_____
Проснулся Фил от того, что заклинило шею, а ногу свело судорогой. Проклятая тахта, и как он только умудрился на ней отрубиться? На часах почти полдень. Фил встал и, чуть хромая, дошёл до сортира. Справил нужду, умыл лицо водой из крана. С грустью посмотрел на отражение в зеркале: багрово-сине-зелёные синяки вокруг глаз и по всей коже, как пятна леопарда, разбитые губы и сломанный нос, потерявший привычную форму, пустота вместо верхних зубов. Просто красавец, чёрт возьми, спасибо, мистер Белый! Хотя, если подумать, то даже так Филу повезло – мог бы валяться без сознания с трубкой в лёгком, как Оранжевый. Когда Фил вышел в кухню, там были только Соня, что-то жарившая на плите, кажется, французские тосты, да полицейский, всё так же лежащий в отключке на диване. – Доброе утро, – вежливо поздоровалась с Филом Соня. Она выглядела отдохнувшей и явно проснулась не только что. – Хочешь чаю? – А можно кофе? – спросил Фил, стоя в дверном проёме и разминая шею. – Кофе нет. – Соня поддела тосты лопаткой и выложила их со сковороды на тарелку. – У Роджера гипертоническая болезнь, два года назад он перенёс инфаркт. Кофе ему противопоказан, но у него совсем нет силы воли. – Поэтому и ты не пьёшь? За компанию? – Что за бред? Пью, конечно. Просто не держу дома. Фил улыбнулся – вообще-то он считал большинство женщин чем-то средним между кухаркой, любовницей и домработницей, не обременёнными интеллектом, но Соня относилась к той категории редких дам, которые Филу нравились. Да, ему нравилась Соня, определённо. – Не стесняйся, садись, позавтракай. – Женщина поставила тарелку с тостами и банку клубничного джема на стол. – Как-то нет аппетита завтракать, когда тут коматозник. Которого ещё и резали на этом самом столе. – Стол мыли вы с Майком, так что если что-то не нравится – пеняйте на себя. – Соня села на стул и намазала тост джемом. – Что до парня, то никакой он не коматозник: Фредди очнулся часов в семь. Состояние приемлемое, я сменила ему повязки и ввела валиум – пусть спит, чем больше отдыхает организм, тем быстрее человек выздоровеет. – Значит, Фредди. Уже познакомились? – Странный вопрос, но да. Он немного поел, мы поболтали. Приятный парень. В жизни бы не подумала, что когда-нибудь в моём доме пациентом появится полицейский. – А. Майк успел рассказать? – Вытащила жетон из кармана брюк, когда отмывала пятна крови, – усмехается Соня. – Так что, завтракать будешь или нет? Только чай сам наливай, я уже села. Пакетики возле плиты. – Ладно, – усмехается Фил в ответ, после чего выбирает из ассорти в коробке Эрл Грей, заливает его кипятком в огромной кружке и садится напротив Сони. Осматривается по сторонам. – Планировка странная какая-то. Дом, наверное, охерительно старый. – Не слишком, но, кажется, делали эксперимент по европейскому стандарту. – Вышло тупо. – Непривычно, только и всего. И аренда дешёвая. – Да, это компенсирует. А ты тут вроде домработницы? – Я тут вроде жены Роджера. Соня с недрогнувшим достоинством отпила чай, а Фил почему-то сконфузился. – Ну, извини. Я-то откуда знал. Он вроде старше тебя. – На десять лет. Мы познакомились в больнице, он был врачом, а я подрабатывала сиделкой. Тридцать один год вместе, из них пятнадцать латаем дуриков, вроде вас. – Ты медсестра? Классно работаешь. – Роджер показал и рассказал всё, что знал, но на медсестру я не училась. Так и работаю сиделкой. Из больницы беру всё, что нужно. В ближайшее время придётся туда наведаться, давно не было такой большой работы. Фил только задумчиво хмыкнул, наблюдая за