_____
– Как думаешь, стоит сделать исключение и налить ему кофе? – Соня, поджав под себя ногу, села на стул. – Ты же не держишь кофе дома. Фредди слабо улыбается, когда Соня подносит палец к губам: – Банка «Нескафе». Роджеру о моём тайнике ни слова. Ньюэндайк делает жест «рот на замок/ выбросил ключик». Из ванной раздаются рыгающе-булькающие звуки, стоны и ругань Фила. В кухню Бэннистер выползает минут через десять. – Умоляю, скажи, что запах кофе мне не мерещится! – жалобно тянет Фил, с мольбой глядя на Соню. И едва не падает на колени, преклоняясь, когда женщина протягивает ему дымящуюся чашку. – Пей быстрее, не хочу дразнить Роджера. Соня открывает окно, чтобы проветрить; вместе с прохладным ветерком раннего утра в квартиру впрыгивает грязно-белая кошка и по-хозяйски устраивается у Фредди на бёдрах. – Господи, никогда больше, – ноет Фил, садясь за стол и бухаясь лбом в угол столешницы. – Никогда больше не пойду в бар! Чёрт возьми… вот же срань… эй, легавый, лучше б ты меня вчера пристрелил! – Это просьба? – ухмыляется Фредди, почёсывая Мау за ухом. – Уже светло, но на всякий случай встань поближе к стене. – Ха-ха, – вяло отвечает Фил, не отрывая лицо от стола. – Во рту до сих пор привкус бурбона… Майк уже проснулся? – Уехал в восемь, – отвечает Соня. – С простреленной ногой? – удивляется Фредди. – На заляпанной кровью машине? – подхватывает Фил. – Сказал, что срочно. – Соня жмёт плечами, наливая себе чай. – Машину напрокат взял. – А куда поехал, не упомянул? – Фил с шумом отпивает горячую кофейную бурду из чашки. – Только что-то неопределённое о парне, с которым хотел связаться, и что вернётся поздно. Я вечером тоже ухожу, у меня смена в больнице, так что вы сами по себе. – А док? – А док ненавидит тебя за кофе, чёртов алкаш, и не намерен с тобой возиться, – раздаётся от дверного проёма угрюмый бас и лёгкое бряцанье бус-занавесок. Роджер вошёл в кухню, но подходит не к столу и завтраку, а к пациенту. Проверяет пульс, зрачки. Заметив кошку, прогоняет её на пол. Измеряет давление Фредди, долго и внимательно простукивает и выслушивает лёгкие. Просит покашлять – парень пару раз выдаёт хриплый лай, морщась от боли, и док откладывает в сторону фонендоскоп с явно удовлетворённым видом. Финалом Роджер осматривает рану, дренаж и банку, в которой только прозрачный раствор, без тёмных сгустков. – Ну, признаков внутреннего кровотечения я не вижу, – констатирует док. – Хотя бледный ты, я б тебя ещё пролил, уверен, гемоглобин не больше девяноста. Соня, у нас кровь ещё осталась? – Нет, её совсем немного было. – Жаль. Тогда крахмал, одну. И пятьсот хлорида вдогонку. Сделай, пожалуйста, как позавтракаешь. Как себя чувствуешь? – снова обращается док к Фредди. – Только без бахвальства, мне знать надо. – Болит, – коротко отвечает парень. – У тебя дыра в груди и ребро сломано, разумеется, это болит. Дышать как? – Легче. Намного. – Посмотрю, что будет утром. Если без крови – вытащу дренаж и зашью рану. Руку бы ещё твою зачистить, гиперемия мне не нравится, как бы гноя внутри не было. – Эй, а можно сейчас без вот этого всего? – бубнит Фил. – Меня и так тошнит, а вы тут про всякую мерзость! – На кой чёрт Майк с тобой связался? – Роджер насыпает Мау корм в миску и садится за стол. – Ты только и делаешь, что ноешь. – Я не ною, – отмахивается Фил. – Просто не хочу держать его, пока ты будешь изображать техасскую резню бензопилой. – Расслабься, парень, – док игнорирует ответ Филу и обращается сразу к Фредди. – Сейчас у меня полно лекарств, я тебя вырублю. – Спасибо, мне теперь намного легче. – Фредди выдавливает улыбку, которая не совсем уместно смотрится на измождённом лице. – Да не за спасибо: Мэри Клэр прочухалась, какая-то дурная, и у неё снова ломка – не хочу, чтобы она слышала вопли, ещё заглючит и в полицию позвонит. Пусть лучше лежит спокойно на своём матрасе и ковыряет пальцем кучу дерьма. – Бля, нет, только не опять! – Фил, едва сдерживая новые рвотные позывы, уносится в ванную. – Может, и ему назначишь что-нибудь внутривенно капельно? – миролюбиво спрашивает Соня, подавая Роджеру кружку чая. – Этот говнюк разбудил меня в два часа ночи, а утром пил кофе. Пусть страдает, – отвечает док с коварной ухмылкой.***
