Мой господин, Лорд Поттер-Блэк!

У фанфика появились первые обложки. Ознакомиться с ними можно в графе "Примечания автора". Здравствуй, мой дорогой читатель! Возможно, тебе будет интересно узнать, что домовики закончили приводить мой дом в порядок после того, как фантом Дамблдора попытался сначала убить Квила, а затем и меня. Во всей этой ситуации меня крайне смущает то, что директор оказался весьма меркантильным и мелочным. Да, я понимаю, сначала тебя усыпляют посредством твоего любимого лакомства, а очнувшись от боли, ты вдруг понимаешь, что какая-то дряхлая и сморщенная картошка величиной с ведро только что отпилила твою руку. Совершенно не сомневаюсь в том, что вежливый домовик успел искренне попросить прощения за доставленные неудобства, но зачем же такие крайности? Догнать и убить - что за спартанские принципы? Зачем так громко вибрировать в пространстве, если все можно решить дипломатическим путем? Совершенно никакого воспитания... Кстати, раз уж речь зашла о руке. Честно, я абсолютно не имею понятия, на какой вечный клей директор приклеил себе кольцо на палец, но даже при помощи домовиков (всех троих) я не смог сдвинуть его хотя бы на дюйм. Но что я могу в этом случае? Конечно, я велел принести мне нож. О, нет-нет, вовсе не для того, чтобы сидеть и кромсать сухощавый палец старика, медленно проводя вскрытие. Я всего лишь хотел вытащить камень из золотой безвкусной оправы. Но, уже собираясь поддеть кончиком лезвия граненый камень, задумался - а есть ли смысл снимать камень, если можно оставить кольцо на руке и прикасаться им тогда, когда понадобится? Взвесив все «за», где значились удобство, минимум проблем, и «против», где обитало омерзение к мертвой руке старого маразматика, разлагающаяся плоть (уже не первая) в моем доме, я все же поддел камень и, надавив, сразу потерял его из виду, поскольку он легко выскочил и упал на пол. - Вот ты где, - просипел я, когда наклонившись, полез под кресло, куда и отскочил неведомым образом Воскрешающий камень. - Ну надо же, какое могущество, сила и величие в каком-то крошечном черном камне. Я покрутил его в руках и окликнул домовиков, которые должны были мне помочь с внеочередным возвращением художника в жизнь. - Гектор, ты должен взять этот камень в руку, повернуть его два раза и представить образ этого мужчины. Его выкапывал ты, поэтому у тебя должно получиться лучше, - соврал я, опуская в маленькую ручку домовика камешек. Если призрак окажется буйным, ну не призрак, хорошо, если душа окажется буйной - она начнет с того, кто посмел её, в данном случае его, побеспокоить. Ну а там, надеюсь, я успею среагировать. - Давай! Послушный домовик сделал все в точности, как было велено. И тут же, в то самое мгновение, когда мысль в крошечной голове сформировалась, прямо рядом с нами, словно здесь и стоял, появился дух. Хотя на призрак он был похож больше. - Как оперативно, - негромко сказал я и покосился в его сторону, оценивая ситуацию и настрой. - Ты Росселини? - Да, - ответил образ мужчины, совершенно без каких-либо эмоций. - Мы призвали тебя в этот мир для того, чтобы узнать очень важную вещь. Еще при жизни ты рисовал картины в этом доме, - я говорил как-то странно, совершенно не догадываясь о том, как должны происходить эти псевдо-спиритические сеансы. - Мои дети оказались внутри твоего нарисованного мира, попав туда через портрет моего брата, Регулуса. Мне очень важно знать, как их оттуда вытащить. - Проклятый лжец, каков мерзавец, а, - моему гневу не было предела. Рука дрожала, сжимая палочку. Другой я резко толкал все возникающие передо мной двери. Художник был предельно честен, хотя, признаюсь, он был