пакетами растворов на штативе и тем, как прозрачные капли медленно и монотонно входят в распластавшееся на диване тело. – Кошка? – Фил только сейчас замечает худое существо, покрытое грязной белой шерстью, устроившееся между коленей полицейского. – Это Мау, – отвечает Соня с невозмутимостью индийского божества. – Не знаю, как зовёт её хозяйка. – А ты не хозяйка? – Нет, она живёт этажом ниже. Мэри Клэр – героиновая наркоманка. Иногда она приходит в себя, и тогда Мау выглядит почти сытой, но в основном Мэри Клэр ловит вечный приход, и кошка убегает сюда. Когда Роджеру надоедает шерсть на брюках, он спускается вниз по пожарной лестнице и приводит Мэри Клэр в состояние вменяемости. Она удобная соседка. Если она в сознании, ей всё равно, чем мы занимаемся, и кто сюда приходит. В остальное время Мэри Клэр просто лежит на матрасе и ссыт под себя. Мау непросто с ней жить, иногда она приходит совсем без сил, одни кости. Роджер не слишком любит животных, но даже он не выгоняет, когда видит, в каком Мау состоянии. Поэтому не советую тянуть к ней руки, она диковата. Не любит посторонних. – Надеюсь, она откусила от него кусок, – гаденько усмехается Бэннистер, глядя на спящего Фредди. Соня только окидывает Фила оценивающим взглядом. – Знаешь, – наконец замечает она, – Фредди – первый хороший человек, появившийся на этой кухне за четыре года, что мы с Роджером тут живём. «Ну да, он же коп. Крутой парень на страже закона и прочая херня. А мы с Майком – куски дерьма, отбросы общества, преступники» – от этой мысли Филу почему-то захотелось завыть, настолько тоскливо ему стало. Аппетит пропал, хотя тосты и пахли просто чудесно. – С утречком. – В кухню отёкший, источающий запах перегара, вполз Майк. – Ещё не разжилась кофе? – Обойдёшься, – отвечает Соня. – Возьми лимон из холодильника, будет легче. Как нога? – Терпимо. – Майк наливает себе чай, выпивает кружку залпом и наливает вторую, в которую, следуя совету Сони, уже выжимает дольку лимона. – Не приходил в себя? – Фредди? Рано утром, – кивнула Соня. – Пока порядок: ему повезло, пуля неглубоко вошла, возможно, и не от выстрела даже, просто срикошетила. Хотя ребро сломала. – Ребро… ребро – это хреново, – замечает Майк, отпивая чай, но Соня возражает: – Роджер не увидел в ране осколков кости, так что там, скорее, просто ударной волной. Теперь главное, чтобы не присоединилась инфекция, но если обойдётся – жить будет. Совсем не поешь? – А? – Фил прижух, когда Соня снова обратила на него внимание. – Нет, я… не выспался, голова болит. Лучше прилягу. – Не кружится? – Чего? – Голова не кружится? – переспрашивает Соня. – В глазах не двоится? Тебя ведь избили, меньше недели, судя по виду. У врача ты, конечно же, не был. Кто знает, что сейчас с твоим головным мозгом. – С ним порядок. – Такая внимательность почти трогает Фила, но расплываться на нежности ему не хочется. – Просто сумасшедший день и жуткая тахта. – Так попробуй её разложить. Поверь, так удобнее. – Действительно. Попробую. Фил натянуто улыбнулся и вышел из кухни, но ушёл не в зал, а в сторону двери. Стащил ключи с гвоздика, тихонько прошмыгнул в коридор – двигаться бесшумно Фил умел – и выбрался на улицу. Майк говорил, что то время, пока они вынуждены сидеть на месте, лучше не высовываться из квартиры. Просто на всякий случай. Но Фил на это плевал с высокой колокольни – слова Сони настолько его задели, что было просто необходимо где-то отвести душу. Ни Майк, ни Соня отсутствия Фила не замечают. Не сразу. Продолжают пить чай в почти уютном молчании – слишком давно знают друг друга, чтобы обязательно тратить время на болтовню. Соня ждёт, когда проснётся Роджер – вряд ли выпил много, да и пить он умеет, но пожаловаться на то, как ему плохо, случая не упустит. Майк же думает о своём разговоре с Филом, сразу, как тот пришёл к Майку домой и начал тыкать в нос пушкой, взбешённый, уверенный, что его подставили. И Лонг-Бич всё не может выкинуть из головы описание одного из избивших Фила бандитов, брошенное Бэннистером почти случайно: «Поначалу думал, что это ты – вы с ублюдком пиздец, как похожи».***
– …говорит, нет у меня проблем с алкоголем. А у меня денег нет. Если б были, давно бы упился до делирия. Только Керри наливает, говорит, что двадцатку должен – врёт всё, дура. Больше, я и сам знаю. А она жалеет что ли. Знаешь, бабы её возраста всегда жалеют неудачников типа меня. Она и работу предложила, говорит, крепкие руки нужны. Да что в них крепкого? – Фил продемонстрировал бармену ладони и опрокинул в себя очередной шот виски. – Жалеет же, скажи! – Эй, я – бармен, и мне фиолетово. – Чернокожий парень за стойкой жмёт плечами, протирая стакан. – Ты за выпивку платить собираешься? Два часа уже сидишь. Я тебе не твоя дорогая Керри, если без денег – вышибу пинком под зад. – Хватит, чтоб нажраться, – отвечает Фил, выгребая наличку из карманов. – Оставь бутылку. Посидеть в одиночестве хватает ровно на пару шотов. – Я вообще не хотел в это ввязываться, – говорит Фил не то бармену, не то сам себе. – Но дело было хорошим, Джо умный мужик, у него всё правильно, всё по пунктам, и каждый при своей роли. Откуда я знал, что поганый мудак не в себе? У него же на роже не написано! Казался нормальным! Оранжевый прав, если б не он, всё бы прошло стандартно. Но нет же, укатилось нахуй. И теперь я тут, сижу в зарыганном баре и болтаю сам с собой! Твоё здоровье, лузер! Фил отсалютовал своему отражению в зеркале за бутылками, и новая порция виски опустилась в желудок. – Надо было бросить его. Он только на дно нас всех тянет, но нет же, Майк уверен, что без него никак, что только с его связями мы выберемся. Куда мы, блять, выберемся? В очередное дерьмо? Вот спасибо нахуй, пять лет назад уже выбрались! Майк виноват, он протащил его в дело. Ебучий членосос. – У тебя бизнес, что ли, отжали? Фил поднимает воспалённые глаза от столешницы – бармен снова стоит напротив, так же надраивая стаканы. – Тебе же фиолетово, – бурчит мужчина, отметив, что уже начинает заплетаться язык. – Абсолютно, – подтверждает бармен. – Но иногда бывает интересно послушать, когда клиенты доходят до нужного градуса. – Дело, – неохотно говорит Фил. – Команда толковая, всё схвачено, чёткий план, которому всего-то надо следовать. Но клал он на планы, этот мудак просто развлекался! – Всё потерял? – Да… не совсем то есть. Товар у меня остался, вот только кому он нахрен нужен? А потом и его отжали... сраный гондон, зубы мне вышиб! – Фил наливает виски и опрокидывает залпом. – А эти заявляются, понимаешь? Через пять лет! Говорят, не ссы, поправим, шансы есть, вернём своё. Из-за них всё дерьмо и произошло, а для них как будто и не было! Я его другом считал, но дело погорело из-за него! – Ладно, приятель, забудь, с интересом я погорячился – ни слова не понимаю. И, по-моему, тебе уже хватит. – Оставь сраную бутылку! – рычит Фил, вцепившись в бурбон, как пёс в кость. – Я за неё заплатил! – Как знаешь, – отходит бармен. – Но если начнёшь буянить – Карл тебя вышвырнет. Что Карл и делает через час, когда Фил после очередной невесёлой мысли швыряет в