High On Blood

- В жизни ничего прекрасней не видел… Первый солнечный луч, пробившийся сквозь щель между шторами, пронзил пыльную тьму мотельного номера, разрезая густой влажный сумрак. Какое счастье, что под раскалённый клинок проснувшегося светила попал Лино. Разметавшиеся по простыне кофейные волосы искрились потемневшей бронзой. Испарина на белой коже мерцала россыпью золотого бисера, а полоса света огнём и тенью вырисовывала заученные черты: дерзкий изгиб брови, веер пушистых ресниц, обрамляющих стремительную линию верхнего века, острая грань скуловой кости, скульптурный нос с крошечной родинкой, желанные губы, чуть приоткрытые от тяжёлого дыхания. Смотреть на Лино - это как смотреть на бессмертную Мону Лизу, устремлённые в небо своды готического собора, чудовищные вершины Эвереста или беспощадный танец лесного пожара. Всё в одном. От его красоты внутри что-то надрывалось, разбивалось на куски, а потом и вовсе рассыпалось на атомы, чтобы стать чем-то новым, ведь эта красота не терпела бесцельного любования, в ней было столько силы, что она меняла мир вокруг. Самого Джея она изменила давно и безвозвратно, лаской и безусловным принятием подчинив себе ветреную, вечно молодую душу. Джей мог прожить без человеческой крови две недели, а без Лино не выдерживал и дня. Одна ладонь нашла другую в ворохе простыней, пальцы сомкнулись в идеальный замок. Язык скользит вдоль выступившей на шее вены, собирая солёную влагу, чтобы потом продолжить прерванный рассветом поцелуй. Джей исступлённо двигался навстречу теплу, за долгие годы ставшему родным, вплавляясь в Лино так, будто всего того, что между ними было, уже стало критически мало, - Джей хотел жить с ним в одном теле. В своей настойчивости он был так непреклонен, что вскоре добился желаемого: стоны Лино стали продолжением его собственных, дыхание синхронизировалось, и даже сердца начали биться в унисон. Неотвратимое приближение пика они огласили сдавленным вскриком, когда солнечный диск уже оплавил крышу корпуса напротив. Лино прикоснулся губами к руке Джея. Они оба лежали, уставившись в потолок. - Вот это точно было лучшее утро, - заключил Лино. - Ты так говорил две недели назад. - Постоянно превосходишь мои ожидания. - Оттачиваю технику. Оба тихо рассмеялись, наслаждаясь интимностью момента. Отдельный номер в мотеле - всегда благословение. Не особо торопясь, они сходили в душ и, поправив сбившуюся постель, легли обратно. Это было их последнее утро в Таллахасси. К вечеру того же дня семья Дирак обещала привезти новые документы Айэна, а это означало, что Бродяжкам снова предстояло отправиться в путь. Немногочисленные вещи были собраны. Мужчины покинут номер через двенадцать часов, и горничная окончательно сотрёт следы их пребывания. Проваливаясь в сон, Лино дарил лежащему на его плече Джею ленивые поцелуи, но поток нежностей оборвал внезапный вопрос: - Как ты думаешь, Айэн реально уйдёт от нас? Лино открыл глаза. В ответ на него смотрели блестящие беспокойством блюдца. - Конечно, нет, - выдохнул он в губы напротив. - Он не захочет. - Он кажется вполне решительным, - Джей сухо шмыгнул носом и потёрся виском о грудь мужчины. - О себе толком ничего не говорит, только про вампирскую жизнь расспрашивает. - Всего несколько дней прошло. Дай ему время подумать. - Когда дней пройдёт достаточно, он может собраться и уйти! А я не хочу, чтобы это случилось. Мне кажется, нам его и не хватало. Видал, как он Криса одним взглядом осаживает? - Ага, - Лино прикрыл веки, окончательно откидываясь на подушку и рассеянно поглаживая медовую кожу Джея, - далеко пойдёт пацан. - Эй! - Джей сердито ущипнул мужчину за бок, поняв, что тот опять над ним подшутил. - Ты ведь его не остановишь, если он рогом упрётся? - Не остановлю. - Ну вот. Так что прекрати расстраиваться о том, что ещё не произошло. Сейчас вообще пофиг должно быть. - Говоришь так, словно сам не хочешь, чтоб он остался. - Я в этой жизни ничего не хочу больше, чем тебя и хороший сон. Тебя я уже получил, так что дай мне уже выспаться. - Понятно, - Джей отквасил губу и с