Опять неспокойно в городе Н.

Когда я проснулся, был уже полдень следующего дня. Я проспал более 14 часов. Как только привел себя в порядок – вышел в основную залу. Там у затопленного камина читал книгу Гончаров. Он поприветствовал меня. Как и вчера, предложил испить чаю. Он был большим любителем напитка и не менее четверти своего немалого жалования тратил на уникальные сорта с разных уголков мира. По ощущениям, его кровь по меньшей мере наполовину состояла из чая. Также он предложил мне завтрак. Я согласился. Как только в мой организм начали попадать куски сыров и колбас я осознал, насколько я был голоден. Я не смог себя сдержать и съел все неприлично быстро. Я попытался извиниться, что остался здесь на ночь. Он меня успокоил и сказал, что несказанно этому рад, да и домой бы меня из опасений не отпустил. Мы помолчали. – Тебя нужно представить Михаилу Лермонтову, главе компании. – Хорошо, но зачем? – Видишь ли, вся эта ситуация с твоей способностью и неожиданным нападением Дуровой изрядно нас напрягли. Мы не совсем понимаем, что ей нужно, или кому это нужно в принципе. У нас знаешь ли не принято просто так на улицах погромы устраивать. —с улыбкой сказал он. Мы прошли по коридору к парадной лестнице и поднялись на второй этаж. Зашли в просторный кабинет, где за столом сидел мужчина в изящном классическом костюме. У него был высокий лоб, короткие каштановые волосы, зачесанные назад. Среднего роста и средних лет. —Здравствуйте. — протянул он мне руку. — Я Михаил Лермонтов, глава этой небольшой фирмы. Я уже о вас наслышан, вы хорошо держались вчера несмотря на все потрясения. Присаживайтесь. — Он указал мне на одно из кресел в комнате. Навстречу мне привстал высокий молодой человек с веселой, даже несколько насмешливой, хоть и невинной улыбкой. Он был в белом плаще с бубновым узором. У него были волосы средней длины, но сильно растрепаны. Волос имел яркий белый оттенок, при этом сильно отличался от седины. —Позвольте представиться. Николай Гоголь. Рад знакомству. В креслах в углу сидел Федор. —Добрый день, со мной вы уже знакомы. Кстати говоря, слышал о вас много лестного от моих знакомых, которые обращались к вашим услугам. Вы слишком добры для врача в наше время, что, естественно, выделяет вас в лучшую сторону. — Он тоже протянул мне руку. —Мы как раз обсуждали ваш случай. — прервал его Лермонтов — любопытно, что вы лишь сейчас заметили вашу способность. Позвольте спросить, сколько вам лет? —21 год. — несколько смутившись ответил я. —Да, обычно эсперы обнаруживают способности лет до 16. Ну что же, и такое как видно бывает. Подскажите, а вы что-нибудь слышали об эсперах до вчерашнего дня? —Честно признаться, нет. Я, по всей видимости, слишком верил в материализм. Похоже придется пересматривать свое мировоззрение. — попробовал отшутиться я. —Да, и его тоже придется менять. — улыбнулся собеседник. — В общем-то не так уж давно часть людей начала обнаруживать секретную силу, своего рода дар. У всех он разный. Правительство не очень хочет разглашать это во избежание конфликтов и пытается найти решение проблемы, учитывая как интересы обычных людей, так и эсперов. Да и сами эсперы не очень хотят быть раскрытыми. Хотя об этом говорит уже пол города, удивительно, что вы впервые об этом узнаете. Тем временем в комнату зашел очень веселый невысокий мужчина с бакенбардами. Одет он был в костюм тройку, из которого проглядывали часы на золотой цепочке. Он был не толст, но по ощущениям начинал полнеть от нездорового образа жизни. –Я на минутку. –Пушкин, ты тут работаешь! Ты не можешь заходить на минутку в день! За что ты получаешь жалование? — Почти закричал Лермонтов. –Ты сам знаешь мой характер. Не создан я для бумажной работы, а способность мою крайне сложно применить для пользы компании, и ты об этом знаешь. Не давая Лермонтову продолжить, он начал декламировать:

Моя способность лишь вредит, И счастья не приносит. Душа моя как херувим, Насилия не просит. И в бренной мира суете Не нахожу спасенья, И лишь твои улыбки мне Приносят наслажденье.

