***
Сан летел к нему со всего опора на прекрасной гнедой лошади. Место встречи — длинный извилистый овраг, прикрытый терновником по краям. Деревенские обходили его стороной и не зря: подтопленный, он напоминал больше болотную трясину, однако, спасибо сумасброду Хонджуну, полезшему за ягодами, Сонхва теперь знал все сухие и безопасные островки в нем, так что спокойнее и безопаснее укрытия и придумать было нельзя. Однако, чтобы не вызвать подозрений, пришлось скакать без седла и оставлять Сокровище на привязи — чем не чья-то кобыла на выпасе? Сан должен был найти его по лошади и аккуратно спуститься, обойдя кусты, однако все сделал по-своему. Герцог приехал заранее, оставил лошадь и выбрал самое чистое место в овраге: трава здесь уже здорово выросла, сваленных веток и поленьев не было, почти поляна, только очень узкая и с крутыми краями. От нечего делать Сонхва подкатил пень, лежавший метрах в пяти от выбранного места, но разочаровался в его полезности и пнул обратно, попробовал траву рукой — холодно, но более-менее сухо — и хотел положить свой плащ, но передумал и оставил его на плечах. Наверху послышался стук копыт, и сердце герцога забилось им в такт. Вот лошадь зафыркала, значит остановилась. Вот едва уловимое шуршание веревки по траве. Сонхва повернулся к незримой тропинке, по которой спускался он, ожидая, что Сан благоразумно воспользуется той же дорогой, однако не тут-то было. Кусты зашуршали, и через секунду по склону оврага, едва успевая перебирать ногами, покатился Сан. — По-берегись! — Ты чт!.. Аккуратно! — Сонхва, испуганный, едва успел выставить руки, как в него влетели — наверное это фирменный конек артиста. Сан сбил его с ног, повалил на спину, толком не дал оправиться и впился жадным поцелуем в губы. Все планы и стратегии, которые разрабатывались для этой встречи не один час, рухнули за секунду, и Сонхва, подумав: «К черту все!» отдался поцелую весь без остатка. Испробовав губы всласть, Сан приподнялся, с широкой хищной улыбкой глядя в глаза Сонхва: — Приветствую, мой дорогой принц. Вы что-то хотели сказать? Сонхва действительно хотел, однако сейчас, опьяненный чувствами и близостью, нуждался в совершенно другом. — Потом, — отмахнулся он и приподнялся на локтях так, что растрёпанный ворот блузы оголил шею, — пусть пока все будет хорошо, — покраснев от своей развязности, он однако не успел смутиться, прежде чем Сан ухмыльнулся и вернулся к его вишнёвым блестящим губам, — ты же никуда не торопишься? — ещё один вопрос прежде чем вернуться к желанному. — Тороплюсь. Сонхва свёл брови. — Тороплюсь тебя поцеловать. Сонхва таял под мускулистым телом и обводил каждую напряжённую мышцу своими пальцами. От близости и тепла Сана становилось головокружительно хорошо, и теперь, когда можно было не спешить, не стесняться и не бояться быть замеченными, Сонхва чувствовал себя на седьмом небе от счастья и удовольствия. Спустя полчаса румяные и растрёпанные они поправляли одежду — сдерживать страстные порывы после десяти минут поцелуев стало невозможно. — Черт, хоть бы лопух какой-то был, а то все одна трава, — чертыхался Сан выставив перед собой липкую руку. — На, — протянул платок Сонхва, — я оставил тебе половину. Ещё пять минут они молчали, справляясь с нахлынувшим смущением, а затем Сан лег обратно, подперев голову рукой. — Да, Ваше Сиятельство, не думал я, что вы такие. — Я тоже не думал. Они посмотрели друг на друга и засмеялись, Сан упал на спину и раскинул руки. — У тебя