Майк не знал, придёт ли Марти на встречу, но терпеливо ждал уже третий час. Люди лениво бродили по вечернему пляжу, над берегом кружили редкие чайки, дымка смога висела над зданиями – город жил, дышал. Когда-то именно в Лонг-Бич Майк начинал промышлять угоном, именно в Лонг-Бич получил погоняло. Город, подаривший жизнь, профессию и связи – Майк ненавидел его всей душой. – Думал, ты свалишь. От сердца отлегло, когда Марти сел рядом на песок, задумчиво глядя на волны океана. Майк повернул голову. – Я позвонил, и ты сказал, что подумаешь о встрече. Решил, что у тебя часы сломались. – Завали хлеборезку, – грубо обрывает Марти. – Ты не сдох только благодаря мне. – Внезапно. – Майк искренне удивляется. – Это каким же образом ты меня спас? – Я не выдал тебя, стукач сратый, не сказал нашим. Я тебя видел. В тот день, когда копы повязали, а потом вдруг отпустили. Нигер, ты о чём-то перетирал с ним. В тот день я не придал значения, думал, херня, мало ли. Что-то по поводу протокола, или пожелали друг другу скорой смерти. Майк ведь не такой, он бы не стал отсасывать легавым, наверняка всех нахуй послал – вон рожа как разбита! Я понял, что ошибся, когда стали сажать наших, парней, с которыми работали. Одного за другим. И всё равно молчал, ведь если сдам, тебя завалят, а мы ж, блять, семья. Вот и не дёргался. Меня ведь ты точно не продашь, а на остальных поебать – так я думал. А после скрутили и меня. Майк молчит. Только смотрит, как пара чаек дерётся за дохлую рыбу, плавающую у берега. – Дай-ка сигарету, – просит Марти. Закурив, продолжает: – Ты знаешь, что только я встал на ноги? Рамиреса убили в тюрьме, Стив и Честер ещё сидят, и будут сидеть, пока у них яйца не поседеют – когда их брали, при них нашли килограмм кокса, чистого. Парни решили, что лучше они сгниют за решёткой, чем сдадут дилера. Знаешь, что делают со стукачами ребята вроде тех, у кого Стив и Честер брали кокаин? Я слышал, они привязывают тебя к стулу и ставят перед зеркалом. Потом отрезают тебе яйца и вскрывают горло от уха до уха, после чего запихивают твои же яйца тебе в горло. И последнее, что ты видишь перед смертью, это как ты задыхаешься от собственных яиц, которыми забита твоя собственная, нахрен, трахея. – Я слышал, что это байка. – Майк прикуривает. – Чтобы неповадно было. На самом деле они просто убивают тебя двумя выстрелами в голову. – Как бы то ни было, Стив и Честер решили не проверять. Вот только я не за парней тебя ненавижу, нет. И не за себя даже. Знаешь, я тебя даже понимаю. Я два года уже сидел, злость поутихла, и тут подумал, что ты всё сделал правильно. Ты ведь сам меня этому учил – только личная выгода, остальное нахуй. Не думай о других, спасай свою задницу. И тогда я стал размышлять – а сколько вообще светило Майку? Он же никогда мне не рассказывал, что на нём висит, отвали, братиша, не твоё дело. Но если задуматься: десять лет? Двадцать? Пожизненное? И стоят ли того четыре хрена, с которыми работал? И вот именно эта мысль очень круто всё поменяла, знаешь ли. Я перестал тебя ненавидеть, перестал думать о том, как прикончу тебя. Стал думать о возможностях, и, когда вышел, решил начать всё с нуля. С чистого листа. Как будто никогда не работал на улице, не угонял