По кличке

Мы долго думали на тему того, куда бы нам рвануть во время моего отпуска. Дело в том, что Андрей был в той или иной степени свободен для любых перемещений. Фриланс позволял Глущевскому формировать график самостоятельно, в чём я ему, несомненно, завидовал. Именно поэтому я очень ждал этот свой первый отпуск. Пораскинув мозгами, мы решили особо не париться и рвануть в Питер, хотя имелись и другие варианты. На самом деле я безумно хотел на море, но это дорого, а ещё у меня традиция — выползать летом в серый город любимых поэтов алкоголиков, и нарушать эту традицию я не планировал. Билеты взяли за неделю до самого отпуска и отель в тот же день забронировали, ну, тот, что казался нам поскромней, но в пределах центра. Я очень плохо ориентировался в Московском метро, что уж говорить о Питерском. Хотя там я в принципе метро не пользовался. Где-то за несколько дней до поездки я погрузился в мучительные раздумья. Помнится, я упоминал своего старого бывшего друга из Питера? Наверняка. Меня ломало. Я хотел с ним встретиться, о чём даже поделился с Андреем. Тот сразу же начал развивать тему, подкидывать варианты, с чего начать переписку. Уже прошло немало времени с тех пор, как мы прервали наше общение. Я не думал, что его удастся восстановить, но увидеться всё равно мечтал. Потому-то и написал именно так, как мне посоветовал Грег. Удивительно, но Федя согласился увидеться. Мы ограничились парой толстовок и футболок, когда паковали рюкзаки. Запрыгнули в нужный вагон «Сапсана» и провели в пути около четырёх часов, шикуя и бездумно спуская бабки на приятные мелочи, типа еды. А по приезде мы попали под дождь, что в наши планы определённо не входило. Было довольно тепло, но ветер ещё гулял, и всё это мокрое Питерское месиво било прямо в морду. По пути до отеля мы успели знатно вымокнуть, но уже на месте настроение наше снова улучшилось. Номер оказался скромный, но уютный. Лакота тут же выполз и отправился изучать наше временное пристанище на ближайшие несколько дней. — Нравится! — резюмировал мелкий, подав голос откуда-то со второго этажа, на котором была лишь одна-единственная кровать и телек. Снизу находился крохотный душ и туалет, а ещё шкаф в прихожей и милипиздрический стол у окна, которое тянулось от пола до потолка. В любом случае вам эта информация нихуя не даст, просто знайте, что номер был до ужаса крохотный, но чистый и комфортный. Мы не стали терять время зря. Переоделись, накинув на себя шмотки потеплее, и отправились гулять по вечернему Питеру. Это был наш отпуск, поэтому мы позволили себе раскошелиться сразу на несколько закусочных по пути, пока путешествовали вдоль Невского проспекта. Я безумно любил эту ленивую атмосферу, необычные образы встречных прохожих, бодрую игру уличных музыкантов и даже навязчивость зазывал, впаривающих экскурсии на лодки, корабли, лайнеры и другие плавающие агрегаты. Нагрянув в некое кафе в конце улицы, мы раскидали планы на завтра. Они казались грандиозными. На следующий день первым делом мы договорились пересечься с давним другом Андрея. Его другом оказалась симпатичная леди. С ней мы назначили встречу в одном из баров в центре города. На улице стояла довольно приятная тёплая погода, самое то, чтобы позволить себе пару коктейлей с утра. Грег, заприметив знакомую ещё издалека, молниеносно подскочил на ноги и понёсся её обнимать. Вернувшись в компании подруги, он сразу же её представил. Мы пожали друг другу руки, и все вместе уселись за стол. Я, как обычно, пил пиво. Вчера я пообещал Андрею вести себя прилично и пока что справлялся, но хуй знает, чем всё обернётся. Незадолго до этой поездки у нас состоялся долгий и нудный разговор о том, можно ли мне пить во время отпуска. Как оказалось — можно, только в меру. В любом случае я был безумно рад, что Андрей почти не следил за тем, что и сколько я пью. Проведя на улице пару часов за беседой, мы рванули в мой любимый клуб ещё днём. Это был… чёрт, в жизни не вспомню название. Моя память уже тогда начала давать сбои. Очень плохой звоночек, если честно. Я забывал многие вещи. Некоторые воспоминания перемешивались, отсеивались плохие моменты, так что, даже если бы я приложил усилия, чтобы вспомнить имена тех, кто делал мне дерьмо, — я бы никогда не вспомнил ни лиц, ни прозвищ. Зато я хорошо запоминал мелочи. Например, то, что мой любимый питерский клуб находился на втором этаже на главной улице Невского проспекта. — Добро пожаловать! — поздоровалась с