love in a week

его грубо хватают за волосы и тянут вниз, окуная в противно-грязную, дурно пахнущую воду. легкие обдает жгучей болью, жидкость просачивается внутрь, выедая последнюю надежду на хоть что-то отаделенно похожее на спокойствие и, возможно, счастье. сугуру задыхается, жадно хватает ртом воздух, когда выпадает возможность вынырнуть из вонючей воды. сзади слышится ядовитый смех. он не видит, но точно может представить их мерзкие ухмылки на лицах. насладившись таким зрелищем, парни, пару раз плюнув в спину нираги, начали уходить, все так же мерзко смеясь. брюнет чувствовал, как внутри все закипает и воет, смешивается в один противный ком, который поднимается наверх и по дороге прихватывает еще и ненависть к себе. нираги встает на ноги, отшатнувшись, подбирает сломанные очки и медленно направляется в неизвестность. голоса обидчиков преследуют его всю дорогу, всю жизнь. как бы надежно нираги ни пытался их залепить, они все равно давали о себе знать сначала небольшими вкраплениями во снах, а после перерастали в многосерийные кошмары. сугуру тупо морщится во сне, невольно сжимая в руках холодное одеяло, подгибает колени и тяжело дышит. отчаянно пытается проснуться, открыть глаза, но каждый раз эти попытки оборачиваются провалом. он обязуется досмотреть эту пытку, а после проснуться в холодном поту и с застывшими капельками слез на глазах. страх сковывал, накрывал нираги огромным, колючим пледом с головой, не давая доступа к кислороду. военный, приложив огромные усилия, разлепляет тяжелые веки. с десяток секунд смотрит в стену напротив себя, а после пытается принять сидячее положение. бегло осматривается, замечает пулемет рядом, проводит по холодному корпусу кончиками пальцев и немного успокаивается. оружие уже давно стало частью него, пустило свои корни прямиком под кожу, дав там уже свои плоды в виде безграничного безумия и неконтролируемой агрессии. сугуру смотрит завороженно, словно первый раз видит оружие. пытается переключить свое внимание на него, чтобы хоть как-то облегчить навалившийся груз. настолько сильно пытается, что не замечает напористый стук в дверь. отвлекается только тогда, когда чувствует чужое присутствие рядом с собой. рывком хватает заряженный пулемет, направляя его в сторону нарушителя его мнимого покоя. — еще раз так сделаешь, и я вышибу тебе мозги, — рычит нираги, держа оружие одной рукой. чишия, как всегда, лишь одаривает брюнета надменным взглядом и, закрыв за собой дверь, проходит дальше. — ты так орал, что все думали, что ты очередную девчонку к себе затащил, — не отреагировав на угрозу сугуру, спокойно отвечает шунтаро, засовывая руки в карманы любимой грязно-белой кофты. — зная, что я здесь отрываюсь, какого хуя вламываешься? — скалится нираги, не убирая с прицела блондина. — так думали все, но не я, — чишия проходит дальше, надвигаясь на сугуру. шунтаро прекрасно знал, что, несмотря на столь сильное желание военного прикончить его, он все равно не сможет этого сделать. чишия был для них слишком ценным игроком, — кошмары? — прямо в точку. прямым уколом в сердце. нираги теряется, блуждает в омуте лисьих глаз, пытается снова нагрубить, но в горле встал ком, перекрывающий не то что слова, а само дыхание. молчит, тупо пялится на чишию. — угадал, получается, — как всегда, слишком проницателен, слишком наблюдателен и умен. бесит. сугуру требуется всего несколько секунд, чтобы вспыхнуть, подобно горячему пламени. внутри все закипает, бурлит и поднимается раскаленной магмой вверх. нираги подскакивает, кидает бешеный взгляд на блондина и рывком припечатывает его к стене, предплечьем перекрывает доступ к кислороду, зажимая горло. военный смотрит в глаза чишии и пытается отыскать там хоть намек на страх, но все тщетно. как всегда, невозмутим, с презрением смотрит на нираги, будто тот