***
Целый ворох событий обрушился на меня за невозможно короткий период. Во-первых, приближалась сессия. Во-вторых, я начал жить на две квартиры. Мечась между родным домом и съёмной двушкой в центре Москвы, я даже стал получать удовольствие от таких прыжков, пускай мать шутя и называла меня «бездомным». В выходные я предпочитал оставаться у Андрея с Зоей. С нетерпением я ждал пятницы, чтобы рвануть к своим партнёрам. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что это несправедливо, то, что я за просто так ем их еду и зависаю у них на халяву, поэтому я решил найти подработку. Мой выбор пал на тренера-консультанта в одном из залов игровых автоматов. Выходные с десяти до двенадцати я проводил там, стоя на ногах по десять часов и посвящая себя новой халтуре от и до. Правда, у этого занятия имелся один огромный минус. Теперь я гораздо реже виделся с Андреем. Этот минус перевесил все плюсы, так что совсем скоро я отказался от идеи работать по выходным и уволился в том же месяце. Тогда я уже окончательно обжился в квартире у моих партнёров. Было сложно рассказать об этом хоть кому-нибудь. Я не представлял, как донести эту мысль друзьям. По идее это достаточно круто и всё такое. Я даже думал, что часть моих знакомых приняла бы факт того, что у меня есть два партнёра. С другой стороны, мне не хотелось вдаваться в подробности. Мне хотелось преподнести информацию сжато и так, чтобы не выглядеть как какой-то конченый извращенец. Хотя, с учётом всего этого, мне абсолютно похер, как это воспримут другие. Или нет? Короче, я долго ломал башку над этим вопросом и в итоге забил. О моих непростых отношениях знала только мама. Она всегда всё знала. Она же поддержала мой выбор, но не от всего сердца. По её мнению, это не стоило воспринимать как нечто серьёзное, но я уже тогда воспринимал Зою и Андрея как свою семью. Особенно Андрея. У него, кстати, не было проблем с тем, чтобы болтать обо мне на каждом углу. Казалось, все друганы Глущевского уже знали обо мне. Он очень много про меня говорил. Натурально хвастался направо и налево. Это оказалось безумно приятно, но, когда мы выбирались в люди, поначалу я терялся. Хотя чуть позже привык. Я уверен, что привык, потому что эта сторона Андрея начала мне нравиться точно так же, как и все остальные его стороны. Наверное, в мире не было ни одного человека, который бы мог мной так восхищаться. Я тоже восхищался Андреем. Каждый раз, заглядывая в его глаза, я восхищался каждым его миллиметром, только молча. Мы сидели в баре. Я, Андрей и два его хороших друга. Отличные чуваки, каждый из которых по-своему интересен. Правда, потом я перебрал с пивом, и это уже косяк. — Значит, любишь пиво больше жизни? — спросил меня один из друганов Андрея, когда мы спустились на улицу перекурить. — Да ваще, безумно. — Извини. Мой взгляд плавно перекачивал с собеседника на приблизившуюся девушку. Она пристально смотрела на меня, глубоко укутавшись в свой шарф так, что я мог видеть только её глаза. — Можно с тобой познакомиться? — спросила она, но я даже сначала и не въехал, к кому она обращается. — Нельзя, — выпалил Грег вместо меня, запихивая ладонь в мой карман. Я взглянул на его лицо, вмиг ставшее непривычно серьёзным. — А, — незнакомка неловко улыбнулась. — Вы вместе? — Да, мы вместе, — снова ответил Грег. Не сдержавшись, я начал улыбаться. — Ты главный? — Да, он главный, — сказал уже я. Девушка покивала, улыбнулась напоследок и быстро смылась. А я продолжил стоять молча, пока Грег на пару с другом обсуждали эту ситуацию. Пальцы Андрея крепко сжимали мою руку в кармане, проворачивая подаренное им кольцо на моём пальце. Это показалось