Мертвые цветы

Джеймс медленно открыл глаза. Мир чутка расплывался перед ним, казался смазанным и не очень реальным. Какая-то удивительно спокойная ночь была, не смотря на количество выпитого накануне. Обычно такие вот алкогольные вечера приносили самые страшные сны. Он перевернулся на спину, ощущая что левая рука все-таки затекла. «Интересно, почему?» — лениво скользнула в голове мысль, однако надолго не задержалась. Часы, которые он забыл снять, показывали ровно восемь утра. Странно, что он проснулся так рано. Сам, без кошмаров и не от похмелья, которое переживал особенно тяжко. Прошедший вечер все еще был подернут туманом. Джеймс хорошо помнил только то, что рассказывал Джорджу совершенно бездарные анекдоты — это все, что подсовывала память. Внизу что-то бздыкнуло, а потом бряцнуло. Этот шум моментально вынудил Джеймса подскочить в кровати — слишком уж реальным был звук, чтобы списывать его на привычные галлюцинации. Шум снова повторился, и он, спешно нацепил на нос очки и прихватив с пола табельное оружие, как есть: в футболке и боксерах — выскочил из спальни, буквально в несколько прыжков преодолевая лестничный пролет. — О… Ты всех так встречаешь?.. — на кухне, освещенной занимающимся рассветом, стоял Джордж. В руках он держал кружку — единственную более-менее чистую кружку в доме Кормака. Взгляд Джеймса зацепился за острые плечевые косточки. Они все еще выпирали, но не так сильно, как десять лет назад. Джи повзрослел, заматерел и все равно оставался очаровательно прекрасным. Особенно ранним утром, когда на голове у него было столь знакомое воронье гнездо. — Я… — Джеймс замялся, опустил ствол и не придумал ничего лучше, как сесть на ступеньку в безуспешной попытке унять сердцебиение. — Нет. — Только меня? — британская ирония сквозила в каждом слове. — Я вообще никого не встречаю, — он поднял очки на лоб, нужно было срочно сжать пальцами переносицу, помассировать ее, чтобы просто унять беспокойство. — О, даже так… — Джи с сомнением посмотрел в мойку, на склад кружек в ней. — Кофе будешь? — Буду… — тело не болело, голова была хоть и сонная, но ясная. Даже воздух вокруг казался Джеймсу более свежим, более бодрым. — Ну, держи, — чего он точно не ожидал, так это того, что Джордж, сделав несколько шагов, сядет напротив него. Ну, как сядет — окажется на корточках. Он часто видел, как коты аккуратно складывают свои лапки, когда ложатся, чтобы поза была удобной, если придется бежать. Так же и Джордж — аккуратно сложился в полный присед, протягивая чашку с кофе. — Э… — Я боюсь, что пить из других кружек совершенно небезопасно, — Джеймс до сих пор любил эту улыбку: чуть застенчивую, чуть робкую, но всегда почему-то немного лукавую. Растворимый кофе, который он покупал, на вкус обычно был той еще гадостью. Но не в этот раз. — Что ты сделал? Ну, с кофе, он не такой мерзкий на вкус, — больше всего хотелось дотянуться кончиками пальцев до щеки, коснуться теплой кожи, завести за ухо прядку волос. — Просто добавил немного соли, — Джордж сидел перед ним, обхватив колени руками. — Ты хорошо спал? Задай этот вопрос кто-то другой, Джеймс бы насторожился, но не в этом случае, и только кивнул в ответ. По нему, наверное, было видно, что спал он действительно хорошо. В первый раз за много лет — без кошмаров и без медикаментозного забытья, которое почти не приносило отдыха. — А ты чего так рано? — Ну, нам обоим еще на работу. И мне кажется, что это будет лишним, если я туда приду как сейчас. «Как сейчас действительно не надо», — согласился про себя Джеймс. Потому что как сейчас — это просто в одних шортах-карго. — Поэтому мне нужно добраться до гостиницы, — заключил Джордж. — И каким образом? — По-твоему «Убер» зря придумали, да? — на этих словах Джеймс только закатил глаза, снова отпивая из чашки. — Я могу отвезти. — Я не настаиваю. «Ты никогда не настаиваешь», — осталось не сказанным. Джи действительно никогда не настаивал, как-то совершенно по-другому, не так как все, работая с возражениями. — Но если хочешь мотаться туда-сюда перед работой, то можешь. — Мне не