авто, в людей не стрелял – вот ничего этого не было. Решил вернуться к матери, пожить у неё, привести себя в норму, найти работу, не знаю, я ж хорошо в тачках соображаю, стал бы каким-нибудь автомехаником. Вот только мать меня не пустила. Сказала, что я могу валить к своему гнилому братцу – представляешь, так и сказала, гнилому братцу! И захлопнула дверь. И тогда я подумал, что раз уж родная мать в меня не верит, то мне в себя верить совсем не обязательно. И я опять пошёл на дело. Вот за это я тебя ненавижу, Майк. Ты не оставил мне шансов. – Извиняться, так понимаю, уже поздно. Но могу кое-что предложить. Марти рассмеялся. Смеялся долго, надрывно, со злостью. – Если не заткнёшься сию же секунду, я сломаю тебе челюсть, – цедит Майк. – Да, я старше и не в форме, но я всё ещё крупнее и всё ещё тот, кто разбивал кулаки в уличных разборках, пока ты, сопляк, переставлял кубики и плакал, ударившись лбом об столешницу. Угрозы действуют; Марти смотрит злобно, почти готов броситься, как цепной пёс, и вцепиться Майку в горло зубами, и рвать, рвать, рвать, пока не стошнит от крови, что случайно заглотил. Но Марти сидит, не двигаясь. Только глаза горят ненавистью. Майк смотрит так же, в упор. Они с Марти похожи, сильно. Те же голубые глаза и коротко стриженные тёмные волосы, то же крепкое телосложение. За годы за решёткой Марти обзавёлся похожими татуировками. Лишь разница в возрасте да оплывшая фигура Майка разнили. – Какого хера ты мне позвонил? – спрашивает Марти. – Что тебе от меня нужно? Денег? Нахуй сходишь, это ты мне должен, а не я тебе. – Я могу вернуть долг. – Как? – снова смеётся Марти. – В этот раз не сдашь меня? – Почти угадал. Майк кривит губы в усмешке, а вот улыбка Марти, напротив, покидает его лицо. – Охуеть… нет, я не верю. – Голубые глаза Марти готовы выскочить из орбит и остаться лежать на песке, приманивая чаек. – Ты опять? Да ещё и меня в это втянуть пытаешься?! – Послушай! – шипит Майк, хватая парня за руку и силой усаживая на место, когда Марти порывается уйти. – Я знаю, что ты работаешь на крутого хрена, и я думаю, что этот хрен – Дов Шварц. Так вот, копы пасут его. Давно, у них кое-что на него есть, но этого недостаточно. Но достаточно информации на людей, которые работают на Дова, окружение, из близких. Я точно знаю, что ты выполнил очень важное поручение. Фил Бэннистер, помнишь такого? Он описал тебя, тех, кто его бил, у этого засранца почти фотографическая память. – Понятия не имею, о чём ты, – тихо бубнит Марти, и внутри у Майка всё ликует – попался! Никогда врать не умел! – Можешь говорить, всё что угодно, но если ты участвовал в поисках Фила, то ты явно знаешь о бриллиантах, а значит, не последний для Дова человек. Он тебе доверяет. А если у копов есть информация на людей, которым доверяет Дов, велики шансы, что есть информация и на тебя. Ты готов ещё раз сесть за решётку? Готов, братец? – Блять, да я обычный мальчик на побегушках! – вскрикивает Марти, когда, наконец, сдают нервы. – Я первый раз сделал что-то серьёзное, когда забрал мистера Димика из тюрьмы! – Ларри Димика? – Да, его. Вы знакомы? – Поверь, малыш, последние дня три Ларри мне, как родной! – Понятия не имею, какого хера ты ржёшь, Майк! Лучше скажи, ты серьёзно? Вся вот эта хрень про Дова, что под него копают, и докопаются через окружение – ты это на полном серьёзе? – Марти, а похоже, что я шучу? Майк – гениальный игрок в покер. Выражение его лица может означать что угодно, и даже Марти никогда не мог читать мыслей брата. – Вот дерьмо! – злится Марти и со злостью швыряет горсть песка в пробегавшую мимо бродячую собаку. – Дерьмо, Майк, я только вышел, года не прошло! Я не хочу обратно, Майк, помоги! Помоги мне!!! – Тише, тише, успокойся, всё