драматично-обиженным видом, скинул с себя руку Лино, чтобы развернуться к нему спиной. - Не хочешь делить со мной печали. Тебе от меня нужны только мой огромный член и сочная задница. - Не правда, - Лино выдержал паузу, с хитрой улыбкой ожидая, когда Джей снова развернётся и посмотрит на него. Лино чувствовал его выжидающий взгляд даже с закрытыми глазами. Наконец он сказал: - Рот у тебя тоже ничего. - Ой, всё! Иди ты в жопу! - Джей плюхнулся на свою подушку так яростно, что матрас под ним жалобно скрипнул. - Был там вчера. - Тогда отныне вход для тебя закрыт! - Джей свернулся калачиком и натянул одеяло по самый подбородок. - Люблю тебя. - Спасибо. В ответ Лино получил пинок по голени, но весьма ожидаемо Джей вернулся в его объятия уже через четверть часа. *** Айэн клевал носом, прижавшись виском к лязгающей цепи качелей. Поздний вечер в крошечном пригородном парке густо пах влагой и тропическим разноцветьем. Акварельные сумерки постепенно гасли на западе, оставляя всю работу редким уличным фонарям, разливавшим полупрозрачную охру по бетонным дорожкам и пышным клумбам. Лино и Чанбин дружно раскручивали на детской карусели Джея и Феликса, визжащих в обнимку. Джинни удивлял Сынмина акробатическими трюками на верёвочной паутинке. Как же хотелось спать… Тяжелей всего было перестроить режим сна. Восемнадцать лет прожив как жаворонок, Айэн оказался в компании, засыпающей в часы его привычной активности. И если первые пару суток он с ними хоть как-то совпадал из-за убийственного недомогания, то чуть позже, когда регулярное отпаивание кровью возымело эффект и прежние силы вернулись к нему, дни Айэн стал проводить в отчанных попытках отключиться, чему не способствовали кошмары и сонные параличи, ночами он лишь пытался продержаться на ногах. Бодрствуя, он пробовал утомить себя запойным чтением комиксов, коих в коллекции Бродяжек оказалось несметное количество, и даже гулял по округе с кассетным плеером, любезно предоставленным Чанбином. Но толку было мало. Необходимость заполнять часы вынужденного безделья лишь напоминала Айэну о его одиночестве, о том, что ему пришлось оставить в Джексонвилле, чтобы никогда туда не возвращаться. У Бродяжек хорошо получалось отвлекать Айэна от тяжёлых мыслей, но их пробуждения нужно ещё было дождаться. Те обычно просыпались в период, который нормальные люди могли бы назвать “где-то между обедом и ужином”. Вампиры приводили себя в порядок и вместе выдвигались в закусочную, после чего с детским рвением изучали город, в котором, кажется, и так уже были десятки раз. Они отлично ориентировались на местности, помнили районы и названия улиц, по ходу прогулок подмечали даже незначительные изменения в облике города и его окраин. “О? Синие гортензии? А раньше тут было всё белыми засажено”. “Тот бар на месте. Удивительно, как их ещё не закрыли с их кислым пивом”. Айэн не горел желанием участвовать в разговорах, но ему нравилось слушать, потому что звучали Бродяжки чуднó. Бродяжки в принципе были чудны́ми: молодые мужчины, одетые, как подростки, по большей части ведущие себя, как подростки, иногда выдавали нечто такое, что Айэн мог услышать только от своего дедушки или отца. В конце концов, эта вампирская семья оказалась не самой плохой компанией, в которую можно попасть после побега из дома. Хоть Айэн и не представлял, что способно его удержать вместе с ними учитывая их огромную разницу в возрасте и образе жизни, они казались вполне дружелюбными: кормили за свой счёт, делились одеждой и другими вещами, безвозмездно приютили. По крайней мере за первые несколько дней совместного проживания они ни разу не потребовали возместить убытки и даже не упоминали о такой необходимости. Заботу Айэн принимал, но на всякий случай не терял бдительность. - Разрешишь? - Крис кивнул на пустовавшее сидение качели. Айэн невнятно махнул рукой. Мужчина сел, отпил из пива, замотанного в бумажный пакет, а затем протянул бутылку Айэну через перекладину, разделявшую их. - Мне ещё нельзя пить. - Да? А твой новый айди говорит, что тебе уже двадцать один. - Мой новый айди ещё