***
Эта женщина отличалась от прочих, что стояли на пристани. Рагнар не мог понять, что с ней не так и почему его взгляд так цеплялся за неё. Было ли дело в гордом развороте её плеч? Или же причина была в воронах, что её окружали? А может быть он уже просто сошёл с ума, потому что никто на эту женщину, укутанную в темного цвета ткани — не реагировал, словно её и не видел. — А… — голос Провидца прозвучал внезапно и прямо над ухом ярла. — К тебе гости, правитель. — Ко мне? — Воронья дочь. Прекрасная принцесса ныне мёртвого королевства. Ловкая охотница из других земель, что лежат далеко на западе. — Западе?! — Рагнар встрепенулся, растерянно моргая. Ему хотелось подойти к этой женщине, но он не решался. Пускай она и стояла спиной к нему, опасность, исходящая от неё, была ощутимой, сравнимой с той, когда стрела лишь оцарапывает щёку, а не вонзается в глаз. Шелест вороньих крыльев. Карканье. Рагнар моргнул всего пару раз, а она уже стояла прямо перед ним. Бледное лицо. Яркие синие глаза. Тёмные кудри. И знакомая манера улыбаться. Только в её исполнении это было скорее пугающе. — Рагнар Сигурдссен Лодброк, — губы её не двигались, но он слышал голос подобный самому тихому шелесту травы в почти безветренный день. — Ворон-мать. Марион, — фразы были простыми, короткими и звучали рвано, словно ей было сложно. — Ты… — Мать. Этельстан. Сын, — она почти не моргала, смотрела Рагнару прямо в глаза. Они действительно были похожи. Черты этельстанова лица читались в ней. Только Марион была… более совершенной, чем — пугала. — Жив. Ждёт. Туман. Поможет, — она протянула к нему одну руку, словно просила дать свою. Рагнар не посмел ослушаться эту женщину, эту, как она сама сказала, ворон-мать, и протянул ей открытую ладонь. В неё она вложила какой-то камень. — Путь. Там же. Найдешь. Ждать, — и истаяла в вороньем крике, шелесте перьев. Истаяла как туман по утру. Рагнар лишь растерянно проморгался, пытаясь понять — уж не привиделось ли. Но нет, в его ладони лежал вложенный ею камень, резал острыми гранями кожу. — Что?.. — Провидец всё ещё стоял рядом. Его дыхание было хриплым. Рагнар рефлекторно повернулся к нему, желая получить хоть какие-то ответы. — Слишком далеко. Потратила много сил, — в кои-то веке это непостижимое создание изволило говорить не загадками. — Ей было сложно добраться сюда. — Это… сейд? — Они все владеют этим искусством, — Провидец звучал задумчиво. — Но, пожалуй, она лучше многих своих соплеменников в этом. — А…? — Рагнар даже не успел задать свой вопрос, как Провидец рассмеялся. — Да. Проживи он тут еще хотя бы год — укоренился, пророс бы здесь. И вряд ли ярл Борг смог бы вообще высадиться на берега Каттегата. Sidhe близки с природой: ценят, уважают и оберегают её. И природа отвечает им взаимностью — защищая их. Беда в том, что он снова был выдран из земли. Перенесён обратно. Чужой там, не прижившийся тут. — Мне он нужен был, — Рагнар сжал крепче камень, что дала ему ворон-мать, ощущая как грани его режут кожу. — Там. — Как пожелаешь, ярл, — Провидец умел исчезать быстрее, чем волна стирала рисунки на песке. Взмах ресниц — и нет его. Исчез, истаял, растворился в воздухе. Рагнар, разжавший ладонь, внимательно смотрел на камень что дала ему эта женщина. Он уже видел такой солнечный камень. И всё же этот отличался от него чем-то. «Путь. Там же. Найдешь. Ждать», — вот что она сказала ему напоследок. Видимо, ему нужно будет использовать этот камень во время перехода до Англии. «Что же, — подумал Рагнар, — посмотрим». Это означало путешествие в неизвестность. Ему было плевать на стремления Хорика, как бы тот не старался перевести вину на Этельстана, Рагнар понимал, что конунг единственный, кто виноват в том, что случилось в Англии. А ещё твёрдо знал, что ему жизненно необходимо увидеть sidhe. «Встреча» с его матерью окончательно укрепила уверенность Рагнара в том что его бывший раб жив. И всё же он не мог сказать, что ему не страшно. Рагнару было страшно, как и любому кто сталкивался с действительно чем-то совершенно ему неизвестным. А sidhe именно этим и были — неизвестностью. Но, впрочем, в самом деле, ему ли не привыкать отправляться куда-то в неизвестность?***
