Раскрытая для всех правда и нужная любовь для одинокого мальчика

      Утро для всех начинается по разному, это поняла Вэнь Цин, когда упала с кровати, прям на зашедшего в комнату брата, который зашёл позвать её поесть и заодно осмотреть А-Сина.       Ей реально было интересно, КАК она свалилась так, что настроение с утра было хуже некуда, слава Небожителям, благодаря силе воли она ни на кого не сорвалась.       Перемистившись в их «семейную комнату», где они и болтали, и кушали, потому что там был Вэй Усянь, а за ним нужно присматривать. Так как раны и состояние давали о себе знать, после внезапного пробуждения, Вэнь Цин дала ему лошадиную дозу снотворного, чтобы этот неугомонный пришёл в себя только после полного восстановления и выздоровления, но считай из-за упрямства этого обалдуя, он точно ещё пробудиться раз так десять или двадцать. Упрямый, как баран ей богу. К ней радостно подбежал А-Юань и обняв показал бабочку, что ему подарил, как сказал ребёнок, Большой-гэгэ и радостно улыбнулся. Потихоньку в комнате собиралась их маленькая семья. На её ГИГАНТСКОЕ удивление, оба её кузена вели себя нормально, хоть и редко что-то говорили в их разговорах, но по крайней мере не говорили что-то плохое, что было БОЛЬШОЙ редкостью для них. Но то, что Вэнь Чао не ругается направо и налево, не ходит с шлюхой-Ван Линцзао, из-за которой судя по всему и так ненормальный, он стал психом. А Вэнь Сюй не ищет между слов и не пытается доказать свою власть, как это было до уничтожения их клана, в так называемой Аннигиляции Солнца. А то что произошло с дядей она реально перестала удивляться, от слова совсем.       Сказав А-Юаню идти к столу, она подошла к кровати, где спал её названный брат. Грудь спокойно поднималась и опускалась, показывая, что сейчас с Вэнь Синем всё хорошо. Она очень хорошо помнила время в Илине, когда он не спал, не ел и не заботился о себе, тогда она вместе с братом и А-Юанем гнали его спать, есть и отдыхать. Ну что делать с этим идиотом, который думает о ком угодно вокруг, только не о себе. Наклонившись, она чуть коснувшись матушки, поцеловала своего брата, который страдал так, как никто другой. Невольные слезы начали скапливаться у неё на глазах, но она их смахнула и встав в полный рост отошла, напоследок потрепав по голове, как ребёнка.       Есть они начали тихо, но потихоньку-потихоньку разговор зашёл о том, почему все Вэни, из их семейки, так зовут Вэй Усяня. Рассказ начала Вэнь Цин, хорошо знающая почему, так же как и Вэнь Нин:       — Наверное все вы знаете о произошедшем на рудниках. В начале все мы боялись, что он начнёт издеваться или снова отдаст нас ордену Цзинь. Но он привёл меня, брата, нашу семью на гору Лауньцзан и перед как уйти, сказал нам ждать его. Мы, говоря честно, в начале хотели убежать, но мне стало подозрительно, что его долго нет и попросив семью подождать, ушла искать. Дойдя, я увидела, на свое удивление, совершенно чистое от тёмной энергии место, где посередине без сознания лежал Вэй Усянь, быстро побежав вниз я привела остальных, мы на скорую руку построили несколько домов и я решила за ним присматривать вместе с А-Юанем, — она потрепала счастливого ребёнка по голове, — которому очень понравился Сянь-гэгэ, который нас спас и помог. Спустя дня два-три он очнулся и сразу принялся помогать, что очень удивило всех. Но потом, он запер сам себя в так называемой пещере Фумо, где только и делал что создавал, работал, снова создавал. Пока в какой-то момент я не увидела его без сознания, знаете как я в тот момент хотела его убить. Когда я рассказала об этом всем, я уже тогда от бабушки услышала, как она назвала его «Вэнь Синем», тогда я, признаюсь честно, не отреагировала на это и просто принялась помогать. Когда он пришёл в себя, мы все вместе откармливали его и следили, чтобы всё было хорошо. Вэй Усянь в ответ помогал нам и однажды сам спросил, почему его называют Вэнь Синем, тогда я и узнала что бабушки, дядюшки и даже А-Юань стали считать его частью нашей семьи, из-за того что он сделал для всех нас. Так что можно сказать он часть ордена Вэнь, так же как и ордена Цзян, которые не захотели признать.       