сложно, — он пожал плечами. — Ты… — …в одной кровати, — Джордж отобрал у него кружку с кофе. А сам ответ вызвал приятную дрожь по спине. Вот почему рука ощущалась затекшей. Джи всегда любил так спать — подкатиться под самый бок и устроиться поудобнее. Удивительно, но они почти всегда спали в обнимку, хотя Джеймс считал это ужасно неудобным. Но оно как-то само всегда выходило. — И мы просто спали? — Хм… — выражение лица у Джи стало удивительно хитрым, почти лисьим. И это было чем-то совершенно новым. Обычно новое изрядно напрягало Джеймса Кормака, но не в этот раз. — Не поверишь. — Поверю, — почему-то возразил, устало прислонившись к стенке. — Ты злишься или не злишься? — По поводу того, что мы просто спали? — британской иронии в голосе стало еще больше. Укоризной во взгляде Джеймса можно было отравить, наверное, половину города, если не весь. — А… Я огорчен. Но если бы я злился, Кормак, я бы никуда никогда бы с тобой не пошел. И уж тем более ты меня в это обиталище бардака и беспорядка не затащил бы. Никакими бы своими: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста» — ты бы меня не смог заставить. — Ясно, суров, но справедлив. — Как и всегда, как и всегда… В воздухе пахло растворимым кофе с солью, Джордж все так же сидел напротив — растрепанный, чуть сонный. Мир, рядом с ним, казался таким ярким, таким насыщенным, словно бы Джеймс обдолбался химозной наркоты. — Мы пойдем, — это прозвучало так естественно, словно и не было десяти лет. Сложно было, конечно, поверить, что Джордж ни черта не злился, но исключать такой вариант было нельзя, — к океану? — Хочешь снова поплыть под парусами? — их пальцы соприкоснулись на чашке, да так и замерли. Один не забирал ее, второй — не отдавал. — Угу… — Все еще красные? — Ну… Они не красные, все-таки, — включил зануду Джеймс. — Темно-красные, как свернувшаяся кровь. — Но красные же, — улыбка у Джи была удивительно ностальгической почему-то. Словно бы он когда-то уже видел эти самые паруса, о которых спрашивал. Но не видел же? Они за тот год так и не успели выбраться на побережье. — Ну так везти тебя до гостиницы или ты воспользуешься благами цивилизации? Как оно там? «Убер», да? — Ты потрясающий старый ворчун, Кормак, — Джордж все-таки забрал у него чашку с кофе и одним глотком, под недовольное: «Эй, оставь мне!» — допил. — Но я все-таки вызову «Убер». — Ну вот, — притворно негодовал Джеймс, — мне предпочли какого-то случайного мужика. — Вдруг это будет женщина? В ответ он только закатил глаза, выражая свое отношение к тому, что его предпочли кому угодно — не важно кому. — Мои вещи в спальне, — Джордж встал, чуть потряхивая ногами, видимо они начать затекать. — Окей, — в хорошие утра Джеймс всегда был удивительно послушным. Вот и сейчас, он спокойно встал и поднялся обратно наверх, слыша как Джордж споласкивает кружку под краном. В спальне был, конечно, немного бардак, но, кажется, вон то темно-синее поло было Джорджа, как и телефон на полу справа, и зажим с несколькими купюрами. Джеймс лениво натянул на себя домашние штаны, готовясь к тяжелому продолжению утра. Он был более чем уверен, что как только дверь за Джи закроется, все вернется. Они еще перебрасывались ничем не значащими фразами, пока тот собирался, пока заказывал такси. — Джи, — Джеймс не дал ему открыть дверь, прижав ее рукой, — все проебано, да? — Нет, — тихое подтверждение правды сопровождалось кивком. Этого ответа он не ожидал. Слабо надеялся, но не ожидал. Джордж был действительно слишком хорошим человеком, которого он, наверное, не заслужил, но все-таки заслужил. — Твое сердце, — слова казались глупыми. Джеймс сделал шаг, придвигаясь еще ближе, касаясь своим дыханием чужой кожи на шее, — открыто для меня? — Да… Джеймс ничего не ответил, касаясь чужой шеи мягким поцелуем, затем резко убирая руку и позволяя Джорджу выйти в прохладное утро навстречу такси. Закрывая за ним дверь, он ожидал, что на него снова обрушится его маленький ад, но ничего такого не случилось ни через пять минут, ни через десять. Джи всегда был удивительным. Всегда.