— Туман слишком плотный, — Торстейн, вытирая рукавом нос, с которого капала вода, стоял у левого борта, пытаясь хоть что-то разглядеть впереди. — Мы не пройдём, Рагнар. — Пройдём, — ответил тот, крепко сжимая в руке тот солнечный камень, что дала ему мать Этельстана. Свет был тусклый, не яркий. Их корабли шли плотно друг к другу, потому что потеряться в таком сильном тумане было проще простого. Кораблей было немного — много бы собрать и не получилось. Каттегат был истощён, Хорик потерял слишком многое на английский берегах, так что по сути, всё это путешествие на запад было устроено усилиями лишь ярла Ингстада. «Ох, ярл Ингстад», — Рагнар чуть усмехнулся, поворачивая голову направо, ища взглядом светлую голову своей бывшей супруги. Ему было интересно, как она захватила власть в Хедебю, но спрашивать не решился. В конце-концов, уже давно прошли те времена, когда он требовать от неё ответа, а раз она не рассказал сама, значит, это было не так уж и важно. Или возможно она просто не хотела ему рассказывать. — С чего такая уверенность? — голос Торстейна звучал очень хрипло. Путешествие было тяжёлым. Чем ближе они подплывали к Англии, тем более суровыми становились море и небо, словно кто-то (или что-то) не хотел, чтобы северяне вернулись обратно. — Верь в меня, — усмехнулся Рагнар, подходя ближе к носу корабля, поднимая вверх солнечный камень. Он не знал, что его ждёт. Проходящие сквозь тёмно-синюю, как глаза Этельстана, глубину камня солнечные лучи, превращали каменное нутро в настоящее море, а затем оттуда же появился рисунок, назначение которого Рагнар понял не сразу. Изломанные линии не складывались в узор, они словно были… рисунком пути. Так иногда, еще когда жил на ферме, Рагнар показывал случайным путникам дорогу до Каттегата. Чем дольше он смотрел на камень, держа его точно перед тусклой точкой солнца в небе, тем более чётким становился рисунок, тем больше деталей Рагнар видел. — Вставай к рулю, Торстейн, и слушай меня внимательно, — тот лишь кивнул, и спешно направился в противоположный конец корабля. — На месте! — А теперь, поворачивай влево! На соседних кораблях люди так же пришли в движение. Послышались крики: «Что происходит?» Торстейн сухо ответил: «Рагнар знает как идти! Идите за нами». — Паруса убрать! — голос Рагнара тонул в белой мгле тумана. — Корабли в линию! Между кораблями протянуть верёвки! — они входили в белое ничего, в котором не было слышно ни шелеста волн, ни крика чаек. Рагнар всё так же пристально вглядывался в выданный ему солнечный камень и вёл корабли за собой. — Странный туман, — вот что сказала ему Лагерта, когда они наконец-то высадились на берег. С него туман казался просто стеной. — Никогда такого не видела и не думала, что так бывает, — позади них своей жизнью жил лагерь. Северяне обустраивались на берегу, таская с кораблей припасы, ставя палатки, строя заграждения. — Непростой, да, — согласился он с бывшей женой. — Тревожно, — они были слишком давно и слишком хорошо знакомы, чтобы Лагерта смогла укрыть в своём голосе легкую ноту страха. — Иногда мне кажется, что я слышу что-то в этом тумане, — Рагнар ничего не ответил, однако да, ему тоже казалось, что нечто ворочалось в этой бесконечной белой пелене. — Рагнар! — их разговор прервал Флоки. Корабел выглядел взлохмаченным и взволнованным. — Что? — Там… к лагерю идут люди. Они не вооружены, не выглядят как солдаты здешнего короля, — Рагнар в ответ на это лишь удивленно вскинул брови, однако, хлопнув Лагерту по плечу, тем самым