нами сотрудница у стойки. — Вы здесь впервые? — Нет, — ответил я. — Но вашей карты с собой нет. — Поняла. — Она быстро что-то вбила в компьютере и протянула нам три пластиковые карточки. — Оплата производится перед выходом. Платите за время, каждая минута — три рубля. Первый час фиксированный, всего двести, — затем она улыбнулась. — У нас три зала. Один с живой музыкой и выходом на балкон. Курить можно либо на балконе, либо в третьем зале. Алкоголь приобретается там. — Она повела рукой в сторону. — За потерю карты штраф две тысячи. Приятного вечера. Мы сразу же двинули за алкоголем, отстояв в небольшой очереди от силы минут пять. Я заказ себе пиво, а Лакоте какой-то коктейль. Его подружка также предпочла коктейль. Не задержавшись в общем зале с баром, мы проникли в помещение с живой музыкой. Там уже вовсю разыгрывали старые треки неизвестные музыканты. Гости рассредоточились по помещению, больше сидя за столами, чем пританцовывая. Немного посидев за одним из столиков, мы решили выбраться на балкон. Я хотел, чтобы Лакота заценил вид и в целом понял, почему мне так нравилось это место. К счастью, ему реально вкатило. Он смотрел на закатное небо. Я в этот момент смотрел на Лакоту. Всё-таки некоторые, нет, очень многие вещи, которые впечатляли меня, производили на него такой же вау-эффект, и это просто охуительное чувство, если честно. Мне всегда казалось, что никто не сможет разделить мой взгляд на мир до тех пор, пока я не встретил Андрея. Мы чувствовали будто бы одинаково или как минимум очень похоже. Приятно осознавать это. В клубе мы провели несколько часов. Этого оказалось достаточно, чтобы мне на выходе охуеть от ценника. Приложив карту к терминалу для списания, я заплатил за себя и за Андрея. Мы вывались подпитые на улицу втроём. Безумно хотелось чё-нибудь сожрать. И догнаться тоже хотелось. Впрочем, догнаться чем, я нашёл. Тут был бар поблизости, где я выбил из бармена последнее пиво, пока Андрей с подружкой ждали такси на улице. Когда передо мной встаёт выбор между жрачкой и чем-то, что можно было бы залить за воротник, я железно выбирал алкоголь. Подгребая с бутылкой к Андрею, я приобнял его и поцеловал в висок. Я находился в той самой опасной, потому что непредсказуемой, стадии опьянения, в которой меня распирало на нежности. С одной стороны, это хорошая стадия, а с другой — мало ли как меня перемкнёт. Но агрессировать прямо сейчас мне абсолютно не хотелось. Я даже не нарывался на оглядывающихся на нас мудаков, лишь молча стрелял в них взглядом и, несмотря на чьи-либо осуждения, прижимал к себе Андрея покрепче, зарываясь носом в его висок. Вдыхал запах. До пиздеца балдёжный запах любимого человека, и как-то меня поднакрыло, ну, совсем чуть-чуть. Я плохо помню, как оказался в такси и как дополз до кровати. В любом случае достаточно того, что я молниеносно отрубился, и Глущевскому не пришлось краснеть из-за меня. Просыпаться утром до сих пор тяжело. Особенно после весёлой пьянки. Кое-как я сходил в душ и уже вместе с Андреем отправился на поздний завтрак. Нам полюбилась кафешка поблизости, где мы баловали себя самым вкусным. Правда, я не смог насладиться едой в полной мере, потому что через пару часов должен был встретиться с Федей. Из-за предстоящих событий я сел на измену. Понимаете, прикол бывших друзей ещё на тот момент мне был неизвестен. Я настроил дохуя иллюзий по поводу предстоящей встречи, когда как реальность медленно натягивала боксёрские перчатки и прицеливалась куда-то к моему лицу. Никогда, блядь, никогда не встречайтесь со своими бывшими друзьями. Если, конечно, вы не последний мазохист. Это разочаровывающий экспириенс. Особенно если воспоминания остались исключительно хорошие, а все ошибки и промахи были забыты, точно помутнение рассудка. Время сильно меняет людей. Вы готовились к встрече, полны волнения и энтузиазма, рисуете в голове знакомые черты лица, помните человека таким, каким помнили в последнюю приятную встречу. Но реальность больно вмажет вам хук правой, когда вы наконец-то окажетесь лицом к лицу со старым другом. — Привет, — говорит Федя, вообще не улыбаясь. Кожаная красная перчатка судьбы вомнёт хрящи в вашем носу буквально вам в череп. — Привет, — ответил я, выдавив из себя улыбку. Федя не изменился. Такой же, каким я его помнил внешне. На самом деле время его помотало. От бывшего Феди не осталось и следа, либо Федя похоронил своё прошлое так глубоко, что ощущение неловкости едва ли можно было