Стратегическое планирование

      Договорившись с наблюдателями, Баффи могла бы попросту прекратить брать с нечисти деньги. Или не прекратить, а без предупреждения полноценно вернуться к обязанностям и продолжать получать вознаграждение, пока до нечисти не дойдёт, что договор уже не действует. Но нельзя быть уверенной, что помощь «сил тьмы» не понадобится впредь, значит, надо сохранить если не хорошие отношения, то имидж честного партнёра. Баффи подстроила несколько якобы покушений на саму себя, подставив под подозрение и вампиров, и три-четыре демонических клана. У неё появился официальный повод не доверять союзникам и, следовательно, разорвать с ними деловые отношения. Некоторые из бывших союзников обвиняли друг друга, это обернулось межклановой враждой, в костёр которой Баффи периодически исподволь подбрасывала дровишки. От местных торговцев магическим и обычным оружием (которым неважно, кому его продавать – своим или чужим, наживались на всех) она получала «процент». Нынешний её «демонический» доход был поменьше предыдущего, зато грызущиеся между собой твари, уничтожая друг друга, частично делали за Баффи её работу. Когда Баффи основательнее взялась за обустройство грызни, оказалось, что при желании можно обставить всё так, чтобы от междоусобиц гибло больше представителей тьмы, чем от непосредственного контакта с Истребительницей. И она вроде не при делах – полезно для имиджа.       Казалось бы, живи и не напрягайся, однако Баффи не собиралась расслабляться и лениться. Вместе с тем, понимая кабинетно-бюрократическую логику наблюдателей, которая не поменялась с приходом нового руководства, Баффи через Джайлса докладывала им о нетипичных, запутанных, трудных делах, сложность которых преувеличивала либо вовсе выдумывала. Пускай у них там создаётся впечатление, что она здесь работает за троих. Всё равно Джайлс, вместе с Дженни не выныривающий из омута любви, факты толком не проверял.       Кроме надуманных были и реальные дела, требовавшие участия Истребительницы. В городе появились калдаммы – полудемоны-полуведьмы, специализирующиеся на похищениях людей. Похищают обычно по ночам, из спален, и используют для ритуалов, не предполагающих выживание жертвы. Внешне калдаммы напоминают обычных женщин, если не учитывать жёлтые глаза и рот, способный растягиваться буквально до ушей; но физической силой не уступают матёрым демонам. Баффи уничтожила четырёх калдамм, оставалась ещё одна.       Был и тот странный вампир с родинкой. Его Баффи простила и давно бы о нём забыла, если б не любопытство. Начались нетипичные смерти. Жертвы гибли от вампирских укусов - тут-то ничего нетипичного для Саннидейла, необычен был не способ убийства, а жертвы. Скажем, детина, почём зря лупивший жену и детей, которых убийца, к слову, не тронул. Или сиделка в доме престарелых, которая, как позже выяснилось, издевалась над самыми беззащитными из подопечных. Кто-то занимался тем, чем, по мнению Баффи, в своё время стоило заниматься Ангелу. Неужели существует ещё один вампир с душой и теперь он в Саннидейле?       Однако загадочный обладатель родинки волновал Баффи и вполовину не столь сильно, как собственное самочувствие. То, что впервые произошло ночью после разборки с наблюдателями, повторялось. Не обморок, не отключка… Замутнение. Баффи словно оказывалась под водой и не могла выплыть к поверхности, барахталась и одновременно будто спала. То есть не спала, но не очень понимала, что происходит – не конкретно в данную секунду, а вообще. Она по опыту знала, что хвалёное истребительское здоровье после пятидесяти лет летит к чертям, но её телу лишь семнадцать! Стоит показаться врачам, но, вероятно, с ней происходит нечто мистическое, впрочем, тоже вряд ли полезное для здоровья. Да и чёрт с ним.       