Гоголь и Гончаров начали аплодировать. — Браво, вновь ты нас радуешь своим красноречием. Кстати, ты обещал мне прошлую рукопись, не забудь. — с удовольствием протянул Гончаров. Лермонтов, всегда ведущийся на обаяние Пушкина, не был готов продолжать свой допрос, хоть и смог сохранить недовольный вид. – Черт с тобой. – сказал он и повернулся ко мне. – Это еще один наш товарищ, Александр Пушкин. Редко тут появляется. Я бы сказал работает нашим талисманом, он как кот во многом. Пушкин тем временем протиснулся к камину и начал греть руки, утвердительно кивая на вопрос Гончарова не изопьет ли он чаю. – В общем теперь вы более-менее знакомы со всей нашей компанией. В целом мы лишь отдел большой коммерческой компании, Н-ской Торговой Корпорации, торгующей чаем, деревом, пушниной. В основном торговля ведется с Китаем через Транс-Сибирскую магистраль. Компания в свое время была создана моим отцом, я ее унаследовал, но мне не так интересно заниматься торговлей. Поэтому доверил основную деятельность хорошим управляющим, а сам занимаюсь этим отделом. Называем мы его НОУП, Н-ский Отдел Управления Пожертвованиями. Моя компания ежегодно передает отделу 50% прибыли в качестве пожертвований, а мы их уже распределяем. По факту мы просто некоммерческая организация, которая пытается сделать хоть что-то, чтобы улучшить жизнь общества. Ну и заодно улучшаем восприятие корпорации людьми, а иногда участвуем в решении проблем, недавно вот поезд на рельсы возвращали. Часто с рельс сходить начали по какой-то причине. — Да, в целом несчастные случаи участились. Думаю, не связано ли это как-нибудь с поведением кавалерист-девицы вчера. — С несколько странной улыбкой проговорил Гоголь. — Пожалуй, что так. — Сухо произнес Достоевский, отрываясь от чтения писем. — Однако, это все еще слишком непонятно и неясно. Пушкин, может твои оборванцы что-то слышали? — Прошу не называть их так. То, что они часто бывают в кабаках еще ни о чем не говорит. — недовольно ответил Александр. — И нет, ничего такого я не слышал. Хотя один офицер рассказывал, что у него с ней тоже чуть до дуэли дело не дошло. Решил извиниться, чтобы в девушку не стрелять, оправдался своим сексизмом и ретроградством, а сам струсил похоже. В общем может она просто не в духе. — Непохоже. — Задумчиво произнес Лермонтов. — Нужно во всем разобраться. Ты уже уходишь, Александр? — Да, мой друг. Вынужден вас покинуть. Я заходил за письмом. Меня пригласила одна госпожа на званый обед, не смог отказать. — Ну что же, иди. Но чтобы до завтра узнал хоть что-нибудь о происходящем! — Слушаю-с. Достоевский тоже встал с кресла. — Я тоже прогуляюсь. Думаю, отыскать пару зацепок в одном местечке. До встречи. — обратился он ко мне. Я тоже встал. — Я очень за все благодарен, но тоже хотел бы откланяться. Я и так слишком надолго у вас задержался. Да и на работе меня должны были потерять. — Михаил, я не могу вам этого запретить, но очень бы этого не хотел. В любом случае я иду в сторону вашей больницы. Давайте прогуляемся вместе. Я согласился и мы вышли. — Я бы хотел обсудить с вами будущее. Как вы, надеюсь, понимаете, ваша жизнь изменилась навсегда. Попытки удержаться за текущую стабильность ни к чему хорошему не приведут. Эспер не может вести ту же жизнь, что и обычный человек. И даже в вашей больнице у вас могут возникнуть проблемы. Как минимум, потому что ваш навык слишком хорош. Вы просто заберете всех клиентов у других докторов. Я вам хочу предложить альтернативу. Присоединяйтесь к нам. Позвольте поинтересоваться какое у вас месячное жалование? — 150 рублей. [рубль равен 20$, или 1500 современных рублей в Питерских ценах.] Мне на жизнь хватает. — Согласен, если вести не самый роскошный образ жизни. Но я по вам вижу, что вы цените хорошую одежду и еду. Да и жилье у вас купить выйдет лишь в кредит. Мы можем предложить вам 300 рублей. Но это в общем-то не так важно. Важно то, что вы сможете спасать людей, улучшать общество. Может быть даже спасти его. Государство не делает ничего, только вредит и душит свободу людей. Анархисты хотят разрушить все и увести страну с верного пути на десятилетия. И я хочу попытаться все исправить своими силами. Вы же врач, вы видели, как страдают люди. Неужели вам комфортно так жить? Давайте менять и меняться вместе. — Я очень польщен предложением, но не знаю готов ли я. — Поверьте мне, я слишком хорошо понимаю людей, вы более чем готовы. — Мне нужно подумать. — Я вас не тороплю. Take your time, как выражаются англичане. Да и мы уже пришли. Благодарю за компанию. Я пребывал в растерянности. Начал с того, что оправдался перед коллегами, которым пришлось принять моих пациентов. Потом сам принял несколько. Я взаимодействовал только в перчатках, боясь открыть свою способность. Никак не мог сконцентрироваться и вечно отвлекался на свои мысли. Совсем