вытравить из нашей беседы. Какие-то тупые вопросы. Какие-то нелепые ответы. Он осторожничал. Я это чувствовал. Я знал, что его защитный рефлекс — бесконечно трещать и строить из себя хер пойми что. Я чувствовал его дискомфорт, который не выветривался ни после первой, ни после второй кружки пива, ещё в первые минуты. И когда мы уже прилично накидались, эта встреча достигла пика своей нелепости. Я подумал, что это, вообще-то, забавно. В прошлый раз он был беззащитен, точно щенок, повёрнутый пузом кверху. Сейчас это скорее ёж, который всадит мне в ладонь иголки, если я рискну к нему прикоснуться. Я почувствовал лёгкое раздражение, но злился больше на себя, чем на Федю. Я не понимал, как с ним взаимодействовать. Старые приколы больше не канали, ведь мы не общались примерно год, если не больше. Ёбанное дерьмо. Я психанул, когда Логинов в очередной раз пизданул какую-то несусветную дичь, а мы крайне неудачно заблудились во время прогулки. — В общем, — резко выпалил я. — Нам обоим прекрасно понятно, что из этой встречи нихера не выйдет. Давай по домам, а? Я совсем разошёлся. Не смог расслабить кулаки, которые спрятал в карманах олимпийки. Нога у меня нервно дёргалась, пока я растирал подошву об асфальт и уже намеревался вызвать такси. Тогда Федя впервые замолк. Он уставился на меня, громко вздохнул и ответил: — Давай всё-таки попробуем? — удивительно серьёзно заговорил мой бывший лучший друг, отложив в сторону все свои дурацкие шутки. Причём это были не те расслабленные глупые хохмы и подъёбки, которыми мы обменивались раньше. В них читалась наигранность. Федя фальшивил в каждом произнесённом слове. Я слишком сильно по нему соскучился, чтобы взять и уехать прямо сейчас, поэтому заблокировал экран и посмотрел ему прямо в глаза, ища поддержки. — Думаешь, в этом есть смысл? — Мы уже не сможем общаться, как раньше. — Его ответ болезненно вмазал мне под дых, но это было справедливо. — Я работаю с психологом над своей проблемой, частью которой ты когда-то являлся, — поделился он. — Но мы всё ещё можем хорошо провести время сегодня. Я решил, что это неплохая альтернатива. Спрятав телефон в кармане, я предложил ему двинуть прямо на Думскую. Как в старые добрые. Кажется, от моего предложения у Феди глаз дёрнулся, но всё-таки он согласился. В последний раз мы зависали именно на Думской, и я хотел восстановить те приятные воспоминания, так что мы направились именно туда. Все говорят, что Думская — полный шлак, но именно это мне и нравится. Я любил грязь. Я любил перекрёстки между красивым неоновым помещением и блюющими, объёбанными наркотой, людьми на улице. Это та самая атмосфера, в которой я чувствовал полное единение со своим внутренним «я». Это именно то место, где я как рыба в воде. Думаю, я бы легко смог жить на Думской всю свою жизнь. Здесь всегда стоял этот едкий запах жжёных трав, проблем и вседозволенности. Ты сам решаешь, выжить тебе сегодня ночью или умереть. Ты сам решаешь, запрыгнуть в тачку к подозрительным неграм или свернуть в подворотню со скинхедами. У тебя есть выбор — потратить себя под ноль в толпе или потратить все бабки на своей карте. И от всей этой атмосферы, если честно, у меня просто стояк. Я подтащил Федю к зеркалу и сделал несколько фоток, прежде чем мы снова сменили локацию. На этот раз наш выбор пал на бар в красно-чёрных тонах. Я подобрался к Феде вплотную и спросил: — Ну, и? — Что — и? — перекрикивая музыку, уточнил он. — Какая у тебя теперь кличка? Федя молча танцевал несколько минут, не сводя с меня глаз, прежде чем ответить. По нему было заметно, что он очень тщательно обдумывал свой ответ. — Исаак. Я кивнул. Это был честный ответ. Но это не помешало мне обращаться к нему по имени всю оставшуюся ночь. А на следующий день мы встретились снова. Только втроём. Я, Грег, Исаак, он же Федя. Мы начали тусить примерно с закатом и пошли в уже знакомый, и мною безумно любимый, клуб на втором этаже. Грег много времени провёл в компании Феди, за что я был ему безмерно благодарен, потому что в душе не ебал, о чём мне базарить с Логиновым. В конце концов, я нажрался ещё в клубе, но мне оказалось недостаточно. После этого мы прогулялись до разводных мостов, по пути к которым я затарился ещё парой бутылок пива. В общем, у мостов я уже был в мясо. Плохо помню события. Только урывками. Как пил. Как стоял посреди дороги. Как позировал у надписи. И как поднимал последнюю кружку пива в каком-то кафе с рассветом, уже нихера не соображая.

