POV - Бен Бекхен
Сегодня бушует ветер, с очередным потоком воздуха срывает безжалостно с деревьев листья, тревожит последние распустившиеся бутоны цветов. Он как будто наводил свою «осеннюю чистоту», оставляя лето позади.
Мое прощание с Пак Чанелем скомканное, быстрое. Еще быстрее приходится расставаться с Чунменом и другими парнями. И всю длинную дорогу я думаю об этом. В голове навязчиво властвуют мысли, надо было объясниться. Я мог сказать командиру про теплые чувства, тлеющие где-то внутри меня.
Лишь иногда отвлекаюсь, сбивая себя рассуждениями о вероятном бессмысленном блуждании по лесу. Дорога длинная, от пешей «прогулки» ноги ноют, накидка практически не спасает от холода. Пытаюсь не думать, что могу заблудиться.
- Слишком много времени я просидел перед картами, чтобы так легко ошибиться.
Со словами выходит пар изо рта, а ноги еле переступают через очередные ветки. Природа вокруг бушует, и я опять начинаю думать о Чанеле. Даже усмехаюсь как-то печально: жестокий, холодный и справедливый на людях, но при мне он очень заботливый и мягкий, теплый.
- Солнце встает, - обхватив себя руками, жмурюсь, задрав голову вверх.
Ветер тревожит торчащие из-под шапки волосы, которые отросшие неприятно попадают по лицу.
- Стой на месте, если не хочешь умереть, - стальной голос раздается неожиданно, а в спину утыкается вероятнее всего оружие.
Чужие шаги теряются за гулкими ударами сердца, с трудом осознаю, что чужаков двое. Когда из посторонних звуков остается только завывающий ветер, резко распахиваю глаза (даже не заметил, как зажмурился от страха). Передо мной стоит мужчина, на первый взгляд в возрасте. Его потрепанная одежда никак не вписывается в статность, с которой он держится на данный момент. Кинжал в руках как будто поблескивает, а я пытаюсь смотреть незнакомцу в глаза.
- Зачем тут бродишь? – его голос, наоборот, с приятной хрипотцой.
- Квансу, я До Квансу, - отвечаю тревожно, чувствую неприятный комок в горле, а на глаза вот-вот навернутся слезы.
- Я не спрашиваю твоего имени.
- Сбежал...
Собрав последние нотки решимости в себе, проговариваю заученные фразы, строго согласно разработанному плану. Остается надеяться, что актерство во мне не умирает постепенно с каждым словом.
Видно, как мужчина хмурит брови, размышляя над дальнейшими действиями. Он пару раз кидает взгляд мне за спину, обращаясь к своему напарнику. Я же заканчиваю говорить, боюсь прервать их молчаливый диалог, но всячески пытаюсь держать своего труса внутри.
Через пару минут меня подталкивают в спину со словами идти вперед. Боюсь решится узнать, куда именно меня ведут. Надеюсь, эти люди как-то связаны с Сюмином. Но при этом, надеюсь – меня ведут не на погибель.
Пока мы продолжаем путь, вспоминаю свою деревню. Через каждые несколько шагов меня подталкивают, заставляя ускориться. Но я все равно погружен в мысли о маленьких группах восставших, которые часто бывают в нашей деревне, приходя за пополнением припасов пищи и других необходимых вещей. Никто из них не нападает на людей, не тыкает в людей кинжалами.
- Мы где?
Мне трудно дается вопрос, но на него ответа так и не дожидаюсь. Остается блуждать взглядом по округе: здесь располагаются палатки в небольшом количестве, а вокруг костров отдыхают люди. Щеки покрываются смущенным румянцем, когда останавливаю свой взор на парочке, что отдаленно от других мило воркуют между собой. Но иногда легкие прикосновения губами заканчиваются весьма долгими и страстными поцелуями. Именно застукав такую картину, чувствую какую-то вину за себя, и невольно смущаюсь этому.
Пока меня ведут дальше, вглубь лагеря, по пути успевают предложить выпить. На это я застенчиво отказываюсь, так как трудно признавать, что плохо переношу алкоголь. Везет – слишком требовательных людей среди них не встречается, поэтому я благополучно добираюсь до самой дальней палатки, где сопровождающий до этого момента альфа оставляет меня одного.
- Пойдем, Ким готов тебя принять, - в руках мужчины уже обнаруживается бутылка с чем-то алкогольным, иначе как объяснить искажение в его лице при очередном глотке.
С удивительной скоростью моя уверенность исчезает, стоит нам подойти к палатке. Когда меня пропускают внутрь, ноги отказываются слушаться и делать первый шаг. Поэтому стою как вкопанный, смотри прямо перед собой и жду непонятно чего.
- Эй, чего уставился, – меня опять подталкивают со спины. – Либо проходи внутрь, либо я тебя туда сам внесу, только не обещаю, что ты будешь в целости и сохранности.
Стыдно, но именно этот шипящий и раздражённый шёпот на ухо наводит больший страх, и я сразу же делаю шаг на встречу с их главарем. Только оказавшись внутри, осознаю, как сильно замерз. В палатке теплый воздух как будто включает меня в свои объятия, уменьшая немного дрожь во всем теле. Мужчина за мной дальше не следует, а я остаюсь стоять у входа и боюсь двигаться дальше.