будет хорошо! – Майк обнимает брата, чувствуя, как тот дрожит. – Конечно, я помогу, всё будет нормально. Есть план, но тебе придётся по уши изваляться в говне, а после – сбежать. – Сбежать? – Голубые глаза парня смотрят с наивным недоумением. – Сбежать, Марти, а ты как думал? И обязательно только после того, как сядет Дов. – И почему? – Пораскинь мозгами. Если свалишь сейчас, копы о тебе могут и не вспомнить. Но, когда копы начнут прищучивать остальных из банды, о тебе рано или поздно вспомнит Дов. Подумает, а куда это смылся Марти, и почему именно после его исчезновения сажают моих ребят. Дов решит, что ты стукач, и бросит погоню по твоему следу. Помнишь, яйца, горло? – Так это ж наркокартель… – почти шепчет Марти. – Да какая разница, Дов не лучше! Может, даже хуже! – Майк сгущает краски. – Я вот уже пострадал. По твоей вине, между прочим. Вы же с Димиком отыскали Фила? Отыскали те бриллианты? Так вот это – как раз то, что было нужно Дову. Теперь он убирает свидетелей. – Бэннистер сказал, что ему помогал Майк… – бормочет Марти, и голубые глаза широко распахиваются: – Лонг-Бич Майк, это ты дал укрытие! – Я, братишка. И позавчера люди Дова попытались меня убить. Почти не промазали, в ногу вошло, навылет. – Что? Ты ранен? – Не смертельно, хотя и неприятно. Корешу моему меньше повезло, а он ведь просто случайный свидетель во всей этой истории. К слову, как и Фил Бэннистер, как и Ларри Димик. Как и ты. – В смысле... – Именно. Не прижучат копы, вполне можешь оказаться на прицеле у самого Дова. – Почему… в смысле, откуда? Откуда ты всё это знаешь? – Считаешь меня крысой, Марти – пусть так. Но и я с копов информацию имею. Много полезной информации. Я узнал, решил помочь тебе. Но по стечению обстоятельств почти в это же время обратились за помощью и ко мне. Два разных дела, но они связаны общей целью – Дов. Его надо посадить, и тогда ублюдок нам больше не угроза. – Майк, я тебе помогу. – Марти двадцать девять лет, совсем молод. Голова почти пустая, но парень компенсирует решительностью, той самой, что Майк нередко раньше замечал на своём лице, когда утром смотрел в зеркало. – Просто скажи, что нужно сделать, и Шварцу крышка. – Значит, согласен? Двойной агент? – Крыса, брат. Я сучья крыса, называй вещи своими именами. Майк ухмыльнулся: новый день, новый план, новое дело – такой когда-то был стиль жизни. И Марти против воли идёт той же скользкой дорожкой.***
Дрожащее тело держится буквально несколько секунд, и Фредди падает на пол. Крови натекло, кажется, несколько галлонов – да разве может быть её в одном человеке так много? Ларри стоит рядом. Неспешно дымит и сосредоточенно смотрит Фредди в лицо, как будто о чём-то размышляя. – Хреново ты меня прикрыл. Садится на корточки у эстакады, прикуривает вторую сигарету и протягивает копу. Ньюэндайк перехватывает её дрожащими, липкими от крови пальцами и вдыхает дым, столько, сколько может поместиться в лёгких. – Я ведь тебе поверил, жизнью рискнул, чтобы спасти твою шкуру. А ты в душу насрал. Самому как? – Да хуёво, не поверишь, насколько. – Фредди смотреть в глаза не решается. Боится. – Я ведь Джо лет пятнадцать знал. Эдди на моих глазах взрослел. – Ларри, не трави, а? – Ньюэндайк бросил недокуренную сигарету в лужу крови. – Что я могу сделать? Сказать, прости? Ну так прости – легче тебе от этого? Мне нет. Я правильно всё делал, я коп. Я грёбанный, мать твою, коп! Как мне надо было поступить в той ситуации? Всё рассказать? Отпустить тебя? – Нет, этого ты сделать точно не мог. Хотя, интересно, что теперь каждый твой кошмар в крови, а голос совести – старый уголовник. Почти ирония, не находишь? Фредди молчит, не знает, что ответить. Только тяжело дышит, и живот болит