последнее существо на этой планете. этим только подливает масло в огонь под именем "нираги сугуру". но на горящий огонь можно ведь смотреть вечно, так ведь? вот и шунтаро с упоением наблюдает за пляшущими демонами в глазах брюнета. — ты, блять, думаешь, я не смогу выстрелить? — сугуру прикладывает дуло холодного пулемета к виску блондина. злобно скалится, сильнее придавливая локтем шею. чишия молчит, смотрит прямо в глаза нираги, пожирает взглядом, изучает, как всегда, пытается его прочесть. он внимательно наблюдает за тем, как нираги, засунув свой страх глубоко под землю и закрыв в самом надежном сейфе, скрывается под маской злобы и агрессии. — я здесь не за этим, — шунтаро поднимает обе руки и, показывая ладони, снова внимательно наблюдает за нираги, — пойдем, — блондин убирает от себя пулемет вместе с рукой, прижимающей его шею к стене, и тянет сугуру под локоть на балкон. — ты страх потерял, чишия? — снова грубит сугуру, но не упирается. идет, устало закинув на плечо оружие. нираги чувствует, как ловко прохладный ветер просачивается под одежду, чувствует легкие мурашки от резкой смены температуры. блондин медленно доходит до перил и опирается на них локтями, взглядом призывая военного подойти ближе. сугуру хмыкает. не привык он кому-либо подчиняться, выполнять чьи-то желания. в этом мире он – бог, который может позволить себе все, и, если кто-то посягнет на его "все", то он без промедления выпустит в него пару пуль. сейчас единственный, кому хотелось проломить череп, так это чишия, который почему-то так по-свойски ведет себя в номере сугуру. — будешь? — нираги наконец фокусирует свой взгляд на шунтаро и видит в его руке пачку сигарет. блондин другой рукой достает из кармана белой толстовки зажигалку и поджигает сигарету у себя во рту, делая первую затяжку. конечно, ему, как врачу, отлично известно о вреде курения и о том, какие могут быть последствия, но это его единственный способ справляться со стрессом, которого здесь было в избытке. шунтаро знает, что военный не из тех, кто любит разговаривать о своих чувствах, нираги вообще не из тех, кто любит разговаривать, поэтому чишия лишь молча предлагает тому сигарету, не зная, примет он ее или нет, потому что, несмотря на всю скверность этой личности, блондин ни разу не видел, как тот курит. но сугуру принимает. цепляет ее пальцами и повторяет позу блондина, небрежно выхватывая у него из рук зажигалку и поджигая сигарету. — ты прав, это кошмары, — монотонно говорит брюнет, заостряя внимание на веселящейся толпе у бассейна. — что в них? — мое прошлое, — и блондин слышит, с каким трудом и болью нираги удается это произнести. он понимает, что эти рубцы останутся с ним на всю жизнь, говоря о неизбежности ненужных воспоминаний. он не знает, что именно пережил военный тогда, но о масштабности этих событий в его жизни спорить вряд ли бы стал. чишии трудно представить, что можно сделать такого, чтобы сломать сугуру. возможно, "это" тогда и сделало его таким агрессивным и жестоким сейчас. — ты притворяешься таким, чтобы защититься? — шунтаро делает последнюю затяжку и выбрасывает сигарету куда-то вниз. — заткнись или я тебя по стене размажу, — нираги говорит это без какой-либо интонации, просто потому что привык, просто потому что так нужно. не скурив и половины сигареты, он бросает ее под ноги, топча на месте. «не нравится», — подмечает у себя в голове чишия и делает шаг к военному, задирая голову, чтобы взглянуть тому в глаза. сугуру снова теряется в омуте глаз. они смотрят так пристально и так внимательно, что военный уже готов помолиться всем богам, лишь бы он убрал свою слишком умную рожу, которая в момент прочитает, что он на самом деле чувствует. блондин подходит совсем близко и тянет руки к военному, наблюдая за его реакцией. тот замер, кажется, старается вовсе не