**

— Кофе… — перед Джорджем был поставлен стаканчик. — Латте с десертным лавандовым зерном на растительном молоке. — Спасибо, — тот благодарно улыбнулся. Прошла всего пара часов с их не самого ловкого утра, и вот перед ним стояла новая порция кофе. То ли извинение, то ли неуклюжая забота. Кормак никогда не был силен в проявлении нежности или привязанности. — Нормально доехал на своем чуде прогресса? — Как видишь, меня не убили и не расчленили, — попытался пошутить Джордж, правда, тут же получил легкий подзатыльник. — Да-да-да, такими вещами не шутят. Джеймс только покачал головой, борясь с навязчивым желанием сказать: «Я и так постоянно тебя теряю». Борьба шла только потому, что он не очень понимал, почему постоянно. Просто складывалось такое ощущение. — Что-то нового по делу не нашлось? — В процессе, — Джордж кивнул на бумаги, лежавшие у него на коленях. — Но мне кажется, что общего у этих двух нет ничего. — Установили личность? — Да, Ганс Лаувейсен, родился в Исландии. Постоянного заработка не имел, перебивался сезонными работами, — в голосе профайлера звучала какая-то странная печаль. Причину которой Джеймс не мог никак понять. — Так посмотришь на него и ничего особенного, правда? Даже на прижизненном фото мистер Лаувейсен выглядел так себе. Его лицо несло печать легкого безумия (а может быть и не легкого, Джеймс почему-то подумал, что так могли выглядеть религиозные фанатики в прошлом) и казалось ужасно, ужасно знакомым. «Skeggǫld! Skálmǫld! Skildir ro Klofnir!» — шептала фотография, крича прямо в лицо. Но сейчас это не напрягало, потому что рядом ощущалось спокойное присутствие Джи, оно словно бы придавало всему происходящему налет правильности что ли? — Ты так долго смотришь на фотографию, ты знаешь его? — Нет, — он помотал головой. — Может быть просто… видел? У него фактурное лицо, такое раз увидишь и никогда уже не забудешь. — Что есть, то есть… — Джордж, забирая фотографию, позволил их пальцам соприкоснуться. И Джеймсу на секунду показалось, что он услышал крики чаек и шелест моря: «Потому что без слова господа есть только тьма». — Выглядит как безбожник, не имеющий души. — А что такое: «души»? — вопрос слетел с губ быстрее, чем он его осознал. На лице Джорджа проступила потрясающая смесь удивления, радости и надежды. Так странно было видеть эти эмоции на этом лице. — Кто знает, — наконец-то ответил тот. — Возможно, что все это просто философская концепция, а возможно что-то действительно остается после нас. — И ты думаешь, что после него что-то осталось? — Наверное, не мне судить. — Ты стараешься никогда никого не судить, — рука Джеймса сама легла ему на плечо, сминая ткань светло-серой рубашки. — Не мне осуждать, я всего лишь стараюсь понять мотивы людей, создать их портрет. — И каким бы был мой? Джордж ничего не ответил, просто еще выше поднял голову, чтобы смотреть прямо в глаза. «Научи меня своему языку», — вот что он услышал, когда увидел этот взгляд. Открытый, честный и прямой взгляд лучистых голубых глаз в обрамлении темных, пушистых ресниц. Под глазами залегли легкие тени — то ли от беспокойства, то ли от бурной прошедшей ночи. Едва заметная россыпь веснушек через переносицу. — Kjente jeg deg alltid? — Aye. Джеймс медленно моргнул, чуть хмурясь, но продолжил смотреть в эти невозможные глаза, которые казалось просто утягивали куда-то на дно собственной памяти. — Er jeg død? — Ner. Его рука как-то машинально поднялась с чужого плеча и коснулась