еще очень понятен в своих заключениях и выводах. Ну что же, убью его во второй раз! Где-то на границе Шотландии. Беллатриса Лейстрендж - сумасшедшая убийца, положившая на плаху верности свою жизнь ради служения величайшему Темному волшебнику нашего времени. Казалось бы, возьми же ты, раскрой широко глаза и посмотри на возможности, которые тебе преподнесла судьба, возвращая небрежным жестом ту самую плаху. Ведь со смертью Лорда оказались ненужными разом десятки поломанных жизней. И зачем, спрашивается, хранить то, что осталось без чести и особой цены? Вернуть владельцу - вот жизненная позиция всего сущего на нашей земле. Глупая девчонка! Ты должна была хватать свой шанс и бежать с ним так далеко, где даже твоя безрассудность не нашла бы тебя вновь. Но свое благоразумие, кажется, ты убила еще до своей самой первой жертвы. Окажись я рядом с тобой сейчас, я бы безошибочно назвал большую часть компонентов того зелья, которое ты варишь в огромном котле. Ты и несколько твоих бывших "друзей", Пожирателей, стоите сейчас на каком-то неизвестном кладбище. Я бы узнал их лица, но явно засомневался в правильности приготовления вашего чудесного настоя. Сейчас самое время бросить кость отца, взятую насильно. Но зачем ты насыпаешь эту землю? Кровь змеи? Да вы вообще что делаете? - Восстань вновь, Повелитель! - кричит Беллатриса. Глупцы! Без своих крестражей он не протянет и месяца, а на изготовление новых у него попросту не хватит сил. Но если бы я мог, я бы увидел высокого мужчину, который сделал неуверенный шаг вперед, когда котел полностью расплавился. Но я, к сожалению, не видел ни его лица, которое бы меня изумило, ни поклонов всех присутствующих. Одним словом, дикость! Люди совершенно не ведают, что творят. - Не соизволишь объяснить тот факт, что все портреты в доме написаны тобой? И какого черта ты, мерзавец, молчал все это время? Ты понимаешь, что из-за тебя мне пришлось сделать? - я с силой толкнул дверь, за которой уже неделю жил Регулус. Оказалось, мой дорогой читатель, что часть картин в моем доме были нарисованы моим братцем. А вывод, который следует из того, что только автор картины может нарисовать на полотне с другой стороны дверь, дает право задуматься о том, насколько же гадкий у меня был род. Мало того, что гадкий, так еще и исключительно одаренный в плане вранья и лжи. - Ты не спрашивал, значит, оно не было для тебя важным, - спокойно ответил он, когда я наставил на него палочку. - У меня нет ни желания, ни времени возиться с тобой. Теперь будешь делать все в точности, как я скажу. Империо! Ищешь мораль и смысл в моих поступках, читатель? Поставь себя в мое положение, где повсеместно звучит фраза: "Принеси мне то, что я хочу, правда, я не уверен". Что, черт возьми? С какой вы планеты, люди? - Выметайся, - велел ему я, как только взгляд Регулуса перестал быть осмысленным. На мой вопрос, когда мы зашли в библиотеку, о том, что ему необходимо, он ответил: - Кисточку и краски. Уму непостижимо! За все это время я перелистал свыше сотни книг, заставил домовика притащить в дом труп художника, которого, кстати, мы силком отправляли обратно в его загробный мир. Лишили могучего волшебника руки, разрушили половину гостиной и холла. И вот тебе, пожалуйста! Решение всех проблем все это время сидело в подвале. Это ладно, но кисть и краски? Да я чуть палочку не сломал об колено, произнося такие заклинания, от которых даже при звучании крыша плавно давала течь. Парадокс! Ни в какие ворота. Когда домовик принес кисть и краски, я велел брату приступать. Мы расстелили полотно рисунком вниз, предварительно попросив детей держаться крепче, на всякий случай. Рисунок