Чанцзэ, дослушав это, хлопнул себя по лбу и страдальческим голосом, вознеся глаза к небу, под смех Цансе начал говорить:       — И почему я не удивлён. И чего ты смеёшься? Да он же в тебя пошёл своей упертостью. Цансэ, ну хоть раз в жизни прими мою сторону, ради всех Небожителей на небе. Та продолжила смеяться и говорить:       — Ой, ну точь в точь ты, когда занимаешься делами ордена, забыл,дурачок. Мы с Фенмянем часто тебя за шкурку таскали из кабинета, лишь бы поел и поспал. Ой не могу, твоё лицо искусство, которое надо запечатлить.       Потом, смех затих и она легла на плечо мужа, чтоб успокоиться и поднявшись сказала, кланяясь людям перед ней, как и её муж:       — Спасибо вам большое за то, что помогли моему сыну, я вам очень благодарна и рада что у него такая замечательная семья. Те поклонились в ответ.Вэнь Цин на это сказала:       — Вэй Усянь и правда хороший человек, не зря его нарекли именно Вэнь Синь, что означает «тёплое сердце» или «ласковая душа», что ему идиально подходит и по его характеру, и по его поступкам. Разъяснила Вэнь Цин родителям Чанцзэ и Цансэ.       Такая идиллия продолжалась недолго, так как снова был просмотр воспоминаний, которые явно открывали правду на многих людей и их поступки.       Вэнь Жохань так же, как и в прошлые разы, взял А-Сина на руки, но на автомате прижал к себе и зарылся носом в волосы, вдыхая запах дыма, трав и лотосов.       Оказавшись в нужном помещении, он со всей аккуратность, положил Вэй Усяня на кровать и присел рядом.       Заклинатели, в некотором шоке, снова уставились на этих двоих. Поведение главы Вэнь, эти несколько дней, было странным и это поражало. Как будто другой человек. Многим уже давно интересно, что с ним произошло.       Но Жохань не обратил внимание на эти взгляды, ведь для него, мнение этих людей ничего не значит. А вот мнение настоящей семьи, было важным так же, как племянницы и её брата, даже мнение его сыновей было важнее, этих гордых и самолюбленных заклинателей, возомнивших из себя незнамо кого. Ему было больше интересно о жизни этого юноши, что так глубоко проник в его сердце, своими делами и поступками, так отличающими от остальных, которые только спасают себя.       Наконец, когда все расселись на свои места, экран начал показывать прошлое, которое не знали многие и которое надо открыть: Вэй Усяню четырнадцать лет. Орден Юньмэн Цзян самый лучший, по его мнению, из лучших, ведь тут есть его семья, которая дала ему кров и еду. Но он иногда искренне не понимал, почему госпожа Юй так часто наказывает его, за малейшие поступки или какие-то незначительные ошибки.       Вот и сейчас, он вместе с Цзян Ченом и другими шиди придумали вместе, дружно свалить на один заброшенный лотосовый пруд, чтобы поесть семена лотосом. Но на обратном пути они почему-то наткнулись на наёмников, у которых был заказ, убить наследника Цзян (чего Вэй Усянь точно не хотел допустить, ведь для него Цзян Чен был братом, пусть и неофициально). И он, конечно сразу, начал защищать своего шиди, но одна стрела всё таки попала тому в плечо. Стрелок долго не прожил и сразу умер от Суйбяня. Возвращались они все помятые, но весёлые, ведь они и лотосов поели, и наёмников прибили.       Но счастье длилось недолго... Как только они зашли на тренировочное поле, там уже ждала госпожа Юй, у которой взгляд, из просто гневного, превратился в испепеляющий и был направлен именно на него - Вэй Усяня. Дело в том, что почти сразу, с тех пор как начались их тренировки, госпожа Юй взяла с него специальную клятву, которая являлась убивающим заклинанием, что он никогда не сделает больно никому из ордена и никому из семьи Цзян, ещё никогда не придаст и будет всегда защищать. И с тех пор, каждый раз, когда он что-то не то делал или даже не по его вине какой-то адепт получал рану, он ощущал боль по всему телу, но со временем ему удалось привыкнуть и почти не обращал на это внимание.       