Figurehead in the Darkness

Темнота. Она везде и всегда. С нее начали свое существование, к ней и вернемся в конце. Она - начало начал, вселенная была задолго до людей, и в ней царствовал мрак. "Темноты не нужно боятся, она не предаст", - тихие слова из далекого прошлого всплыли в памяти Джона. Он открыл глаза. Мрак окружал его и наяву. Кошмары начались недавно, словно его разум чувствовал приближение Хана. Крики по ночам, холодный пот, застилающий глаза и вечный, парализующий страх были спутниками Джона теперь. Вся его жизнь была пропитана местью и ненавистью к человечеству, которые отравляли его. Но зато он всегда знал, кто его враг. Сейчас он ни в чем уже не был уверен. Джон метался между двумя истинами: видимой и желаемой, понемногу ему начинало казаться, что он сходит с ума. Его личность раскалывалась на две половины, одинаково жаждущие ответов на вопросы, но по-разному представляющие их.

***

Ему снова вкололи усыпляющий наркотик, и мир в который раз бешено завертелся перед глазами. - Что это? - Лежите спокойно, мистер Ватсон, обещаю, что когда вы проснетесь, то будете знать все, что нужно делать. Джон поверил в этот мурлыкающий голос и закрыл глаза, он устал бороться. Да и с кем? Он не знал против кого и за что он воюет. Укол начал действовать, и Ватсон расслабился на кушетке. Его погрузили в глубокий гипноз, но даже этого оказалось недостаточно, пришлось, с помощью датчиков отключить часть мозга, отвечающую за осознание реальности. - Вы спокойны и расслаблены. Вас тянет в сон, веки тяжелеют, и вы засыпаете, - убеждал голос, звучащий в голове Джона. Перед глазами замелькали давно забытые образы, воспоминания и мысли. Сначала все шло хорошо, но затем, что-то изменилось, и Джон внезапно почувствовал щемящую тревогу. Он нахмурился и начал ерзать на кушетке - в его разум бесцеремонно вторглись, перемешав все, что до этого было на своих местах. Бурное течение подхватило Джона и стремительно унесло за горизонт. Он стиснул зубы и зарычал, сжав пальцами подлокотники кресла. Неизвестный интеллект продолжал внушать ему чужие идеи и мысли, подавляя волю и усыпляя бдительность. Еле различимый голос нашептывал какие-то несвязные слова, и, казалось, что это будет длится вечность. Джон погружался в пучину безумия все глубже и глубже, наконец, когда нагрузка на его мозг достигла критической отметки, все прекратилось. Ватсон открыл глаза. Он был один и не сразу понял что видит: мир окрасился в красные тона, им внезапно овладела сумасшедшая жажда мести, кипящая кровь, шипя, забурлила в жилах. Вены на лбу вздулись от нечеловеческого усилия, Джон открыл рот и заревел, от его крика лопнули все лампы, которые были в комнате. Джон сломал наручники так будто, это были нитки, которые нужно было порвать. Он понял, что "они" были правы, он знал, что должен сделать. Все мысли испарились из его головы, осталась лишь одна, стучащая в висках: он должен убить Хана.