при каждом движении, напоминая, что ничего ещё не кончилось. – Мир не чёрно-белый, малыш, теперь и ты знаешь, – продолжает Ларри. – Вот я вроде преступник. А не бросил тебя, не оставил умирать на улице, хотя, если разобраться, без балласта скорее бы ушёл. Но мы с тобой договорились о прикрытии, и я держал слово. Ну а ты? Полицейский, хороший парень на страже закона. Но ведь тёлку в машине не я пристрелил. Зачем к водительскому сиденью сунулся? – Боялся, ты её покалечишь. Или убьёшь, как убил тех двух копов. Я не хотел новых жертв после того, что видел. – Хм, думаешь, я такая скотина, что расправлюсь со случайным человеком без должной необходимости? – Ларри ухмыльнулся. – Хорошего ты обо мне мнения. – Я его поменял. – Поздновато. Фредди чувствует, как пистолет упирается ему в зубы. Выстрел – верхнюю челюсть выносит в сторону. С хриплым рыком Фредди подскочил на диване и тут же рухнул обратно, свернувшись от боли. – Чёрт… – выдыхает он, обливаясь липким потом. Сон казался таким реальным, что Фредди на секунду даже прикасается к своему лицу – челюсть и зубы на месте. – Всё нормально? Тяжело дыша, Фредди поворачивается на голос: Фил очухался от похмелья. Сидит за столом и что-то жуёт впотьмах, освещаемый одним лишь уличным фонарём. – Нормально, – коротко отвечает ему Фредди: выворачивать перед мистером Розовым нутро, делиться переживаниями – вот только этого не хватало! – Швы придавил. – Надеюсь, док знает, что делает, когда говорит про дренаж. Не хотелось бы потом ломать голову над тем, куда выбросить твой труп. – Вряд ли за годы практики у Роджера на столе никто не умирал. Уверен, в операционной есть ванна с серной кислотой для тех, кому не повезло. Фил усмехнулся, оценив мрачную шутку. – Тебе и тазика хватит, – добавляет он. – Иди нахер, – Фредди посылает Фила, но и сам не может не заржать. Смешно, ей богу. – Майк не возвращался? – Ещё нет. С кем он может встречаться? – Понятия не имею, я с ним пять лет не разговаривал. Ты не в курсе? – Тоже нет. Мы виделись редко и только по делу. – Толкал ему по паре камней? – спрашивает Фредди. – Не твоё дело, – отмахивается Фил. Но коп не унимается: – Просто пытаюсь разобраться. Бриллианты нигде не светились, исчезли вместе с тобой. Но Лонг-Бич всё равно как-то умудрялся продавать. Интересно, кому? Ты говоришь, что это сраный якорь – но кто-то же щипал от него куски. – Заканчивай допрашивать, мы не в участке, – мрачно бросил Фил. – Какое тебе дело до того, где были камни и куда ушли? Майк помог мне, уговорил остаться в городе и дал денег. Куда он пихнул товар, меня не интересует. – Так ты поэтому не свалил? – Что, ещё один тупой вопрос? – Фил жевал бутерброд с почти агрессивным видом. – Я в розыске вообще-то, мне нельзя попадаться легавым. А уж тем более на границе. – Ты дважды за один день ушёл от полиции. Не верю, что не сумел бы в третий, – возразил Фредди. – Ладно, пусть так, залёг на дно, отсиделся. Получил новые документы, поддельные, но в той же Мексике на них хрен бы кто взглянул. Американец, поганый гринго – насрать на него. Но ты сидишь в Эл-Эй уже пять лет. Кидаешь Майку по паре камешков, чтобы не голодать, трясёшься за свою жизнь, ссышь от каждого косого взгляда – но по улицам ведь ходишь. Работаешь, снимаешь квартиру. В чём смысл, мистер Розовый? Зачем было пытаться сорвать джекпот, если не хватает смелости жить по-человечески? – Не лезь мне в душу, ясно? – Фил задумчиво смотрит в окно. – Всё из-за тебя. Ты вошёл в банду, просочился, стал своим. Честно говоря, я подозревал мистера Синего, уж слишком незаметно он исчез. Даже мистер Белый вызывал подозрение, но вот на тебя я думал в последнюю очередь. Не вальни ты Блондина, всё могло и обойтись. Нахрена ты это сделал? – Я