мне очень милым жестом. В общем, когда выделенные на алкоголь деньги закончились, мы разъехались по домам. Зои дома не было. Она уехала к родственникам на неделю в свою Молдову, так что мы оказались предоставлены сами себе, чему я радовался каждый день. Мне казалось, что когда мы наедине, Андрей совсем другим становится. Говорит по-другому и проявляет себя иначе. Это замечал не только я, но и его друзья, что по секрету шептались, мол, Андрей стал добрее и счастливее. Он и сам так говорил. — Знаешь, Грег, — начал я, пьяно посмеиваясь, пока пытался справиться с ботинками и не разнести пол-коридора, — если вдруг летом пойдёт снег… — Сбросив один кроссовок, я взялся за другой. Шнурки не поддавались, и в какой-то момент я просто принялся бездумно трясти ногой. — Или вдруг мне скажут, что я не цыган, а чёртов грек… — Не без труда, но я наконец-то разулся. После этого я выпрямился, уставившись на своего парня. — Только тогда я разлюблю тебя. Грег вскинул брови, после чего демонстративно сбросил с себя куртку на пол. — Знаешь, Дей, если мне дадут один день… — он потянул за края собственной футболки, рывком стащив ту через голову, — и даже если у меня будет лютая мигрень, мне будет абсолютно не лень… — он подошёл ко мне предельно близко и бросил футболку точно так же, как куртку секунду назад, — целовать тебя до конца дня. Он подхватил мою игру. Это происходит не впервые, но каждый раз, как в первый, сводит меня с ума. Мы будто бы играем с ним на одной сцене. Строчки из сценария у нас одинаковые, только звучат по-разному. — Господин Грег, — я подхватил его ладонь и поцеловал с обратной стороны, — весь день, хоть у вас и мигрень, я буду ходить за вами. Как тень. — Извольте не проебаться! Я глуповато улыбнулся и провёл губами по руке Андрея вплоть до его локтя, утягивая парня глубже в комнату. Затем я запрыгнул на диван и встал так, будто бы в моей руке находился меч. — Властью, данной мне, — произнёс я, — клянусь собственной головой, что всегда буду предан своему императору. А если я когда-нибудь изменю своё решение, пусть меня сожгут на костре. — Ваша смерть будет быстрой, сэр. — Отчего же? — Я взмахнул рукой и убрал меч в воображаемые ножны. Грег залез на диван и поравнялся со мной. — Потому что моё сердце бьётся с вашим в унисон. Если вы умрёте, то и я тоже. — Но кто будет править страной? — Я сделал самое озадаченное лицо, на которое только был способен, полностью вжившись в отведённую мне роль. — Тогда я сойду с ума и объявлю войну всем ближайшим государствам! Они придут, чтобы свергнуть и убить меня, императора, что к хуям слетел с катушек от горя. — Получается, мне запрещено вас разлюбить. — Вам не просто запрещено меня разлюбить, — промолвил Грег, схватив меня за затылок и наклонив к себе. — Вы теперь навсегда, до конца своих дней, у меня в плену. На цепи. За решёткой в тёмном подвале. И даже если вы вдруг на долю секунды решите меня разлюбить, будете плакаться матушке или очень тоскливо выть, — даже тогда я не отпущу вас. — Грег мягко улыбнулся, касаясь своим носом моей щеки. Он повёл головой, чтобы закончить свою речь шёпотом мне на ухо: — Поэтому всё, чем вы дышите и живёте, посвятите мне. Здравому смыслу вопреки, вы никуда от меня не уйдёте, не убежите, не пропадёте. Я почувствовал, как табун мурашек пронёсся по моему хребту, и непроизвольно положил голову на чужое плечо. — Так тому и быть. Мы продолжили развлекаться, общаясь стихами, до тех пор, пока нас не начало клонить в сон. Но даже во сне мне казалось, что мы до сих пор в выдуманном мире. Я благородный рыцарь в сияющих доспехах, а Андрей — мой повелитель или тёмный колдун, которому я посвятил своё сердце, душу и жизнь.***
