Воришка

— Вы не позволите вашему сыну выпить немного вина за наше знакомство? — спросил д’Артаньян, когда Рене налил в кубок воспитанника простой воды из кувшина. — Разумеется, нет, ему всего десять лет, — с удивлением в голосе ответил аббат, словно старый мушкетер спросил несусветную глупость. — И что это значит? — в свою очередь удивился лейтенант французской гвардии. — Д’Артаньян, — вздохнул д’Эрбле, — в книге о детях Бартоломеуса Меттлингера пятнадцатого века сказано, что девочкам можно впервые попробовать вино в двенадцать лет, а мальчикам — в четырнадцать. Дело в том, что до этого времени дети растут, а чтобы расти, им нужна влага. Вино же по своей природе сухое и убивает влагу, а значит, мешает детскому росту. Кроме того, у меня есть свои личные убеждения, что десятилетним детям не нужно пить вино. — Какая чушь, — выдал д’Артаньян и подмигнул Жюлю. — Ваш Бартоломеус Меттлингер явно не гасконец. — Д’Артаньян, — Рене выразительно взглянул на друга, — прошу вас, не ставьте под сомнение своими необдуманными речами мои способности воспитателя. Воспитание — тема сложная, сродни религии и политики, не думаю, что нам стоит говорить об этом.       Д’Артаньян хоть и был болтлив, особенно когда выпьет, но глупцом никогда не был, а потому понял предупреждение в голосе Арамиса и решил сменить тему. — Так что же вас привело в Париж, мой друг? Едва ли вы прибыли в город, только чтобы познакомить меня со своим сыном? — Вы, как всегда, проницательны, — отхлебнув вина, улыбнулся аббат. — У меня действительно есть одно важное дело в Париже, и я буду вам очень признателен, если вы присмотрите за моим сыном, пока я ненадолго оставлю вас. — Сочту за честь провести с вами время, мой юный друг. — Д’Артаньян посмотрел на молчавшего во время всей трапезы мальчика. Он моментально заметил, что ребенок отлично вышколен, сразу видно, сын Арамиса. Манеры, осанка и взгляд — настоящего наследника былого мушкетера, привыкшего прятать свое второе «я» под сиреневой сутаной. — И мы не будем тратить время зря. Я предлагаю вам поупражняться на шпагах. Мне не терпится посмотреть, чему вас научил отец. — К вашим услугам, сударь, — с готовностью кивнул Жюль. — Для меня большая честь получить от вас урок фехтования, ведь вы, как и мой отец, один из лучших фехтовальщиков Франции. — В таком случае я дам вам и урок верховой езды. — Мушкетеру очень не терпелось познакомиться с мальчиком поближе, а лучший способ знакомства — звон скрещенных шпаг и скрежет потертого седла.       Жюль почувствовал, что стремительно краснеет. От фразы «верховая езда» его пострадавшее накануне вечером место болезненно заныло, и сидение на жесткой лавке трактира вдруг стало весьма обременительным. На короткое время он забыл о своем дискомфорте, видимо, знакомство с мушкетером отвлекло его от недуга, но теперь боль новой волной прокатилась по бедрам, и он не сдержался и неловко поерзал. — Я уверен, д’Артаньян, — заговорил аббат, — ваши уроки принесут большую пользу моему сыну. Не так давно Жюль очень переживал, что его навыки верховой езды скудны. — Он насмешливо посмотрел на сына. — Позанимайтесь с ним, д’Артаньян, позанимайтесь. А мне пора. Скоро начнет темнеть. Мне стоит поторопиться. — Он поднялся из-за стола. — Вы пойдете на улицу сейчас? — Конечно! Идемте, мой юный друг. — Д’Артаньян бросил на стол несколько монет и последовал за Арамисом и его сыном на выход из трактира. — Как скоро вы вернетесь, отец? — спросил Жюль, смотря, как настоятель взбирается на коня. — Я вернусь через час, мой мальчик, — ответил Рене. — За уроками вы не заметите, как быстро пролетит время. Не опозорьте меня, сын мой. — С этими словами аббат ускакал в центр города, чтобы подписать бумаги, согласно которым Жюль станет его законным наследником. — Идемте на задний двор, там отличная поляна. — Д’Артаньян хлопнул Жюля по плечу. — Держите, — он вытащил из ножен свою шпагу и протянул мальчику. — Покажите мне основные приемы. Как давно вы упражняетесь в фехтовании? — С этого года, сударь.       