занял не больше минуты. Дверь была схематичной. - И что, это все? А дальше что? - Тебе нужно держать картину прямо. Они толкнут дверь изнутри и выйдут, - бесцветно ответил брат. Я взял в руки холст и повернул нарисованной дверью от себя. - Вы слышали? - спросил я, удостоверившись, во-первых, что дети в порядке, а во-вторых, что в самой картине на самом деле появилась дверь. Не такая схематичная вовсе, а наоборот, красивая и резная. - Толкайте! До чего же послушные сопляки. Взяли и толкнули. Более того, вышли. Я откинул холст и крепко обнял обоих, на удивление, довольных. И, черт возьми, загорелых и явно отдохнувших. -Эй! Ты что делаешь? - краем глаза я увидел движение. Резко повернув голову, я увидел, что Регулус взял эту злосчастную картину и, скомкав, бросил её в камин, где старый холст довольно быстро вспыхнул - краска, скорее всего, была масляная. - Как ты, ведь я... - Успокойся, братец. Мой отец долгие годы учил меня сопротивляться Империусу, постоянно накладывая его на меня и заставляя делать самые непристойные вещи. Но думай что хочешь, в эту чертову картину я не вернусь. Теперь уже точно. - Я засуну тебя в другую, - прорычал я, отпуская детей. - Увы, это был мой портрет. В другую тебе меня не запихнуть при всем твоем и моем желании. Одна картина - один ход. - В таком случае я запру тебя в подвале, и ты будешь сидеть там до конца своих дней, - прошипел я, выставив палочку перед собой. - Ни одна комната в доме не сможет удержать меня - я вырос здесь, это МОЙ дом по праву. Попробуй и ты сразу же поймешь, что дом узнает во мне одного из наследников моего рода. По праву крови, заметь, наследника. Теперь же, изволь, я должен найти свою палочку. Как я понимаю, Кикимеру ты голову отрубил? А ведь именно он должен был охранять палочку, на случай того, что я смогу вернуться, - смерив меня высокомерным взглядом, Регулус так же спокойно вышел, как и говорил. - Гектор! Гектор! Верни его сюда немедленно! - Даа-а, - противно прогнусавил домовик. Исчезнув, он тут же появился за дверью, усердно что-то волоча. Это что-то, видимо, упиралось. - Да оставь же ты меня! Как ты вообще смеешь? - Хозяин велел. Ты должен идти! - возмущенно сопел домовик. - Я тоже твой хозяин, поэтому немедленно меня отпусти! - Нее-ет! Идти! Идти! - с этими словами старый эльф впихнул, наконец, упирающегося юношу в комнату. - Убери своего домовика, иначе я повторно, на этот раз по правилам, приму наследие рода Блэков. - Сядь, я не закончил разговор, - я шагнул вперед и кивнул на кресло. - Вы оба - идите в гостиную. Я сам к вам спущусь через несколько минут. Когда дети молча вышли, домовик проследовал за ними и закрыл за собой дверь. Я был уверен, что подслушивать они теперь не смогут. У Гектора свое понимание чести и интереса. - Я не хочу, чтобы ты жил в моем доме. - В твоем? Ты забываешь, что я родной сын Вальбурги и Ориона Блэк? Это не твой дом, а мой! - Судя по твоей внешности, тебе сейчас около двадцати пяти - не больше. Мне - двадцать восемь, а это означает, что я - старший брат. Моим наследником является Гарри, а не ты... - Кстати, о Гарри. Он знает, что ты - его более взрослая версия? Что же, этот раунд я проиграл всухую. Регулус останется жить в моем доме. Но не подумай, читатель, что я так легко с этим согласился. Конечно же, я произнес заклятье, которое стирает память. Но тут же получил вполне внятный ответ, что стирать воспоминания, которые были получены в момент, когда он был картиной, равносильно тому, чтобы пытаться сдуть свои родинки на теле. - Хорошо, живи. Но учти, если Гарри узнает обо мне, я убью тебя. И велю закопать под входной дверью домовикам, - пусть