Я жизнь свою рыхлил широким плугом,
Я смерть зарыл в корнях большого дуба,
Я чуть не умер, но потом не умер,
Горело небо, океан горел.
«Мельница» - Кащей
Часть 1 Лорд-камергер Его Величества Пролог За 538 лет до поднятия Наследника Уштенхайм и его окрестности Отряд рыцарей Ордена поднимался в гору. Мохнатые низкорослые лошадки, заменявшие в этом походе огромных боевых коней, привычно шагали по узкой извилистой тропе, везя воинов и снаряжение. Восемнадцать человек – шестеро рыцарей, их оруженосцы и слуги, ведшие в поводу груженых животных – растянулись цепью на узкой тропе. Каждый был настороже. Каждый слушал горную тишь и зорко поглядывал на небо. Не раздастся ли шорох крыльев, не упадёт ли им на головы тёмная когтистая тень?.. – Мэл, не спи там! – рявкнул командир отряда, оглянувшись назад и заметив, что отрядный маг откровенно кемарит. Низко надвинув капюшон подбитого волчьим мехом коричневого суконного плаща и опустив голову, Мелкайя Фархад расслабленно покачивался в седле своей кобылы. Посох со змеёй, державшей в зубах матово-белый шар, лежал у него на коленях. – Отстань от него, Раз, – посоветовал ехавший позади командира воин. Низкий голос прозвучал глуховато. – Он всю ночь не спал, заряжая нам амулеты и оружие. Ты мог бы отложить выезд и пустить сперва разведку. – И она под башней ляжет, эта разведка, – дёрнул головой Разиель, поджимая губы. – Лорд-Командор и так выставил нам сроки, а магистр с ним согласился. Мы и так там застрянем на неделю, а то и больше. Не зомби, не развалится. Воин склонил голову и дальше спорить не стал, чтобы не разжигать упрямство Лучезарного ещё сильнее. Своё мнение о том, что «дружба» с магистром преотвратно влияет на принца, он тоже предпочёл держать при себе. Продвигались медленно. С затянутого свинцовыми тучами неба сыпала снежная крупа, и оставалось только молиться Изначальному Свету, чтобы она не переросла в метель, иначе они будут вынуждены поворачивать назад. Цепь то и дело останавливалась, приходилось спешиваться, проверять оставленные пущенным вперед местным проводником метки, обходить опасные наносы, осторожно ведя лошадей. И гадать, не найдут ли они за следующим поворотом труп. Город покинули ещё до рассвета, но всерьёз опасались, что ночь застигнет их в пути, вынудив встать лагерем где-нибудь на полдороге. Под верхней одеждой и тёплыми плащами у всех прятались кольчуги, амулеты согревали под рубахами, но над головами поднимались облачка пара, а облачаться в латы до смерти не хотелось. Разиель тихо злился. По уму если, Турел был прав. Соваться в логово Древнего наобум, без подготовки равноценно героическому самоубийству тех, кто первыми лезет на вражескую стену при штурме. Но что-то упорно гнало его вперёд, заставляло спешить. Казалось, случится нечто непоправимое, если они задержатся хотя бы на день. Он едва сдерживался, чтобы не подгонять людей и лошадей. Отягощенная железом спина каменела от напряжения. Он усилием воли заставлял себя не стискивать пальцы на рукояти меча. Быстро темнело. Как он и опасался, ночевать пришлось в пути. Проводник указал им место для ночёвки – небольшое, но достаточно широкое плато в стороне от тропы, с двух сторон укрытое изгибом скальной стены. Там хватило места и для людей, и для лошадей. Лагерь разбивали привычно, как делали десятки и сотни раз до этого. Сняли с животных поклажу, расседлали, накрыли их попонами. Мэл взялся помогать конюхам топить снег для коней – костры они могли позволить себе недолго, только чтобы приготовить ужин. Закрепили навесы и укрыли от ветра и лишних взглядов костры. Набили снегом котелки и подвесили на огонь, чтобы в закипевшую воду бросить крупу, сушеное мясо, соль и перец. Выставили стражу. От паладинов первым вызвался Разиель, которого каждый час промедления жёг, словно калёным железом, да и действие алхимического стимулятора ещё не сошло на нет. Он чувствовал себя