***
Заснуть Сонхва больше не мог. Он минут двадцать пролежал с крепко зажмуренными глазами, но сердцебиение, смутная, но сильная тревога не отпускали его. Прозвучало приглашение на обед, но он притворился спящим — хорошо, родителей уже не было дома. Спустя полчаса, без церемоний к нему ввалился Хонджун. Сонхва в это время, склонившись над книгой, потирал глаза. — Спит, спит, — Хонджун закрыл дверь и облокотился на нее. Он выглядел свежим и бодрым, губы, налитые кровью, оконтовывала тонкая белая полоска — видно, недавно ел острую утку, которая была сегодня на обед. Потянувшись и подождав немного, он отделился от двери и прошел в глубь комнаты. Сонхва не обращал внимания и продолжал читать — глазами раз за разом бежал по одной строчке, силясь понять ее смысл. Говорить с кем-то ему было невмочь, но и прогонять Хонджуна не хотелось. — Ну и с кем ты с утра пораньше шашни крутишь? Вся кровь Сонхва отхлынула к пяткам, но он тут же одернул себя — никто ничего знать не может. — Мне не спалось, выехал покататься. — Да-да, это я от маменьки с папенькой слышал уже. — Хонджун выжидающе пригнулся, скрестив руки на груди, но Сонхва явно не собирался делиться чем-то еще. Он разочарованно вздохнул и осмотрел комнату — ничего интересного на глаза не попадалось, кроме кучки колосьев на столе. Хонджун протянул к ним пальцы, но: — Не трогай! Хонджун хмыкнул, покрутился. Ему ничего не оставалось кроме как развернуться и пойти к выходу. — Мне бы арбалет почистить, — зевнув, сказал Сонхва. — А может, я не хочу арбалет чистить, — кривляясь потянул Хонджун, опять захлопывая только что открытую дверь. — Ну что ж, я думал пострелять, пока ты будешь набивать себе желудок в «Бочке рома»… Хонджун заинтересовано навострил уши. — Неужели Его Светлость, — игриво подхватил арбалет Хонджун, — все-таки решили отплатить своему бессменному слуге? — Не ерничай, а то ничего не получишь. Хонджун замолчал, но всего на пару секунд. — Я закажу себе целый чан дикой свинины с луком и подливой, пару тарелок маринованной редки и пару пинт темного пива, — мечтательно тянул Хонджун, а Сонхва косился на блестящее пятнышко жира прямо под нижней губой. Аппетит, было начинавший проявлять себя, исчез снова. — Как закончишь с арбалетом, приготовь лошадей и поедем. — Ах, неужели вместе? — наигранно скривился Хонджун, — я думал ты теперь одиночка, и просто оставишь мне золотых на ужин. Он явно обижался на герцога, однако тому было не до смеха — родители, Минги, да и его собственные переживания вымучили его, и теперь засмеяться он мог разве что истерически. — Как хочешь, могу просто и золотых оставить, — поднимаясь с места, он захлопнул книгу. — Ну уж нет, — Хонджун посмеялся, но крайне натянуто, — еще раз бросить себя я не позволю. Сам, лично, заплатишь, — он улыбнулся, но улыбка его была грустнее тающего утром месяца.***
Спустя час они уже подъехали к таверне в северной деревне. «Бочка рома» приветствовала плотным ароматом жаренного мяса и свежего пива. В вечернем воздухе витали окрики и песни, несколько ленивых, сонных музыкантов удивительно проворно перебирали струны, вытягивая особенно энергичных поплясать. Хонджун жадно облизнулся и повел носом. — Готов поспорить, что сегодня у них особенно молоденькие и жирненькие поросята. Сонхва скривился, представив, как Хонджун будет рвать мясо зубами, и маслянистый сок будет скапливаться на его подбородке. Герцог спешился и стал привязывать лошадь, оглядываясь и всматриваясь в лица прохожих. — Что такое? — заметивший это Хонджун также завертел головой. Сонхва перевел