Дон. Вот о чём… о ком она не переставала думать. А ведь думать уже бесполезно - Баффи сделала всё, чтоб Дон не появилась в её жизни. Решившись, наконец, на это, Баффи считала, что поступает правильно – во всяком случае, правильно для себя самой. Но потом уверенность потускнела. Вдруг её жизнь так и будет одинокой? Получается, Баффи сама себя лишила той, кто может остаться её единственным родным человеком. Да дело не в страховке от одиночества. Дело в самой Дон. Своенравной, непоседливой, упёртой, но доброй, верной, заботливой. Не зря Баффи долго колебалась. И в итоге приняла неправильное решение, которое не исправить. Единственное, что можно сделать, – попытаться не думать об этом. И она старалась почаще отвлекаться. Например, на драки с нечистью.       Сейчас вот управлялась с осьминогоподобными отродьями, каждое из коих имело четыре пары длинных мощных щупальцев. Как, откуда и зачем отродья выползли на городское кладбище, оставалось загадкой, однако намерения у них были не мирные. Они напали на Баффи первыми и силились не напугать, а убить.       - Помочь? – предложил вампир с родинкой.       Баффи и сама бы справилась, но чего он будет стоять без дела?       - Не возражаю.       - Очень любезно, - хмыкнул вампир и влился в драку.       - Ты следил за мной? – Баффи увернулась от очередного набора щупальцев и поудобнее перехватила меч.       - Нет, проходил мимо. – Вампир ловко орудовал чем-то, что напоминало скорее кухонный тесак, нежели кинжал.       - Какая удача. Я давно хотела встретиться. – Баффи, наконец, добралась до туловища одного из демонов и вонзила меч туда, где предположительно находилось сердце. Было оно там или нет, но демон превратился в лужицу слизи.       - Я знаю, мне передавали.       - И почему не пришёл?       - А зачем?       - Познакомиться.       - Знакомство с Истребительницами для вампиров ничем хорошим обычно не заканчивается.       - Для вампиров с душой у нас льготная программа.       - Боюсь, я в неё не попаду. У меня нет души.       - Нет?       - Нет.       - Зачем тогда помогаешь?       - Потому что могу.       - А почему ты был заинтересован, чтоб я вернулась к борьбе со злом?       - Потому что со злом надо бороться.       - Странные приоритеты для вампира без души. А, я поняла! У тебя какие-то личные интересы.       - Не сказал бы. Скорее общественные. Я не хочу, чтоб зло оставалось безнаказанным.       - Но ты и сам зло, если у тебя нет души.       - Необязательно. Я не за зло. И не за добро. Я за справедливость.       Пока они разговаривали, демоны один за другим превращались в лужицы. Добив последнего, Баффи сдула со лба прядь волос и требовательно поглядела на собеседника.       - Поясни.       - По-моему, я достаточно ясно изложил. – Вампир вытер тесак и руки о маленькое плотное полотенце, которое затем, свернув грязной стороной внутрь, положил в карман.       - Какая тут ясность? Давно ли вампиров волнует справедливость?       - Лично меня – сколько себя помню. И после обращения это не поменялось.       - Так не бывает.       - Бывает. Мне самому похожие на меня никогда не попадались, а я, к слову, живу уже восемьсот лет. Но всё равно не думаю, что я единственный. Просто нас настолько мало, что можно приравнять к статистической погрешности.       - И почему вы такие не такие?       - Ну, ведь если становишься вампиром, то, каким ты был, продолжает на тебя влиять.       - Хочешь сказать, у тебя была такая замечательная душа, что она продолжает влиять на тебя даже после «отлёта»?       Вампир фыркнул.       - Душа как душа, не лучше, чем у большинства. А вот воспитание впрямь было отличное.       - Ха! Если б все, кого воспитывали хорошо, после обращения не становились злыми, в мире было бы полно беззлобных вампиров.       - Во-первых, не путай хорошее воспитание с хорошими манерами или хорошим поведением. Во-вторых, есть не только воспитание целиком, но и разные черты характера, которые можно воспитать или не воспитать. Видимо, во мне воспитали нужные черты.       Теперь фыркнула Баффи.       - И какие же?       