туго сжатой пружиной. Хотелось немедленного действия. И не важно, будет ли это стычка с врагом прямо сейчас или штурм треклятой башни. Он просто не мог найти себе места. И потому беспрестанно всматривался в небо, держась подальше от огня так, чтобы не сбивать ночное зрение. Среди скал стенал ветер. Снег скрипел под сапогами. Под расшитый золотом и подбитый мехом алый бархатный плащ задувало, заставляя кутаться плотнее и поглубже натягивать капюшон. Холод сейчас был ему только на руку – выстужал неуёмное рвение, отрезвлял, удерживал от опрометчивых поступков. Выполнить священный долг паладина Ордена это одно, а вот положить в схватке весь вверенный ему отряд – совсем иное. Даже если Древний, за которым они идут – действительно последний. Разиель слышал, как переговаривались и смеялись негромко братья, обсуждая будущий ужин и попки служанок на том постоялом дворе, где они остановились по прибытии в Уштенхайм. Но продолжал вглядываться в чёрное небо, усеянное колкими крупинками мигающих звёзд. Враг может налететь с любой стороны. Он помнил один рейд на Древнюю тварь – застал ещё оруженосцем. Тварь засела в разветвлённой пещере, и прежде, чем её загнали в угол и вырвали сердце, положила три десятка опытных рыцарей, ветеранов. Турел тоже был там и получил шрам во всю спину, прикрыв собой едва-едва опоясанного рыцаря, вчерашнего оруженосца. Его спасли только благодаря расторопному и умелому магу-целителю. Разиель до последней мелочи запомнил, как выволакивали на свет бьющуюся, визжащую бестию. Ей переломали крылья, раздробили руки и ноги, но она всё равно пыталась дотянуться до добычи, скаля клыки и вопя, как ополоумевшая баньши. Защитные чары еле держались, но не будь их – и она достала бы не только попавших под когти бедолаг. Разиель навсегда запомнил этот звериный, лишенный всякого смысла вой и взгляд, полный только жажды крови. Даже когда ей перебили хребет, она всё ещё тянула к рыцарям лапы. Он долго потом задавался вопросом, почему в тот рейд рискнули отправить не только опытных воинов, но и зелёных мальчишек? Почему с ними не было Лорда-Командора, лучшего из лучших? Почему сейчас против патриарха он не отправился сам?.. Тогда с ними не было посоха. В этот раз – был. Но и враг не абы какой вампир, а сам Янос Одрон. Тот, кого эти отродья Тьмы почтительно зовут Первородным. Если верить записям – величайший из их магов. Разиелю не было страшно. Тот, кто заранее страшится – уже готов к поражению и не выиграет боя, даже имея перевес в силе. Свет на их стороне, Долг, возложенный Кругом Девяти – священен, а потому, даже погибнув на поле боя, они не проиграют – на их место всегда встанут новые рыцари, вооруженные опытом павших. Но всё же, всё же… – Разиель! – окликнул его от костра брат Думах, обычно молчаливый и предпочитающий любым аргументам пудовый кулак. – Иди жрать, твоё высочество, ужин стынет! Всё равно он не вылетит. Старший нехотя подошёл к паладинскому костру, но вид ароматного варева и раскрасневшихся лиц братьев по Ордену поднял настроение. Он вспомнил, что ел только утром. Турел приглашающе хлопнул ладонью по брошенному на скатку одеял седлу и протянул походную миску с дымящейся, обжигающе-горячей кашей и победно торчащей из неё ложкой: – На. И не торчи там, он всё равно не вылетит. – Вам почем знать, – буркнул Разиель, осторожно принимаясь за еду. Котелки отчистили и снова набили снегом – заваривать всеми любимый семас. Мелкайя, выдав братьям жестяную коробочку с травами, уже дремал, завернувшись в медвежью шкуру и привалившись плечом к широкому боку Думаха. У костра оруженосцев вовсю ржали над похождениями незадачливого ухажёра, нарвавшегося аж на трёх братьев своей пассии разом. Никто из паладинов и не думал их одергивать. – На таком расстоянии они обычно уже слышат приближение человека, – напомнил Турел. – Он знает, что мы идём, и если бы хотел – давно бы