предлагая ей последовать за собой, поспешил назад. К ним действительно шли. Туман с воды, казалось бы, цеплялся за тёмные одежды внезапных гостей. Их было всего двое: мужчина и женщина. И если лицо мужчины было толком не разглядеть из-за капюшона, то женщину Рагнар не то чтобы знал, но видел. — Я её знаю… — Откуда? — в голосе Хорика звучала заинтересованность. — В прошлый раз её никто не видел. Такую красоту сложно было бы забыть. А до этого по твоим же рассказам ты был в другом английском королевстве и имел дело с другим королём. — Её зовут Марион, — рядом с внезапными гостями то и дело появлялись красноухие псы. Таких же Рагнар видел очень давно рядом с Этельстаном. Собаки то убегали в туман, то возвращались из него. — Рагнар Сигурдссен Лодброк, — сейчас Марион была менее пугающей. Когда он слышал голос, губы её двигались. Во взгляде было больше человеческой теплоты, он не казался таким остекленевшим, как тогда на пристани. — Мы рады тебя приветствовать. — Добро пожаловать на Альбион, — спутник Марион снял с головы капюшон, и Рагнар замер как молнией пораженный. — Этельстан?.. — вопросительная интонация в голосе Лагерты, показала Лодброку что не только он один потрясён феноменальным сходством. Если бы он не знал лицо Этельстана буквально на ощупь, то тоже попал бы в эту ловушку. Они были безумно похожи, разве что, гость был старше. И пускай в его волосах не было ни единого следа седины, Рагнар чувствовал — спутник Марион старше многих здесь. И не на год или два, речь, наверняка, шла о целых десятилетиях, если не больше. — Сирше, — улыбались они по разному. Там где улыбка Этельстана была мягкой, чуть застенчивой и бесконечно доброжелательной, улыбка Сирше была острой и опасной как клинок. — Этельстан — мой племянник, сын Марион, — рука мужчина легла на плечо спутницы, чуть сжимая его, словно в знак утешения. — Как он? — этот вопрос сорвался с губ Рагнара быстрее, чем он успел осмыслить его. Гости переглянулись. Сирше покачал головой, а Марион вздохнула. — Не плохо. — Не хорошо. Они сказали это практически хором, практически с одинаковой интонацией. — Не хотелось бы обсуждать это стоя так. Возможно ли пройти? Мы проделали долгий путь, чтобы прибыть сюда, — Рагнар знал эту уловку. Все правители так говорят, когда не знают, как начать разговор и требовалось время для подготовки речи. — Проходите, — Лодброк сделал приглашающий жест рукой. — Расскажите о том, что происходит здесь. — Ничего хорошего. — Вот уже много лет как, — они действительно договаривали друг за другом фразы. И это было так странно. Северяне молча расступались перед своими внезапными гостями. Хорик, глядя на это, лишь сжимал челюсти. Он был конунгом, однако, настоящим владыкой здесь ощущался только Рагнар. Лагерта наблюдала за всеми со стороны, и не спешила следовать за бывшим мужем. В конце-концов она единственная из всех поняла, что действительно происходило сейчас в лагере, а потому не считала нужным вмешиваться в этот разговор. И не собиралась давать другим это сделать. — Мы только начали обустраиваться, — Рагнар жестом указал гостям на два небольшим пустых бочонка, которые могли бы заменить им скамейку. — Предложить многого не могу. — Не стоит, — Марион присела, а вот Сирше остался стоять у неё за спиной. — Мы знаем, что путешествие было не самым лёгким для вас. — Вы про туман? — Да, — ответил Сирше. — Чужие молитвы окутали Альбион туманами. — Но в туманах всегда что-то есть, — этой фразой Марион подтвердила все смутные опасения Рагнара. — Сюда, без сопровождающего или солнечного камня, никто не может больше добраться. — Почему? — Они бояться вашего возвращения, — они действительно говорили по очереди. — Король Эгберт боится, пусть и не покажет этого никогда. — Этельстан, — Рагнар наконец-то повернулся лицом к своим гостям. Он собирал до этого всю свою волю в