щеки, мягко обведя большим пальцем скулу. — Du visste aldri hvordan du skulle lyve. — Kom tilbage til mig. — Æthelstan… Ничего из этого не пугало, потому что как может пугать то, что должно быть. — Ic lufige þe… — Вы чего замерли? — бодрый голос Анжи Чжан выдернул Джеймса из задумчивости, и он несколько раз быстро моргнул, глаза почему-то казались сухими, словно он долго смотрел не моргая. — Что-то случилось? — Нет, — легкую ноту печали он все равно уловил в голосе Джорджа, но тот уже опустил голову, снова утыкаясь в бумаги, что лежали на его коленях. — Пока что мне сложно даже представить, что связывало наших жертв. Они настолько разные — никаких общих точек… — Что ж, может быть, мы что-то упускаем? — сержант внимательно посмотрела на Джеймса. — Вполне может быть. В мелочах иногда кроется очень многое, — согласился тот. — В Эшфорде очень многое решили детали, которые местными полицейскими были проигнорированы. Джордж наконец-то взял в руки стаканчик с кофе и отпил из него. — Все, что их объединяет, это мучительная смерть. Словно убийца хотел, чтобы жертвы неимоверно страдали. И умерли от этих страданий. «Я история, которая прочитает тебя самого, — мягко шепнул свет ламп, — Каждое воспоминание, что ты трепетно хранишь», — Джеймс нервно повел плечами, его беспокоило ощущение того, что все начинало казаться ему совершенно нормальным и естественным, словно все наконец-то начинало идти своим чередом. Когда-то в детстве он чуть не утонул, поэтому навсегда запомнил это ощущение, когда на последнем рывке выныриваешь из воды. Вот и сейчас у него было точно такое же ощущение, что к поверхности он гребет из последних сил, легкие горят огнем, а перед глазами начинает темнеть. — Либо это послание кому-то, — предложил свой вариант Кристиан, который только-только к ним присоединился. — Почему ты так решил? — Чжан выглядела заинтересованной. — Ну, под первыми двумя трупами была надпись: «Помнишь меня?». Вы, кстати, начали поиск человека? — Одинсона-то? Да, я передала запрос, но это займет время. Это только в сериалах все так быстро, легко и просто, — вздохнула та. Мерзкий звук телефона заставил всех вздрогнуть. Чжан сняла трубку и мрачнеть начала прямо на глазах. От Джеймса не укрылся неожиданно тревожный взгляд, который Кристиан бросил на профайлера. Впрочем, тревога читалась на лице Джи совершенно отчетливо. — Третья жертва, — хором сказали Чжан, и Джеймс. Лицо Джорджа стало совсем смурным. — Вы предполагали, не так ли? — этот вопрос задала уже одна сержант. — Предполагал, но я даже не могу представить, кто это… Я даже не могу представить портрет убийцы, его характерное поведение, привычки… — в голосе звучало полное отчаяние. — Где? — Брошенные склады. — Кто? — Не решились посмотреть. Полагаю, что вы едете с нами? — Да, — Джордж встал со своего места, аккуратно сложив бумаги на стол, подхватил стакан с кофе. — Блевать не будете? — прямо, но вежливо спросила Чжан. — Нет, все будет в порядке, я видел… достаточно жуткие вещи за эти десять лет, — слабо улыбнулся он ей в ответ. Жертва была подвешена точно так же как и две предыдущие. На этот раз это был молодой парень. Джеймсу было сложно сказать сколько ему было лет, даже на вид. Его замутило только от одного взгляда на это лицо. А еще… ему показалось, или Джи тихо прошептал: «Ивар…?» Кто такой Ивар? И почему это имя причиняет такой дискомфорт, словно напоминание об огромной ошибке, которую он когда-то допустил и всеми силами пытался