В общем, я нашёл себе работу. Устроился менеджером в мамину фирму. Сегодня первый день моей стажировки. Я встал ни свет ни заря, ещё задолго до того, как Андрей открыл глаза. С утренним кофе, уже разодетый в костюм, я вернулся в спальню и наклонился над спящим парнем, ещё минуту просто наблюдая за тем, как тот сопит. Затем я наклонился как можно ниже и бесшумно поцеловал его в висок. Андрей что-то пробормотал, и я ещё немного постоял рядом, просто наблюдая за ним. Спустя пять минут я бесшумно покинул квартиру. Работа мне понравилась. Общаться с людьми мне в принципе нравилось всегда, а тут ещё и общение не только с коллегами по офису, но и с клиентами. Я был сдержан и спокоен в первый день, но всё равно постарался со всеми поладить и даже записывать то, что мне необходимо знать на будущее. В кураторы мне назначили делового мужика со сложным характером, но даже с ним можно было найти общий язык. По крайней мере, я на это надеялся. Домой я вернулся под вечер. Ничего, так сказать, не предвещало беды. Ну, мне так казалось, пока я не наткнулся на Андрея. Он сидел за компьютером и ретушировал фотографии. Выглядел парень при этом непривычно напряжённым. Я подошёл к нему со спины и счёл важным уточнить, что у него случилось. А потом как понеслась. — Случилась Зоя, — взорвался он. — Вот какого хуя, зачем, блядь, не понимаю. Зачем она выводит меня из себя? Целый вечер. Я не могу нормально работать, чёрт бы её побрал. — Что произошло? — Она устроила мне вынос мозга. Сперва она жаловалась, что они с матерью едят просроченный хлеб, хотя я дал ей денег с собой. — Всплеснув руками, Глущевский вдруг попытался выдохнуть, но успокоиться у него не вышло. — Затем я предложил ей скинуть ещё денег, но она сказала, что они ей не нужны и она будет экономить. После этого я сказал, что понимаю её позицию, и ушёл работать дальше. Затем она снова позвонила мне и разревелась, а я рявкнул, что у меня дедлайн, и скинул ей денег. С тех пор она мне пишет и звонит, а я не знаю, чё ей ответить на что-то вроде «тебе плевать, как я себя чувствую вдалеке от дома». Блядь! Я устал. Ну какого хуя? Я взял его за руку и попытался перенять телефон, зажатый в его ладони. — Можно я посмотрю? — Можно, — выдохнул Грег, откинувшись на спинку кресла. Он напряжённо тряс ногой, пока я изучал их беседу. У Зои была одна черта, которая легко выводила Грега из равновесия. И если Грег просто рвал и метал, столкнувшись с этой её стороной, то мне было никак. Головой я осознавал, чего она хочет добиться, но мне не нравился её подход. Короче, Зоя любила выводить на эмоции. Доводить до пика и учинять ссору без повода. Она любила выплёскивать из себя всё и плакать навзрыд, обезоруживая и заставляя подавиться всеми твоими чёртовыми претензиями и вескими аргументами. В общем, все вот эти женские штучки, от которых я так же далёк, как Марс от Юпитера. — Она хочет, чтобы ты с ней поговорил, — пробубнил напряжённый Грег. Я провёл ладонью по его голове в качестве немой поддержки, возвращая сотовый. — Я ей позвоню, а ты не отвлекайся от работы. Всё будет хорошо. — Ладно, — ответил Грег уже спокойнее. Я удалился на кухню, чтобы ничего меня не отвлекало. Заняв стул, я подкурил сигарету. Вдох. Выдох. Вжиться в роль. Стать тем, кем она хотела меня видеть. Это проще, чем прыжок. Проще, чем пробежать сто метров. Это всего лишь игра. — Алло, — первое, что сказала она, шмыгая носом в трубку. До этого Зоя пыталась выяснять отношения со мной, пока я ехал в метро, но мне легко давалось её игнорировать. Со мной не получилось, и она решила переключиться на Грега, что нравилось мне ещё меньше. — Что