зал пепельницей, едва не угодив в голову одному из посетителей. – Ещё раз увижу – покалечу. Вышибала уходит, закрыв за собой чёрную дверь, а Фил остаётся лежать на земле возле помойки, хватаясь за отбитые яйца. – Сучий выродок! – хрипит Бэннистер неожиданно высоким голосом. – Чтоб тебя грузовик переехал, горилла! Блять! Фил со злостью пнул мусорный бак; тот погнулся и опрокинулся, вывалив на Фила своё подкисшее за день содержимое. – Сууукааа! – провыл Бэннистер, чуть не разрыдавшись от вселенской несправедливости. А впрочем, сам виноват. День, когда Лонг-Бич Майк позвал в гости попить пивка, Фил помнил; он иногда захаживал просто так, не по работе – у Майка много знакомых, и болтать с ним было интересно. Лонг-Бич часто пересказывал истории, что слышал от того или иного человека, рассказывал о делах, что эти люди вели. Поэтому-то, когда он упомянул об ограблении, что затеял Кэбот, у Фила и не возникло никаких подозрений. Только жгучее желание поучаствовать, потому что дела в последнее время шли совсем неважно. Подозрения стали появляться потом, постепенно, когда Фил всё больше погружался в ту поганую авантюру. Внезапный знакомый, странные люди, Джо со своим раздражённым «Да потому что ты гомик!» – не хотел брать в дело, Эдди уломал, – зуд в заднице «Эй, чувак, валил бы ты отсюда нахер!» – всё пущено в игнор. От того всё, что произошло после – лишь закономерный результат. – Бляяяять!!! – снова проорал Фил в вечернее небо, откинув от себя мусорный пакет. Было плевать, загребут ли полицейские, найдёт ли мистер Белый, или выйдет Карл, чтобы снова вытрясти всё дерьмо – в данный момент просто хотелось лежать тут бесконечно, и чтобы опрокинутая помойка и отбитые яйца оказались единственными проблемами, оставшимися в изломанной на куски, никчёмной жизни.***
Фил повернул ключ в замке и неслышно вошёл в квартиру. Немного постоял у входа, пока глаза привыкали к темноте. В голове было пусто и тяжело, а тело штормило по сторонам: сейчас Филу хотелось сделать две вещи – отлить и лечь в горизонтальное положение, и, желательно, именно в таком порядке. Но потом ему вдруг вспомнилось, как приятно пахли утренние тосты, и Фил, в слепой надежде, что все не съели, и осталась хотя бы парочка, беззвучно прошёл в кухню. Открыл дверь холодильника, и свет ударил по глазам. Что ж, тостов не было. Очень жаль. – Напугал меня, обмудок. От неожиданности Фил подпрыгнул чуть не до потолка и резко развернулся, обнаружив, что всё время находился на прицеле у копа. – Охренел, легавый?! – Филу было плевать, разбудил ли он сейчас жильцов квартиры, всего дома или всей улицы – возмущение пёрло из него со страшной силой, подгоняемое выпитым бурбоном, злость окатывала, как из ведра, а язык заплетался. – Хера так подкрадываешься, я чуть штаны не обделал! Какой кретин дал тебе ствол? – Это мой ствол. – Полицейский оскалил зубы в жёсткой волчьей ухмылке. – Мне не нужно разрешение, чтобы держать его при себе. А ты в следующий раз включай свет, не то я тебя пристрелю. – Иди нахер! У тебя хоть патроны-то остались? – На тебя хватит, мистер Розовый. – Не называй меня, блять, мистером Розовым! Стрелок, мы больше часа отмывали твою кровь, ты сейчас и в стену промажешь, не то, что в меня впотьмах! – выплёвывает Фил, запоздало вспоминая, как пять лет назад именно мистер Оранжевый разрядил в мистера Блондина весь магазин, перед тем около часа истекая кровью от пули в живот. Сам мистер Оранжевый, по-видимому, подумал примерно о том же, но ничего не ответил. Только снова улыбнулся, от чего Филу