проигравший, но я должен был закончить разговор первым. Собственно, я молча вышел из библиотеки, напоследок сказав, что он может занять свою бывшую спальню. - Кто это был, пап? Я взглянул на Драко, потом на Гарри. Собственно, чего было тянуть? - Понимаешь, сын, после того, как мы стали Блэками, кое-что поменялось. У нас не только появился новый дом, но и мы, как бы сказать, стали частью очень большой семьи. В общем, это мой брат по линии Сириуса, Регулус Блэк. Но важно то, что он не только твой дядя, но и дядя Драко. - Ого! А как это? - удивился Гарри. Черт. Эта поттеровская манера не видеть очевидного перед носом. - Мы с тобой братья, Гарри, - нашелся Малфой. Его манера в корне была другой. Парень до безобразия прямолинеен. - Но у нас разные родители, Драко, этого не может быть. - Может, теперь, я тебе говорю еще раз, мы все одна большая семья. Вы с Драко не родные братья, нет. Но вы братья. Но, учитывая небольшую разницу между мной и Люциусом, вы больше походите на двоюродных братьев. - Это что же, у меня теперь есть брат? - недоверчиво уставился на друга младший Поттер. - Да! - И ты знал? И молчал? - поттеровская кровь такая горячая. Нет, завязавшаяся драка не была, конечно, удачным итогом, но все же исход разговора оказался положительным. - Ну хватит, чего вы? - мне пришлось их растащить в стороны. - Еще друг называется, - возмущался сын, тряся кулаком в сторону брата. Последние три дня прошли очень хорошо. Без эксцессов, так сказать. Гарри и Драко помирились в тот же день, что и поругались. И, что более важно, их дружба стала в разы прочнее - это было заметно. Спали они в одной спальне, даже за полночь часами разговаривая и что-то обсуждая. Я не был против того, что они спят на одной кровати. Но, мой дорогой друг, в день их прощания, когда Добби (я был искренне рад его видеть, хоть он и понятия не имел, отчего я так радушно его приветствовал) появился в гостиной, чтобы забрать вещи своего молодого хозяина, меня посетила одна очень странная мысль. Ты, конечно, понимаешь и помнишь, что меня всегда интересовали только представительницы прекрасного пола. Об этом, кстати, я думал уже вечером, когда с ногами забрался в кресло в гостиной. Домовик принес мне мой традиционный чай, а обстановка сама располагала к таким размышлениям. Словом, та ситуация, в которой я очнулся несколько дней назад, в своей спальне, была впервые. Первый раз, так сказать. Девственный вечер - сарказма ради. До той поры я никогда не задумывался о том, что могу интересоваться или быть с мужчиной. Нет, я же уже говорил, что был весьма лоялен к таким людям, но чтобы такое случилось со мной... Прости, мой читатель, если я обижаю тебя своими словами. Я вовсе не хочу сказать, что отношения с представителем своего пола - это болезнь или неизлечимый порок, нет. Это рациональный и разумный выбор, который ты делаешь самостоятельно. Под случаем ли, впечатлением или же осознанно, но это только твое решение. Я всегда знал, что у любви нет расцветок и особых расстановок. Она всегда - любовь - выстраивает все в том порядке, в котором это должно было произойти. Хаос есть только в жизни, в великой любви, как бы ты ни был против, всегда есть порядок и хронология. Следствие и последствие. Ты знаешь, я немного отступлю, пока мысль не ускользнула от меня. Некогда у меня были друзья: Рон, Гермиона, Джинни, Чжоу, близнецы. Они всегда были рядом со мной, как и я был около них. Но каждую секунду, каждый миг, я ревновал их. Друг к другу, к себе, к проходящим мимо людям. Я ревновал их за то, что они были готовы идти ради своей любви на все, ради дружбы и чести. Да, и я шел на многое, но я никогда не мог