Всё, что тебя касается

Комната в обычной панельной девятиэтажке, расположенной на самой окраине Москвы, освящается ярким, столь непривычным для зимы, солнцем. Высокий, кудрявый мальчик в широкой толстовке и черных джинсах сидит на диване, закинув ногу на ногу и держа в руках гитару. Его телефон, валяющийся чуть в стороне, вибрирует, оповещая о том, что пришло новое сообщение. Сеня 9:48 Представляешь, мы уже сегодня увидимся) Антон быстро печатает ответ. Вы 9:48 Я до сих пор не верю, если честно. Смартфон летит на свое место, а руки снова опускаются на струны. Ладони отвратительно потные от волнения, поэтому пальцы постоянно слетают с нужных струн, и аккорды звучат довольно плохо. Повезло, что никого нет дома. До скорой встречи, до скорой встречи, Моя любовь к тебе навечно, До скорой встречи... Он сегодня сыграл и спел эту песню уже около двадцати раз, но ничего другого на ум и "на пальцы" не приходит. Телефон снова подает голос, и парень резко ударяет по струнам, заглушая звук. На дисплее высветилось очередное сообщение. Сеня 9:50 Мне осталось всего 80 километров до Москвы, так что я буду на вокзале меньше чем через час) От осознания происходящего на Антона накатывает очередная буря волнения, поэтому он не придумывает ничего лучше, чем отправить в ответ бессменные скобочки, обозначающие улыбку и вернуться к инструменту. Антон волнуется, его пульс, кажется, еще со вчерашнего дня не опускался ниже 95 ударов в минуту, что для молодого человека его возраста немного выше нормы. Если бы полгода назад кто-то сказал Шасту, что его будет так трясти перед встречей с Арсением Поповым (одним из многих, откликнувшихся на его анкету в сообществе в ВК по поиску интернет-друзей), он бы не поверил. За каких-то пять месяцев их общения в интернете Арс стал для Антона всем. Другом, братом, а главное.. первой любовью. Да, к своим семнадцати Шастун так ни разу и не влюблялся. Ни разу, пока не встретил его. Спустя полчаса он отложил гитару и вышел из дома, надев теплую куртку и обмотавшись шарфом — на улице стоял такой холод, что хотелось поскорее забежать обратно в тепло. Однако ради него Антон был готов на все. И вот он стоит на платформе Ленинградского вокзала. Ветер пробирает до самых костей, поэтому кроме него на перроне нет почти никого. Однако Шаст упорно не идет в помещение, желая встретить Арсения, как только тот выйдет из вагона. До прибытия поезда 10..5..3..2.. минута! Сапсан неспеша катится вдоль платформы. Так и не скажешь, что каких-то полчаса назад он летел со скоростью больше ста километров в час. Остановка. Двери открываются, и из них тут же вываливается толпа нетерпеливых пассажиров, стремящихся скорее достичь метро, такси, дома. Они проходят мимо молодого человека, неподвижно стоящего и всматривающегося в каждое лицо. И вот... — Тош! — на него со всех ног бежит парень в черном незастегнутом пальто и со спортивной сумкой на плече. Это он. — Арс.. — Антон лишь улыбается, будто остолбенев, и не двигается с места, будто в замедленной съемке наблюдая, как на него самого налетают с объятиями. — Хей, с тобой все нормально? — заметив растерянность собеседника, Попов нехотя отлипает от него. — Да. Все в порядке, — Антон продолжает тупо улыбаться, не отрываясь глядя в завораживающие голубые глаза, которые он столько раз видел через камеру во время видеозвонков. Сейчас они так близко. И не только они. Взгляд сам собой опускается на губы... — Просто я до сих пор не верю, что ты настоящий. — Да я и сам не верю, — подхватывает Арсений, снова прижимаясь к теперь уже не интернет-другу. У Шаста начинает кружится голова от накативших вдруг ощущений. Этот запах, это тепло, этот взгляд.. Оно все настоящее, оно все рядом. Он молча сгребает Попова в объятия, плотнее прижимая к себе. — Знаешь, а в жизни ты выше, чем на фотках, я