явился. К тому же… – паладин, годами старше своего командира более, чем вдвое, чуть заметно усмехнулся, – шорох наводит, в основном, его птенчик, Ворадор. О самом пернатом я всего раз или два в жизни слышал похожие на правду сплетни. И уж точно местные его не видели, что бы там ни плели по пьяни. – Уверен? – брат Зефон потянулся к котелку, сыпнул горсть трав из жестянки. Морозный воздух наполнился густым приятным ароматом. Мужчина с тяжёлой квадратной челюстью и холодными изумрудными глазами улыбнулся уже открыто, поймав испытующий взгляд худощавого узколицего брата. Зефон Иристин был рыжим, как это пламя, но сейчас туго затянутый подшлемник не давал выбиться ни пряди. Зефону отчего-то подумалось, что эта улыбочка вполне могла бы быть клыкастой. Ему бы шло. Но рыжий предпочёл промолчать. За такие шуточки Железное Копьё запросто мог вообще без зубов оставить. Странно, что командир их отряда не он, а высочество. Хотя… На то он и принц, пусть и седьмой в очереди, чтобы получать преференции. Даже если, вступая в Братство, от титулов отрекаются. Всё равно у кого-то плащ шерстяной, а кто-то золотым шитьем щеголяет и кирасой раззолоченной. С крылышками. – Я бы, – продолжил между тем Турел, легонько прислонившись к столбику навеса и всем видом изображая сытую вальяжность, – на месте Яноса Одрона охотился где-нибудь за океаном. Целости шкуры ради. – Что, и на живца, думаешь, не выйдет? – Поглядим, – пожал плечами Турел, косо глянув на силуэт одной из лошадей во мраке. Разлили заварившийся напиток по жестяным кружкам, сунули одну под нос Мэлу. Тот ошалело заморгал, но проснулся. Вечер начинал быть приятным. Топливо для костров, взятое ещё внизу, постепенно прогорало. До верхнего плато, где, по словам проводника, хватало валежин и сухостоя, рассчитывали дойти завтра к середине дня. Засиживаться не собирались и всё равно, сохраняя внешнюю браваду, вслушивались в ночь. Не Древний, так горные волки лагерь потревожат. А бросать оруженосцев и слуг отбиваться самостоятельно – позорно для рыцаря. – Кальян бы сейчас раскурить… – мечтательно протянул брат Рахаб кутаясь в плащ и быстро допивая содержимое своей кружки. – С дымком цитровым… – ему, привычному к южным широтам, в горах зимой приходилось едва ли не тяжелее всех, невзирая на амулеты. – Не, не кальян, – отмахнулся Зефон. – Видали, какие у дочки содержателя формы? – он прикрыл серые глаза и похабно облизнулся. – Кто про что, а Зеф про сиськи! – басовито хохотнул Думах. – А сам-то? – Не, я вертихвосток не люблю. Вот если какая вдовушка, да с пансионом, да если она при этом хорошо готовит… – Ишь, размечтался! – Не век же за вампирами скакать. Вот выйду на пенсию… – …если Ворадор на болотах не закопает… – Да шестопером в жопу этого Ворадора… Разиель встал, стряхивая с себя сонливость. – Вы ложитесь, а я пойду лошадей и груз проверю, – сказал он. – Вот не сидится же тебе… Мелкайя поднял на него острый взгляд чёрных глаз, достал из-за пазухи светящийся камушек и кинул в руки. Разиель благодарно кивнул и ушёл в темноту, к лошадям. Он обошел мирно хрупающих овсом животных, проверил, всё ли у них в порядке, осмотрел поклажу, не шарит ли кто. Задержался возле туго перемотанного «освещённой» серебряной цепью длинного свертка, слабо дрогнувшего при звуке шагов. Камешек на затянутой в перчатку ладони испускал слабое белое сияние, роняя отблески на снег и аккуратно сложенное снаряжение. Приманка дёрнулась ещё раз, и паладин тревожно вскинулся. Но шорох снега всего лишь обозначил приближение Турела. – Не нравишься ты мне в последние дни, – тихо сказал воин. – Что с тобой происходит? – Всё в порядке, брат, – обернулся к нему Разиель с некоторым недоумением во взгляде. – Ты шутишь, должно быть? – Вовсе нет, – покачал головой Турел. – Ты нервничаешь по пустякам, неуместно спешишь, отвечаешь, словно тебя только вчера опоясали. Раз, нельзя в таком смятении