говорит, что меня Боб зовут, - фыркнул парень и потянулся за бутылкой. Крис отдернул руку, прижав пиво к груди. Айэн вопросительно поднял брови. - Ещё успеешь нажраться накачанной крови, поэтому, чтоб не усугублять, до двадцати одного ни капли в рот, - ухмыльнулся мужчина. - Ага, и ни сантиметра в жопу… - Ну, - Крис смерил парня одновременно игривым и слегка удивлённым взглядом, - это не запрещено. Главное, с резинкой. - Мда уж, у вас тут с этим точно проблем нет, - пробубнил Айэн себе под нос, начиная раскачиваться. Мелкий гравий сухо зашуршал под подошвами кроссовок. - Говоришь так, будто у тебя с этим проблемы. - Мне… неловко, наверное, - на языке Айэна крутилось “стыдно”, “страшно”, “тоскливо”, “одиноко” и ещё целое множество опеределений его состояния, в котором он оказывался, наблюдая за влюблёнными воркованиями некоторых Бродяжек, но все эти определения по своей силе в сто крат превосходили невзрачное “неловко”. - Как-то всё слишком открыто что ли. Смущает. Вчера почти час ждал, пока душ освободится, потому что Чанбин с Феликсом, ну, сам понимаешь… - Понимаю. Я этих двоих терплю дольше, чем ты живёшь. - А у вас тут все по парочкам? - спросил Айэн после недолгой паузы. - По парочкам у нас только вон те четыре астронавта. - Крис подбородком указал на вампиров, занявших карусель, а потом хитро оскалился: - Что, кто-то приглянулся? - Пф! - мальчик опустил взгляд, смутившись, и с напускным интересном стал себя рассматривать. На нём из своего была только обувь, в которой он полмесяца назад сбежал из дома. Обрезанные до колена выцветшие джинсы принадлежали Джею, а футболка Motörhead - Сынмину. - Мне кажется, у нас так и не вышло нормально поговорить за последние несколько дней, - вдруг начал Крис с беспокойством в голосе. - А мне кажется, что мы уже всё обсудили. Я тебя прекрасно понял, - уверено ответил Айэн, но уверенность была фальшивой. Всё это время он сторонился Криса, не зная, как к нему правильно относиться. С одной стороны, он был тем, кто вытащил его с улицы, избавив от необходимости разбираться с последствиями своего преступления. По позвоночнику пробежал холодок. С другой стороны, мужчина в глазах Айэна стал тем самым гонцом с хреновыми новостями. Жизнь и так была дерьмовой, а тут ещё и вампиризм ко всему прочему добавился. Разум говорил, что в таком стечении обстоятельств нет вины Криса, а сердце просило хоть на кого-то выплеснуть накопившийся гнев. Лидер Бродяжек со своей учтивостью и состраданием стал идеальной мишенью для этого: в ответ, может быть, огрызнётся, но по-настоящему не ужалит. - Правда? И что ты понял? Взгляды Криса и Айэна пересеклись. Парень почувствовал себя так, будто его рассматривают, как предметное стекло под микроскопом. - Понял, что встану на ноги и пойду своей дорогой. Не хочу нарушать вашу идиллию. - Мда, слушал ты меня задницей, - Крис тяжело вздохнул и допил своё пиво. Слизнув с уголков губ оставшиеся капли, он сказал: - Наша жизнь полна трудностей, но семья превращает трудности в квесты, делающие игру интересней. Одиночество превращает трудности в страдания. Ты сейчас с нами не потому, что мы тебе сделали огромное одолжение, а потому, что мы тебя просто приняли, как когда-то приняли Сынмина, Феликса, да кого угодно. Я не собираюсь лезть тебе в душу, и ты имеешь полное право идти дальше самому, но, пожалуйста, хорошенько подумай. Раз уж судьба сделала тебя вампиром, то, возможно, нам по пути. - Окей, - Айэн расковыривал дырку в штанине, не зная, куда деть руки. Крис оказался более упрямым в своей доброте, чем он ожидал. Какое-то время они провели в молчании, лениво раскачиваясь на качелях и наблюдая за бесящимися Бродяжками, которые, прикончив бутылку виски, решили вдруг сыграть в догонялки. - А ты действительно не можешь вспомнить ничего странного о своём раннем детстве? - цепи противно скрипнули, когда Крис резко затормозил. - Неа, сколько себя помню, рос в обычном пригороде с обычными родителями. Лужайка, машина у дома, все дела. В церковь каждое воскресенье ходили, закупались в супермаркете на неделю вперёд. - Айэн не