И Жюль показал мушкетеру все, чему его научил отец. Правильную стойку, движения, основные приемы и удары. Он так старался не ударить в грязь лицом перед лейтенантом французской гвардии, что к концу показательного выступления его белая рубашка была насквозь мокрой, а рука заныла от напряжения. — Превосходно! — воскликнул д’Артаньян. — У вас отличные навыки, молодой человек. Придет время, и вы станете лучшим фехтовальщиком Франции. Я покажу вам вид атаки с обманом. Такая атака много раз спасала мне шкуру, мой юный друг. Позвольте. — Он протянул руку за своей шпагой и, когда Жюль вложил эфес в его широкую ладонь, продолжил: — Сложные атаки с уколом в руку выполняются с применением обманов уколом прямо или переводом, действительных или ложных захватов и обманов. Чтобы успешно осуществить сложную атаку, необходимо предваритель­но выявить характер ответной реакции противника на обман уколом, захват или батман. Вы знакомы с таким понятием? — Да, сударь. Я читал об этом у Диего де Валера, но отец считает, что я еще слишком мал для подобных сложных приемов, — честно ответил Жюль. — Ах, какая чепуха! — воскликнул д’Артаньян. — Смотрите сюда, мой юный друг. Обман уколом выполняется быстрым посылом оружия в открытую часть поражаемой поверхности с целью вызвать противника на применение защиты оружием. Вот так! — Он взмахнул шпагой. — В некоторых случаях обман уколом может быть применен как вызов на контратаку противника. При этом, завершая атаку, обычно пользуются обманом уколом с углом, уколом с оппозицией или с углом. Например: обман уколом с углом в руку снизу — укол в руку с оппозицией сверху, обман с углом в руку сверху — укол с углом в руку снизу. И-и-и… Раз! Видели? Все в быстром темпе, мой друг! Пробуйте. — Он вернул шпагу мальчику. — И не забывайте про правильную стойку.       Жюль повторил новые приемы. — Так, сударь? У меня получилось? — Немного жестче, мой юный друг. Теперь дальше. Правильное движение. Движение оружия и руки к цели при обмане уколом не отличается по своей структуре от действительного движения на укол. Обман уколом может иметь вид прямого укола или укола под углом, нередко выполняемого с переводами. — Д'Артаньян рассказывал и двигался вокруг мальчика, словно хищник, и в этот момент Жюль увидел перед собой настоящего воина. Теперь все рассказы отца промелькнули перед ним, как книга с иллюстрациями. Это было захватывающе и даже страшно. — Убедительность обмана достигается четким направлением оружия в поражаемую поверхность и продвижением тела вперед, — продолжил мушкетер. — Атаки с обманом завершаются обычно уколами с переводом. В сложных атаках уколом в руку применяются все виды уколов: прямой, с оппозицией, под углом, захлестом. Вы их мне продемонстрировали, так что здесь все должно быть понятно. Атака с обманами и уколом в туловище проводится против противника, реагирующего на обман уколом и защитой оружием. Начинается атака с обмана уколом в руку выше локтя. Обман при этом может быть выполнен с переводом. А сложная атака с обманом и уколом в ногу чаще всего применяется против противника, убирающего руку на себя во время защиты. В этой атаке первый обман уколом направляют в руку, в область локтя. Завершают атаку уколом с оппозицией в бедро, ближе к колену. При атаке не следует значительно наклонять туловище в сторону укола, Жюль. Атаки в ногу выполняются с помощью выпада или шага и выпада. Пробуйте!       Следующий час Жюль нападал на былого мушкетера, который руководил атакой, зорко наблюдая, чтобы мальчик повторял все четко и без ошибок. За этим занятием их и обнаружил вернувшийся с готовыми бумагами Рене.       