идти в рейд. Младший паладин закаменел лицом. Свёрток дёрнулся сильнее, и он пнул его мыском сапога, заставляя затихнуть. В груди тяжело наливалась ярость, внезапная, как удар конского копыта по лбу. Разиель глубоко вдохнул, выдохнул, усилием воли возвращая себе спокойствие. Брат прав, паладину не должно позволять эмоциям брать над собой верх, когда на кону исполнение Долга. Он нагнулся, проверил, крепко ли затянуты цепи, получил в ответ злобное шипение и подумал, что надо было лучше всунуть приманке кляп, потом махнул рукой. Шипеть она может сколько угодно, к вечеру завтрашнего дня, в крайнем случае, к утру послезавтрашнего эта душа обретёт покой, избавившись от оков нечестивой плоти. – Ты прав, брат, – Разиель покаянно склонил голову. – Я слишком близко к сердцу принимаю возложенную на нас задачу. Боюсь не справиться. – Справишься, – Турел хлопнул его по плечу, разворачивая и подталкивая к прогорающим кострам. – Тебе тоже стоит отдохнуть. Поднялись они ещё до того, как небо на востоке начало светлеть. Защитные чары Мелкайи, предохранявшие лагерь от вымерзания, начали слабеть, мороз покусывал даже сквозь толстые медвежьи шкуры, одежду и тепло амулетов, так что лагерь сворачивали быстро. Седлали лошадей, грузили поклажу и снаряжение на заводных. Разиель мрачно подсчитывал, на сколько дней им хватит припасов и начинал мечтать не то придушить интенданта, не то задать пару вопросов магистру насчёт этой миссии. По всем расчётам выходило, что задержаться на месте они могли самое большее – двое суток. Потом необходимость кормить лошадей погонит их назад, в Уштенхайм. Или Лорд Мобиус так верит в них и знает нечто такое, чего они, всего лишь рыцари, не ведают? Лестно с одной стороны, с другой – подозрительно. «Да неужто я становлюсь параноиком?!» Он мысленно зашептал молитву, стремясь найти укрепление и успокоение в Свете. Мысленно окунулся в бледно-золотое сияние под перестук копыт по тропе. Паладин не должен сомневаться. Паладин должен верить в свои силы, в свою правоту и праведный путь защитника живых от сил Тьмы. «Свет Изначальный, укрепи веру мою и помыслы мои, ибо иду я Твоим путём, не склоняясь во Тьму. Дай твёрдости рукам, дай праведного огня сердцу, дай силу защитить живых от тварей ночи и порождений Преисподней!» И натянутые, как струны сефиры нервы отпускала беспочвенная тревога. В самом деле, разве не справятся они вшестером с одним давно отошедшим от дел пернатым магом? Разве при них нет всесильного посоха, от которого вампирам нет спасения? Выглянувшее из-за туч солнце приободрило отряд. К середине дня, как и предполагалось, вышли на плато. И взорам воинства открылась прекрасная картина, завораживающая своим первозданным величием. Вдаль, до самой стены пиков Крыши Мира простирался древний хвойный лес. Необхватные деревья клонили к земле бородатые голубые ветви, каждая шишка – почти в рост человека. На опушке и по берегам едва ли не идеально круглого озера стелился низкий кустарник, по зиме выставивший напоказ все свои колючки. Бело-зелёная толща льда, казавшаяся непробиваемой, подступала к каким-то руинам, в которых уже не разобрать, чем они когда-то были. У края берега, вскинув рогатую голову, замер крупный олень в серой зимней шубе. Заслышав конский топот, он тут же сорвался с места и скрылся в чаще. В белой снежной тиши слышался только перестук дятлов да шорох крыльев вспархивающих птичек-кровохлебок. И над всем этим властвовала Она. Башня Яноса Одрона. Жилище последнего Древнего. Разиель ожидал увидеть нечто вроде привычных сторожевых башен или форпостов, но зрелище, представшее его глазам, поражало воображение. Монументальное сооружение из серого гранита больше трехсот футов в высоту и сотни в ширину словно пыталось подпереть собой небо, а между каменными блоками не пролезло бы и лезвие бритвы. Зубчатая вершина напоминала корону, а на озеро выходил единственный