до конца осознать, что они любят меня так, как их люблю я. Я не верил. Но я уповал на их веру, что любовь и дружба - всепоглощающи и вечны. И я признаюсь, что тоже мечтал в это поверить. Ты скажешь, что мои рассуждения холодны? Но я отвечу, что у правды нет температуры. Но что же я хотел сказать, мой дорогой читатель. В тот день, когда Гарри, как мне показалось, слишком долго обнимал Драко, я сначала не придал этому особого значения. Дружеское прощание - чего тут судить-то? Но, если ты помнишь, хоть я и повторяю тебе это постоянно, я - это он, а он - это я. И что, если моя тяга - а она, черт возьми, есть - к мужчинам - это следствие того, что мой ребенок меняется? Ведь может оказаться так, что мои взгляды поменялись потому, что сын - черт, даже не знаю, как подобрать слова - гей? Нет-нет, причину, как ни странно, я вижу. Малфой - вот вам вся худощавая, пока слегка угловатая, но уже достаточно привлекательная причина. Хотя, скорее всего, это же и следствие. Но мой к тебе вопрос, добрый друг. Точнее два. Должен ли я беспокоиться? Ведь, глядя на себя, я понимаю, что он не отступит от своих увлечений еще очень долго, а это значит, что род мой может прерваться? И второй, более разумный. Должен ли я вмешиваться, эгоистически беспокоясь только о себе, лишая, возможно, ребенка счастья? И да, именно счастья. Ты заметил, как резко поменялось мое отношение к белобрысому паршивцу? Теперь он - Драко, племянник. Возможно, как единственный, и поэтому любимый. Ты понимаешь? Я уверен, что Гарри только лишь на перепутье, в стадии размышления и осмысления, он не сделал свой выбор. Но, если сделает - я узнаю об этом первый. Из-за отношения к Драко, конечно, либо по внезапно остывшему сердцу. Но что я должен сделать, мой дорогой читатель? Жить жизнью сына? Или жить своей, помогая совершать Гарри те поступки, которые не принесут ему разочарования? Я не боюсь быть осужденным тобой, мой друг. Я лишь хочу объективно сделать правильный выбор. Летние каникулы плавно подошли к концу. Остаток лета, который мы провели с Гарри, был очень продуктивен. Мы много гуляли, обсуждали разнообразные темы. А ближе к концу на две недели уехали на море, чтобы хорошенько отдохнуть перед началом нового учебного года. Утром, когда я спустился к завтраку, домовик принес письма, доставленные с вечера. Среди прочего там был конверт из привычной толстой бумаги и с печатью Хогвартса. Скорее всего, Дамблдор так и не узнал, кто лишил его "правой подруги", поскольку список учебников и принадлежностей был для студента второго курса – значит, не отчислен. - Слышал, что в этом году у вас будет преподавать профессор Локконс, этот прославленный охотник на злые чары. - Я ничего не знаю об этом, отец - ответил Гарри, выходя следом за мной из гостевого камина в книжной лавке, где повсюду сновали женщины с кипами книг этого "хвастуна-красавца". - Сомневаюсь, что он совершил хотя бы один из тех подвигов, о которых писал. В списке учебников только семь его книг. Мне кажется, что мы должны купить тебе еще и нормальный учебник, который ты обязательно прочтешь, да, Гарри? - с нажимом спросил я, отряхивая его мантию от каминного пепла. - Да-да, пап, там Драко, давай подойдем, - дернул меня за рукав Гарри, требуя следовать за ним. - Джеймс! Какая встреча, - протянул руку Люциус, который подошел вместе с сыном. - Драко без умолку рассказывал о том, что вы две недели ежедневно веселились, купаясь то в реке, то в море. То летая на орлах, то отправляясь на охоту. Признаюсь, я не поверил и в половину этих рассказов, но ты произвел неизгладимое впечатление на сына. - Здравствуй, Люциус, - ответил я, протягивая