ведь тоже такого никогда не было. Или я ошибаюсь о, величайший из артистов? — Сонхва повернулся к Сану лицом. — Если я скажу, что не было, ты мне поверишь? — Не знаю. Наверное, да? — Так ты мне веришь? — Просто я не успел до тебя дотронутся, как ты… — Сонхва захохотал от щекотки, с которой на него набросился Сан. — А сам-то! — Ну все, хватит, хватит! — он словил ладонями лицо Сана и чмокнул его в губы. Они снова растянулись на земле, и Сонхва поправил блузу. — Так что ты всё-таки хотел сказать? Герцог сразу помрачнел, перестал улыбаться. — Или мы все еще избегаем мрачных подробностей? Сонхва покачал головой. Но затем посмотрел Сану в глаза и пробурчал: — Ладно ещё пять минут, пожалуйста, — он придвинулся ближе и прижался щекой к санову плечу, а тот сменил позу и, как мог осторожно обняв Сонхва, начал перебирать его волосы. Возможно прошло чуть больше пяти минут, прежде чем Сонхва снова заговорил. — Меня скоро женят. — Вот как, — Сан, замерший на секунду, медленно продолжил, — посмею предположить, что ты предпочитаешь другого. — Ты нахал. — Но ведь сказал правду? — Допустим. Они снова погрузились в тишину. — Это обязательное мероприятие и его нельзя никак… Ну я не знаю, как это у вас положено. Отменить? — Даже если я попытаюсь его саботировать, ничего не выйдет. Меня приведут туда под конвоем, принесут на кресле с привязанной к руке печатью… Сбежать не получится. — Ну допустим… Такие браки заключаются сплошь и рядом, деньги разделили и живите, как хотите, разве нет? Сонхва издал глухой звук и замолчал — дальше говорить было физически противно. — Нет… Задача этого брака не раздел имущества, а произведение на свет ребенка. И родителям плевать появится он от моей жены или от кого ещё — главное, что ребенок появится официально в браке. — Ты сейчас не шутишь? — отодвинулся Сан. Сонхва посмотрел ему в глаза и сел, сцепив руки за коленями в замок. — Думаешь я бы шутил так?.. — Я конечно предполагал, что в ваших кругах подобное случается, но чтобы все было настолько плохо… А зачем им, собственно, ребенок? Так хотят стать дедушкой и бабушкой? — Нет, просто сами они уже слишком стары, чтобы родить кого-то мне на замену. Сан, щипавший траву, замер. — Чего? Сонхва улыбнулся, будто бы извиняясь. — Я для них не кондиция, так что… Нужен кто-то другой. Сан встал, отвернулся, отряхнулся. — Я молчу, потому что это твои родители и я не могу ничего сказать. Сонхва уткнулся лбом в колени и стал покачиваться из стороны в сторону. Мгновения счастья сменились минутами тупого отчаяния. Хрупкая уверенность Сонхва в том, что ему есть на кого положиться, начинала расшатываться от любого малейшего намека на то, что он не достоин поддержки. — Эй, — Сан тронул его плечо и сел рядом. — Тебе повезло, что у тебя есть, как минимум, два бесшабашных друга, которые готовы на любые безумства. Взгляд Сана был такой мягкий, такой успокаивающий и уверенный, что страх, было схвативший Сонхва за горло, отпал, словно иссохшая пиявка. Чувство пустило корни. — Откуда ты знаешь Хонджуна? — Какого Хонджуна? — А кого ты тогда имел ввиду вторым? — Моего друга — Уена. Мы готовы на все ради друг друга, поэтому если я его попрошу, то он сделает, что угодно, и для тебя. Даю голову на отсечение. — Сан улыбнулся и оттянул воротник, — а что этот Хонджун — тоже твой лучший друг? — Да, но… Не думаю, что он поможет… Да и я не хотел бы, чтобы его жизнь как-то ухудшилась из-за меня. — А зачем же тогда друзья нужны? — Его же могут наказать из-за