округлый балкон, подпираемый каменным крылатым изваянием, детально выточенным до последней складки на тканях одеяний, до последнего пера в крыльях. Никакого намёка на иные входы с видимой стороны не было. И до балкона футов двести, не меньше. Думах сплюнул на снег. – Так и знал, что будет какая-то задница, – процедил он. Разиель прищурился, не отводя взгляда от высокой и широкой арки балконного проёма. За ним угадывались тёмные своды немаленького зала и отблески фиолетового света. Балкон ничем забран не был: ни слюдой, ни хрусталём, ни стеклом, ни даже просто решёткой. Никаких признаков шевеления или внимания к пришельцам. Одно слово – нелюди. – Займитесь пока лагерем и снаряжением. Думах, пошли, осмотрим окрестности и башню с другой стороны. – Я бы на твоем месте не надеялся на дверь, – хмыкнул тот, но спешился. Думах Стир был одним из тех, кому Разиель без колебаний доверял прикрывать спину. Он считался одним из лучших воинов Ордена Сэрафан, и не только за громадную физическую силу, рост и выносливость. Он мог сутками не вылезать из полных лат, часами орудовать клейморой, не зная усталости, всегда в первых рядах шёл на штурм, и при этом был быстр и ловок, словно лесной кот. И настолько же жесток к врагам. Зато в кругу Братства слыл добрейшей души человеком, и простецкое улыбчивое лицо только укрепляло окружающих в этой мысли. Разиель же знал, что спину Дум всегда прикроет без колебаний и удар на себя примет. – Я с вами, – озабоченно отозвался Мелкайя. – Мне нужно осмотреть это место на предмет защиты. Разиель кивнул и не стал спорить. Маг в своём праве. В конце концов, это ему в случае необходимости предстоит бороться с чарами Яноса. Они втроем двинулись к лесу, обходя озеро стороной по открытому полю. И когда помпезно-величественный балкон почти скрылся из виду, Разиель заметил, как мелькнула в проёме арки высокая чёрно-синяя фигура в белом облачении. «Испепели его Свет!» Продвигаться по нетронутому снегу было бы трудно, если бы не Мелкайя. Он шёл, с виду погруженный в себя, отстранившийся от мира, но рука в перчатке с меховой опушкой сжимала змеиный посох отнюдь не рассеянно, а рыхлые сугробы, где по колено, а где и по бедро, под сапогами рыцарей с тихим похрустыванием превращались в удобный торный путь. Думах играючи нёс на плече двуручный боевой топор, Разиель вынул из ножен бастард. Солнце бликовало на выполненной в виде соколиных крыльев гарде, вдоль дола взблескивали руны. Башня виднелась за деревьями всё таким же монолитом. – На кой демон ему столько места… – пробормотал Разиель, неприязненно вглядываясь в почти гладкие стены. – Так демон же, – хохотнул Думах. – Тише вы, оба! – одернул их Мелкайя. – Не мешайте мне работать. Обычно самый тихий и незаметный в отряде, едва дело касалось магии, Мелкайя Фархад разом менялся, становясь собранным и властным. И сейчас воины ему не перечили, подчинившись молча и беспрекословно. Дверей ожидаемо не обнаружилось. Но маг обратно не повернул, наоборот, двинулся дальше, вычерчивая для себя идеальный круг рабочей области. И видел он явственно больше, чем прикрывавшие его рыцари. – Правильно, зачем демонам двери, – ворчал Думах. – Им и окон достаточно. – Что ты задумал? – напряжённо спросил Разиель, поймав взгляд чёрных глаз. Они вновь вышли к озеру, спустя почти час медленного продвижения среди исполинских деревьев в полной тревоги тишине. Никто так и не вышел, не вылетел им навстречу, никто не атаковал. Это злило. Мэл шикнул на него, но потом, всё же, смилостивился и ответил, уронив вокруг них троих крохотный полог Тишины. – Попробуйте выманить и хотя бы отвлечь на себя, пока я буду готовить заклинания. Иных вариантов, кроме как идти штурмом прямо на этот балкон у нас нет. Портал я не смогу сделать и пробить стены тоже вряд ли. Они слишком хорошо зачарованы, и структура этих плетений мне непонятна. Мы просто можем погибнуть при