Увидев отца, разогретый уроком Жюль направил на него шпагу. — Защищайтесь, сударь! — Он решил использовать на отце новый прием и обманом уколоть его в руку, но тот ловко вытащил свою шпагу из ножен и отразил внезапное нападение, направив острие клинка в тонкую шею. — Вы убиты, сын мой, — произнес аббат. — Уже раз двадцать или двадцать пять, — грустно вздохнул мальчик. — Всему свое время, мой друг, — улыбнулся д’Артаньян, положив руку на плечо Жюля. — Для первого раза у вас отлично получилось. — Готовы немного прокатиться? — Готов, сударь, — кивнул Жюль, отдав мушкетеру шпагу. — Благодарю вас за урок. — Что ж, я пока сниму для нас комнату, Жюль, — сказал Рене. — Мы переночуем здесь, а утром отправимся в обратный путь. — Хорошо.       Тяжело вздохнув, Жюль забрался на своего коня. — Куда мы поедем, господин д’Артаньян? — Мы не поедем по городу, эта поляна подойдет и для пары трюков на коне. — Мушкетер взял под уздцы свою коричневую лошадь. — А ну-ка проскачите-ка по кругу, мой юный друг.       Жюль поскакал по кругу, изо всех сил стараясь держать спину прямо. — Не правда ли, мой сын превосходный наездник? — Заплатив хозяину трактира за ночлег, Рене вернулся на поляну и встал рядом с д’Артаньяном. — Сразу видно, ваша школа, — ответил мушкетер. — Только у меня создается впечатление, что у нашего юного друга в штанах завелся рой пчел. — Он изогнул густые черные брови, повернув лицо к аббату. — Прошу вас, не задавайте лишних вопросов, д’Артаньян, — поджал губы д’Эрбле. — Мы все проходили через этот этап взросления. — Что верно, то верно, — согласился мушкетер. — И все же, не будьте с ним слишком строги, Арамис. Кстати, где вы прятали его все это время? — Он жил со своей матерью в Гаскони. Недавно мать умерла, и я решил забрать его в монастырь. — В Гаскони? Вы и там успели побывать! — весело хохотнул д’Артаньян, хлопнув старого приятеля по плечу. — Узнаю Арамиса. Так значит, Жюль наполовину гасконец. Я сразу почувствовал, что между нами есть что-то общее. — Он с нежностью посмотрел на остановившегося возле них мальчика. — Прекрасно, мой юный друг. Давайте я покажу вам, как конь умеет танцевать…       Жюль лежал на узкой кровати в небольшой комнатке трактира на третьем этаже и пытался заснуть. Отец задержался в общем зале с господином д’Артаньяном, чтобы как следует посидеть и выпить еще раз за встречу. Он так боялся, что его узнает хозяин трактира и скажет что-то нехорошее, но когда он наткнулся на него на лестнице, тот лишь слегка поклонился и прошел мимо. Несмотря на то, что встреча вызвала в его теле дрожь, Жюль понял, что «воришка» на самом дель лишь страшное прошлое. Его никто не узнает. Никто не увидит в нем того нищего оборванца, который слонялся по улицам. Он изменился не только поведением, но и внешностью. Он Жюль д’Эрбле. — Почему вы не спите, сын мой? — Размышляя, Жюль не заметил, как рядом с ним сел аббат. — Знаете, отец, мне кажется, что однажды я подавал вино господину д’Артаньяну. — Жюль перевернулся на бок, чтобы лучше видеть лицо настоятеля, освещаемое одной-единственной свечой в комнате. — Он тогда был очень пьян. — Он не узнал вас, и не узнает, — ответил Рене, касаясь щеки мальчика. — Никто вас не узнает. Отныне вы мой сын. По всем бумагам. И для всех вы мой родной сын. Так будет лучше, мне не нужны лишние вопросы. Ваша мать действительно была гасконкой, а ваш отец я.       Жюль почувствовал, как глаза защипало от желания разрыдаться от переполняемого внутри него счастья, и он сделал единственное, что желал всем сердцем, — обнял отца и спрятал лицо в складках его голубого кафтана. — Спасибо вам, отец, — прошептал Жюль. — Спасибо.       Рене ответил на объятие, крепко прижав сына к груди.