забыть? — Картина преступления совпадает с прошлыми. Но… надпись совершенно другая, — Кристиан выглядел встревоженным. — Какой-то третий язык. — Похоже на ирландский… — Сколько языков вы знаете, Джордж? — Чжан задала этот вопрос с непонятной интонацией. — Несколько. Не все прям очень хорошо — так, не потеряться во время отпуска… У меня родня из Ирландии, чуть-чуть я знаю, ну, — тихо хмыкнул тот, — из детства. Мы часто гостили там, когда я был маленьким. — И что тут написано? — Не уверен, но похоже на: «Помнишь меня, отец?» Документы? — Ничего не обнаружено кроме инвалидного кресла, — отчитался криминалист. — То есть, он инвалид? — Чжан выглядела обескураженной. — В древности инвалиды считались отмеченными богами. Люди думали, что физическое уродство компенсировалось каким-либо даром. — Да? А мне казалось, что от слабых избавлялись. — Не во всех культурах. Да и как избавлялись… Могли принести в жертву, потому что, опять же, бытовало поверье, что ущербным проще испросить божественной милости после смерти, — голос Джорджа звучал очень печально. Джеймс стоял и смотрел на него, боясь снова поднять взгляд на жертву, которую сейчас снимали. «Вы знаете, кто я? Вам меня не убить! Вы знаете, кто я?! Я — Ивар Бескостный! Я — Ивар Бескостный! Вам меня не убить!» — отозвался вжик застегивающейся молнии на мешке для трупов. Джеймс несколько раз моргнул, нервно поводя плечами, отводя взгляд от профайлера в пол. В глазах щипало. — Нам придется сделать официальное заявление, — Чжан недовольно качала головой. — Три человека умерли жуткой смертью. Мы не сможем это скрывать. Один труп в столице и два у нас. Полагаю, что это дело остается в нашем ведении. Вы?.. — Мы остаемся здесь, пока следствие не придет к какому-то результату, — подтвердил Кристиан. — На главенство в ведении дела я не претендую, но помогать вам будем всеми силами. Джордж так и стоял, глядя на кровавую надпись. Было очевидно, что стоял, закусив щеку изнутри. «Я целовал ее шею, преклонялся ее грации, но не нуждался в том, что она могла предложить…», — ответил на сомнения Джеймса звук каталки. — Ты не мог знать, — он все же сдвинулся с места, подходя ближе, кладя руку на чужое напряженное плечо. — Но мог хотя бы предположить, что третья жертва будет… — голос Джи звучал глухо. «О, как же раньше это было прекрасно — лишь ты и я, далеко за морем», — ответила дрожь чужого тела. Больше всего сейчас Джеймсу хотелось унять чужие печали и оградить от боли, несмотря на собственную. С плеча его рука переместилась на шею, за нее притягивая к себе в объятия. Десять лет прошло, а Джордж все также переживал за каждую жертву, что встречалась на его пути. — Ты не всевидящий. «Ты — не Один», — эта мысль даже не удивила, сейчас она казалась совершенно правильной и единственно верной. — А хотелось бы… — глубокий вдох в ответ. — Эм… Мы вам тут не мешаем? — голос Анжи сочился ехидством. — Вы все-таки оба при исполнении, — в ее голосе звучала еще какая-то не шибко понятная интонация, такая, которая обычно означала только одно — она будет задавать много неудобных вопросов. На которые придется ответить. Рассказать, почему Джеймс отказался от карьеры в столице и вернулся обратно в Брисбен. — Простите, сержант, — Джи мягко отстранился от него. — Полагаю, что нам стоит вернуться в управление. — Верная мысль, — подтвердила та. На выходе из склада их снова встретили вороны, которые, впрочем, тут же разлетелись в разные стороны стоило только выйти Джорджу.