Наконец, закончив осматривать Вэй Усяня с головы до ног, госпожа Юй сказала всем, кроме него, пойти потренироваться по усиленной тренировке и подозвав его, пошла в отделеньное место, как она называла, для обучения уму, разуму.       Зайдя, он привычно сел на колени и с ровной спиной принялся терпеть, ровно тридцать ударов Цзыдянем, то что говорила госпожа Юй он слушал, но сквозь туман и крови изо рта.       — Ты несносный мальчишка! Как ты посмел допустить, чтобы Цзян Чена ранили! Вот так ты платишь за то, что мы тебе дали, ничтожество! Ты ОБЯЗАН защищать наш орден и делать его сильнее, а не прохлождаться позоря его, мелкий ублюдок! — Кричала она, всё сильнее ударяя кнутом по спине, которая за несколько лет привыкла, была смирна и ровна, показывая что это было привычно.       Сжав зубы и сжимая ткань, Вэй Усянь пытался не закричать и не согнуться, лишь бы не получить ещё больше ударов Цзыдянем, которого он уже давно до ужаса боялся, почти также, как и собак. Слыша, что говорит Юй Цзыюань, он всё время повторял, так называемые правила жизни, в ордене, по которым он уже давно жил: "Защищать орден и всех его людей. Не позорить. Уважать мнение старших, слушаться старших. Максимально помогать всем...." и т.д.       Наконец "обучение" закончилось и осмотрев его, она сказала, злобно усмехаясь:       — И ты ещё смеешь быть Первым Учеником, хотя даже не можешь сдержать кровь изо рта, из-за Цзыдяня! — Усмехнулась она, потом продолжила. — Ещё четыре часа так проседи, потом можешь идти обучать адептов. И не смей снова позорить орден своими выходками. И только посмей допустить, чтобы Цзян Чена ранили! Понял меня, мальчишка?       — Этот адепт понял вас, госпожа Юй.       Услышав то, что она хотела, она ушла, оставив Вэй Усяня одного. Четыре часа казалось проходят целую вечность, в которой всё сменялось, то чуть ли не потерей сознания, то почти намеренного кусал себя, чтоб не потерять сознание.       Как только пришла служанка госпожи Юй, он сразу вышел и натянул улыбку, побежал обучать адептов, которые были очень важны сейчас.       Спустя некоторое время, идя после тренировки, он увидел дядю Цзяна и в голову пришла мысль, может он разрешит госпоже Юй не учить его Цзыдянем. Подойдя он радостно поздоровался:       — Здравствуйте, дядя Цзян!       — Привет, А-Сянь. — Ответил глава с доброй улыбкой. — Как день прошёл? Все хорошо?       — День прошёл хорошо! А, дядя Цзян, можно попросить вас уговорить госпожу не использовать для обучения Цзыдянь? — Под конец сказал, искренне надеясь, что Цзян Фэнмянь поговорит об этом.       — Я думаю, — начал говорить глава, — что в начале тебе стоит доказать ей, что тебя можно не учить Цзыдянем, ты же помнишь наш девиз: "Стремись достичь невозможного!", так? Вот и докажи, что ты выше того, чтобы тебе доставалось Цзыдянем. Ведь я знаю, что ты в состоянии стать лучше.       — Хорошо, дядя Цзян!. —Ответил воодушевленный Вэй Усянь, не замечая что эти слова не изменят ситуацию, а лишь больше её усугубят.       Радостный Вэй Усянь побежал к себе, а потом к шицзе, чтобы поесть суп и рассказать о том, что случилось, умолчав о избиение кнутом и разговоре с дядей, считая что это ненужные моменты.       Потом он пошёл к себе в комнату, взяв из потайного ящика лекарства, обработал и перебинтовал свои раны и прикрыл порезы, которые он нанёс себе недавно и сегодня. Одевшись, он лёг в кровать и взяв вино, начал пить, чтобы до часу ночи притупить боль, ведь потом ему надо тренироваться до подъёма, ведь он не хочет опозорить свой орден и хочет доказать, что он не зря зовётся Первым Учеником ордена Юньмэн Цзян.       Но сон потихоньку накатил на юношу и он заснул, чтобы потом все равно проснуться, помогать людям, тренироваться мечом и медитацией, чтобы стать лучше и хоть раз получить хоть самую маленькую похвалу, от госпожи Юй...       У большинства тех, кто находился в помещении был шок. Ведь такого, они уж точно не ожидали.       