меня. — А тебя могут женить силой, если ничего не сделать. — Сонхва ничего не ответил, и Сан продолжил. — Знаешь сколько у нас с Уеном было передряг? Его и стража хватала, и я из-за него попадал на несколько суток в темницу, и отхватывал — смотри, — Сан отодвинулся и приподнял рубаху, — это меня ножом так из-за Уена. Жалею ли я? Нисколько. Потому что от каждого удара не увернешься, поэтому если жить, так уж на полную, пусть меня и избивают стражники, и целуют принцы, лишь бы жить. И друзья пусть тоже живут со мной, и я буду жить с друзьями, иначе… А какой толк жить иначе? — Нет, Хонджун не такой… — прошептал Сонхва, поковырял землю ногой и усмехнулся. — Так значит тебя какой-то принц целовал? — Да, причем совсем недавно. Такой красивый, с мягкими волосами и голоском, который так сладко-сладко срывается с его губ, когда их целуешь. — Какой же ты нахал! — Сонхва толкнул Сана, а тот рассмеялся и подсел ближе. — Хочу, чтобы принц поцеловал меня ещё раз, — он подхватил подбородок Сонхва и притянул его к себе, целуя горячо, но быстро. — Ради поцелуя такого принца я готов на любые безумства, — прошептал он в губы и оставил ещё один жаркий след. — На любые? Даже если принц потребует рисковать не только собой? — На любые. — Тогда укради меня. — Украсть? — Да, — Сан замолчал, и кровь отхлынула от лица Сонхва. — Хм, — Сан лег, подложив руки под голову. — И как ты думаешь, — он кинул взгляд на Сонхва и пригласил его тоже лечь, — кто-то может заподозрить, кто тебя украл? — Единственное, что обо мне твердо знают родители — там где балаган там и я. Учитывая, что вы на землях моего отца, то думать долго не придется. — А погоня? Спасать тебя будут на самом деле или просто, чтобы создать видимость? — Честно, не знаю, — помолчав, ответил Сонхва. — С одной стороны терять единственного сына, родителям, что говорить — не выгодно. Однако с другой — так куда легче найти другого достойного наследника. Поэтому не знаю. Может отец вообще из-за зависти и злобы будет гнать лошадей до последнего. — Твой отец общается с какими-либо семьями, которые могут помочь найти тебя? Сонхва задумался. — Владельцы трех имений к югу от моего: Чон, Чхве и Ли, точно отзовутся на помощь, но это если отец додумается, сказать, что меня украли, а не я сбежал. Дальше к юго-востоку еще два имения, там живут мои родственники. На севере… Там точно отец никого просить не будет. Со всеми, кто живет западнее отец и знаться не желает. — Значит, если бежать, то только не на юг? — Сан стиснул зубами колосок. — Печально. На юге гораздо больше дружелюбных деревень, где мы могли бы остановиться на время, а на севере только одна… — Почему не уйти на запад, или еще дальше в горы? Сан повернул голову к герцогу. — Глупый принц, — он цокнул его по носу, — балаган пусть и не лакомый кусочек, но разбойникам сгодятся и наши вещи. А с деревнями на западе мы тоже дружим слабо. Большая часть артистов оттуда и возвращаться ни у кого особо желания нет. Их прервал далекий крик крестьянина. — Скоро нужно будет уходить, здесь недалеко выпас, — вздохнул Сонхва. — Допустим, мы сбежим, что дальше? Где ты планировал остаться? — проигнорировал его Сан, а герцог побледнел. — Я думал… Мне можно остаться у вас. Ты же видел, я хороший стрелок, но арбалет не единственное, с чем я управляюсь. Стрелы, ножи, даже спицы и иглы… Насколько я знаю, такого у вас в репертуаре нет еще? — Да, принц, а с такой уверенностью тебя даже в кабак работать не возьмут, — Сан потрепал