кулак, чтобы задать этот вопрос, — что с ним? Мне… снились сны. Я… чувствовал его в этих снах, так, словно он был рядом со мной. Словно я мог его коснуться. Но… не могу сказать, что это были добрые сны. — Не пленник. — Не гость. — Гостей не пытают. — Пленников не оставляют в живых, — их ответы не приносили должного облегчения. — Он… говорил, что вся его семья погибла, — Этельстан именно это и рассказывал, но как теперь знал Рагнар, не всё из его рассказов было правдой. Причины, которые его сподвигли поступить так, разумом Лодброк понимал, но душой — не очень. Брат с сестрой переглянулись, словно не знали, что ответить на это. — Я отдала его ещё ребёнком, как часть Договора между нами и нортумбрийским королём. На него наложили ряд священных христианских литаний. И больше я его никогда не видела. Даже не смогла проводить до монастыря, где ему надлежало провести всю вечность взаперти, переписывая книги. И чтобы не смущать других монахов, была составлена эта история. Знай они, кто он такой на самом деле, не прожил бы столько. — И кто же он? — хотя в интонациях Рагнара больше звучало: «И кто же вы?». — Sidhe из Éire, принц Благого Двора, вороний сын… — Принц?.. — Рагнар оторопело смотрел на Марион и Сирше. — Принц? Он… — Я Король Дикой Охоты, — ответил Сирше. — Марион — моя сестра. Наш старший брат погиб и мне пришлось принять этот титул. Этельстан королевской крови, но это не значит, что он унаследует трон. У него есть только титул, не означающий реальной власти. — Что?.. — Его приняли твои боги. Взяли под крыло. Заботились о нём. Помогали устроиться в новом месте. Одна из ваших богинь подарила ему своего волшебного котёнка. «Пангур Бан», — вспомнил Рагнар. Кот вечно внезапно исчезал только для того, чтобы появиться из ниоткуда. — Он больше принадлежит твоей земле, чем этой. Однако, этого не знает уэссекский король. — Он чего-то хочет? — Рагнар мог только задавать вопросы, уже не особенно надеясь на то, сможет-ли в полной мере осознать те ответы, которые ему на них давали. — Вечной жизни. Как и все люди… — Почему-то нас ошибочно принимают за богов, — продолжила Марион. — Однако мы никогда не были им равны. Мы… не люди, это действительно так. Мы живём намного больше, чем отмерено вашему роду, но всё же умираем. Чаще, конечно, погибаем от чьих-нибудь рук. Но не каждая рана смертельна — они заживают на нас быстрее. — Эгберт жаждет попасть в сид, — подхватил Сирше. — Сид — это наше королевство. Оно… отличается от этих земель. Оно иное. И жизнь там идёт по другим правилам. — Человек, который попадёт в сид, проживет там полгода, а здесь же пройдет десяток лет. — Или сотня. — Или две, — брат с сестрой переглянулись и тихо рассмеялись. Впрочем, смех их быстро оборвался. — Но всё не так просто, как может показаться на первый взгляд. — Как и всегда, — нахмурясь, ответил Рагнар. Всё, что ему говорили, было… выше его понимания. И от этого начинало неприятно ломить виски. Больше всего на белом свете Рагнар не любил не понимать. От этого у него портилось настроение. — И всё же, ты, — теперь он смотрел прямо на Марион, — не просто так явилась ко мне в Каттегат. — Мой сын не гость и не пленник. Однако Эгберт в своей жажде попытался привести его к согласию. — К согласию?.. — это слово не понравилось Рагнару. Отчего-то ему вспомнились те кровавые отметины, что появились на его руках. — Ты же знаешь, христиане распяли своего бога, — медленно продолжила говорить Марион. — Его?.. — Нет, но точно так же, как и своему богу, — они пробили ему руки и ноги. И не раз, и не два. Раны на нас заживают быстро. Эгберт мог бы использовать калёное железо, однако, не стал. — Калёное?.. — Раны от него практически не заживают, — Рагнар нахмурился. В его памяти сами по себе стали всплывать моменты, когда Этельстан очень осторожно вёл себя с железными предметами, практически никогда