**

— Ивар?.. Что он-то тут делал? — Кристиан О’Нил стоял, прислонившись к вендинговому аппарату, в который смотрел Джордж. — Мне казалось, что… — Я не в состоянии был… — Или не хотел? — в голосе мужчины не было ни капли осуждения. — Брось, в этом нет ничего такого. В ответ тот только закусил губу. Он выглядел словно никак не мог выбрать чего ему хочется больше: «М&M’s» или «Twix», — и этот мучительный выбор казался очень наигранным. — Его нельзя было забрать к остальным, — наконец-то ответил Джордж. — Понимаешь? Он родился тогда таким, не потому что его отец не послушал предостережений его же матери. А потому что за любую магию всегда надо платить. И если не платит мать, платит ее дитя — все очень просто, — негодование звучало в его голосе. — То есть, она не зря его так любила? — В нем было ядро, которое она могла использовать… — Тебе бы хотелось, чтобы он тогда его убил, да? — Да. — Старший сын всегда был твоим любимцем, — беззлобно поддел О’Ши Кристиан. — Он рос со мной. — И трогательная встреча. «О, привет, ты меня помнишь?», — он попытался передразнить Джорджа. — «Ой, да, в детстве я тебя ненавидел, но потом смог тебя полюбить». О’Ши ничего не ответил, только тихо рассмеялся. — Дети быстро растут. — Особенно, когда они чужие. — Они не были мне чужими. — Все, кроме Ивара, потому что Ивар — это порождение своей матери и ее магии. Ты сказал, что тогда та чума… — Да… По крайней мере, у меня было время, чтобы хорошо обдумать все те события, и я пришел к выводу, что все это было ее рук дело. Изначально, — покачал головой Джордж, наконец-то решаясь на покупку и выбирая «Mars». — Лагерта тогда ребенка скинула, потому что?.. — Да. Они замолчали, каждый думал о своем. — Скажи, как тебе было все это время? — Время — относительная вещь для меня. А ты? — Я умер когда-то ровно так, как хотел. Мне не за что цепляться. Я помню себя как Торстейна, столоначальника Рагнара Лодброка, но я живу новой жизнью, которая мне была дарована. Делаю хорошее дело… Единственное, что очень иронично — меня назвали Кристиан, — хмыкнул он в ответ. — Действительно… Они медленно пошли в сторону выхода из управления. По пути им встречались люди, которым они кивали, обмениваясь приветствиями. На улице было довольно солнечно для зимы. Все-таки в этом году июль был весьма теплым. — Почему он никак не может вспомнить? — Не знаю, — ответ сопровождался вздохом. Кристиан не давил, прекрасно понимая, что О’Ши и сам был обеспокоен этим. — Возможно, причина в том, как он умер. Возможно, причина в чем-то другом… Возможно, причина не в прошлом, а в том, что случилось с ним в юности. Ты вспомнил все в тринадцать? — Да. — Судя по тому, что мне рассказали его дети — с ними все так же случилось в тринадцать. — Как ты думаешь… Его брат? — Я думаю, да. Но у меня нет уверенности. Я его не смог найти. Я не всесилен, как бы это не казалось. Кристиан мог бы возразить, если б хотел. Однако он прекрасно понимал, что сидящий перед ним профайлер никогда не был тем, кого бы в древности назвали богом. Впрочем, человеком он тоже не был. Их первая встреча случилась в Марокко. Кристиану тогда уже было двадцать пять лет, он спокойно жил своей жизнью, когда в толпе людей увидел его. Эмоцию, которую он при этом испытал, нельзя было даже назвать простым удивлением — это было шоком, травмой. Потому что вместо изумления в чужих глаза О’Нил прочел узнавание. Он всегда подозревал, что Рагнар тогда с английских земель привез кого-то крайне чуждого их миру, но не подозревал, что настолько. Первый разговор дался им обоим нелегко. Сначала очень долго молчали, потом неохотно заговорили. Это сейчас они могли болтать до самого утра, обсуждая и прошлое, и настоящее. Они вышли из управления и чуть отошли от здания к скамейкам, чтобы посидеть, погреться на солнце и обсудить все, что успело произойти. — Этельстан… А что дальше? Ну, вспомнит он все… Рагнар умер скверной смертью, судя по твоим рассказам. Он наверняка будет жаждать мести, нет? Особенно когда поймет, что случилось с тобой и почему… — Мне кажется, что есть возможность убедить его… — Ты хочешь… эм… забрать его на свою родину? — Что-то вроде того, — он неопределенно покачал головой, разрывая обертку шоколадки. — Ты уверен, что это была Лагерта? — Да. Скорее всего. — Флоки? — Этот точно, я с ним говорил. Это был… содержательный разговор. — Он послал тебя на хер, да? — в ответ Джордж