не ожидал, — улыбается он куда-то в воротник пальто Арсения, абсолютно не обращая внимания на тот факт, что его скорее всего не слышат. — Связь плохая, я тебя не слышу, — произносит Попов, и они оба смеются, ведь именно эту фразу слышали друг от друга так часто, пока болтали по телефону. Однако теперь им не нужен телефон. Они простояли на платформе еще около десяти минут, пока последние пассажиры не скрылись в здании вокзала, и только потом друзья неспеша двинулись за ними. Арсений и Антон шли молча, ведь сейчас было гораздо важнее просто смотреть друг на друга, держать за руку, не обращая внимания на подозрительные взгляды охранников, и просто чувствовать тепло. — Мы можем сейчас пойти ко мне домой, родители до поздна на работе, а уже потом, вечером, сходим погулять, покажу тебе столицу, — улыбнулся Антон, когда они вышли на улицу и направились в сторону входа в подземку. Арсений лишь кивнул, с улыбкой глядя на своего спутника. Шастун тоже повернулся к нему, их взгляды встретились, и только сейчас Антон по-настоящему осознал, насколько прекрасные глаза у его друга. Такой синевы, таких искр и такого блеска он не видел еще ни у кого, и был уверен, что никогда не увидит. Спустя сорок минут они уже поднимались на лифте, добравшись до дома Антона. Оказавшись в квартире, Арсений тут же по-хозяйски скинул куртку и ботинки и решительно прошел с ванную. — Такое чувство, что ты к себе домой попал, — усмехнулся Шастун, проходя следом за гостем. — Ой, я эту квартиру знаю так же хорошо, как и свою, ты мне ее сколько раз по видюхе демонстрировал. Могу с закрытыми глазами тут ориентироваться, — ответил Попов, уже открывая воду, чтобы помыть руки. Из ванной они перешли в комнату Антона, где на кровати до сих пор валялась не убранная гитара. — Ты помнишь, что обещал мне сыграть что-нибудь? — Арс взял в руки инструмент, протягивая его Шасту, а сам уселся на диван, тут же оказываясь в полулежачем положении. — Ты не представляешь, как у меня устала пятая точка, пока я ехал в этом чертовом поезде. Но оно того стоит, я уверен. Так ты сыграешь? Мягко улыбнувшись, Антон принял гитару из рук друга, с восхищением и неким восторгом глядя на него. Он сел, ударил по струнам и запел, все еще не отводя взгляд от высокого темноволосого парня, лежащего на его же собственном диване. Холодные лучи зимнего солнца проникали в комнату и играли в волосах Арсения, придавали его глазам абсолютно волшебный блеск и помогали Антону заметить каждую родинку на его лице. Антон доиграл и незаметно для самого себя отложил гитару в сторону, все еще неотрывно глядя на Арса. Тот в свою очередь сел и придвинулся чуть ближе к нему, сложив перед собой ноги по-турецки. Взгляд Шаста опустился чуть ниже, и теперь он уже с тем же трепетом смотрел не в глаза, а на губы Попова. — Поцелуй меня, — раздался вдруг в тишине комнаты шепот Арсения. Антон приблизился почти вплотную к нему, их губы разделяли сейчас какие-то жалкие пара сантиментов. — Ты уверен? — так же шепотом ответил Шастун, чувствуя у себя на лице горячее, взволнованное дыхание Арса. — Уверен, — кивнул тот. Антон мягко улыбнулся, а затем преодолел оставшееся расстояние, накрывая теплые губы Арсения своими, немного прикусывая их и наслаждаясь этим вкусом, который так часто представлял себе во время разговоров по телефону, когда лицо Попова было близко к камере. Сердце колотилось о ребра как ненормальное, а из головы улетели все мысли, оставив там звенящую, но такую заполненную пустоту. — Это был мой первый поцелуй, ты знаешь? — чуть слышно спросил Арсений, когда они наконец оторвались друг от друга, чувствуя необходимость отдышаться. — Я знаю, Арс, — ответил ему Антон, прижимаясь к такому родному телу. — Я знаю и помню все, о чем ты мне говорил, ведь важнее твоих слов для меня нет ничего на этом свете.