попытке открыть портал. Дайте мне время. – Сомневаюсь, что на эту девку его можно выманить, – буркнул Думах. – Тогда уж самого Ворадора ловить надо было. – Поймаешь ты его, ага… Скорее он сам вперед тебя поймает и трахнет, - мрачно отозвался Мэл. – Мы должны принести его сердце и меч в Цитадель, – напомнил командир отряда. – Как бы там ни было, нам придется это сделать. Или погибнуть. – Спасибо, утешил, – проворчал Думах. Девку волокли к приметным руинам, вытряхнув из мешка и затянув цепи на шее и на запястьях. Она хрипела и обдирала тонкую, почти прозрачную кожу об озёрный лёд, не в силах ничего поделать под ярким светом сферы в змеиной пасти посоха. На льду оставались тёмные кровавые пятна. Обманчиво-красивое и хрупкое создание, сипя от непереносимой боли, тщилось хотя бы задержать паладинов, скребло когтями по льду и сыпало проклятиями, но золоченый мысок сабатона Разиеля то и дело напоминал вампирше её место, проходясь по рёбрам или тонким, как сухие ветки, рукам. – Горите в преисподней, ублюдки! Чтоб ваши души демоны обглодали! Я ничего плохого никому не сделала!.. – Кроме тех, кого убила, когда давала, шлюха! – паладин дёрнул цепь, заставив пленницу захлебнуться рычанием. Его золочёные латы, покрытые чеканными узорами из перьев, слепяще сверкали на ярком зимнем солнце, словно оправдывая прозвище Лучезарного Принца. Забрало было поднято, и ярко-синие глаза на породистом лице презрительно щурились при виде разорванных юбок, оголённого плеча с татуировкой василиска и грудей, свободно колыхавшихся в вырезе сбившейся блузы. – Сын лишайной сучки и сифилитика! – Закрой нечестивую грязную пасть. – Убери свой посох и рискни убить меня по-честному, скотина! – рычала вампирша, начинавшая дымиться на солнце. – Да смилуется Свет над твоей душой, несчастное дитя… – со смирением пробормотал на это брат Мелкайя, шедший по другую сторону. Посох он пригасил, чтобы жертва не кончилась раньше времени. Ей достаточно солнца и освещенных цепей, а расходовать лишнюю энергию перед боем с серьёзным противником совсем ни к чему. – О своей подумай, святоша!.. – Умолкни, тварь. Острая оковка сабатона выбила вампирше зубы. Та завыла, захлёбываясь кровью, её вздёрнули на ноги, примотали цепями к остаткам колонны, как раз хорошо просматривавшейся с балкона, и Мелкайя с горящим посохом отошёл в сторону, где стоял Рахаб с небольшим кожаным ведром, полным воды. Капнул что-то из прозрачного фиала, прошептал короткое благословение, а потом стал неторопливо отступать на лёд, словно оттуда ему было лучше видно. Рахаб передал ведро командиру и тоже отошёл к остальным. Вампирша силилась прийти в себя и вырваться, но солнце ослабляло её и начинало жечь всё сильнее. – Янос Одрон! – рявкнул Разиель во всю мощь рыцарской глотки, привычной перекрикивать лязг боя или грохот тяжёлой конной атаки. – Я знаю, что ты там и что ты слышишь меня! Запомни, я буду приводить сюда вампиров одного за другим и палить на твоих глазах заживо, пока не доберусь до Ворадора! И на твоих глазах зарежу эту похотливую тварь, как свинью!.. Замершая в проёме балконной арки фигура в белом не шелохнулась, только лишь сказала что-то, обращаясь к невидимому собеседнику за спиной. Рыцарь глухо хмыкнул, опустил забрало и от души окатил вампиршу благословлённой от имени магистра водой. Та завизжала, дико, страшно, на глазах серея и покрываясь прожжёнными язвами. Кожа растворялась, обнажала мясо, чёрные волосы неопрятными клочьями падали на снег, вытекли глаза, постепенно обнажились кости. Когда сгорел язык и на месте горла расползлась неопрятная дыра, она перестала кричать. Но Древнему словно и дела не было до жертвы. Он скрылся с балкона и был занят разговором с кем-то, кто до сих пор оставался невидим и нервировал больше всего своим неявным присутствием. Если это Ворадор, почему не вышел за своей девкой? Если нет, то кто? Чего ждать?.. Разиель