Восьмисотлетний парень прислонился к ближайшему памятнику.       - Моя самооценка не зависит от мнения посторонних людей. Я не стремлюсь никого впечатлить. Знаю, многие сейчас о себе это говорят, но ведь лгут. Даже самому истовому праведнику приятно знать, что окружающие о нём высокого мнения. Даже самому отмороженному социопату, который ни во что не ставит других людей, приятно знать, что они его боятся. Когда у меня были близкие, я хотел их радовать, но никогда не хотел, чтобы они мною восхищались или, тем паче, боялись меня. А уж на то, что обо мне думают посторонние люди, мне всегда было наплевать. Я никогда не хотел чувствовать себя лучше других. Я хотел чувствовать себя не хуже других. Да, я потерял душу, но мне по-прежнему не требовалось ни восхищения, ни трепета, ни поклонения. К тому же, я очень практичный парень, предпочитаю спокойно заниматься своими делами, а не устраивать представления; мании величия у меня нет.       - Вампир без мании величия? – Баффи рассмеялась. Она тоже привалилась к памятнику, подле которого стояла. – Что-то новенькое. Да любой, даже самый завалящий кровосос мнит себя пупом земли! А ты, значит, уникальный - жалостливый и справедливый.       - Не жалостливый. Справедливый – смею думать, да; только это не значит, что я не могу кому-то засунуть в глотку его же сердце. Могу, но поступлю так лишь с тем, кто сам поступал так или совершал сопоставимые по жестокости дела с теми, кто этого не заслуживал. Я не испытываю удовольствия от страданий невиновных. Но одобряю страдания виновных. Соразмерные страдания.       Это был слишком мудрёный разговор для кладбищенских просторов в два часа ночи.       - Неужели за свои восемьсот лет ты ни разу не ошибся? – ехидно полюбопытствовала Баффи. – Не наказал невиновного?       - Я делаю всё, чтобы такого не случилось. Я слежу, проверяю, перепроверяю. Правда, я участвовал в войнах; на поле боя не до проверки, но тут уже ничего не поделаешь. Там я действовал максимально быстро, большинство даже понять ничего не успевали, не то что почувствовать.       - Как благородно. И почему у меня ощущение, будто ты врёшь напропалую, дружок?       Он улыбнулся.       - Потому что ты не доверяешь вампирам. И правильно делаешь. Статистическая погрешность не повод перечёркивать и отменять предыдущий опыт – и свой, и чужой. Что ж, - он выпрямился, - приятно было поболтать. Может, увидимся снова. Я планирую пробыть в Саннидейле до конца месяца. Любопытный у вас городок.       - Спасибо за помощь.       - На здоровье. Удачной дальнейшей охоты, Баффи Саммерс.       - А тебя самого как зовут?       - Ноа Смит.       Она ни на миг не поверила в чушь про воспитание. Джайлс был с ней согласен:       - Вампир без души, но с совестью? Нонсенс. Наверняка эта ложь – часть какого-то плана. Полагаю, он выдумал всё, вплоть до имени, однако попробую поискать информацию. Но если б такой персонаж мелькал в хрониках, о нём бы хоть иногда говорили, я бы слышал.       - А мне кажется, это может быть правдой, - задумчиво промолвила Дженни.       Джайлс и Баффи уставились на неё. Уж кто-кто, а Дженни, племени которой вампиры принесли столько горя, должна знать, что порядочных вампиров не существует (исключение – Ангел, но это искусственно созданная ситуация, да и то вон чем всё обернулось).       - Ты впрямь веришь, что воспитание способно заменить душу? – уточнил Джайлс.       - Как педагог – да, верю. Или, по крайней мере, очень хочу верить. Ведь бывает наоборот: некоторых воспитывают так, что наличие души становится совершенно незаметно. Если рассуждать от противного, получается, что правильное воспитание способно в какой-то мере компенсировать отсутствие души.       «Может, она права». Баффи не хотела так думать, да подумала. Она знала слишком многих людей, которым душа нисколько не мешала творить мерзости, вызывавшие бы брезгливость и негодование даже у демонов. Понятно, что души бывают разные – условно: у кого-то светлые, у кого-то тёмные. Но тогда получается, что человека нельзя хвалить за сделанное им добро и осуждать за сотворённое зло, это же типа не его заслуга и не его вина, просто такая вот душа ему попалась при раздаче. Бред и свинство.       Сперва Баффи не собиралась рассказывать о Ноа Ангелусу. Ангелус помешан на своей исключительности, если узнает, что появился ещё один неординарный (пусть и в ином смысле) вампир, жди выходок. Но потом Баффи рассудила, что рассказать надо и расспросить тоже – в поле зрения наблюдателей Ноа не попадал, но кто-то из других вампиров мог его знать, не исключено, что слухи долетали и до Ангелуса.       Действительно – Ангелус нехотя признался, что, будучи Ангелом, слышал о вампире, который вытащил десяток ребятишек из горящего здания детской больницы. Что уж очень неправдоподобно, вампиры же боятся огня как… как огня, они легко воспламеняются. Ангел тогда решил, что у него есть собрат по несчастью, попытался найти, да не смог. А Ангелус считал, что дело в чересчур богатом воображении рассказчиков, приправленном домыслами и откровенной ложью.       Следующей ночью он пошёл с Баффи на патрулирование. Ему хотелось посмотреть на Ноа. Посмотреть и распылить к чёртовой матери, чтоб не создавал конкуренцию.       Ноа они не встретили, зато наткнулись на калдамму, возвращающуюся в новое логово с добычей – ребёнком, которому, наверное, не было и года. Присмотрелись к ребёнку повнимательнее и заключили, что это девочка, Баффи и Ангелус после того, как совместными усилиями отправили калдамму на тот свет. Даже не запыхались, но Ангелус слегка проголодался, он не ужинал. Он смотрел на Баффи, которая держала ребёнка, и прикидывал, удастся ли её уговорить отдать девочку ему.       Баффи тоже пристально разглядывала малышку. Та, похоже, уже наревелась вдоволь, но осознав, что публика сменилась, видимо, воспользовалась проверенным методом и опять расплакалась, не жалобно - требовательно.       Надо же, размышляла Баффи. Такая мелкая, а уже считает, что окружающие ей что-то должны. Наверняка привыкла, что родители бегут на любой её писк, бросаются утешать, сюсюкать, обнимать, целовать. Каковы шансы, что это будущая Истребительница и ей самой когда-нибудь придётся бросаться на крики о помощи? Убивать монстров. Вместо красивых нарядов и мальчиков думать о вампирах и демонах. Рисковать жизнью и жертвовать ею каждый день, каждую ночь, по кусочку. Напрягать все силы, чтобы не сломаться под грузом ответственности, пока другие будут стоять рядышком и, кто понемногу, а кто целыми тюками, наваливать ещё и ещё этой ответственности, не сомневаясь, что Истребительница должна принять её с благодарностью. Нет, у этой девчонки таких проблем не возникнет. Она будет благополучным ребёнком, избалованным подростком, холёной женщиной. Будет жить спокойной жизнью, не подозревая, сколько других жизней прервалось ради её спокойствия. Возможно, даже в медленно погибающем мире сумеет удобно устроиться.       Баффи не сразу расслышала, что супруг ведёт с нею беседу гастрономического характера. Девочка притихла, но недовольно сопела.       - Я не хочу, чтобы ты её ел.       Какая неожиданность, уныло подумал Ангелус. Он изначально не особо надеялся, но попытаться стоило.       - Я хочу, чтобы ты её изуродовал.       Наверно, ему послышалось.       - Я хочу, чтобы ты её изуродовал, - громко повторила Баффи, вручая малышку ему.       Он с сомнением глянул на девочку, которая, почуяв неладное, опять залилась плачем.       - Изуродовать? Зачем? – Зачем зря портить еду? Он голоден и не настроен развлекаться.       - Просто хочу, - процедила Баффи, и её слова, произнесённые вроде обычным тоном, с лёгкостью перекрыли детский плач. – Сделай с её лицом что-нибудь, что не исправят и лучшие врачи мира.       