ты творишь? — я рявкнул на неё. Тут же услышал, как она снова ударилась в слёзы. — Зачем ты на меня кричишь? — А зачем ты устраиваешь сцены? Если у тебя нет денег, ты могла просто попросить. А если ты хотела что-то сказать мне, то могла просто подождать, а не пытаться достучаться до меня через Грега. — Ты холодный, Дей… не реагируешь на меня совсем! — Я, блядь, целый день убил на то, что осваивался на новой работе. — У меня тряслись руки. — Ты решила меня довести, потому что тебе там делать нехуй? — Ты мне не писал, с тех пор как я уехала! — Я думаю о тебе каждый грёбаный день. Твою мать, Зоя! Ты просто не представляешь, — я стряхнул пепел в чашку щелчком, — как сильно я скучаю, — и затянулся поглубже, — как невыносимо мне без тебя. — Правда? — Честное слово. — Мне так плохо без людей, Дей. Без вас. Я схожу с ума. Твоё спокойствие меня пугает. — Займи себя чем-нибудь, солнце моё. — Мой взгляд упёрся в часы на стене. Я попытался определить по ним время, но у меня не вышло. — Прости, я иногда забываю, как тебе важно, чтобы я отдавал тебе больше эмоций. Больше меня, да, малышка? Я буду более откровенным, обещаю. Пока она жаловалась на то, что ей скучно без нас, а особенно без меня, что, конечно же, являлось откровенной ложью, я курил сигарету одну за другой и наблюдал за тем, как быстро вертится секундная стрелка. Затем Зоя притихла. Я услышал, как она напоследок всхлипнула, после чего наконец-то смахнула слёзы и выбралась из-под одеяла, в котором успешно пряталась от вымышленных проблем весь вечер. — Спасибо, что позвонил, — сказала она. — Это было не зря. Ты на меня накричал! Значит, тебе не всё равно! Значит, у тебя всё-таки есть эмоции. — Отдыхай, — я попрощался и повесил трубку, отбросив телефон в сторону. Эмоции, да? Знала бы эта красавица, что в моём мире для неё нет и никогда не было места, — ни за что бы туда не полезла. Я выдохнул дым в сторону. Выдохнул напряжение, расслабил руки, затушил третью сигарету в стакане. Спектакль окончен. Вернувшись в комнату, я мигом запрыгнул на диван с непринуждённым видом. Это удивило Грега, что до сих пор был как на иголках. Для него открывалась новая сторона моих возможностей, а именно: моё спокойствие. И если для Зои это в тягость, Андрею, кажется, так даже больше нравилось. Возможно, потому что по своей натуре он был гораздо более эмоциональный, чем я. Хотя поначалу казалось, что это просто один из его образов, но я ошибся. Он оставался таким почти всегда; даже когда его не окружали люди, даже когда не было никакой необходимости кого-то развлекать, он всё равно казался гораздо живее, чем я. Он чутко реагировал на стресс и негатив, никогда не сдерживался в высказываниях, что могло легко привести к конфликту. В этом они с моей мамой похожи друг на друга. Я помню тот первый раз, когда ощутил параллель между ними двумя. Мы тогда с Грегом залезли в такси, которое оказалось припарковано за три пизды от нашей точки. Очутившись в машине, Грег открыл рот и что-то такое едкое бросил водиле, что спровоцировало триггер. Водила ему ответил. Они начали лаять друг на друга, а я просто сидел и молчал до тех пор, пока машина не остановилась. Андрей вылетел из тачки и со всего маху ударил дверью. Я спокойно вышел на улицу и проводил тачку взглядом. Пока мы ждали новую машину, Андрей подсел мне на уши и бесконечно долго высказывался о случившемся. Я ему, конечно же, кивал, но мысленно ловил флешбэки из детства. Что-то похожее постоянно происходило и с моей матерью. Бесконечные упрёки в стиле «ты не на моей стороне?», если она начинала выяснять отношения в магазинах, супермаркетах, больницах, да где, блядь, угодно, разве что от Андрея я не слышал ни разу. И «нет, на твоей стороне» каждый раз отвечал я, но мама меня в такие моменты уже не слушала. Изначально я испытывал чувство тревоги по поводу того, что ей могут всыпать по лицу пару обозлённых дядек за то, что она качает права, а потом я просто перестал чувствовать что-либо, не считая страха.***