рысью метнулся на лёд, к своим. Подолгу бегать и драться в полной экипировке – самое меньшее, чему учат мальчишек, с малолетства попадающих в лоно Ордена Сэрафан, а он рос в Цитадели Фалькенеста с пяти лет, с тех самых пор, как стал неудобен знатной родне. Сейчас, взвинченный, он почти не ощущал вес доспехов и нёсся к братьям по занесённому льду, как по садовой дорожке. Рыцари сгрудились вокруг своего мага, а тот, осенив себя и их знамением Света, ударил посохом в ледяной панцирь и выпустил заклинание. Лёд под их ногами тяжело и гулко затрещал. Зашевелилась вода. Мэл повернулся на каблуках, и световая линия, скользящая за его взглядом, очертила по льду широкий ровный круг. Раздался новый опасный треск, и замерзающий на ходу столб воды взметнул вверх круглую платформу. Повинуясь резким лаконичным жестам мага, взбесившийся вокруг почти ураганный ветер подымал с земли целые сугробы, перемешивая их со струями зеленоватой воды, тут же смерзавшейся в надёжный шероховатый мост до самого балкона. – Бегом! – скомандовал маг, крепко сцепив зубы. Вокруг братьев замерцала слабо золотящаяся сфера щита, отсекая бурю, начавшую вдруг стремительно свирепеть. Небо потемнело и начало сыпать колкие ледяные иглы, ветер обламывал ветви древесных исполинов и швырял их в рыцарей, с гор волной катился туман. Капюшон на бегу слетел с головы Мелкайи, обнажив гладко выбритую голову, но он холода не замечал, только полы перехваченной тяжёлым кожаным поясом мантии развевались на бегу. На висках стыла испарина и вздулись вены от противодействия чужой магии. Сверкающие синие копья, летевшие с небес, разбивались о щит, постепенно истончая его. Ледяной мост трещал под напором чужой воли и готов был вот-вот рухнуть. Прямо напротив них стоял Янос Одрон, широко расставив мощные когтистые лапы и готовясь взлететь. Полуседая голова склонена, пристальный жёлтый взгляд пронзил мага Ордена, как игла жука. Ветер треплет белоснежное одеяние с чёрно-золотым декором, накинутое на обнаженный торс, громадные вороные крылья приподняты и полураскрыты, как перед взмахом. Рядом с ним больше никого нет. – Бегом! – подстегнул Мелкайя. – Не дайте ему взлететь! Посох вспыхнул. Вампир отшатнулся, но устоял. И эта краткая заминка дала рыцарям вбежать на балкон прежде, чем ледяной мост, наконец, обрушился. – Вы совершаете большую ошибку, господа рыцари, – хрипло сказал Янос, и слова его прозвучали резко и грубо, неся отпечаток чужого для людей языка. Вынужденный отступать вглубь просторного зала-гостиной, он сложил крылья и стал казаться куда как меньше, чем раньше. Этот крепкий мужчина с кожей цвета зимних сумерек обратился во Тьму уже пожилым. – Не делайте этого. В ответ братья только осенили себя знамением, а свет посоха усилился. Древний закусил красиво очерченные тёмные губы, но не схватился за сердце, продолжая отступать вглубь чёрного сводчатого зала, озаряемого холодным голубым пламенем светильников. На шее тускло поблёскивало золотом странное ожерелье в виде змеи, пожравшей собственный хвост, над трехпалой ладонью отведённой правой руки наливалось холодом ещё одно ледяное копьё. Он не мог дотянуться до самих рыцарей, защищённых от его опасного мастерства собственной верой, но он мог убить их глыбой льда. Прозрачно-синеватый острый клин без замаха сорвался с когтистых пальцев и врезался в сферу щита, со звоном разбив её. Брат Думах принял кусок льда на себя, отбил обухом топора, взревел медведем и кинулся в атаку. Древний, начиная задыхаться под усиливающимся светом посоха, метнулся в сторону, забил крыльями, поднимая неестественно сильный ветер, полный острого ледяного крошева. Двое рыцарей прикрыли собой мага, бросившего все свои силы в посох и никак не способного противодействовать атакам крылатого, трое теснили врага вглубь зала, где пускай редкая, но всё-таки мебель лишила бы его свободы манёвра. Он и так неспособен