стало несколько не по себе. – Майк искал тебя, – наконец, говорит полицейский, ставя пистолет на предохранитель и откидываясь обратно на подушку. Дышит тяжело, пот градом льётся по вискам и со лба – Фил впервые ловит себя на понимании, насколько же хреново сейчас этому человеку. – Злой, как собака. Будет не рад, что ты нажрался. – Пропустил-то пару стаканов! – ухмыляется Фил и садится на стул, но промахивается и падает на пол. – Я что, должен отчитываться за свой выходной? – Ты будешь отчитываться, мудак. – Майк входит в кухню и включает свет. – Где ты был? – Гулял, погода хорошая. – Ты что, блять, пьяный?! – А ты что, моя жёнушка? – Фил вяло огрызается, растягивая слова. Майк подходит вплотную, хватает Фила за грудки и хорошенько встряхивает. – Сукин сын, ты чего вытворяешь? Думаешь, выползти на улицу, найти бар и выжрать половину того, что там было, пока за нами носятся вооружённые ублюдки – отличная идея? Бэннистер, ты понимаешь, что если нам прямо сейчас придётся сваливать, ты даже на ноги встать не сможешь? – А ты сможешь? Он сможет? – Фил махнул нетвёрдой рукой в сторону распластавшегося на диване полицейского. – Эй, мистер Оранжевый, можешь идти? Видишь, Майк, не может, а какие у нас с ним шансы? С таким балластом съебать от Белого нереально! Надо бросить его, и дело в шляпе, но он же, как ты говоришь, поручился за тебя, лучший твой друг! Я был твой друг, Майк, а ты меня кинул, сдал копам, как и Кевина, как и всё то сраное дело! Какая же это, нахрен, дружба? – Заткни пасть и вали спать, – холодно отвечает Майк. – Ты нахуй пьян. – Нет, погоди! – Бэннистера уже понесло. – Ответь мне, Майк. Ты помог мне залечь на дно пять лет назад, толкнул часть бриллиантов – спасибо, я оценил. Но ты не мог найти документы поприличнее? Мне тридцать девять лет, а я пашу в забегаловке, как тупая сучка без образования, но в отличие от тупой сучки мне даже чаевых не дают! Чёртов тупица Торрес называет гринго и вечно наёбывает с зарплатой, а я и пожаловаться никуда не могу, потому что по документам даже не числюсь! Единственная радость – бокал пива вечером в баре, но и оттуда бы давно вышибли, если б не нежная дружба с его хозяйкой. Прикинь, она звала меня к себе на работу, говорила, что ей нужны крепкие руки – я отказался, а знаешь, почему? Потому что она вдова сраного полицейского, мать её, и разбирается в таких вещах, как поддельный паспорт! Какого чёрта, мужик, на что я трачу свою жизнь? Бегаю, спасаюсь, а мне ведь даже не хочется! Пусть бы мистер Белый грохнул меня, какая разница? Что мне от того, что я уйду? Вернусь к Торресу махать тряпкой по столам, пока этот говнюк будет орать с кухни «Эй, гринго, забери чёртов омлет, hijo de puta!». Да идёт оно всё нахуй! – Так, ясно, – отвечает Майк, после чего подхватывает Фила под мышки и тащит в комнату. – Пошли. Док спит крепко, но если разбудишь его, мало тебе не покажется. – Да ладно, Майк, ты обиделся? Брось, мы же друзья! – барахтается Фил в железной хватке татуированных рук. – Эй, мистер Оранжевый, как тебя там, Фредди, скажи ему! Давай, легавый, хоть ты-то мне друг? Фредди! В кухню Майк возвращается минут через двадцать. Фредди, к тому моменту уже начавший задрёмывать, снова открывает глаза. – Колыбельную ему пел? – хрипло усмехается полицейский. – Пришлось тащить этого придурка до сортира. – Майк садится на стул и закидывает на соседний раненую ногу. Закуривает сигарету. – Не хотел, чтобы Соне пришлось за ним убирать. – Роджер и Соня тебе, кажется, дороги. – Док не раз меня латал, а Соня