Но поток мыслей основной массы прервал тихий, но страшный голос Вэй Чанцзэ, который, казалось по ауре, был способен убивать:       — Так вот как ты держишь обещание, Цзян Фэнмянь. Ты просто подставляешь моего сына под удары своей жены, ПРЕКРЫВАЯСЬ ДЕВИЗОМ СВОЕГО ОРДЕНА, ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБ ПОГОВОРИТЬ И Объяснить! Я всё верно понял, Цзян Фэнмянь? Или ты настолько сильно возненавидел меня и Цансэ за то, что когда-то мы ушли, чтобы спасти ордена Цзян и Юй, а потом просто решили помогать обычным людям??Ты настолько нас ненавидишь, что решил отыграться своей двуличной натурой на А-Сяне, давая ему резкий повод не беречь себя и жить на благо все остальных, так? Цзян Фэнмянь, мне искренне интересно, чем мой сын не угодил почти всей вашей семье. Характером? Действиями по велению сердца? Тем, что он наш с Цансэ сын? Знаешь, мне очень интересно послушать твои, Юй Цзыюань и Цзян Чена аргументы ваших действий, которые я чувствую, будут в сто раз хуже.       Договорив, он вместе с Цансэ ушли, ведь у них будет ещё не один повод накричать на каждого недозаклинателя в этом помещении, у которых самомнение о себе надо принизить, также как и убрать большую часть принципов и амбиций.       Когда Вэнь Жохань снова поднимал А-Сина для перемещения, его остановил внезапный голос А-Цин, который ясно обращался к двум конкретным людям:       — Глава ордена Цзян, теперь мне понятно, почему Вэй Усянь даже когда понимает, что ему врут в глаза молчит и молчит, когда речь заходит о его целостности. Прекрываетесь девизом своего ордена, чтобы Вэй Усянь все время жертвовал собой ради вашего ордена, так?       Эта речь была сказана спокойным голосом, но в нём сквозило презрение к человеку. Но оказывается, она ещё не была закончина и Вэнь Цин, повернувшись к Пурпурной Паучихе, продолжила:       — А вашей жестокости я уже не удивляюсь, но знаете удивить меня вам удалось, ТАКОГО я не ожидала. Скажите что берете то обещание А-Сина назад, не то я за себя не ручаюсь, мне абсолютно похуй, кем вы являетесь. Вы, вместе со своим мужем, испортили ему жизнь! Если бы вы не были ему так дороги, я бы вас отправила в Диюй ,чтоб прошли тот же ад!       Сказать, что Юй Цзыюань и Цзян Фэнмянь были в шоке, не сказать ничего, ведь им только что указали на ошибки, которые они творили всю жизнь Вэй Усяня...       Всё таки испугавшись целительницы, Юй Цзыюань ответила, стараясь говорить твёрдо:       — Я, Юй Цзыюань, освобождаю Вэй Ина, имя в быту Вэй Усяня от данного обещания.       Сказав это, она понял, а что так делать придётся не раз, ведь она с мальчишки брала очень много обещаний.       Получив что хотела, Вэнь Цин со своей семьёй и будущей парочкой уже собрались уходить, как в помещение зашёл Чанцзэ и сказал:       — Пока что можете расходиться, но через четыре часа снова будет просмотр.— И ушёл. А следом ушли и Вэни. В семейной комнате       Как только Вэнь Жохань, с А-Сином на руках, зашёл в ставшую за эти несколько дней родную комнату, он невольно расслабился. Ведь тут он находится в кругу близких людей, пусть некоторые из них и хотели его убить, какое-то время назад. Ещё и в принципе родная обстановка шуток и смеха, но печалило главу Вэнь лишь одно, А-Син, которого опять начало лихорадить и из-за его метаний открылись раны. Это началось где-то к середине просмотра и слава Небожителям, его племянница, целительница с "золотыми руками" и вместе с братом они перебинтовали открывшиеся раны, но.. лихорадка не проходила, так что оказавшись в комнате, он со всей аккуратностью и быстротой положил Илин Лаоцзоу на кровать и присел рядом кровати, но не мешая, начал наблюдать за махинациями племянницы, которая боролась за столь дорогую ему жизнь человека, за столько времени ставшего родным и любимым для него.       Но видимо, судя по взгляду А-Цин, когда она осматривала Вэй Усяня, всё стало намного хуже... намного..       