не беря их в незащищенные руки. — Эгберт использовал церковное серебро. — Больно, — качнул головой Сирше. — Но заживает. — Зачем?.. — Этельстан — принц. Он может открыть путь в сид. И одновременно не может. Не ему. — Мне?.. Но… — Тебе, возможно, и не зачем. Но… уэссекский король полагает, что все похожи на него. Что все как он. Власть. Знания. Непомерные амбиции. Новости были слишком… неудобоваримыми. И Рагнар, ощущая как у него земля уходит из-под ног, сел сам на ранее предложенный гостям бочонок. Едва он это сделал, как рук его коснулись ладони Марион. Она крепко сжала его пальцы. — И что мне делать? — Не верить Эгберту, — рука Сирше легла на рагнарово плечо. — Всегда помни о том, что он ведет свою игру, и ты его переиграешь. — Этельстан? — Вы увидитесь. Но… Для того, чтобы суметь уплыть отсюда без проблем, тебе нужно будет уничтожить несколько «святынь», которые держат здесь туман и то, что в нём находиться. Так Эгберт контролирует берега. Как только туман будет снят, ты вернешься под руку своих богов. Ведь ваше путешествие было более чем полностью благоприятным, не так ли? Шторма обходили стороной, дул попутный ветер? — Да, всё было именно так… — Тебя что-то беспокоит, — Марион внимательно смотрела ему в глаза. — Он… твой сын. И ты?.. — Я люблю своего сына. Он выбрал тебя. Он знает, что будет дальше. И всё же — выбрал тебя. Потому что судьбы и души переплелись. — Души?.. — У всех нас есть душа. Это то, что объединяет нас, несмотря на все различия, Рагнар, — голос Сирше звучал мягко и успокаивающе. — Христианские церковники и нас, и твой народ считают бездушными, потому что мы не разделяем их веры. Их новорожденный бог силён. Пока что. Но будет ли он так же силён спустя века? Не знаю. — Сирше, ты… — голос Марион прозвучал чуть укоряюще, — только путаешь его ещё больше. — Прости… Рагнар мотнул головой, отгоняя от себя ненужные размышления. Ломать голову над тем, что он не мог понять, было бы пустой тратой времени. Сейчас ему стоило полностью сосредоточиться на том, что он мог действительно сделать: найти и вернуть Этельстана, разрушить «святыни», как-то решить некоторые вопросы с Эгбертом и вернуться домой. — Я искал землю для своего народа. Плодородную. Богатую. Чтобы… — Что же, — брат с сестрой переглянулись. — Она будет у тебя. Мы присоединимся для переговоров с Эгбертом, ведь кажется ради этого Этельстан тут и остался?***
— Мой король! — посыльный влетел в римскую купальню, где, как ему сказали, находился король. В помещении было тепло и пахло травами. — В чём дело? — в голосе Эгберта звучало недовольство. Он любил и ценил это время уединения. — Северяне… высадились на берег. — Что? — в голосе короля сквозило удивление, которое граничило с раздражением. — Какие ещё северяне?! — Рагнар Лодброк, мой король. — Найди епископов, приведи их в малый зал! — рука короля в раздражении хлопнула по воде. — Мне обещали, что туман никого не пропустит… Что ты стоишь, быстро за ними! — Да, мой король, — посыльный нелепо поклонился и буквально выбежал вон. А Эгберт, проводив его взглядом, умылся теплой водой, пытаясь смыть с себя раздражение, что в нём поднялось. Когда Эгберт добрался до малого зала, волосы его были всё ещё влажными, но вода с них уже не капала. Епископы уже стояли там с мрачными лицами. — Итак, — голос короля звучал резко и раздраженно, — как так вышло, что несмотря на все ваши уверения, северяне всё-таки смогли прибыть к нам? Кто-нибудь, пожалуйста? Епископы молчали, отводя взгляды. Они чувствовали раздражение своего владыки и боялись ещё больше его разгневать. — Мой король, — наконец-то начинает говорить епископ Эдмунд. Пожалуй, он был одним из немногих, кто действительно не боялся королевского гнева, — скорее всего им кто-то помог. Туман, что ниспослал нам Господь в ответ на молитвы о защите от северных варваров, до этого