выхаживала после. Они хорошие люди, то, что мы до сих пор здесь, их подставляет. А Фил... он ссыкло, но он до сих пор жив и на свободе только благодаря этому. Но то, как он пришёл ужратым в сопли в дом людей, которых я очень ценю... меня это злит, Фредди, охуенно бесит. Я едва сдержался, чтобы не завалить его нахрен, но Роджер – врач, он против такого. Не в его доме. К тому же, Фил нужен. Он хитрый и умный засранец, может пригодиться. – В одном он точно прав. – Фредди с усилием приподнялся на подушке повыше. – Я не в состоянии идти. А уходить надо. – Что предлагаешь? – Майк скуривает сигарету до фильтра. – Пусть Роджер подлатает меня покрепче. Отсыплет каких-нибудь таблеток, хрен знаю. Просто чтобы я мог двигаться. – Ты не один тут ранен, не забывай. Мне больно ходить, я серьёзно. А тебе двигаться вообще нельзя. Коньки отбросишь. – Я их отброшу, если поймаю ещё одну пулю! – сдавленно рычит Фредди. – Сейчас главное уйти от Димика, с болью справиться можно! Майк задумчиво смотрит на тёмное небо за окном. – Я не думаю, что стреляли люди Димика. Есть кто-то другой. – С чего взял? – С того, что мы с Димиком не знакомы, я уже говорил Филу. Вся та херня пять лет назад задумывалась Кэботом, как анонимное ограбление, а Славный Парень уважал и любил отца, и не стал бы оспаривать его решения. Он собирал людей в банду, и единственный, кто мог знать о том, кто рекомендовал того или иного человека – сам Джо. Но уж никак не мистер Белый, он такой же исполнитель, как Фил, как ты, как любой из шестерых. Фила избили, и он назвал моё имя. Но только имя, как он клянётся, а многих ли найдёшь по имени? Нет, детектив, кому-то имя Майк о чём-то да говорит… – Лонг-Бич задумчиво барабанит пальцами по столу. – Может, кто-то из твоих? Джим мёртв, ты в бегах… вы с ним единственные, кто обо мне знал? На измождённом лице Фредди на несколько секунд проступает выражение бешенства. – Майк… это может быть Дов. – Дов? – Майк хмурит лоб, не сразу вспоминая, где слышал имя. – Дов… подожди, Дов Шварц? Подручный Кэбота? Он сейчас хорошо поднялся. – У меня ничего на него не было. – Фредди делает паузу, чтобы отдышаться. – Джим даже на условное притянуть не смог, Дов остался на свободе. Но он наверняка знал о деле достаточно. Скорее всего, он и вытащил мистера Белого из тюрьмы, знал, что тот сможет найти бриллианты. Димик не пойдёт на сделку просто так, ему что-то обещали. Мне кажется, Дов сдал ему меня в обмен на камешки. Но Ларри не хотел убивать. Так и сказал, что хуй я умру. Цель была именно подставить. – И ты думаешь, что Димик вообще ничего не знает? Что Дов действует сам? – Бриллианты у него, и он убирает свидетелей. Убьют меня, копы свалят на Димика. А там пришьют и его, чтоб концы в воду. Лонг-Бич довольно долго молча переваривает эту мысль. Снова вспоминаются слова Фила и описание избившего. – А знаешь, я ведь встречался на той квартире именно со Славным Парнем, – наконец, задумчиво подытоживает Майк. – От него Дов и мог узнать обо мне. Про мой дом он явно не в курсе, поэтому мы и пересидели ночь спокойно, а вот на квартире нас ждали. – Роджер и Соня рискуют, – хрипит Фредди. – Ты не скинул тачку, и мы не знаем, как сильно Дов осведомлён о тебе и твоих знакомых, так что они в опасности. Им тоже лучше уехать. – Так оно так, но ты только очухался, сам говоришь, что идти не можешь. Если не отсидеться хотя бы пару дней, мне милосерднее прямо сейчас пустить тебе пулю в голову. Утром спрошу у Роджера, что можно с тобой сделать. А пока спи, Соня говорит, при ранении это важно.