***

Ну, что сказать. У меня не было какого-то вразумительного обоснования моим вчерашним действиям, когда я открыл глаза с утра. Как обычно, болело всё тело. Как обычно, Андрей был мной недоволен. Я судорожно рассмотрел его лицо. Затем приподнялся и молча ждал, когда он выдаст свой неутешительный вердикт. — Чё помнишь? — с ходу спросил он. — Ничего, — признался я. — Понятно. Затем он спустился и продолжил заниматься своими делами, пока я отлёживался. Спустя минут десять он вернулся и возобновил свой рассказ: — Ты вёл себя отвратительно, — с этого он начал. — Ты орал здесь. В отеле, Дей. Бился об стены. Орал на меня. Орал, чтобы я отъебался от тебя, потому что ты хотел уехать с Федей. Но, Дей… Федя уехал домой к тому моменту. Ты ему на хуй не сдался. Но ты продолжал буянить. Я удивлён, как нас не выперли из отеля, потому что ты кричал так, будто я тебя тут резал, — спокойным отрезвляющим голосом доложил Андрей, даже если я его не спрашивал. Он искал раскаяние в моих глазах. И мне действительно было стыдно. Стыдно за всё своё существование, даже когда я трезвый. Вообще-то, лучше бы меня не было даже в теории. Тем не менее я был. Мне вновь захотелось извиниться за своё поведение тысячу раз. Рядом с Глущевским мне постоянно хотелось извиняться. Я спросил максимально тихо, отвернувшись от Андрея: — Я тебя не бил? И он промолчал. Я не знал, расценивать его молчание как согласие или отрицание, но решил не уточнять. В любом случае мне предстояло выбраться из кровати, чего я абсолютно не хотел. Сегодня наш последний день в Питере. Этим же вечером мы уезжаем. Так что мне пришлось проснуться. Быстро принять душ. Переодеться. Засунуть вещи в сумки и выйти из отеля, чтобы забуриться в то самое кафе, что нам обоим нравилось до сих пор. — Может, позовём Федю? — спросил Грег. И я согласился. Через пару часов к нам присоединился мой бывший лучший друг. Я наблюдал за тем, как Грег и Федя мило общаются напротив, выкуривая сигарету за сигаретой. Я старался не встревать в их разговор, ведь уже достаточно накосячил. Просто наблюдал за тем, как им хорошо вместе. Пил пиво под предлогом, что у меня похмелье, и просто наблюдал, как им хорошо вдвоём. Рука слишком крепко вцепилась в стакан, аж мышцы свело. Мне не хотелось любоваться их милой беседой, поэтому я быстро осушил первый и тут же заказал второй. Просидев так ещё пару часов, мы вернулись в отель вдвоём, забрали вещи и отправились на вокзал. До Москвы добрались почти не разговаривая. Я переваривал произошедшее. Взвешивал свои слова и действия. Пытался понять, что со мной происходит, но так и не пришёл к вразумительному выводу. Интересно, что случится дальше? Я даже не мог предположить. По возвращении в Москву визуально ничего не изменилось, однако были три поправки. Я перестал скрывать тот факт, что пью. Поэтому пил для Андрея я в разы больше. Потом я начал пропускать работу. Дни брал за свой счёт, бессовестно просыпая все будильники и не имея ни малейшего желания вставать по утрам, так что иногда я даже предупреждал. А потом я и вовсе потерял связь с реальностью. Это случилось в понедельник, примерно в начале октября. Я стоял в ванной и смотрел на свою жутко трясущуюся ладонь, которая казалась мне чужой. Я бы хотел, правда, очень хотел поделиться этим с Андреем, но я не говорил ему и половины того, что со мной происходило. Почему? Ответ прост как дважды два. Я принц из книги. У принцев не бывает проблем. Принцы умеют только сверкать улыбкой и спасать от неприятностей. Я сжал руку в кулак и вышел из ванной с бутылкой пива в руках. — Всё нормально, Дей? — заметив меня, спросил Лакота. — Всё