взгляд на него и молча уставился на его лицо. — Ничего, идем. Сонхва проверил в рукаве бумажный сверток, и они оказались внутри. — А! Принц без королевства! — хозяин добродушно поприветствовал вошедших. Сонхва здесь знали как богатого, но чудаковатого проходимца. Он не скрывал своей персоны, однако никто не верил, что он сын герцога и будущий владелец этих земель. Тем не менее и хозяин со слугами, и гости относились к нему добродушно. — И писарь без пера! — в ответ вскинул руку Сонхва. — Подай-ка моему другу самое лучшее блюдо с самым лучшим пивом. — Что-то празднуем? — Отдаем дружеский долг. — А, тогда раскошелим тебя по полной! — грубо, но по-доброму захохотал хозяин. Оба присели за стол, и Хонджун, ослабив ремень, наклонился к герцогу. — Ну и что ты думаешь о женитьбе? Сонхва ясно дал понять, что он думает одним выражением лица. — Жениться в двадцать лет — по-моему папенька выбрал не лучший вариант решения проблемы. Выдают из семьи, словно еще немного и меня можно будет назвать старой девой. Уж не знаю, что хуже для их репутации. — Н-да. Сумасброд или сумасброд с прицепом, — Хонджун вскинул руки, — ничего личного. Я всего лишь — глас народа. — Лучше уж, чтобы в прицепе был ты. Хонджун засмеялся и вперил взгляд в Сонхва: — Я только за, — хмыкнул и сдул пену с только что принесенной пинты. — Ммм, прелесть, — резюмировал он и принялся за целую тарелку свинины в кисло-сладком соусе. Сонхва улыбнулся, откинулся на стуле и снова нахмурился. — А ты не думал, может, маменька с папенькой перенесут смотрины, если ты проявишь больший интерес к делам в имении или хотя бы займешься чем-то конкретным? — Не перенесут. Невеста уже выбрана. И, что-то мне подсказывает, дата свадьбы тоже. Хонджун замер. Прожевав кусок, отодвинулся от тарелки. — И кто же это? — Понятия не имею. Но я более чем уверен, что девушка уже выбрана и, возможно, даже предупреждена. А еду я туда ради соблюдения приличий. Мол, познакомились, влюбились, поженились. Они не дают выбирать мне обед, думаешь, доверят выбрать жену? Хонджун с трудом проглотил едва прожеванный кусок, промокнул губы мякотью рисовой паровой булочки и сморщился так, будто в его рту было не мясо, а помои. — Да, ситуация говеная… — он отодвинулся от тарелки и окинул взглядом таверну. — Может спугнуть ее? Никто из этих людей не верит, что ты герцог, возможно, если постараться, то и она не поверит? — то были риторические вопросы, и Хонджун, только было потерявший аппетит, вернулся к своему блюду, теперь разве что поглощая еду, не ощущал ее, бессмысленно вперив взгляд в стол. Сонхва, услышав первую фразу отвернулся — ему было гадко, но тут же забыл от чего и что ему вообще стало гадко. В таверну вальяжно, по-хозяйски зашел Сан. Он толкнул обе створки, окликнул и поздоровался с парой мужчин и тихо прошествовал между столов. Обернулись на него, однако, все. Герцог покосился на слугу и скучающе подпер голову кулаком: с этого момента он поддакивал и отвечал на эфемерные вопросы, не заботясь о том, есть ли смысл в его репликах или нет. Сонхва не сомневался, что Сан его не обманет, и условиться о следующей личной встречи они смогут, однако он не думал, что артист объявится сам. Первые несколько минут герцог украдкой, скользящим, не сосредоточенным взглядом тихо наблюдал, выжидая, когда появится возможность вмешаться в чужой разговор, — а Сан успел заговорить и с парой мужчин, и с девушками, разносившими пинты и с хозяином. — Я думал, это таверна называется «Бо́чка рома», а не «Бочки» — Чон, старик, если продолжишь пить, станешь