Шанс на искупление

      Майлз пришел в лачугу с чувством незавершенности, так как его надежды об общении с Ша’ад шипя, затухли вместе с пламенем костра. Спать рекому совсем не хотелось, он лежал в гамаке, спустив одну ногу вниз, и погружался в думы о прошлом, которое он постепенно забывал. В памяти всплывали почти размытые лица рекомов, с которыми полковник охотился на Салли, обрывки фраз Паука, когда тот подкалывал Куоритча в знании языка На’ви, убийство тулкунов и яростные глаза Джейка, душившего полковника в морской пучине. Рекомбинант закрывал глаза и отчетливо рисовал лицо рычащего сынка, в их последнюю встречу: «Давай со мной», эхом проносился голос в памяти полковника.  Он мечтал вновь увидеть своего отпрыска, и хотя бы на секунду, услышать его смех и подколы.       С того момента, как полковник «одичал», прошло почти полгода. Он продолжил делать насечки на стенах пещеры, дабы не потерять счет времени. Зная боевой потенциал, колонизирующего Пандору, человечества, Майлз примерно прикидывал насколько разросся железобетонный Плацдарм, и сколько времени осталось до столкновения природы с пламенем смерти.       Опомнившись от гнетущих мыслей, реком решил прогуляться. Он бездумно шел по тропинке, которая уводила полковника в глубину джунглей. Майлз вышел к водопаду, который лениво стекал со склонов гор: природный объект был небольшого размера, спокойно стекающая вода осторожно журчала, вливаясь в озеро, горный склон, покрытый мхом, тускло светился фиолетово-зеленым цветом. «Удивительная природа, конечно, на этой планете», любуясь, подумал реком. Он сел под дерево и окинул взглядом ночное небо.  Исследуя голубые изгибы Полифема, Куоритч не заметил, как уснул.       Утром полковник проснулся от того, что его кто-то толкал в бок. Сонный, он с трудом открыл глаза и увидел перед собой Карателя и Ша’ад: – Я уже начинаю привыкать к твоему присутствию по утрам, – зевая, сказал Майлз. – Ты проспал завтрак, – игнорируя, промолвила женщина, – я думала, ты вновь решил податься в бега, – поставив руки на пояс, добавила она. – Послушай, быть может, ты уже просветишь меня? Тогда и желание убежать испарится,…наверное. А то эти загадочные обстоятельства начинают действовать мне на нервы. – Надо же! – фыркнула Ша’ад, поджимая уши. – Ты летела вдаль, в поисках искусственно созданного организма, который должен спасти эту планету от неминуемой смерти? Верно? Ты привела его в свой клан, поселила в приемлемых апартаментах, кормишь и заботливо будишь по утрам…это больше похоже на откармливание барана, которого зарежут на национальный праздник! Могу я услышать честный ответ и понять, как я помогу вам в этом противостоянии? Да и вообще, как ты это предвидела?       Ша’ад щурясь, смотрела на сидящего в траве полковника, и нервно дергала хвостом. Вздохнув она начала свой рассказ: – Ладно, мне действительно стоило не затягивать с этим. Начну немного издалека. Спустя шесть лет, с момента победы Джейка Салли над небесными людьми, когда мне исполнилось двадцать пять,  я потеряла своего младшего брата, оставшись единственной представительницей своей семьи. Мои родители учили меня быть хладнокровной и сильной, чтобы уверенно вести клан вперед, но я тогда впала в полное отчаянье. Брат погиб в схватке с налетчиками, которые выжигали площади лесов под строительство своих бетонных, извергающих ядовитый дым, монолитов, – присаживаясь рядом с рекомом, продолжала Ша’ад, – они победили, но ценой жизней всего отряда.… Узнав об этом, я впала в дикую истерию, ведь на Раи’тея все, включая меня, делали ставку, что он станет великим вождем, который даст мощный отпор небесным захватчикам. Были на то задатки. Обессиленная от постоянной скорби, после потери брата, я лежала на этом же месте, где сидишь ты. Я никого не желала видеть, ни с кем не разговаривала, даже Булана отгоняла прочь. Боль утраты сжирала изнутри, и я просто лежала и вглядывалась в ночное небо, пуская жгучие слезы по щекам. Резкое дуновение ветра заставило меня отвлечься от самоистязания. Приподнявшись, я увидела, как все растения вокруг меня пульсируют. Была поздняя ночь, я была здесь совсем одна. Спустя время у меня так сильно разболелась голова, что было даже больно смотреть на свет этих растений. Я решила умыться прохладной водой озера, а когда нему поползла, то вырубилась, только коснувшись воды. И тут я впервые услышала ее.… Она звала меня, шептала мое имя и рисовала в темноте закрытых глаз твой образ.   Я очнулась в разгар следующего дня, под опекой Мэ’эн. Она сказала, что мои глаза были под полупрозрачной белой пеленой и я шептала слова о перерожденном, в нашем облике, человеке.  Я отчётливо все запомнила. Тогда и поняла, что опускаю руки сильно рано. Что есть шанс, что есть тот, кто знает устройство жизни людей изнутри, и он может стать ключом к нашей победе и спокойной жизни. Это ты, Майлз.          Охотница впервые назвала полковника по имени, без фамилии, произносимую с отщелкивающим акцентом. Он повернулся, чтобы посмотреть  на нее: Ша’ад сидела, обхватив руками подтянутые колени к груди, голова упиралась в ствол дерева, в волосы аккуратно вплетены фиолетовые мелкие цветы и округлые листья с острым кончиком, на лице читалась отрешенность с нотками страха, опушенные уши и редко моргающий взгляд. Майлз пробегал взглядом каждый миллиметр ее красивого лица. Почувствовав взгляд, охотница повернулась на рекома: расслабленное мужественное лицо, строгий  и заинтересованный взгляд мерцающих янтарных глаз, приоткрытый рот и  дергающиеся от волнения уши. Теперь она без смущения глядела на Куоритча, исследуя его лик наяву. – Тебе стало легче? – иронично прошептала женщина. – Не совсем, – поджав губы, ответил реком. – Такое, как говорила моя мама, постигало и бабушку. Единожды. Она предвидела мое рождение и то, что я буду лидером своего клана, что я буду боевой девчушкой и неравнодушной  к возмездию небесным людям... М-да. Мы засиделись, идем, может у Нуры сохранилась хотя бы одна порция, – почти шёпотом произнесла Ша’ад, вставая с земли. Майлз молча поднялся следом, обдумывая услышанное: «Очень похоже на правду, учитывая, все устройство этого мира. Если, извините, я связал свое сознание с кустом, то и это вполне себе реально. Чудно пиздец.» Когда Куоритч и Ша’ад прибыли в холл, Нура с сожалением обратилась к охотнице, дав понять, что всю еду разобрали. – Ничего страшного…пусть она так не переживает, – сконфузившись сказал полковник Ша’ад, видя как Нура чуть ли не падает в ноги. Улыбнувшись охотница поклонилась женщине и обратилась на своем наречии, нежно беря ее ладони в свои.