хорошо, — ответил я по привычке. — Ты сказал, что сегодня к нам нагрянет твой дружок? — и тут же спросил у Грега, который как раз торчал на кухне и курил. К нам часто забредали новые или старые знакомые Андрея. Я отсеивал их, точно ненужный хлам, даже не запоминая. Иногда он приводил действительно интересных персонажей — у кого-то были реальные имена, у кого-то выдуманные клички. Мне больше всего запоминались те, что предпочитали клички. — Через десять минут придёт! — бодро ответили мне и тут же затушили бычок. — Помнишь, я рассказывал тебе о своей стае? Это один из них. — Понятно. — Я рухнул в кресло и тоже решил закурить. До приезда члена его стаи я скоротал эти десять минут в телефоне, так что чужое прибытие показалось мне чересчур внезапным. Встречать старого друга вырвался Грег, Лакота предпочёл притаиться. Я слышал, как они обменялись приветствиями в коридоре, после чего в кухню вошёл парень с длинной шевелюрой зелёного цвета, едва ли выше самого Грега. Я приподнялся с кресла и махнул ему рукой, рассматривая гостя. — Салам, — поздоровался я. — Салют, — ответил он, бегло осмотрев меня. — Дей? — Ага. — Я кивнул башкой, ожидая, когда он представится. Но человек с кустом на башке предпочёл этого не делать, а мне не было любопытно настолько, чтобы уточнять. Тем более, Андрей всё сделал за нас. — Вася, это Дей. Дей, это Вася, — объявил Глущевский и рухнул рядом. Грег начал свой излюбленный и бесконечно интересный рассказ обо всём подряд. Я мял в объятиях одну из кошек, пытаясь считать реакции Васи. Вася выглядел весьма нетипично для большого города: лохматый, с не сочетающимися татуировками и мятой одеждой. Лицо Васи ничего не выражало. Даже когда Вася смеялся, казалось, будто бы смех из себя парень выжимает насильно. На фоне живого Андрея этот Вася выглядел просто нелепо. И вот, в какой-то момент этот нелепый Вася сказал весьма эмоционально, с живой человеческой улыбкой и блеском в глазах: — А хочешь вечером заехать к нашим старым знакомым? — О, — протянул Грег, зажимая сиу в зубах. — К Толе и Семёну? — Ну да, — активно закивал Вася. Грег обернулся, обращаясь ко мне: — Это тоже бывшие члены моей стаи, — объяснил он. — Если честно, я думал, что они уже сторчались, — и снова обернулся к Васе. Гость нашего дома сделал непонятный жест башкой и опустил глаза в пол, продолжая улыбаться. — Ну. Они просто развлекаются. Ты ведь тоже раньше развлекался. Да и я… до сих пор. — Затем Вася поднял голову и повторил: — Ну так чё, заедем? Глущевский внезапно замолчал. Прошло какое-то время, прежде чем он заговорил снова, уводя разговор в другое русло. Я ещё немного посидел с ними, прежде чем удалился в соседнюю комнату. А ещё через час Глущевский с грохотом захлопнул за Васей дверь. Видимо, несчастный перешёл какую-то границу, а к своим границам Андрей относился очень трепетно. Грег вошёл в спальню, потирая лицо. — Господи, этот уёбок не изменился, — резюмировал Андрей итог сегодняшней встречи. — Как сидел на наркоте, так и сидит. — Он звал тебя к Толе и Семёну баловаться веществами? — усмехнулся я. — Да, — ответил Грег. — Но я к ним, очевидно, не поеду. — Почему? — удивился я, обернувшись в его сторону. — Почему? — он удивился одновременно со мной, только его интонация казалась более яркой. — Я ведь обещал тебе не употреблять. — Тогда он поразительно спокойно пожал плечами, будто в этом не было ничего удивительного. Лицо Андрея медленно скрылось из виду, оставив меня в тишине команды. Я помнил до сих пор, как в тот момент телефон выскочил из моей ладони, с грохотом обрушившись на пол. Трещины растеклись по сенсорному экрану. Это всё, что вам надо знать.