таким же рыхлым, как пробка от этой самой бутылки! — Дорогуша, как твои детки? Еще не решили сбежать со мной? — Добрый вечер, мой ненаглядный мистер Че! — Сан сощурился, поставив руки на стойку и слегка через нее перегнувшись. — Чем балуете сегодня? — Свинина, мой дорогой друг. Отменная свинина! — Свинина? — Сан едва вздернул брови, как хозяин тут же изменился в лице и поспешил исправиться. — Свинина, — он опустил уголки губ, а затем издевательски засмеялся, — но для тебя у меня всегда есть партия лучших куропаток! — хозяин утробно заржал, а Сан, облизнувшись, прищурился. — Прекрасно. Однако ни свинина, ни куропатки меня сегодня не влекут — пинту пива, раковых шеек, да какого-нибудь хорошего стрелка в придачу. Очень уж хочется хлеба и зрелищ. — Это ты вовремя зашел, мой хороший! — хозяин заговорщицки посмотрел на Сонхва, который в этот момент очень удачно отвернулся. — К нам как раз зашел один… принц, — полушепотом добавил он, — стреляет, что каллиграфию выводит, — быстро тонко и ни одного промаха в технике! — Принц! — Сан отхлебнул пива и утер пену, — неужто и впрямь принц? — Ну, строго говоря, герцог. Но кто ему поверит? Ты глянь на него, — хозяин кивнул в сторону Сонхва, и тому пришлось на несколько секунд увлечься беседой с Хонджуном, а затем все-таки ответить на взгляды. — У какого же герцога будут такие туфли? Да и повадки… А слуга — разве герцоги общаются так со своими слугами? Да и все знают, что настоящий сын нашего герцога стреляет хуже хромого косого и слепого пропоицы, а этот… Нет, этот уж мастер! В этот момент Сонхва встал и сам пошел к ним. — Господа, чем-то я вас потревожил? — он стоял, гордо задрав подбородок, вот только обжигающий взгляд Сана снизу вверх все равно надменно прижимал его к земле. — Боже упаси, Ваше Превосходительство и Священство! — язык прошелся по краю бокала и вылакал всю пену. — Это я Вас хотел потревожить! Не будете так любезны показать мне, профану, на что может быть способен арбалет в умелых руках? — он откинулся на стуле и запустил себе в рот пару раковых шеек. — Еще как буду! Я сам намеревался сегодня попрактиковаться, а Вы так кстати. — Что поставим для мишеней? — Хвосты этих несчастных рачков? — Сонхва явно издевательски схватил панцирь рака и повертел им перед своим носом. — Разве это интересно? Они же огромные! — тут он незаметно подцепил колос в кармане и припечатал его ладонью к столу, — стреляем по колосьям, — снисходительно улыбнулся, выжидая реакции. — Что ж, колосья, так колосья! Буду ждать вас на улице, — Сонхва махнул рукой и вышел наружу, а Сан снова повернулся к хозяину. — Ставлю на то, что он попадет пятью зарядами из семи, — он кинул на стол горсть монет, быстро опрокинул в себя остатки пива и закинул разом все, что осталось на тарелке, после чего вышел на улицу. На стрельбище — довольно своеобразном дворе позади таверны, заборчик которого сплошь был усеян дырами от стрел и ножей — уже стягивались зеваки. Сонхва неспешно развесил колосья стеблями вверх, отошел и заправил стрелу в арбалет. Прошел пробный выстрел: герцог попал точно в угол двора. Стоящий рядом Хонджун сощурился: — Колосья значит… — А по-моему интересно, — безразлично кинул Сонхва, становясь в позу. Он был уверен, что попадет во все мишени без исключения, и смотрящий будто бы только на него Сан только придавал уверенности. Он вскинул руку, народ вокруг оживился. Несколько секунд, ветер всколыхнул пряди на лбу герцога, Сан улыбнулся. Стрела свистнула, пронеслась над землей и ударилась ровно между зерен колоса, чуть ниже стебля. Тут