Был выходной. Я зависал дома и щёлкал телек. Андрей сидел ко мне спиной за своим огромным компьютером, обрабатывая очередную муторную съёмку. Наблюдая за ним, я вдруг понял, что не пил уже целых три дня. За все эти месяцы я впервые не пил так долго, и это было удивительно. Я медленно моргнул, гипнотизируя тёмный взъерошенный затылок своего парня. Андрей снова оброс. У него нет даже намёка на щетину, но его доселе короткие волосы уже успели вытянуться до подбородка. Мне нравилось зарываться в них пальцами. Они всегда приятно пахли мятным шампунем и ментоловым табаком. Глущевский кликал по кнопкам на ноуте и периодически ругался матом. Я почувствовал себя странно, но продолжал наблюдать за ним до тех пор, пока мне не захотелось его позвать: — Может, сходим куда-нибудь? Андрей сразу же развернулся на своём огромном кресле в мою сторону. Его карие глаза хитро прищурились, а губы растянулись в мягкой улыбке. Я понял, что это был не Грег, а Лакота. — А куда ты хочешь? — Я хочу выпить. Мы начали испытывать друг друга взглядом. Лакота вытянул руки перед собой и забавно задёргался на кресле. Мне пришлось встать, чтобы угодить в его плен из конечностей, а потом и вовсе подхватить парня на руки. — Бар или клуб, Дей? — Кота обвил руками мою шею и боднул лбом в висок. — А может, микс? — Любишь же ты сомнительные миксы. — Особенно твой микс, — я усмехнулся и усадил его обратно. — Микс плохиша и пай-мальчика. Или девочки? — Кто знает, кто знает. Даже если и девочки, что, будешь меньше меня от этого любить? — Нет, — я мотнул башкой. — Будешь единственной и неотразимой девчонкой, которая когда-либо существовала в моей жизни. Лакота ничего не ответил. Только пискнул и, смутившись, пополз работать дальше. Эта его личность действительно походила на девчонку. Но даже так — мне нравилась эта девчонка. Будучи в теле Андрея, Лакота смотрелся гармонично, наверное, из-за роста и щуплой комплекции. Мне очень нравилась эта его сторона. Все эти смущения, стеснения и попытки отбиться от моих приставаний — это всё мне в новинку, но это всё сильно нравилось мне. Я подхватил книгу с дивана и плюхнулся на него обратно, всё также не сводя с Коты глаз. — Ну так что, девочка моя, пойдём сегодня в бар? Завтра вернётся Зоя, и мы ещё долго не сможем побыть наедине. Лакота промычал так, что я даже в какой-то момент решил, будто бы сегодня он не в настроении для долгих и весёлых приключений. Я уже даже успел расстроиться, открывая книгу и заглядывая в оглавление. В эту же секунду громко щёлкнула клавиша ноутбука. Запоздало, но Лакота всё же ответил: — Пойдём. Как мило.***
Я привёл Андрея в гей-клуб. Он признался, что в российском гей-клубе впервые. Видите ли, Глущевский много где был и много чё видел, однако в условиях русского гей-сообщества являлся новичком. Он, типа, из обеспеченной семьи, но вылепил себя сам. Пластилиновый человечек. Мне всегда было интересно, куда смотрели его родители. Знали ли они, с каким дерьмом ему пришлось столкнуться, сколько перетерпеть и выстрадать? Знали ли они, как или чем он глушил своё одиночество? Я знал. Знал уже достаточно, чтобы все эти открывшиеся мне тайны, рассказанные под слогом «крутых историй», наложили на меня свой отпечаток. Короче, всё это пробуждало во мне невообразимое желание заботиться об Андрее вместо