его по голове и, быстро подскочив на ноги, поднял и герцога. — Я поговорю с артистами и с нашим главным, но не думаю, что с ними будут проблемы. Только если ты будешь также мямлить, на тебя даже смотреть не станут, ты меня понял? — Сонхва кивнул и подумал, в какой момент их разговор стал настолько серьезным. — В конце концов, где твоя гордость и манеры? Понятно, что просто так брать проблемы на свою голову никто с нашего балагана не станет — ты не деревенский мальчик на побегушках. Но если ты себя покажешь, то мы тебя спрячем и увезем. — Так ты согласен? Сан вскинул брови. — Ну да. А с чего мне отказываться? — Просто ты сразу начал рассуждать так… — Упускать шанс выкрасть самого красивого принца в окрестностях, который дразнил меня несколько лет подряд? Ну нет уж. Сонхва глубоко вздохнул и постарался улыбнуться. — Ты то сам не пожалеешь? — Ни за что. Дома мне жизни больше нет. — Вот с такой интонацией и будешь разговаривать с нашим главным. — Хорошо, — Сонхва еще раз выдохнул, оправил рукава блузы, улыбнулся, — значит поувереннее нужно? Вот так? Герцог аккуратно взял ладонью подбородок Сана и притянул его к своему лицу, приоткрыв губы навстречу, но так и не поцеловав. — Да, но не со мной, — улыбнулся Сан, убрав руку от своего лица и заведя ее за спину герцога, и прижал его к себе, надавив на поясницу. Они слились в прощальном поцелуе. — Иди первым, — прошептал Сонхва, — и отвяжи мою лошадь. Если кто-то подойдет ближе, я знаю, как пробраться по оврагу. — Хорошо. Встретимся послезавтра на опушке, как и в прошлый раз. Это последний день, когда балаган будет стоять на этих землях. Поэтому приготовься. Можешь взять свои драгоценности, это никогда не помешает, но вещей поменьше, так, чтобы лошадь спокойно могла скакать. Кстати о лошадях — это же твоя личная кобылка? Сонхва поднял голову и, хотя Сокровища не было видно, ее он мог услышать за милю. — Моя. Но с собой не заберу. Сам я готов к лишениям и бродячей жизни, а ей это на что? Нет, пусть остается в герцогской конюшне, там о ней позаботятся. — Он перевел взгляд на Сана и отстранился. — Все. Хватит. Иди уже, пастухи скоро будут совсем рядом. Сан взял ладони Сонхва и, склонившись, поцеловал их теперь уж точно на прощание.***
— Что-то это ты совсем ничего не ешь? Плохо себя чувствуешь? Сонхва поднял глаза на мать и, качнув головой, отправил ложку супа в рот. — И все-таки ты сегодня тише обычного, милый. Что-то случилось? — Да просто притворяется, чтобы все его жалели такого бедного-несчастного, — съязвил отец, шамкая жирными губами. — Да хватит тебе уже! Взъелся! Он ведь сам понимает, что мы только для его блага — да ведь, милый? Ты потом сам поймешь, что семья — это замечательно, это долг каждого человека; наконец, выполнишь свою задачу, как мужчины. Дети это всегда радость, просто ты пока этого понять не можешь.Что же вы мне не радуетесь?
— Да мама, наверное… Пойду прогуляюсь в саду, спасибо. Отец проводил его взглядом из-под бровей и заработал челюстями дальше. Сонхва же, накинув плащ, который все еще местами был испачкан травой, вышел в сад. Прохладный воздух, дождливая свежесть, тишина, еще не нарушаемая сверчками и цикадами — все это чистым ручьем выплеснулось на сознание и смыло все мысли. Сонхва впервые за долгое время чувствовал себя спокойно. Где-то там в сумерках балаган собирался уезжать на другие земли и нести праздник другим людям, где-то там Сан рассказывал о нем и убеждал своих друзей помочь ему — плевку зажиточного