руку. - О, не беспокойся, дети большие выдумщики. Но мы и правда хорошо провели время. В любое время буду ждать Драко в гости. Радушную беседу прервала толпа Уизли, совершенно бесцеремонно протискиваясь между нами. Странно, таких мыслей раньше в моей голове никогда не возникало, если учесть, что и я был в этой толпе. - Святой Мерлин, Уизли, сколько же их, - надменно проворчал Малфой и махнул мне рукой. - Я был рад встрече, Джеймс. Хочу, чтобы ты в первую неделю сентября приехал к нам с женой в Мэнор. Уверен, нам есть что обсудить. И махнув еще раз, он вышел. Гарри и Драко бродили между стеллажами. Подойдя ко мне, Драко одновременно и поздоровался и попрощался, спеша найти отца. Сегодня мы приобрели книги, обновили запас для зелий, скроили новые мантии и купили свежий корм орлу, по большей части, это было две дюжины белых мышей. Пообедали мы у Флориана, а после обеда отправились в банк, чтобы обменять золотые галлеоны на фунты - мне было необходимо зайти в маггловские магазины сегодня вечером. Дети растут очень быстро, удивительно быстро. Вчера - он вернулся после первого года обучения, а сегодня - он снова уезжает, прощально махая рукой из вагона поезда. Я машу в ответ, постепенно теряя его из вида. Поезд ушел, унося Гарри навстречу не только новому учебному году, но и новым приключениям. Хотя их, по крайней мере, в этом году, быть совершенно не должно. Вот уже через несколько часов начнется новый учебный год моего сына. И хоть ты категорически против моих методов его воспитания, можешь спокойно выдохнуть. Тайная комната, теперь уже навсегда, останется закрытой, а василиск будет навечно заточен в своей каменной темнице. Нет, не пойми меня неправильно, я бы очень хотел, чтобы Гарри познал и горечь возможной утраты друга и брата, если бы Малфой подвергся слабому воздействию взгляда змеи, к примеру, через призрака (но не подумай, что я желаю слизеринцу смерти, нет, я говорил, что практически люблю его, как племянника, но я цинично предпочел бы его видеть наглядным пособием). Но не для того, чтобы заставить страдать душу, а лишь потому, что именно через утрату приходит понимание и ценность того, что ты имеешь. И я не сомневаюсь, что он приложил бы все возможные усилия, дабы найти выход, как из ситуации, так и способ помочь другу. Надеюсь, ты понимаешь, что я вновь говорю тебе о его взрослении. А так же, помимо утраты, он, наверняка, проявил бы свою решительность при встрече с опасностью, смело глядя ей в лицо. Он обязан научиться выживать! Но, как я и говорил, мне жаль, что Комната останется закрытой. Этому есть две причины. Первая - дневник Тома Реддла мы уничтожили с Дамблдором много лет назад, вынудив Люциуса отдать его нам. Ну а вторая, как тебе уже известно, заключалась в том, что дар змееуста Темный Лорд не успел передать моему сыну, а, соответственно, и я автоматически перестал слышать и понимать этих ползучих тварей - но это, поверь, совсем не так плохо. Поэтому, повторюсь. Год обещал быть крайне спокойным. Детские шалости и ночные проказы - лишь тополиный пух в соотношении с градом становления мужчины. Но, тем не менее. И вот - он уехал, а поезд уже скрылся где-то за очередным поворотом железнодорожных путей. Мне остается уповать на судьбу, наверное. И, конечно, возвращаться домой. Ах да, кстати, ты заметил, мой читатель, что я давно не произносил имени своего брата? Не подумай, что я уже избавился от его тела. Вовсе нет, на удивление, жить с ним в одном доме не было проблематичным. Он очень интересовался жизнью Гарри, изначально раздражая меня этим и пугая. Но уже к концу лета мы могли иногда выйти на прогулку втроем, причем связующим звеном был