***

Каждый день, проведенный в клане Хауэ’йа, открывал для рекомбинантного полковника все новые и новые грани хрупкого мира, который он жаждал уничтожить в прошлой жизни. Ша’ад терпеливо подтягивала знания языка Майлза, указывая на тонкости диалекта своего племени. Еще до перерождения,  Куоритч не любил всю эту лингвистическую ересь, и, скрипя зубами, выговаривал, казалось бы, непроизносимые фразы: – Ма Наума Са'нок (Великая Мать). – Уже лучше, – с облегчением и улыбкой вздыхала охотница.       Когда его уровень говорения стал более приемлемым, Ша’ад без опаски отправляла Майлза на охоту с другими мужчинами клана, хотя они и не отличались особой общительностью. Вечера полковник проводил в компании старших представителей Хауэ’йа, перенимая их опыт в изготовлении оружия.       Ша’ад все меньше и меньше времени проводила с рекомом, отдавая его в руки соплеменникам. Расстраивался ли Майлз? О, да. Женщина практически сразу после завтрака убегала в джунгли, вооружившись серпами, а обратно возвращалась уже поздно ночью. И то, реком последние дни не замечал ее возвращение и уход. Как-то полковник случайно подслушал разговор двух парней, которые обсуждали обрушение каменного моста, державшего воду, и что «Глас Матери» с отрядом убили группу небесных людей неподалеку от него. – Ясно чем дело пахнет... – прошептал он, направляясь в свою лачугу.