знал, почему его вдруг потянуло на разговоры о себе, но вдруг ему показалось, что от небольших откровений никто не пострадает. Сейчас жизнь, которая у него была совсем недавно, превратилась в сон, словно это происходило не с ним. - Все говорят, что я похож на маму. Весьма забавно, что она оказалась неродной. - Да уж. Чёрт, я вообще не думал, что увижу вампира моложе Сынмина. - В смысле? Что тут такого? - Последние лет тридцать пять действует Договор о контроле размножения. Это что-то вроде закона для вампиров, приостанавливающих рождаемость, чтобы никто не дрался за еду и женщины не умирали. - Это в Сенате такие законы принимают? - Нет. У вампиров свои органы власти. Обычно все важные решения принимаются нашим Советом. - Звучит как государство в государстве. - Мы и есть государство в государстве. - И как много здесь нас? - для Айэна было всё ещё странно отождествлять себя с существами, которых он до недавнего времени считал лишь героями страшилок. - Ну, - Крис задумался, смотря в чернеющий купол ночного неба над ними, - если брать только вампиров в США, то думаю, город размером с Таллахасси мы бы заполнили. Где-то тысяч сто двадцать. - Это действительно много! - у Айэна отвисла челюсть. - И значит, этот Договор о размножении типа… натуралов запрещает? - мальчик пальцем указал на Феликса и Чанбина, решивших прервать игру ради пьяного поцелуя под уличным фонарём. Вопрос заставил Криса разразиться звонким смехом, таким искренним и мелодичным, что Айэн невольно замер, наблюдая. В тусклом свете на правой щеке мужчины обозначилась трогательная ямочка. - Нет, - Крис мотнул головой, борясь с очередным приступом смеха, - натуралы не запрещены. Кристофер объяснил, что у вампиров в принципе специфические взгляды на воспроизводство населения. В отличие от обычных людей они живут настолько долго, что их главной заботой остаётся лишь поддержание имеющихся ресурсов, а самый ценный ресурс для них - цельная кровь. При отсутствии контроля смертность вампирш и человеческих женщин будет продолжать расти, как и количество новых вампиров, а чем больше на территории хищников - тем меньше добычи. К тому же бесконтрольное появление полукровок могло привести к ещё большему количеству нежелательных смертей. В приступе кровавой горячки новопробудившийся вампир может убить до пяти человек, пока не напьётся, а это привлекало внимание обычной полиции. В пятидесятые около двадцати незарегистрированных полукровок по всей стране угодили в человеческие тюрьмы за совершённые убийства, где они, не дождавшись первого судебного заседания, и встретили свою скорую смерть от жажды. Человеческие власти спиcывали всё на внутритюремные инфекции или сердечную недостаточность, а Совет принял закон, нацеленный предотвратить подобные трагедии. Договор предписывал обязательную стерилизацию чистокровных вампирш детородного возраста и полукровок обоих полов. Также все чистокровные вампиры-мужчины, остававшиеся фертильными в качестве так называемого “генетического резерва”, давали клятву о невступлении в половые контакты с обычными женщинами до прекращения действия Договора. Сам выбор генетического резерва объяснялся особенностями наследования вампиризма и сохраняющейся на протяжении всей жизни способности к оплодотворению. По окончании этого долгого разговора Айэн понял для себя две вещи: кажется, в скором будущем его ждёт вазэктомия, а ещё он в принципе не должен был появляться на свет. Час от часу не легче. *** Уже глубокой ночью Бродяжки покинули Таллахасси, чтобы отправиться в Луизиану. За рулём сидел лидер, в то время как остальные вампиры, несмотря на лёгкую степень опьянения, начали работать. Лино объяснил, что в Новом Орлеане их ждут друзья для выступления в рок-клубе во Французском квартале, а потому за шесть часов поездки им всем предстояло подготовиться к концерту. Заняв место в самом углу дивана у кухонной зоны, Айэн просто стал наблюдать за происходящим, решив, что открывшееся перед ним зрелище ничем не уступает какому-нибудь развлекательному телешоу. Под энергичные риффы Mötley Crüe Бродяжки