дышать. шунтаро это слегка забавляет. он смыкает руки на пояснице мужчины и утыкается тому в плечо, прижимая к себе. нираги в этот момент ломается. рассыпается на крохотные кусочки, которые так старательно склеивал в прошлый раз, пытаясь выбраться из бесконечной пучины унижений и ненависти к себе. и вот опять. опять оно выворачивает сугуру на изнанку. заставляет волком выть и царапать стены. он млеет. выпускает из рук пулемет и устало опускает голову, почти касаясь плеча чишии. самое ужасное, так это то, что его не хочется оттолкнуть, ударить или сказать, какой он кретин. нираги чувствует тепло от его тела и плавится. он привык только к порции тупых оскорблений в его адрес, к перешептываниям о том, какой же он мудак, но только не к поддержке. тем более от чишии. шунтаро стоит так пару минут, а после отстраняется от плеча сугуру и снова заглядывает ему в глаза. его взгляд уже не казался таким надменным и высокомерным, как раньше. возможно, нираги это даже радовало. теперь всыпать ему пиздюлей хотелось немного меньше. — здесь уже прохладно, — констатирует шунтаро и, подцепив руку сугуру, ведет того обратно в номер. а боевик будто в прострации. передвигает ноги по инерции и следует за блондином. чувствует тепло от его руки. зайдя в номер, у него будто сработала сирена, и он вырвался из несильной хватки шунтаро и моментально вспылил, прижав блондина к стене так, что тот больно приложился головой об нее. — ты че пришел сюда? ты думаешь, что самый умный? можешь так запросто людей прочесть? серьезно думаешь, что я поверю в то, что ты вдруг обо мне забеспокоился и пришел в моих тараканах копаться? слушай меня, злой гений, я не знаю, что ты там задумал, но у тебя ничего не выйдет, усек? — нираги пристально смотрит в глаза, толкает язык за щеку и снова скалится. — уверен, что не выйдет? — бросает ему вызов чишия и хватает того за ворот рубашки, притягивая ближе к себе, останавливаясь в миллиметре от его губ. дышит прямо в них, заглядывает в глаза и, кажется, улыбается. сугуру снова теряется на несколько секунд, но четко для себя решает, что в этот раз он будет занимать доминирующую позицию, потому резко врезается в губы напротив и сразу же толкает язык. целуется пылко и страстно, рукой проникая под белую кофту, проходясь по ребрам и животу. шунтаро запускает пальцы в черные, словно смоль, волосы и стягивает с них резинку, отбрасывая ее куда-то в угол. массирует кожу и перебирает волосы на затылке. тяжело вздыхает, когда чувствует чужие губы на шее, а руки где-то в районе поясницы. сам же ловко расстегивает пуговицы на рубашке боевика и скользит пальцами по рельефной груди. коротко вздрагивает, когда чувствует холодный металл на ключицах. поднимает голову нираги ладонями и снова целует. сугуру будто не в себе, будто под самым тяжелым наркотиком, на котором торчит уже вечность. он не чувствует себя, зато чувствует шунтаро. сознание витает где-то далеко в облаках, перед собой только губы блондина и ничего более. в себя боевик приходит только тогда, когда они уже оказываются у кровати. он заваливает туда чишию и садится сверху на бедра, залипнув на волосах, которые расползлись на подушке, словно жидкий металл. военный снова припадает к губам. в этот раз не так резко, не так грубо. смакует и наслаждается. чувствует холодные руки шунтаро на пояснице и вздыхает. нираги не раз спал с девушками, с парнями тоже бывало, но с чишией все ощущалось по-другому. его не хотелось зажать за ближайшим углом и вытрясти всю душу. боевик и сам не понимал, чего конкретно хотел, но, определенно, происходящим был вполне доволен. ⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀ *** этой ночью сугуру спал спокойно, чувствовал под боком чужое дыхание, утыкался шунтаро в шею и вдыхал его запах. запах относительного и правильного спокойствия.