Садистские забавы Ангелус одобрял (хотя долгосрочные издевательства, тянущиеся годами, обычно не практиковал – не хватало терпения). Идея правда классная – не убить, а испоганить всю жизнь, так испоганить, чтоб не было ни дня без слёз и раздирающего вопроса «За что?!», удушающего неизвестностью. Но эдакое предложение от Истребительницы, даже от нынешней Баффи, ненормально. У неё заскок, сгоряча наворотит дел и будет мучиться, раскаиваться; и даже если она признает, что он не виноват, раз действовал по её требованию, расхлёбывать последствия всё равно ему.       - Ну! – прикрикнула Баффи, не понимая, почему он медлит. – Неужели не можешь ничего придумать? Сделай так, чтоб она каждый день смотрела в зеркало и спрашивала себя, почему это досталось ей, почему не кому-то другому! Чтоб настоящая жизнь проплывала мимо неё, а она не могла за неё ухватиться! Ну же! – Устав разглагольствовать, Баффи вытащила кол. Не металл, но сойдёт – нежное детское личико капитально разодрать можно и деревом. – Дай её мне.       - Нет. – Ангелус встал полубоком, выставив плечо между невменяемой Баффи и не собирающейся затихать девчонкой. – Иди домой и успокойся. – «А я, может быть, всё-таки поужинаю».       - Дай её сюда, - отчеканила Баффи. И почти взвизгнула: - Дай сюда! - Она с размаху ударила Ангелуса, но не колом, а свободной рукой. Даже не ударила, а толкнула. Ещё раз. И ещё. Кол, про который Баффи забыла, упал на асфальт, но она не обратила внимания. – Отдай её мне! Почему её жизнь должна быть лучше моей?! Почему? Почему, почему?!       «Хотя бы потому, что она не убивала младшую сестру, - безжалостно предположил внутренний голос, зазвучавший вдруг удивительно чётко. – По сути, ты убила Дон, и сама это понимаешь. Какой-то вампир не испугался залезть в горящее здание, чтобы спасти посторонних детей, а ты намеренно лишила жизни единственную сестру. Так кто чудовище?»       Она молотила по плечу и спине Ангелуса кулаками, яростно, но бесцельно. Остановилась, расплакалась и, трясясь, прижалась к нему. А Ангелус стоял и недоумевал: как он вообще угодил в такую ситуацию? Он – он! – защищает ребёнка от Истребительницы! В одной руке у него совершенно левая девочка, в другой Баффи, обе ревут. Что делать?!       Внезапно стало тихо. Тихо до звона в ушах, до мороза под кожей. Нет, дитё исправно ревело, трава и листья деревьев продолжали шелестеть, редкие машины и ещё более редкие прохожие в радиусе нескольких километров по-прежнему двигались отнюдь не бесшумно для вампирского слуха. Не хватало лишь одного звука – биения сердца Баффи.       Сама Баффи безвольно соскользнула вниз, не попытавшись уцепиться.       Что за фокусы?! Ангелус сердито опустился на корточки, небрежно отложил надрывающуюся девочку в сторонку и потормошил Баффи.       - Не будь дурой! – Он затряс её обеими руками, но не ощутил ни малейшего сопротивления. Единственное, чего добился, это того, что болтающаяся голова Баффи едва не треснулась об асфальт. – Баффи! Баффи! – Он и похлопал, и побил её по щекам, но ничего не переменилось. – Баффи! Очнись! Баффи!       Она лежала с закрытыми глазами и абсолютно ни на что не реагировала.       Ангелус попробовал вспомнить, как действовать в подобных случаях. Твою ж мать! Ну ладно он за столько десятилетий не сподобился узнать, как оказывать экстренную первую помощь, – его это не волновало; но Ангел-то почему тупил и не освоил хоть базовые навыки?! Их общие познания на эту тему сводились к эпизоду, когда Ксандер откачивал Баффи, покусанную Мастером. Что мальчишка тогда делал?.. Ангелус пытался повторить, получалось плохо – он бессистемно надавливал ладонями на грудную клетку Баффи да вдувал воздух ей в рот (непростая задача для не дышащего существа). Без толку.       И он сделал то, о чём прежде не мог помыслить. Что прежде никогда не приходило ему в голову. Что было противно всей его натуре. Впервые в жизни Ангелус, Бич Европы, закричал:       - Помогите! Кто-нибудь, на помощь!       