именно сын, а не мое желание сблизиться с братом. Не в том смысле, в котором ты понял, конечно. Но сына теперь не будет дома почти девять месяцев, если, конечно, он не соберется приехать на зимние каникулы. Теперь, скорее всего, общение с Регулусом сведется на нет, ведь я не знаю, как говорил, с чего начать. А он, судя по всему, не имеет на то желания. Но я ошибался. Я вообще часто ошибаюсь, как оказалось. - Он уехал? - спросил Регулус, вежливо постучав в мою приоткрытую дверь. - Можно? - Да, конечно, входи, - тут же отозвался я, убирая в сторону фотографию Гарри. – Уехал. Я проводил его еще утром. И уже соскучился до безумия, а прошел-то всего день. - Ты ведь можешь в любой момент приехать к нему, ты же волшебник, помнишь? Умеешь перемещаться, камин, на крайний случай, - я сидел на кровати, свесив ноги. Регулус уселся напротив, в очень опасной близости от меня. В руках у него было две кружки чая, одну из которых он протянул мне. - Мне кажется, что я слишком много его пью, создается впечатление, что я всегда с кружкой в руке, - хмыкнул я, но чай взял. Он же был с лимоном! От такого нельзя отказываться. - Что ты делаешь, Регулус? - В смысле? Я пью чай, разговариваю с тобой. Сижу, в конце концов, - ответил он, удивленно подняв бровь. - Вот именно, ты разговариваешь, приносишь мне чай и сидишь в моих ногах. Для чего все это? Я думал, что ты общаешься со мной только потому, что воспылал внезапно к сыну какой-то симпатией. Но не более. - Ты дурак, если так думаешь. Я пришел поддержать тебя, всего лишь. Я вижу, что тебе плохо. Но если ты хочешь, я уйду. - Было бы неплохо, Регулус. Мне хотелось бы побыть в одиночестве, - ответил я и заметил, что на мгновение лицо брата напряглось, но тут же приняло привычный вид. Он молча поднялся и вышел, не проронив ни слова. Следующие полтора месяца прошли весьма спокойно. Мы иногда пересекались с братом на завтраке - он любил рано вставать, но в остальное время в нашем большом доме было достаточно легко находится на заметном удалении друг от друга. В этот день погода баловала нас ярким осенним солнцем и удивительным отсутствием туч. Для Лондона это было очень неожиданным. Я завтракал, читая при этом газету. К слову, с работой в Министерстве я завязал, поскольку инвестиции, которые были оформлены документально верно и на безграничный срок, делали меня состоятельным, что не требовало проводить время в постоянной занятости. Свое время я тратил на то, что в отсутствии сына плодотворно реализовывал свой план по замещению "великого" зла. Но об этом несколько позже, мой дорогой читатель. Этому разговору мы уделим более длительное описание. Сейчас же я хочу рассказать тебе то, что не только напугало меня, но и заставило враз сменить приоритеты. Домовик принес почту, как полагается, к моменту, когда я закончил завтракать. Среди писем я увидел конверт от сына. Читая его, я готов поклясться, мои волосы встали дыбом несколько раз, а дочитав, я ринулся с места в поисках брата. - Регулус! - крикнул я, взбегая по лестнице. - Регулус! Он вышел ко мне навстречу из своей спальни, явно только что сбросивший полотенце, одетый лишь в свободные брюки. - Что случилось? - его голос внезапно стал тревожным, как только он рассмотрел бушующие на моем лице эмоции. - Скажи, Волан-де-Морт, сколько он создал крестражей? Брат перечислил змею, диадему, медальон, кольцо, чашу и дневник. - И больше ничего? Ты уверен в этом? - Да, абсолютно! А что случилось, Джеймс? Я протянул ему письмо сына, в котором он с самого начала поделился весьма тревожной для меня, да и для него, новостью: "... сегодня в коридоре, отец, когда мы шли с ужина, на стене