всех тех, кто с этой задачей не справился. — На, — я протянул ему зажигалку, когда мы оказались на улице. Мне никогда не нравилось курить стоя, поэтому я поманил Глущевского в самый дальний угол. Туда, где было меньше всего народа. Усаживаясь на бордюр, я спросил: — Значит, в твою «стаю» могли попасть не все? — Конечно нет. — Усаживаясь рядом, он подкурился. Затем его стакан с виски-колой перекочевал в мою ладонь, и я сделал хороший глоток, внимая его рассказ. — У меня были правила. Как и в любом сообществе, важно иметь свои правила. — Что это за правила? — Во-первых, всё началось с идеи. Нам нужна была локация, так скажем… место встречи. Нет! — Парень взмахнул руками. — Наш спавн. — Затянувшись, он выдохнул дым мне прямо в лицо, а я попытался поймать его. — Таким местом стало заброшенное здание в Митино. Мы облагородили развалины хрущёвки. Каждый должен был внести что-то своё: мебель, еду, вес. — Вес? — Наркота, — Грег усмехнулся. — Своего рода дары за пребывание. Прийти с пустыми руками — ошибка, таких я с ходу разворачивал. Если, конечно, это не были совсем маленькие дети, ну, там, лет двенадцати, одиннадцати. — Приходили даже такие? — Приходили разные. Мне и самому было не больше четырнадцати. Среди нас и сироты имелись, и просто подростки с проблемными родителями. — Протягивая ладонь, он махнул головой, намекая на стакан. Я быстро передал ему алкоголь, и Глущевский смочил горло, прежде чем продолжить. — Так вот, правила. Я придвинулся к нему ближе. Смех расфуфыренных геев, зависших большой компанией в ярде от нас, лишь на секунду привлёк моё внимание. Я взглядом пронёсся по людям, что тёрлись у входа в клуб. Ещё несколько минут назад одному из них я жёстко дал понять, что не заинтересован в знакомстве, так что местный пидр быстро нашёл себе новую жертву. Раньше, до Андрея, я нередко находил себе компаньонов на ночь в этом заведении, но сейчас подобные развлечения меня не привлекали. У меня был Грег. Грег, к слову, появился сразу же, как только мы приехали в клуб. Он с ходу возмутился, заметив на себе розовую рубашку с ажурными рукавами и такими же брюками в тон. Я ведь уже говорил, что у Грега и Лакоты абсолютно противоположный стиль в одежде? — Правило первое. — Возвращая Андрею свой заинтересованный взгляд, я навострил уши. — Предлагай, а не навязывай. — Я нахмурился, пытаясь уловить смысл его слов. — Никого в «стае» нельзя принуждать к чему-либо. Если ты предложил один раз, а тебе отказали — отвянь. — Он снова затянулся. Его широкая улыбка растворилась в густом сигаретном дыме, что повалил из ноздрей. Карие глаза напротив и крепкий алкоголь вводили в транс, а рассказы Андрея уводили меня в такие дебри мыслей, что я едва ли оставался в сознании. — Кис? — Лола подняла стопку и махнула той практически в сантиметре от чужого лица. — Может, шот? — Не-а, — возразил Эш, вскинув обе ладони в примирительном жесте. — Ну давай, — канючила она, настойчиво подталкивая выпивку парню. — Ну один. — Лола, — позвал девушку Денис, хватая её за запястье. Он перевёл взгляд со стопки на её удивлённое лицо, покачивая головой, будто та сделала нечто плохое. — Не наседай. Лола прищурилась, медленно вытаскивая свою руку из-под чужой ладони. Она демонстративно потёрла запястье, но её глаза до сих пор проказливо блестели. — Выпьешь вместо него? — Я не пью, малышка, — напомнил ей Денис, и Лола тяжко вздохнула, откинув голову на плечо Шахова. Она слабо улыбнулась, затем поджала губы, будто хотела обидеться, но не могла себе этого позволить. — Я знаю, знаю, прости, — сказала она. — Кругом одни соблазны, да? — Ты себе даже не представляешь, какие кругом соблазны. — А что