общества, посмевшего быть недовольным своей жизнью. Сонхва надеялся, что заслуживает любовь и принятие, надеялся, что Сан его не обманет. Но даже если послезавтра он не обнаружит никого на месте встречи, домой уже не вернется. Хлопнули ставни конюшни, Сонхва вздрогнул. Натянув рукава блузы на самые пальцы, он развернулся и побрел на звук. Вечер уже опустился на поместье, но работа в его окрестностях и в нем самом еще кипела. Стучали кастрюлями кухарки, шуршали в комнатах горничные, вытряхивали одежду служки, досыпали сено конюхи. — Минги! — не слишком громко позвал Сонхва, заходя внутрь. Конюх тут же выглянул из одного из стойл и пошел навстречу. — Добрый вечер, — но Сонхва шикнул на него прежде, чем тот договорил, и Минги замолчал, пока не дошел до герцога. — Минги, мы можем поговорить где-то, чтобы нас не слышали? — Конечно, — он оглянулся. — Минги, кто там? — из того же стойла появился Юнхо и тут же поклонился. — Оставайся здесь, я скоро приду. Сонхва только кивнул ему и вышел вместе с Минги. Они миновали конюшни, денник и подошли к пристройке, в которой ночевали конюхи. Зайдя внутрь Сонхва потянул носом воздух, пропахший теплотой соломы и свежестью, льющейся с приоткрытого окна. — Здесь нас точно никто не побеспокоит. — Хорошо. Что отец — принял тебя? Как движется процесс? — Спасибо, Его Светлость рассмотрел мое прошение и ничего предосудительного в нем не нашел. К летним отчислениям мы уже будем считаться одной семьей. — Хорошо. Хорошо, что у вас все наладилось. Я рад. — Спасибо. Сонхва прошелся по комнате и присел на сундук. — Минги, мне нужна будет твоя помощь. — Что угодно Ваша Светлость. — Сколько раз я просил так не обращаться ко мне? — Не могу по-другому. Хоть убейте. Сонхва улыбнулся, но тут же его лицо сделалось ровным. — Послезавтрашним утром, еще до рассвета мне нужно, чтобы ты приготовил Сокровище для меня. Самое легкое седло, самая удобная сбруя. — С собой что-то нужно подвязать? — Нет, только приготовить лошадь… и забрать ее после. Минги сосредоточил взгляд на герцоге. — Забрать? Откуда? — было видно, что он хотел спросить больше, но не позволил себе этого. — Я отправлю ее домой, она прибежит через пару часов после того, как я уеду. Выйдешь ей навстречу к востоку отсюда по торговой дороге и уведешь обратно в стойло, так, чтобы никто не видел, что на ней нет меня. — Как скажите, — нахмурился Минги. — И затем… Позаботься о ней, Минги. Я знаю, что вы с Юнхо и так ухаживаете за лошадьми лучше некуда, но все же… Пусть Сокровище ни в чем не нуждается. — Но как же?.. — Минги начал было вопрос, но остановил себя и лишь кивнул. На улице засвистел ветер и скрипнули ветки. Сонхва всмотрелся в кусочек сада, который был виден из окна, и, поежившись, заговорил снова. — Я уже не вернусь, Минги. Я больше не вытерплю в этом доме и дня. Послезавтра я сгину и, надеюсь, никто меня здесь больше не увидит, — он перевел дыхание и, закусив губу, все же решил хотя бы одной живой душе сказать правду. — Я еду к одному человеку, Минги, и надеюсь, что он будет меня ждать. А если нет… мне все равно нет пути домой. — Ваша Светлость… — Минги заглянул ему в глаза и, сложив руки на животе, склонился так низко, будто переломился пополам. — Надеюсь, он будет ждать вас. — Спасибо, Минги, — зябко поправил плащ Сонхва. — Спасибо. Надеюсь, что у вас тоже все будет хорошо. Пока ничего не говори Юнхо. Пусть пока это будет нашей тайной. — Как скажите. Сонхва встал и прошел к двери. — Я надеюсь на вас.