Держи карман шире. Людей поблизости немного, да и кто в здравом уме посреди ночи кинется в тёмную подворотню на крики незнакомца? Даже детский плач вряд ли убедит пойти против инстинкта самосохранения.       - Помогите!!!       А плакала девчонка знатно, у Ангелуса уже закладывало уши от её ора. Сломать бы малявке шею, да руки заняты – Ангелус продолжал неуклюжие и бесполезные попытки реанимировать Баффи, просто потому, что больше ничего не мог.       - Что случилось?       Подле них стоял седой усатый мужчина.       - А что, непонятно?! – рявкнул Ангелус. – По-вашему, я ради развлечения делаю жене искусственное дыхание?       - Вообще-то, это сердечно-лёгочная реанимация, и делаете Вы её неправильно, - заявила женщина средних лет с мешками под глазами.       - Вызвали скорую? – спросил темнокожий парень.       - У меня нет мобильного телефона. У неё тоже.       Женщина села на колени возле Баффи и нерешительно отстранила Ангелуса - она не была уверена в своих силах, но была уверена в его бессилии.       - Вызывайте скорую, - велела она, убедившись, что Баффи впрямь не дышит.       - Уже, - отозвался темнокожий парень, прижимая к уху сотовый и отходя на несколько шагов.       - Один, два, три… - отсчитывала женщина, надавливая сцепленными ладонями (точней, одной ладонью, поверх которой была другая) на центр грудной клетки.       - Что случилось? – допытывался усач у Ангелуса.       Тот его чуть было не сожрал, но вовремя притормозил. Если поднимется паника, Баффи останется без помощи.       - Она вдруг отключилась. Сердце не бьётся, дыхания нет       Усач, кряхтя, уселся и взял на руки девочку.       - Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. – Женщина остановилась, подняла подбородок Баффи, как бы запрокидывая той голову, зажала Баффи нос и сделала дыхание рот в рот, два раза. После чего опять принялась надавливать на грудную клетку, не сгибая руки. – Один, два, три, четыре…       - Ты врач? – спросил Ангелус.       - …Семь… Не сбивайте. Девять, - она не обсчиталась, она не проговорила сделанное движение, чтобы вставить реплику. – Десять, одиннадцать. Нет, не врач. Тринадцать, четырнадцать. Даже не медик. Семнадцать, восемнадцать. Просто проходила… Двадцать… курсы оказания… двадцать два… первой помощи… двадцать четыре… когда-то. Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. – Снова два полных вдоха в рот и снова массаж сердца. – Один, два, три…       Усач небезуспешно успокаивал девочку.       - Ваша дочка? – полюбопытствовал он.       - Нет. Я не знаю, чей это ребёнок. Он был у странной женщины, которая взялась непонятно откуда и накинулась на нас. Мы отбились, она убежала, а ребёнка оставила. – Хорошо, что тело калдаммы они затащили в ближайшие кусты, объяснить наличие трупа было бы трудно. – Сразу после ей, - Ангелус кинув на Баффи, - стало плохо, и некогда было разбираться, что за девочка и откуда.       - Мне сказали, что скорая уже в пути, - чернокожий парень вновь подступил ближе. – Будут минут через десять.       Минуты три или четыре все мужчины молчали, а женщина продолжала вполголоса отсчитывать.       - Бесполезно! – сорвался Ангелус. – Она всё равно не дышит! И сердце не бьётся!       - Так и должно быть, - заверил усач, покачивая утихшую девочку. – Видите ли, юноша, вопреки расхожему мнению, перезапустить сердце вручную практически невозможно, нужен дефибриллятор. Главная задача до приезда медиков или парамедиков – позаботиться, чтобы мозг не остался без кислорода. Эта милая леди вдыхает воздух и делает массаж сердца, чтобы оно продолжало разгонять по организму кровь, которая доставляет кислород в том числе и в мозг.       - Ты медик?       - Почти сорок лет отработал медбратом.       - Так какого дьявола сам не взялся?! – Ангелус просто каким-то чудом снова убедил себя не убивать старика.       - Она всё делает правильно. В таких случаях каждая секунда на счету, а мне бы минимум полминуты понадобилось, только чтоб сесть, колени, знаете ли, уже не те, что в молодости.