Тридцать дней

Через пару часов мы снова были в студии. Выглядела я, мягко скажем, отвратительно - под глазами темные круги, сами глаза красные, воспаленные. Да и в целом недосып и усталость сказывались на осанке, выражении лица. Одним словом - меня подменила какая-то старуха. Впрочем, это было совершенно не важно на фоне написанной песни. Возвращаться к Максу не хотелось. Мы до сих пор не помирились и не собирались этого делать. Заключать новый контракт с другим лейблом я тоже не горела желанием. Была одна шальная мысль, и я планировала ее осуществить. Надо было только сделать пару звонков. На съемки клипа с Полиной Гагариной был отведен всего один день. Как они планируют уложиться - я не представляла. Но как сказали обе стороны: у них на это есть целый день. Голосом подчеркнули “целый”. Намджун тоже выглядел помятым. Я наблюдала за ним издалека, украдкой, стараясь не пересечься взглядами даже на мгновение. Но стилисты знали свое дело, и уже через час парень был как всегда прекрасен. В груди защемило, а горло сжала невидимая рука буквально выкручивая его. Ты сама приняла это решение. Оно - правильное. Хватит страдать. Выбор сделала - придерживайся его. Хватит. Итак металась последние дни так, что сбила с толку Намджуна. Себя не жалеешь - подумай о нем. Зачем ему твои метания и игры в “притяни - оттолкни”? Разве он заслужил такое отношение? Нет. Чем дольше я произносила свою внутреннюю речь, тем легче было держать себя в руках. Забота о дорогом человеке придавала сил на то, чтобы обуздать свои эмоции ради его благополучия. Механически улыбаясь, я переводила распоряжения режиссера бантанам. Намджун поначалу стоял далеко от меня. Но пока Арсеньев объяснял, кому и что требуется делать, он постепенно перемещался все ближе и ближе ко мне. Видя это, я начала паниковать. Когда между мной и Намджуном осталось около метра, режиссер повернулся ко мне спиной и начал размахивать руками, указывая, кто где будет находиться. Я, чтобы лучше перевести его слова, прошла вперед. Теперь я стояла между режиссером и съемочной площадкой и хорошо видела, на что именно указывает Арсеньев, так что сложностей в передаче распоряжений не возникло. То, что благодаря этому мы с Намджуном снова оказались далеко друг от друга, не более чем совпадение. К счастью, сразу после этого начались съемки клипа, и я села на стульчик рядом с режиссером за пределами съемочной площадки. Тут я могла избежать всего личного, что было связано с Намджуном. Кроме того, насколько хорошо я видела его со своего места. Полина стояла в центре площадки на сухом круге пола. Ребята кружили вокруг нее в танце на воде. Из-под их рук взлетали брызги, оседая на волосах, лицах, одежде. Я видела, как по лицу Намджуна сбегает капля, очерчивая овал. Как он приоткрывает губы, которыми целовал меня, чтобы приложить к ним указательный палец. Как он оттягивает рубашку в сторону, а пуговицы еле удерживают на нем одежду. Поняв, что мне не хватает кислорода, я сделала вдох, и на меня обрушились все сдерживаемые эмоции. Я впитывала его взглядом, чувствуя, как он проникает в самое сердце и остается там горько-сладким образом. Мне было слишком больно не думать о нем, но еще больнее - задерживаться мыслями хоть на секунду. Я вновь и вновь прокручивала в памяти его руки на мне, кожей ощущая, будто это происходит в этот момент. Раздавшаяся команда режиссера заставила вздрогнуть. Арсеньев подошел к Полине и начал объяснять ей следующую сцену, а я старательно смотрела на них, лишь краем глаза отслеживая перемещения Намджуна. Вот он подошел к столу с водой и легкими закусками. Вот повернулся к нему спиной, лицом к площадке. Вот он направился в сторону режиссерского кресла… рядом с которым сидела я. Оглядевшись, я нашла место наибольшей концентрации бантанов, и пришла к выводу, что переводчику стоит находиться поближе к своим подопечным. Сердце со мной не согласилось, но кто его спрашивает? Оно слишком глупое, чтобы иметь право голоса. - Юля! - обрадовался