Вэнь Цин часто сталкивалась с отравлениями, невольными и намеренными, но в случае с А-Сином.. Эти чёртовы Цзини посмели использовать её брата, как подопытную крысу для своих проверок ядов, потому что судя по проверке иглой, там было несколько разных ядов, у которых видимо очень медленное действие.. Как же хочется пришибить, этого Цзинь Гуаньшань и его отпрысков, Цзысюня и Гуаньяо!! Одного за клевету, другого за прекрытую святость и подлость! Она поняла, что Цзинь Гуаньяо играет, ещё когда увидела в его глазах жажду власти и себялюбие, от своего отца-ублюдка доставшееся!       Сейчас еще не время убивать этих подонков, но если Вэнь Жохань или родители Вэй Усяня захотят их убить, она им поможет прямо и прилюдно.       Мысли целительницы прервал стон А-Сина, который продолжал метаться и что-то, то ли умолять, то ли просить, говорить без звука. Но самое печальное стало для неё, это слезы, которые просто шли и шли, а рот открывался, то в мольбе, то в в крике. Девушка уже делала лекарство, как один из ядов, видимо самый опасный, начал действовать и изо рта пошла пена, вместе с кровью. Ей хватило нескольких минут, чтоб сделать противоядие, в начале она попыталась влить в рот, но это не получилось.       Невольно понимая, что находиться на грани, она попыталась взять себя в руки, но её начавшуюся панику прервал голос дяди, который спокойно сказал, беря у неё из рук пиалу с противоядием:       — Дай мне. Я знаю как можно дать ему это. — И сделав глоток, он подошёл к кровати, приподнял бьющее в конвульсиях тело А-Сина и приложив к губам, влил в рот, заставив проглотить противоядие. Он прижал к себе Вэй Усяня, мысленно молясь, чтобы лекарство подействаволо и казалось это длится целую вечность. Тело, которое он держал, казалось застыло, не показывая признаков жизни..       Тихий кашель и движения А-Сина, стали для Жоханя самым настоящим чудом и он вытер слезы, которые даже не чувствовал из-за волнения и страха за Вэнь Сина. Прижав к себе, он снова дал волю слезам, ведь А-Ин жив, ЖИВ!       Все остальные тоже успели стресануть, пока всё это происходило. Цзян Янли успела расплакаться и теперь вытирала слезы радости, ведь её маленький брат А-Сянь жив. Не Хуайсан рыдал в плечо Вэнь Нина, который тоже плакал, боясь за друга, но А-Нин, наклонившись к нему, тихонько сказал, голос прозвучал в комнате как раскат грома:       — М-молодой господин Не, А-Син ж-жив не бойтесь. — Сам, он тоже успел довести себя чуть ли не до истерики, если бы не внезапный кашель ЖИВОГО ВЭЙ УСЯНЯ. Чанцэ успокаивал Цансэ, хотя сам был готов разрыдаться в начале из-за страха, что А-Ин умрёт, а сейчас от счастья, что он жив. Вэнь Цин же, отошедшая от лёгкая шока, была в чём-то среднем, между ахуем и радостью. Ахуем, потому что она впервые в своей жизни увидела, что её каменный дядя плачет, не, ну реально, по её мнению этот человек не был способен на такую простое проявление чувств. А радость была, потому что брат жив, хоть и не пришёл в себя, слава Небожителям, ведь тогда бы она сделала из этого самоубийцы, подушечку для игл.       А-Юань просто не понимал, что такое происходит, почему Сянь-гэгэ плохо, почему дядя Хань что-то сделал и Сянь-гэгэ стало лучше, такие вопросы вертелись в маленькой голове, но потом испарились куда-то, хотя он искренне не понял, когда все обрадовались, когда что-то произошло.       Вэнь Чао не понимал, что ему делать. Всё таки их отношения с Вэй Усянем не ложились с самого начала, но невольное беспокойство было за него, которое взялось видимо от верблюда. Вэнь Сюй же наоборот, реально заволновался, когда понял что все хуже, ведь всё таки было бы классно, если он с этим человеком стал побратимами, хотя это возможно, но Вэй Усянь будет их с А-Чао мамочкой.       Когда все успокоились от того что случилось, призраки принесли еду, на что известные личности были и рады и нет, рады что не увидели, один конкретный клан ублюдок-недозаклинателей-долбоёбов и нет за то, что им не дали шанс этот клан прибить или попытать самыми страшными пытками, желательно, чтоб растянуть это удовольствие.       Но ели они в тишине, лишь изредка что-то говоря.