Figurehead in the Darkness

Хан был против разморозки Ватсона. Он понимал: если Федерации это удастся, то Кирк сможет шантажировать его, захватив Джона в плен, предварительно использовав его самого в своих целях. Хан подумал, что после разговоров о его силе, Спок с Кирком решат не приговаривать команду к смерти, и всё наказание понесет капитан. Но он ошибся. Вместо этого командир Звездного флота решил использовать его самого. Сейчас, вспоминая дни, проведенные с Джоном, Хан понял, как дорог для него был этот человек... *** - Зачем вам понадобились люди, пролежавшие в заморозке триста лет? - Они полезны для Федерации. Хан насмешливо взглянул на Кирка: - Вам мало опыта общения с такими людьми? - На этот раз все будет по другому. - Вы уверены? Кирк подозрительно смотрел на Харрисона. - Федерации уже известно, как воздействовать на таких людей. Прошлая ситуация не повторится. Но почему это вас так волнует? - Джим повторил вопрос Спока. Хан перевел взгляд на стены тюрьмы. - Меня волнует судьба моих людей. Я думал, вы понимаете это, капитан. - Меня она тоже волнует. - И что вы можете предложить мне кроме тюрьмы. Я пытался защитить свою семью, но даже это мне не позволили сделать. Кирк наклонился к Харрисону. На его скулах заиграли желваки, а в глазах блеснул недобрый огонек: - Вы пытались захватить Землю. Вы - преступник, который достоин только одной участи - смерти. - Может прекратим выяснять отношения, капитан? - Хан смотрел прямо перед собой, в его глазах светилась давно скрываемая боль. Харрисон боялся, что скоро не сможет себя контролировать, и она выплеснется наружу, сметая все на своем пути. - Мы давно все выяснили. Ваша команда - теперь наша забота. Кирк медленно поднялся, Хан продолжал наблюдать за ним исподлобья. - Вы не сумели спасти своих людей, хоть и пытались. Но ваши способы выражения заботы мне не понятны. Теперь же я могу только посоветовать вам не стоять на пути у Федерации, - прозвучал холодный голос, словно приговор. Когда Джим ушел, Хан все так же смотрел в одну точку. Чувства ослепляли и сводили с ума. Эмоции лились через край. Это была вершина, апогей боли... Хан не понимал, каким образом вдруг все эмоции, накопленные за эти годы вдруг вышли из-под контроля. Это было неправильно! "Черт!" Видимо система давала сбой... Харрисон тяжело осел на пол, царапая руками стену. Воздух в легких стремительно кончался. Комната поплыла перед глазами. Он ощутил, как слева что-то упрямо стучит. Судорожно прижав руку к груди, Хан вспомнил, что у него есть сердце. Сердцебиение причиняло тупую боль, даже такое простое действие лишало рассудка. Не выдержав перенапряжения, сверхорганизм Хана включил режим сна. Стараясь сохранить остатки сознания, Харрисон хрипло прошептал: - Джон! Дальше темнота.