранялся, не останавливался, только по-прежнему не позволял дойти до конца ни ей, ни себе. И не позволил Баффи «передвинуть» крестик, чтоб не жёгся. Ангелусу нужна была эта боль, она хоть сколько-то отвлекала, помогала продержаться, когда он прижимался к Баффи, целовал, дразнил. Дразнил и дразнил, пока она не выдохнула его имя, беспомощно и умоляюще. Но этого ему было мало.       - Попроси меня, - велел он.       - Пожалуйста…       - Пожалуйста – что?       И как ответить? Нечто типа «Возьми меня», даже в нецензурной версии, - предсказуемо и банально, аж самой грустно. «Сделай меня своей» - поинтереснее, но тоже слабенько, Ангелуса не проймёт. Попробуй подобрать подходящие слова, когда едва-едва (и непонятно каким чудом) соображаешь. А думать надо быстро, как бывшему (будущему?) начальнику на дебатах в прямом эфире.       - Я люблю тебя, - прерывисто произнесла Баффи, пытаясь выиграть время.       - Я тоже люблю тебя, моя маленькая, - ответил он насмешливо, явно не собираясь отвлекаться. Хотя у самого голос напряжённый.       - Пожалей меня, - простонала Баффи. Точно, он же говорил про мольбы о милосердии. – Хоть каплю милосердия, пожалуйста. – Поразительно, что у неё выходит составлять вполне связные предложения. - Или я сойду с ума… Смилуйся. – Тьфу. Прямо противно. Ничего, как ему отомстить, она сообразит позже, а пока реально лишь бы не свихнуться. – Или будешь приносить кексы мне в дурдом.       Финальная фраза плохо сочеталась со смирением, но она-то и стала для Ангелуса последней каплей, ибо даже теперь он воспринимал юмор, а юмор Баффи его распалял. Ангелус дурел – иначе не выразишься – от осознания того, насколько она принадлежит ему, какую власть над ней он имеет прямо сейчас и будет иметь в будущем, не раз и не два.       Он перестал замечать ожоги от крестика, зато остро чувствовал Баффи. Её изнуряющее вожделение, её дрожь, её отчаяние. И почему-то самого терзало чувство, похожее на отчаяние, пускай он и был безоговорочным хозяином положения. Всё, хватит играться.       Отключив самоконтроль, Ангелус взялся за дело, то бишь за Баффи со всем жаром, который пылал в нём; будто бросился на борьбу со злейшим врагом. И на каждый его «выпад» она отвечала встречным движением, таким же неистовым и жадным. Они не замечали ничего вокруг, менялись местами, перекатываясь по полу, задевая и ломая мебель, исступлённо пытались стать ещё ближе, хотя вроде бы ближе уже некуда. Это было полное, убивающее безумие – наверное, ещё миг ожидания, и их обоих бы просто не стало. Но именно в этот миг на них обрушилось облегчение, ошеломительное, дикое, нестерпимое и такое желанное.       Целую минуту они не шевелились. Потом Ангелус приподнялся и отодвинулся. Баффи повернулась на бок, лицом к нему.       - Медаль или картину не обещаю, - начала она, едва переведя дух, - но диплом я тебе всё-таки нарисую.       - Не трудись, - хмыкнул Ангелус и демонстративно оглядел царящий кругом кавардак. – В ближайшее время нам придётся «рисовать» банковский чек для отеля.