появилась надпись: "Я открыл Тайную Комнату! Трепещите мои враги и грязнокровки!" - Единственный наследник, который мог открыть Тайную комнату - мертв. Мне и Гарри он не смог передать дар змееуста, а дневник я уничтожил лично. Но Комната открыта, а это означает, что Темный Лорд вернулся! - Но, Джеймс, здесь нет и слова о наследнике. Здесь написано "мои враги". - Не важно, что написано. Ты понимаешь, что все происходящее никак не соответствует тому, что пережил я? Я не смогу контролировать ситуацию, поскольку не могу говорить на змеином языке, а значит, не смогу понять.. ничего не смогу понять... - я метался из стороны в сторону, ощущая, что сын находится в опасности! Не просто, а в смертельной опасности! Сила у того, у кого есть информация. И вновь я оказался бессильным, полностью оказавшись нищим в плане осведомленности. Проклятье! Даже не закончив разговор, я с места трансгрессировал туда, где я мог получить конечный ответ. Место, где было закопано тело Тома Реддла - Темного Лорда, некогда могущественного мага. Это была окраина небольшой брошенной деревушки. В поле, где блуждал ветер, под небольшой насыпью находилась каменная гробница Волан-де-Морта, даже его останки мы постарались сохранить так, чтобы он не смог выбраться в случае чего. - Конфринго Максима! - повсюду разлетелась земля и часть каменной крошки, после того, как я воспользовался усиленной формой заклинания "Вспыхни". - Магикус Экстремус! Ляпис Эванеско! Усилив в разы свое заклинание, я сделал так, что большая часть камня исчезла, оставив на каменном ложе только то, что было захоронено. И да, мой дорогой читатель, там все осталось так, как Дамблдор и запечатал. Кости, сломанная палочка и все крестражи, которые мы разрушили. Но, черт, и сам Лорд лежал здесь, точнее то, что от него осталось. Понимая то, что Тайная Комната на самом деле открыта - поскольку таких шуточных совпадений не бывает – я направил палочку на содержимое гробницы и произнес: - Инферно Фламаре, - из моей палочки вырвалась небольшая струя яркого пламени, которое в мгновение разрослось до невероятных размеров, устремляясь к своей цели, сжигая все на своем пути. Даже камень, даже огромный неподъемный камень - не преграда Адскому пламени. Оно уничтожает все, а закончив - исчезает, оставляя после себя выжженные язвы. Я смотрел, как камень плавится - да, именно плавится, как воск - кости сгорели в считанные секунды, а вот крестражи долго шипели, но все же сдались и обратились в прах, который разнес ветер по всему широкому полю. Хлопок - и пламя погасло, завершив то, ради чего было призвано. Это ужасная, пугающая и устрашающая сила - сила неконтролируемого огня. Сейчас же, мой дорогой читатель, я прошу у тебя прощения за то, что обрываю свой рассказ, ведь ты понимаешь, что ситуация вышла из-под моего контроля. Тайная Комната действительно открыта. А я совершенно не могу допустить того, чтобы кто-то выпускал василиска (я просто обязан узнать, кто это сделал), когда мой сын ходит по коридорам школы. Одно дело - знать, КОГДА он выползает ради убийства. Другое дело - ДОГАДЫВАТЬСЯ, что именно сегодня он станется в своем подземелье. Словом, мой друг, я должен незамедлительно сделать сразу же два дела. Надеюсь, ты поймешь меня. Пустынное поле, которое, словно обруч, оставалось одиноким, как и прежде, но теперь оно было освобождено от своей давней службы - стеречь гробницу Тома Реддла – великого, в прошлом, волшебника. Сейчас - оно свободно, но во что бы то ни стало, если угроза есть на самом деле, то вскоре обязанность снова станет востребованной. Я ухожу с бескрайнего поля, но встаю на дорогу, у которой просто обязан быть конец.