- Бекхен?
Раздавшийся голос кажется отдаленно знакомым, но из-за приглушенного света, что исходит от свечей, приходится вглядываться в чужое лицо. Но стоит предполагаемому Сюмину подойти поближе, как недоумение полностью одолевает мной.
- Минсок?
***
POV - Пак Чанель
Идет уже пятый день, а от Бекхена никаких вестей. Головой я понимаю, что не стоит ему связываться с нами так скоро, необходимо получить доверие для начала. Но от чего-то на душе тревожно, сердце больно сжимается от каждой мысли о нем. Только все равно не могу признаться самому себе о зарождающихся чувствах: слишком быстро, неожиданно и ужасно не вовремя.
План обдуман мной максимально, поэтому проблем с отчетами возникнуть не должно. Каждую ночь в удаленном от вражеского лагеря месте на карауле сидит мой человек, которому должен докладывать Бекхен полученную при слежке информацию.
Сам себе вру, что это интуиция заставляет меня отложить все дела, и вместо подчиненного отправится к месту встречи. Я привык жить в постоянной тревоге, предосторожности, но этот день продолжает терзать рассуждениями. Они скачут от переживаний за паренька к вопросам ответственности перед отрядом, страной.
Лошадь приходится оставить задолго до пункта назначения. Дальше иду пешим ходом, пробираюсь через лесные массивы, невольно дергаясь от каждого шороха и крика. Природа живет своим чередом, а поздним временем заставляет кровь стыть в жилах. Но времени на чрезмерную бдительность у меня предостаточно, солнце начинает спускаться к горизонту, а до полуночи еще далеко.
Дорога продолжает сопровождать меня мыслями о неспокойной обстановке во дворце. Благодаря последним дням я убежден – Ву Ифань что-то скрывает, недоговаривает. Иногда в беседе со мной он оговаривается или замолкает на полуслове. Среди солдат кто-то пускает байки о противнике, облагораживает его облик, оскверняет императорскую семью. Меня разрывает от такой ситуации: сам я давно уже не знаю кому верить.
***
На землю спускается ночная мгла, а свет от факела приносит непонятное спокойствие. Я жду уже около часа, присев рядом с крутым берегом протекающей мимо реки. Водный поток выглядит невозмутимо, спокойной гладью отражает лунный свет.
Я в очередной раз реагирую на шелест деревьев, ожидая вновь убедиться в прозорливости ветра. Но замечаю спешащего ко мне Бекхена. Я вижу, как парень обеспокоенно бежит, постоянно оглядываясь назад.
- Все в порядке?
- Да, просто перестраховываюсь, - Бекхен наконец-то равняется со мной, смотрит слегка безумным взглядом, вызывая непонятный мне табун мурашек по всему телу. – Но никто не заметил, как я покинул лагерь.
Я молчу пару секунд, глаза внимательно проходятся по парню. Убеждаю себя, что Бекхен в порядке. Но отгоняю безумное желание прижаться к нему, зарыться в светлую макушку и вдохнуть полной грудью чужой запах, отголоски которого чудятся мне каждую ночь. В голове запоздало пульсирует мысль, что все это ненормально, или скорее непозволительно.
- Чанель, я даже не знаю, хорошая у меня информация или ужасная.
- Попытайся рассказать все, что узнал, - я все же не сдерживаюсь и прикасаюсь к чужому плечу. – Нам нужна любая информация, даже если тебе она кажется неважной.
- Я не буду объяснять, но Сюмин не тот, кем является на самом деле. Я знаю его с детства, точнее знал его как Ким Минсока.
Я хочу его перебить, но Бекхен неожиданно затыкает меня своими ладонями. На это я реагирую удивлением, но слышу
«пожалуйста, выслушай меня, не перебивай», и сдаюсь.
- Он раньше жил в деревне вместе со мной, пока не объявился его отец и не забрал с собой в столицу. Его отец – предыдущий глава дворцовой стражи и главарь несостоявшегося переворота. Знаю, что так просто верить в это нельзя, но я готов поставить на кон собственную жизнь, что Сиумин не тот человек, каким его выставляет наш император со своей свитой.
- Бекхен, мы разберемся позже, верить или нет, для начало объясни – в чем дело.
Я буквально кожей ощущаю его переживания, в ноздри пробивается чужой запах, приятный, притягательный. Только при этом улавливаю таящиеся в нем нотки беспокойства.
– Тебе стоит поторопиться и вернуться обратно, на улице холодно, и другие могут понять, что тебя нет в лагере.
От его дрожи во всем теле мне срывает голову, не замечаю, как прижимаю паренька к себе, особо не задумываясь о собственных действиях. Внутреннее "я" просто кричит, бьет тревогу: этого паренька надо защитить. Даже если враг сейчас это его собственный страх.
- Его отца убили, как и союзников, скрыли любые улики совершенного нынешним императором преступления. Понимаешь, его правление погрязло в крови, возвышено на сотнях сломанных судьб.