мне Чимин. Ну, какая лапочка! Особенно в том, что именно он спасал меня от многих ситуаций с Намджуном. Ему мне удалось улыбнуться максимально искренне. В том ограниченном диапазоне, что был мне доступен сегодня. - Ты выглядишь грустной. - Не выспалась, - я вспомнила причину, почему это произошло, и с трудом сохранила уровень пусть вялого, но позитива. - Да, когда мы уезжали, ты что-то писала в своем блокноте и ни на что не реагировала. Намджун прогнал нас, сказав, что надо выспаться перед съемками. В этот момент к нам подошел Джун и встал рядом со мной. - Лидер был прав, вам действительно стоило отдохнуть перед сложным днем, - все мои силы уходили на то, чтобы не смотреть на того, к кому стремилось сердце. Вместо этого я судорожно искала повод улизнуть. - А тебе разве нет? - удивленно-возмущенно спросил Чимин. - Я могу себе позволить лечь попозже. Повод, наконец-то, нашелся. Я сделала несколько шагов вперед и приблизилась к Тэхену. - У тебя воротник загнулся, - я поправила рубашку парня и с пронзительной ясностью вспомнила все взгляды, слова, вопросы Намджуна. Он же ревновал меня к Тэхену! Каких усилий мне стоило не обернуться на него в этот момент, в моем глупом бессмысленном осознании. Что я творю?! Сказала, что он нравится мне, оттолкнула - и тут же пристаю к мемберу его группы. Что он думает? Что чувствует? Я резко отдернула руки и нервно встала сбоку от Тэ. Чем сделала только хуже. Мало того, что я стояла с человеком, к которому ревновал тот, кто поселился в моих мыслях. Так мы еще и стояли теперь напротив друг друга, отчего избегать взгляда стало настоящим подвигом. Я начала молиться на режиссера, чтобы он объявил начало съемок. Но секунды тянулись словно минуты, и когда это наконец случилось, я была на грани. Воспользовавшись моментом, когда съемки были в самом разгаре, улизнула в туалет, чтобы хоть немного привести мысли и чувства в порядок. Там, стоя с руками под холодной водой, я смотрела в зеркало и ненавидела себя за то, что поддалась слабости. Наши отношения с самого начала были обречены на провал. Не с моим страхом, не с нашим расстоянием, не с его карьерой не стоило строить что-то серьезное. А на легкомысленное я не была согласна. С самого начала я должна была держаться на расстоянии. Но пошла на поводу у чувств. Я ненавидела себя за вторую слабость - сказать правду. Стоило соврать. Я в любом случае сделала ему больно. Но какая боль хуже? Узнать, что твои чувства не взаимны? Или наоборот, но вам не быть вместе? Что предпочла бы я? Дверь туалета открылась, и зашел Намджун. Серьезно?! Сейчас в помещении были только мы. Все кабинки стояли пустыми, так что не было никаких надежд на посторонних, кто смог бы спасти меня. Выключив кран, я, не вытирая рук, направилась на выход, но Намджун оперся плечом о дверь, не выпуская. - Юля, давай поговорим. - Там идут съемки, сейчас неподходящий момент. - Когда будет подходящий? Когда я улечу в Корею? В груди словно порвались тысячи натянутых до звона нитей. Их концы больно хлестали меня изнутри, иголками втыкаясь в ребра и сердце. - Тогда какая разница? До или после… Я не успела заговорить, потому что зашипела рация, зацепленная за пояс джинс. - Юля, подойди, мне надо дать распоряжение Джину. Я почувствовала облегчение на грани истерики. - Меня зовет режиссер. Я видела, как в Намджуне борется профессионал и лидер группы с человеком, которому нужны ответы на до сих пор не заданные вопросы. Но ответы у него были. Просто он их хотел услышать от меня, а я не могла сказать их добровольно. Понимая, что не всегда будет так везти, остаток дня я была более предусмотрительная, и ни разу не осталась наедине с Намджуном. Мы не оказывались рядом, не стояли слишком близко, не общались, не существовали друг для друга. Дома я рухнула на кровать как подкошенная и уснула прямо в одежде. Измотанный напряжением организм просто отключил истерзанное сознание в стремлении к выживанию. За что я была ему очень благодарна. Это был двадцать седьмой день.