только кивнул. — Ты ему не нравился никогда… — Кристиан замолк, глядя О’Ши за спину. Тот чуть обернулся и увидел идущего к ним Кормака. Тот двигался плавно, словно годами тренированный хищник. И пусть черты лица чуть-чуть смазывали очки, это все еще был Рагнар, которого они помнили. — Греетесь как ящерицы на солнце, — голос Джеймса звучал хрипло. — Что поделать, — хмыкнул О’Нил, — теплая зима, нужно пользоваться этим. А то я помню, как-то говорили, что однажды в Австралии было аж целых минус пять градусов. — Вот зря смеешься, — покачал головой Кормак, — я хорошо помню тот год — это просто жуть была. Дома остывали моментально. Где-то полопались трубы отопления. Бардак и шатание. — Да уж… Поэтому мы и греемся на зимнем солнышке и наслаждаемся двадцати градусной температурой. В Канберре, конечно, куда теплее. — Она севернее, от того и теплее. — Офигеть вы умный, детектив. А я-то думаю, чего там теплее-то, — рассмеялся Кристиан. Следом за ним расхохотались и Джеймс, и Джордж. — Что-то случилось? — Пришли документы третьей жертвы, так что обеденный перерыв окончен. — Ну, вот… А жаль, шоколадка была очень вкусной, — вздохнул Джордж, поднимаясь со скамейки. — Чуть позже можно будет заказать тайской еды, — махнул рукой Кормак, опуская ее на плечо О’Ши. Кристиан с трудом сдержал улыбку. Сейчас он находил это милым, а когда-то очень давно его очень напрягала такая жажда прикосновений. Обычно скованный с другими людьми Кормак по-другому ощущался рядом с Джорджем (или все же следовало его по старой привычке, хотя бы в мыслях, называть Этельстаном?) — язык тела был другой, манера вести себя тоже менялась. Сопоставляя прошлое и настоящее, О’Нил с некоторым удивлением понимал, что так было всегда. — Тайская еда это хорошо, — резюмировал он, поднимаясь со скамейки следом. — Острое, — скривился Джордж. — Тебе возьмем десерт с манго и чиа, — хмыкнул Кормак, взъерошивая чужие волосы, путаясь пальцами в каштановых кудрях. — ХЭЙ! — тот тут же недовольно ткнул его пальцами в бок. — Ты бы знал скольких усилий стоит совладать с этими волосами по утрам! И собрать их во что-то приличное. — Да, расскажи мне хоть что-то новое о своей вечной борьбе с ними. — О! — поднял палец вверх Кристиан, когда они уже заходили в управление. — Одна из наших коллег в столице подсадила его на… как это… — он пощелкал пальцами, — а, кудрявый метод! Брови Джеймса поползли вверх. — Кудрявый метод? — Ну, вроде как специальная система ухода для кудряшек… — И что, он законспектировал? — А детектив не зря ест свой хлеб, — О’Нил нажал кнопку вызова лифта. — Не только записал, но еще и провел исследование в интернете и выписал кучу всего. — Почему никто не берет в расчет то, что жить с вороньим гнездом на голове — это ужасно неудобно, ну, кроме шуток? — немного оскорбленно прозвучал вопрос Джорджа. В ответ на это Джеймс только хмыкнул. — Что? — Ничего. — Да вам просто не понять всю глубину мучений с этими волосами. — Просто ты говорил, что так и не обзавелся привычкой долго чистить перышки, а тут, оказывается, что есть какой-то кудрявый метод. Покайся, сколько теперь у тебя банок в ванной? Тридцать? Сорок? Сто? Джордж ничего не ответил, только недовольно поджал губы, всем собой показывая, как эти плебейские шутки огорчают истинного английского джентельмена. — Шесть, — уже в лифте ответил О’Ши. — Что — шесть? — поддел Кормак. — Шесть банок… — Ладно, это не так уж и много. Я думал, что все будет намного хуже. На этих словах дверь лифта открылась, и они вышли. Сержант Чжан уже ждала их с распечаткой по новой жертве. — Личность удалось установить? — Очень быстро, оказывается, его успели объявить в розыск. — Да?.. — оживился Кормак, а Джордж и Кристиан переглянулись. — И кто? — Мать, — она заглянула в документы. — Асу… Ас… Асолг?.. Аслог Риттенберг. Погибшего зовут Ивар Риттенберг. Пропал из дома примерно две недели назад. — Каким образом? Парень же инвалид. Так просто пропасть не мог. — Он уже взрослый мальчик. Закончил школу, — Чжан протянула детективу бумаги. Тот бегло прочитал их. Что-то в приложенной фотографии матери и сына его тревожило, дергало за нервы. Женщина с фото казалась пугающе знакомой, и Джеймс был не очень сильно уверен чего больше — «пугающе» или «знакомой». — Пожалуй, нам стоит ее навестить. — Пожалуй, — эхом согласился Джордж. Кристиан даже не собирался представлять, чем может закончится эта встреча.