же среди смотрящих возникла небольшая суета — на первый выстрел кто-то ставил и уже забирал свой выигрыш. Герцог ухмыльнулся и довольный обменялся взглядами с Саном, пока заправлял стрелу. Прозвенел второй выстрел — на этот раз острие прошило ровно середину колоса. Зрители загудели и зашуршали громче, продолжая забирать выигрыши и ставить на дальнейшие выстрелы. Третья и четвертая стрелы пролетели одна за другой, пронизывая мишени точно по центру и не давая зрителям опомниться. — Хонджун, — мягко позвал Сонхва, вскинув руку. Слуга шагнул вперед, стянул шляпу и прикрыл ей лицо герцога — эффектное позерство, требовавшее только крепкой руки. Стрела пронзила мишень, однако немного ниже остальных, Сонхва же, не удосужившись убедиться в своей очередной победе, выглянул из-за шляпы и деланно раздосадовался: — Ну что за зрители! Где поддержка, ну? — герцог развел руки и окружающие одобрительно зашумели, и пятая стрела внезапно оказалась в цели. Толпа ликовала, требовала еще, а герцог, скучая, выстрелил в шестой колос. Осталась последняя мишень, но Сан уже прикусил язык из-за своих проигранных денег. Сонхва хитро огляделся и достал из кармана листок, сложил его пополам, затем еще и еще, передал его Хонджуну и встал в позу. — Хватит выпендриваться! Выстрели без фокусов и дай мне забрать свой выигрыш! — Да, принц, кончай. Здесь столько людей ждут своих денег, ты же не хочешь, чтобы мы все разорились. — А может он в сговоре с хозяином? — Господа! — махнул рукой Сонхва, — неужели вы думаете, что я обманывал бы столь честных людей? — Сколько не подслащивай словами, да только денег не вернешь. Стреляй быстрей! — Я верну каждому его ставку вдвойне… втройне больше, если промахнусь. Это вас устроит? Все заметно поутихли. Снова возразил только один человек: — Да разве мы за этой бумажкой увидим попал ты или нет в колос? — Я прослежу, — бросил Сан, продвигаясь вперед. — я уже проигрался, врать мне не за чем. — Точно-точно. Он ставил на пять мишеней, — заверил его слова хозяин, а Сонхва только улыбнулся уголком губ. — Тогда прошу, — указал жестом на мишени герцог и вскинул руку. Сан затрусил к последнему одинокому колосу и встал в метре от него. Хонджун, все это время стоящий с листком в руках, успел углядеть чернильные маленькие кляксы на нем. Не отрывая от листа взгляд, он стиснул его кончиками двух пальцев. Сонхва примерился, шагнул в сторону, застыл; стрела вылетела, проткнула лист насквозь и врезалась в мишень. Все замерли. Сан тут же подскочил и присел, аккуратно отодвинул листок и, встав, громко объявил: — Точно в цель! Счастливцы заликовали и кинулись забирать свои деньги. Никому больше не было дела до герцога. Хонджун тем временем быстро, но не бегом, пошел забирать стрелы, которые уже выдергивал Сан. — Моему господину слуги не нужны, — задрал подбородок Хонджун, забирая стрелы. — Кроме тебя? — добродушно, но не без колкой искры спросил Сан. Они смерили друг друга взглядом. — По крайней мере, я знаю на сколько попаданий ставить, — Хонджун подбросил горсть монет и глянув на стрелы — ни на одной из них не было даже обрывка бумаги — пошел прочь. Сан же, не долго думая, переглянулся с Сонхва и также неспешно побрел со стрельбища. — Ну что, пойдем праздновать мою победу? — Сонхва довольно улыбался, — может, я тоже закажу себе плошку риса со свининой? Хонджун натянуто улыбнулся. — Неужели составишь компанию своему слуге? — Слуга, да слуга — что ты заладил? — Сонхва закинул колчан на спину и оглянулся, — ну, идем, иначе не успеем вернуться домой к очередным нравоучениям.