вполне успешно защищал нас от нежеланных гостей. Возможно ли, что ему помог вороний принц? Малый зал моментально наполнился шумом голосов. — Как это возможно? Он окружен святейшими из литаний, рядом с ним почти всегда есть кто-нибудь из святых воинов, — раздражение всё ещё скользило в голосе Эгберта, но уже не так явно как до этого. — Да, но… на это бездушное чудовище не была наложена литания. Мы не смогли. И силы его нам неизвестны. Их вид, мой король, может столь многое благодаря своим богохульными силам, мы даже представить себе не можем на что способен этот сатанинский род. Эгберт замер, размышляя над чем-то. В голове его проносилось слишком много различных вариантов, каждый из которых мог быть правдивым. — Идите, мне нужно подумать, что с этим делать, — вступать в конфронтацию с северянами Эгберту не хотелось. Не потому, что он не смог бы с ними справится, о нет, смог бы, а потому что это бы точно закрыло ему доступ в сид. Сейчас, конечно, тоже не было никаких гарантий, однако смерть Рагнара Лодброка означала бы конец мечтам о вечной жизни — сейчас, а не когда-нибудь после смерти. К тому же Эгберт знал, что руки и совесть его не были чисты, а потому его бы ждал не Рай, а Ад. — Вы, — король, чуть повернув голову к стражникам у дверей в малый зал, — приведите сюда Его Высочество, принца Воронов.***
Этельстан догадывался зачем его сейчас вели в малый зал. Он почувствовал Рагнара, как только нога того коснулась песка на английском берегу. И тоска начала глодать sidhe с новой силой. Не было никаких сомнений в том, кто помог северянам пробраться через туман, что сковал собой берега английские. Ветер иногда доносил до него крики воронов матушки. Сколько бы лет ни прошло, какое бы расстояние их не отделяло друг от друга, они всегда оставались одной семьёй, в которой принято заботиться друг о друге. — Ваше Величество, — колкость литаний вокруг вызывала у Этельстана неприятные ощущения. Ему было больно стоять, больно дышать, больно моргать. Мест, где его не терзают, не так уж и много: его комната и тот зал со старыми пыльными свитками Великой Римской Империи. — Ваше Высочество, — Эгберт смотрел на него странным взглядом, словно пытался понять, насколько Этельстан причастен к появлению северян. «Что ж, — думал sidhe глядя на человека, — причастен, но, наверное, не в том смысле в котором ему бы хотелось». — Рагнар Лодброк вернулся, Ваше Высочество. — Я знаю, — скрывать этого Этельстан не собирался. — Вот как… — Почувствовал, как только его ноги коснулись английского песка, — и это был самый приятный и сладостный момент в его жизни. Пусть он длился недолго, пусть его потом захватила и затопила тоска, но все-таки он был. Согрел его сердце и немного успокоил боль душевную. — Вам известно, зачем он прибыл? — Этельстан внимательно смотрел на Эгберта, что задал ему этот вопрос. Хотелось только спросить: «А вы не понимаете?» — однако, sidhe не стал. — Насколько я знаю, он ищет земли для своего народа. Как и хотел с самого начала, когда прибыл сюда в первый раз. — И разграбил наши монастыри, — голос короля звучал сухо. — Жизнь на севере сурова. Почва не так плодородна, — кажется, он уже говорил это уэссекскому королю когда-то. — Стало быть поселение… — Да. — Что ж… Переговоры с…- Эгберт помахал рукой, пытаясь вспомнить имя, — Хориком были не слишком продуктивными, — Этельстан не отвел взгляд в сторону. Словно само присутствие Рагнара, возможность дышать с ним одним и тем же воздухом придавала ему сил. — Возможно, сейчас всё пройдёт… куда более успешно. Почту за честь, Ваше Высочество, если вы сопроводите моего сына на переговоры. Эгберт что-то замыслил, но Этельстан пока что не мог понять, что именно. Однако, тревога об этом отступила на второй план, как только он понял, что очень скоро увидится с Рагнаром. Боль ран душевных и физических утихала.