был нормально взлететь, несмотря на высоту потолков. Но он прыгнул, издав резкий нечеловеческий звук и выставив когти. Крылья хлестали людей, раскидывая их порывами ветра, ледяная крошка секла броню, норовя залететь в глазные прорези забрал, в зазоры между частями доспеха. Ограниченная видимость мешала паладинам, но они продолжали наступать, видя, что враг с каждым мгновением боя всё слабее. Свет сферы уже почти не оставлял теней, кругом валялось ледяное крошево, разбитые вазы, на постаменте у стены лежал наполовину съехавший фламберг с клыкастым черепом в хищно выгнутой гарде… Яносу даже в голову не пришло воспользоваться им. Он отбивался голыми руками и крыльями, вынуждая рыцарей приближаться на длину оружия, на расстояние удара когтей. Мощных, крепких, кривых когтей вампира, способных разодрать металл. Иногда даже зачарованный. Мелкайя кусал губы и шептал молитвы, припав на колено за широкими спинами братьев. Сфера пылала. Янос пошатнулся, споткнувшись о некстати подвернувшийся сбитый ковер. Его сердце пропускало удары и сжималось от боли, дыхание прерывалось. Он неловко взмахнул крыльями, оступился, открываясь… И Разиелю хватило этого момента, чтобы просто и без затей подскочить и свалить пернатого ударом латного кулака в челюсть. Янос глухо охнул, отлетел к широкому массивному столу, ударился о его край спиной и рухнул на пол. – Держите его! Мелкайя взвился на ноги, подбежал, не гася сияния. Близость артефакта заставила Яноса, не сдерживаясь, заорать от боли. Он уже не мог пошевелиться, парализованный белым светом, и его, рывком подняв за руки и за ноги, затащили на стол. Посыпались книги, бумаги, брякнулась на пол чернильница, заливая ковры и мебель тёмной лужей. Думах и Турел придавили поверженного врага всем своим одоспешенным весом. Разиель вытащил из ножен на поясе тяжёлый боевой нож. – Я прошу вас, не надо, – слабо и невнятно прохрипел последний Древний. Чёрные крылья безвольно обвисли, распустив веера маховых перьев, лицо заливала кровь, челюсть опухла. – Мы освободим твою душу и вернем её в лоно Света, – глухо ответил Разиель, не поднимая забрала. И отработанным движением всадил клинок между рёбер. Вампир хрипло и надрывно кричал от смертного ужаса и боли, пока надрезали мышцы, заранее заготовленными крючьями раздвигали рёбра и вырезали сердце, живое, трепещущее, чёрное, которое велено было доставить в обитель Ордена целым. Кровь заливала стол, руки рыцарей, тело уже безмолвной жертвы, капала на пол, тут же застывая на морозе… – Смотрите! – выдохнул золотой паладин, завороженно глядя на чёрную плоть в своей ладони. – Оно всё ещё бьется! Сердце Тьмы… – Поторопитесь, – напомнил Мелкайя, прижав к носу вытащенный из складок одежды платок и унимая кровотечение. – Мы уходим порталом, сопровождение доберётся само. Меч не забудьте! …И тут в глубине зала, на верхней галерее, куда никто не смотрел, раздался грохот выбитой с пинка двери. Разиель, успевший поднять забрало шлема, оглянулся. И обомлел. На галерее, судорожно вцепившись в перила когтистыми пальцами, стояла тёмная, по самый нос закутанная в невнятное одеяние фигура, с горящими бледным ледяным огнём глазами. Его глазами. Он не мог не узнать свой собственный бешеный прищур, который так часто лицезрел в зеркале… в обрамлении чёрной, разложившейся плоти. – Раз! Портал!.. Тень легко перемахнула через перила, спрыгнув прямо на пол. Паладин рванул к открытому порталу, не надеясь успеть. Но кошмар пришёл не за ним. Он бросился к Яносу, бережно приподнял тому .окровавленную голову и молчаливо застыл так, более ни на что не обращая внимания. Разиель Тренно, Лучезарный Принц, паладин-священник, успел спастись бегством. – Я вас найду, – с горькой ненавистью прошипел в тишине осквернённого жилища демон. – Клянусь, я найду вас и сожру ваши души ещё раз! Снаружи бесновалась и выла метель, оплакивая гибель Последнего из Рода.