не так я видел свое будущее. Думал, заведу свой дом, куплю дачу, накоплю денег, попутешествую. В общем как все остальные люди в моем положении. Ничего большего я не хотел курса с третьего, когда понял, что особых способностей к медицине у меня и нет. Сейчас же все перевернулось. Оказалось, я одаренный. И одарен куда большим, чем мои талантливые одногруппники. Но что меня смущало еще больше— я не хотел умирать. Я не трус, но и подвергать свою жизнь риску на ежедневной основе тоже не хочется. Я понимал, что, если бы не Гончаров, я мог бы не пережить вчерашний день. Я с детства не понимал людей, находящих что-либо хорошее, а тем более великое в войнах и воинах. Мне глубоко противна идея убийства человека вне зависимости от причин и оправданий поступка. Это одна из причин, почему я пошел в медицину. Лечить лучше, чем калечить. В этих размышлениях прошел остаток рабочего дня. Я вышел из больницы и направился к дому пешком. Хотел освежиться и отвлечься. Это было примерно в 8 часов вечера. Было уже темно, но газовые фонари подсвечивали улицу. За ночь выпал небольшой слой свежего снега. Возможно, последнего этой весной. Февраль выдался теплым и скоро можно ждать появление первых почек. Луна тоже помогала находить путь и все это позволило мне хоть на время отпустить ситуацию и просто жить, чувствовать свое пребывание в мире. Но, похоже, стабильность и покой покинули меня навсегда. Фонари начали слишком часто менять яркость. Как будто случайные порывы тушили часть из них, а часть, наоборот, начинали гореть аномально ярко. Ко мне приблизился господин, полностью закутанный в черный плащ. — Господин Булгаков, мы не знакомы, но мне срочно требуется это знакомство. Вы могли обо мне слышать. Я Бакунин. Я был до безумия напугал таким развитием событий, только я отвлекся, как вдруг вчерашняя ситуация повторилась в еще худшем виде. Его фамилию я слышал не раз. Он самый знаменитый анархист, занимающийся террором в ближайших губерниях. Похоже, добрался и до нашей. — Что вам нужно? — С попыткой придать строгость голосу спросил я. — Я хочу просто пообщаться с вами. — Простите, я спешу. Может быть, вы подойдете в часы приема в больнице? — Я слишком знаю, что вы идете домой. В любом случае, вы не сможете мне помешать пойти с вами рядом. Если, конечно, вы не открыли в себе дополнительные боевые способности. — ухмыльнулся он. — Что вам нужно от меня— не успел договорить я, как вдруг между нами возник Гоголь. Он опирался на трость и насмешливо смотрел на моего собеседника. — Какие люди так запросто ходят по улице, будто им не нужно скрываться от полиции— сказал он и рассмеялся. — а действительно, не привести ли вас в отдел. —Придется постараться. — ответил Бакунин, отпрыгнувший на несколько шагов. В это время мимо нас проезжала коляска. По какой-то немыслимой причине она начала скользить по дороге и раздавила бы нас, если бы она резко не пропала в неожиданно появившемся портале. Вылетела она прямо в Бакунина, но в последний момент он успел увернуться. Потом начало происходить немыслимое. Весь порядок вещей, которые находились поблизости, был нарушен и всем овладел хаос. Фонари неконтролируемо падали, распространяя огонь по всей улице. Земля вокруг меняла свою форму, создавались холмы и трещины, которые не позволяли спокойно ступить и шагу. Гоголю было нелегко, ему приходилось защищать меня, а не просто вести бой. Однако Гоголь сумел телепортировать свою руку к Бакунину за спину и попытаться выстрелить в него из револьвера, но пуля непослушно упала рядом. Воспользовавшись тем, что Бакунин отвлек свое внимание на выстрел, Гоголь переместил один из падающих фонарей на оппонента, но фонарь не успел и приблизиться к мужчине, как неестественно начал загибаться и вскоре упал в нескольких метрах от Бакунина. После этого, дом, который находился рядом со мной, начал разваливаться и падать, но Гоголь успел переместить меня в другую часть улицы до того, как я бы превратился в безжизненную лужу крови под развалинами дома. Бакунин воспользовался этим моментом и исчез. С его исчезновением исчез и хаос. Было не менее пяти пострадавших, которых я смог излечить. Мне пришлось вернуться в их контору. По пути я узнал, что Гоголь управляет пространством. Неплохая способность. Если бы не он, меня бы убило как минимум 10 раз. Когда мы пришли, там были Лермонтов и Гончаров. Оба сидели в креслах рядом с камином, попивая чай и читая, по всей видимости, ту самую рукопись Пушкина. Завидев нас, похожих на живых мертвецов, у них возникла гора вопросов. Рассказав о случившемся с нами и приведя себя в порядок, принялись за ужин. Через час после него у меня случилась паническая атака. Моя нервная система была не подготовлена к таким потрясениям. Мне дали успокаивающий чай и вскоре я уснул на том же самом, уже почти родном, диване.