достали из шкафчика над обеденной зоной стопку исписанных блокнотов и принялись за составление концертного сетлиста. Казалось, музыкой они занимаются так давно, что за прошедшие годы успели написать по несколько вариаций для каждой из песен. Они называли десятки названий, которые ничего не говорили Айэну, перебирали версии: инструментал, ускоренная, минорная, транспонированная. Благо мальчик, ходивший на уроки фортепиано в детстве, худо-бедно разбирался в терминологии. Мужчины пытались переспорить друг друга, иногда в горячую дискуссию вмешивался Крис, криком с водительского места сообщая о своём финальном решении. Когда страсти по сетлисту улеглись, Джей поменял кассету в магнитофоне на последний альбом Nirvana. Под влиянием переменчивых дисгармоничных мелодий и хрипловатого голоса Кобейна настроение в фургоне постепенно поменялось. Бродяжки распределяли роли на камень-ножницы-бумага с такой серьёзностью, словно решали вопросы о заполнении налоговых деклараций. По итогу соревнования Феликса назначили солистом, соло-гитаристом и бэк-вокалистом сделали Джея, Сынмину досталась ритм-гитара, Джинни - бас, а Чанбину - ударные. Остальные, включая Айэна, должны были работать за сценой. Лино, поняв, что больше не нужен группе как творческая единица, вольготно растянулся на диване рядом с мальчиком. Какое-то время мужчина повертелся в обнимку с подушкой, а потом и вовсе, не спрашивая разрешения, устроил голову на колене Айэна. На секунду в парне проснулась волна негодования, но угасла, стоило Лино грубовато боднуть его бедро. Кто выгоняет кота, когда тот сам приходит? Музыканты продолжили обсуждение. После распределения ролей настало время разработки концепции. Бродяжки обговорили, кто что будет надевать, добавили в сетлист пометки с кратким описанием интермедий между песнями и набросали схему освещения в отдельном блокноте. Густой воздух дома на колёсах наполнил кружевной дым. Феликс, не скуривший ни одной сигареты в Таллахасси, к удивлению Айэна за работой стал приканчивать одну за другой. Перечный запах крепкого “Мальборо” разбавлялся потоками влажной ночной прохлады, попадающими внутрь сквозь открытые окна. Ровно на полпути между Таллахасси и Новым Орлеаном, Крис остановился на заправке, и пока лидер занимался восполнением запасов топлива, остальные Бродяжки разбрелись по территории, разминая косточки. Всё ещё борясь со одолевающим его сном, Айэн увязался за Джинни и Сынмином, направившимися на парковку за магазином. Весьма ожидаемо стоянка оказалась пустой. Освещаемая лишь парой фонарей, дальним своим краем она упиралась в непроглядную вязкую тьму, порывы ветра обдавали лицо мелкодисперсными брызгами - где-то неподалёку, кажется прямо за парковкой, был большой водоём. - А мы где сейчас? - спросил Айэн оглядываясь по сторонам в поисках хоть каких-то указателей. - Хм, - Джинни элегантно откинул развевающиеся на ветру волосы и сделал вид, что принюхивается, на пару мгновений он придал своему лицу сосредоточенное выражение, а потом заключил: - пахнет инцестом и потными республикацами, а значит мы в Алабаме. Скорей всего, не доехали несколько миль до Мобила. - У тебя поразительные детективные способности, - подметил Сынмин с лёгкой улыбкой, - я попрошу Лино исключить тебя из клуба дурачков. - Он это ни за что не сделает, будь я самым умным человеком на земле. Иначе им с Джеем просто не над кем будет издеваться. - Ты постоянно на них жалуешься. - Да. Жалуюсь тебе. Не лишай меня этого удовольствия. - Айэн, ты как? - вдруг спросил Сынмин, легонько толкая мальчика плечом. - Тихий какой-то. - Ещё не привык к вашему распорядку дня, - Айэн смачно зевнул, потирая озябщие под влажным ветром плечи. Внезапно его окутали тёплые объятия. Джинни замотал его в полы своей рубашки, прижав к себе. - Эм, я в порядке, не надо. - Айэн попытался освободиться, но хватка усилилась. По затылку пробежали наэлектризованные мурашки, словно парня погладили против шерсти. - Если мы дадим тебе замёрзнуть, то Крис нам головы снесёт. Ты же не хочешь, чтобы у нас были проблемы? - Сынмин заговорщически