случится, если ты выпьешь один шот? — отстраняясь от собеседника, уточнила Лола. — Мне будет так плохо, как никогда прежде. Возможно, я даже испорчу тебе платье. — Фу, — она поморщила нос. — Тогда никаких шотов тебе. Кыш, кыш, — Лола улыбчиво помахала ручкой, как бы отстраняя Дениса от себя, но на самом деле никто из них не сдвинулся с места. — Ты не лопнешь? — Денис кивнул башкой на дюжину шотов, что стояли перед хрупкой Лолой. Та не задумываясь сразу же опустошила один из них и подвинула такой же Заку. — Он мне поможет, — пояснила девушка, настойчиво подбивая уже другого парня выпить вместе с ней. — Ебать, конечно, помогу, — ответил Зак. Зак к тому моменту напился в говно. Зак часто оказывался в говно. По крайней мере, он мог с собой совладать, даже будучи в говно. Если честно, Денис испытывал неприкрытую зависть, потому что он больше, чем кто-либо за этим столом, хотел поднять несчастный шот и осушить его. После кодирования Шахов не начал испытывать к пьяным людям отвращения только потому, что лучше остальных понимал их природу. Он знал, что движет пьяным человеком, и на какие точки следует давить, а какие темы — табу для выпившего. Он также прекрасно осознавал, что пьяный человек зачастую непредсказуем. И это самый большой минус в выпивке. Всё тот же Зак умел себя контролировать, если, конечно, кто-то из других храбрых пьяниц не нарывался на драку. Его кричащий внешний вид привлекал внимание, даже если люди будут не особо заинтересованы в самом Заке или будут видеть его лишь как яркое пятно под пеленой алкоголя: ёжик русых волос на голове с высветленной надписью на затылке, бесконечный спортивный стиль, татухи на руках, ногах, половину виска и вдоль правой стороны шеи, ещё примерно с горсть железа на лице, может, даже под одеждой что-то имелось — чему никто бы не удивился. — А мы развели каких-то типов на коктейли! — приблизившись к столику, доложила Вэнди. Лис стоял рядом с ней, держа то, что они получили на халяву, и довольно лыбился. Один из стаканов он грохнул напротив Лео, а другой принялся пить сам. Вэнди обогнула кресло и замерла рядом с Денисом, поставив баночку пива перед ним. Она медленно покачалась из стороны в сторону, пока Денис с немым вопросом смотрел то на неё, то на банку. В компании все уже давно знали о его проблеме с алкоголем. И про то, что он не пьёт уже чуть больше четырёх лет — тоже знали. Время от времени ребята ограничивались подъёбками или забывали по пьяни, но быстро вспоминали, достаточно было им намекнуть. Вэнди, казалось, вообще напрочь об этом забыла, когда притащила ему выпить. Но стоило Денису взять банку в руки и покрутить ту как следует, то всё вставало на свои места. Он уже было хотел поблагодарить девушку, но Вэнди и след простыл. Она ринулась танцевать, попутно утянув за собой Лиса с Лео. Денис потянул металлическое колечко и с щелчком вскрыл банку пива, оказавшись под прицелом встревоженного взгляда Мишель. Вместо ответа он развернул её так, чтобы та могла увидеть внушительную чёрную надпись на бутылке, которая гласила «0%». После этого она спокойно кивнула головой, слегка улыбнулась и вернулась к разговору с Эшем. Денис сделал несколько стартовых глотков и тут же поставил банку на стол. Всё-таки вкус у пива отстойный. Особенно у безалкогольного. Место, в котором они собрались, было их постоянным логовом: бар в самом центре города, в двух минутах ходьбы от метро. Здесь нет ни лоска, ни гламура — лишь бандитский стиль, в лучших традициях Мексики. Завсегдатай у барной стойки под боком с настойками, а также оружие, украшавшее стены, и разъёбанный кафельный пол в туалете. Таким был спавн нетайного общества.