прищурился. - Скажу, что это была моя идея, - парень попытался высвободиться снова, и Джинни поддался, но в итоге всё равно укрыл плечи Айэна хранившей его тепло рубашкой, а сам остался в одной футболке. - Не смей снимать! - Джинни пригрозил пальцем, и Айэн не возражал. Тройка приблизилась к краю парковки. Вытесняемая слабеющим светом фонарей тьма неохотно отступала, открывая тоскливый вид на залив. Граница асфальтового покрытия резко обрывалась у грунтового спуска к берегу, ощетинившегося высоким тростником. Воду было едва-едва видно: тонкая её кромка звонко плескалась, разбиваясь крошечными волнами о камни на отмели. Вдали не горело ни одного огня, словно вампиры остановились на самом краю мироздания. Айэну казалось, что он уже спит, реальность перестала быть реальна. Он смотрел во тьму, и она ему надменно улыбалась. - Значит, музыка? Этим вы на жизнь зарабатываете? - поинтересовался Айэн, чтобы не поддаться очередному приступу жалости к себе. Увиденное в фургоне показалось ему достаточно занимательным, чтобы узнать об этом побольше. - Музыка - лишь один источник заработка из многих, - пояснил Сынмин, убирая руки в карманы и с блаженным видом подставляясь под мёрзлый ветер залива. - Мы всяким занимаемся. От обстоятельств зависит. - Мы не всегда в дороге, - добавил Джинни от себя, - периодически останавливаемся в каком-нибудь захолустье или ненадолго возвращаемся домой в Иллинойс. На таких стоянках устраиваемся на человеческую работу или какие-нибудь халтурки берём, где не просят резюме с образованием. Крис с Чанбином, например, - хорошие механики, тачки чинят. Феликс умеет в электрику и электронику, так что он всякой бытовой техникой занимается. Джей - плотник, поэтому либо мебель собирает, либо дома ремонтирует. Лино часто каким-нибудь поваром в забегаловки устраивается. Я люблю фотографировать и всякую мазню, но если не удаётся что-то из своих работ продать или на заказ сделать, то и маляром побыть могу. Сынмин вон вообще портной у нас. - А хотел быть адвокатом… - удручённо отозвался тот. - То есть никто из вас не ходил в колледж? - уточнил Айэн. - Да почему? - Сынмин пожал плечами. - Крис на нескольких языках говорит, у него даже степень есть по филологии, и переводчиком он какое-то время до Бродяжек работал. Но проблема в том, что обычно занятия, требующие высокой квалификации, много внимания привлекают к твоей персоне. Механику из шиномонтажки легче в воздухе раствориться, если вдруг что. - Но вампирские спецы тоже есть, - заметил Джинни, - те же врачи. Не пойдёшь ведь со своим двойным рядом зубов к обычному стоматологу? - Ясно, - сдержанно кивнул Айэн. - А с чего вдруг такие разговоры? У тебя были какие-то грандиозные планы на жизнь? - Не особо. Думал просто учителем начальных классов стать. - Оу, это так мило! - с искренним восторгом протянул Джинни, отвлекаясь от разглядывания невнятного тёмного пейзажа. - Очень необычно. Любишь детей? - Ну да. Ещё учителям начальных классов чуть больше позволяется в плане преподавания. Можно играть, рисовать, песни петь всякие. Потому что это всё не столько про усвоение программы, сколько вообще про детство и любовь к школе. У меня была такая классная учительница в началке, умела сказки из ничего создавать, - Айэн перевёл дыхание, - она меня и вдохновила. Джинни и Сынмин замолкли и украдкой обменялись удивлённо-счастливыми взглядами. Это был первый раз, когда они услышали от Айэна что-то по-настоящему личное, ведь за последние несколько дней они не узнали о нём ничего, кроме имени, предпочтений в комиксах и его нелюбви к корице. Маленькое откровение рассказало очень много о новом бродяжке: он не был готов к жизни на улице, не хотел выпадать из общества и, несмотря на свою сдержанность и колкие комментарии, ужасно боялся потерять внутреннего ребёнка. Айэн продолжал смотреть в чернильную даль. Он чувствовал, что ему пора отпускать всё то, что заставляло его цепляться за привычные представления о будущем, ему пора прощаться со своим прошлым, потому что здесь, на границе с непроглядной тьмой оно потеряло всякий смысл.