уже говорил – он порезал копу лицо, отрезал ухо и хотел сжечь заживо. – Не соврал, значит... – тянет Фил и надолго задумывается. – А ведь подожги Блондин склад, на дым бы весь квартал сбежался. Эдди бы не бросил своего дружка, камни у него... знаешь, окажись я на твоём месте в той ситуации – пристрелил бы мудака к чёртовой матери. – Ты поэтому сомневался? Насчёт меня. – Не знаю... как-то это было неправильно. Если ты крыса, то почему истекаешь кровью? Почему никто не приходит на помощь? Ха... – брови Фила удивлённо подлетают вверх, когда он видит, как меняется в лице полицейский. – Так ведь и тебя там бросили. Копы так хотели взять Джо, что пожертвовали пешкой? – Ты что-то вякнул насчёт не лезть в душу? – огрызнулся Фредди. – Просто смешно, – хищно улыбается Фил. – Я считал тебя важной птицей, а ты обычный расходник. – Неприметный, правда? – Фредди облизал пересохшие губы. – Вообще ничем не выделялся, да ещё и пулю поймал, как последний лузер. А потом лузер внезапно взял и застрелил самого крутого парня, да ещё лежит и втирает дикую историю. Вот только ухо отхвачено – сам видел. Видел, как этот козёл стрелял в безоружных людей в ювелирном. Мистер Блондин – ебучий психопат. Не я главная ошибка Кэбота. И в этот раз улыбается уже Фредди. – Я потому насчёт тебя и сомневался, – признаётся Фил. – Пять лет думал, что это Джо всё испортил, что старый дурак слетел с катушек со своей паранойей. А теперь сижу тут с тобой в кухне. Знаю, кто ты. Знаю наверняка. Хочу пристрелить, но мне, блять, выгодно с тобой сотрудничать. Думаешь, за бриллианты? Думаешь, я не понимаю, что мне их больше не видать? Майк на них дрочит – а по мне так хрен с ними, вся жизнь под откос только из-за них. – Тогда зачем всё это? – Затем, что только ты сможешь засадить Белого обратно. Майк прав, замес серьёзный, раз стреляли в нас троих – даже если прихлопнут тебя, ни меня, ни Майка всё равно не отпустят. Меня один раз уже нашли, найдут и снова. Понадобится помощь копа, чтобы выбраться из этого дерьма… – Бэннистер устало провёл рукой по лицу. – Докатился нахуй. – Знаешь, почему мне не стыдно? – спрашивает Фредди. – Потому что пять лет назад не я затеял ограбление ювелирного. Не я собрал шестерых бандитов в банду. Не я начал стрельбу в магазине, когда сработала сигнализация. Я просто был тем, кто узнавал информацию, черпал изнутри и передавал полиции. Нужен был Джо Кэбот, остальные – массовка. Возможно, пойди всё по плану, именно я бы сидел в допросной и уговаривал тебя сдать Джо на блюде. Ты бы не согласился, если б ценой его ареста стала твоя свобода? Согласился, Фил. Ты бы согласился. – Ты и с мистером Белым себя так убеждаешь? Что просто сказал ему «Эй, мужик, подпиши протокол и иди» и он бы так и сделал? – Хочу думать, что на этот вопрос у меня нет ответа. – Но ответ есть. – Есть. Но он мне не нравится. – Конечно же! – усмехается Фил, но тему закрывает. Щелчок замка и звук открывания входной двери раздаётся через несколько минут. Майк входит в кухню и включает свет. Фил, ослеплённый, жмурит глаза, Фредди тоже прикрывается рукой. – Вы чего тут, секретничаете что ли? – Майк кривит угол рта в усталой мрачной ухмылке. – Обсуждаем курсы испанского и короткий маршрут до Мексики, – отвечает ему Фредди. – Что у тебя с твоим человеком? Вы встретились? – Да, – Майк достаёт из холодильника молоко и отпивает прямо из бутылки. – Бэннистер, твоя способность запоминать лица была кстати. – Чего-чего? – не понял Фил. – Люди, которые тебя избили, помнишь? Про одного ты как-то особенно упомянул. – Вспомнил его? – Марти, мой братан. Описание похоже, но я не был уверен – он работает на другого человека, не на Димика. Пришлось малость надавить, кое-где соврать, и да, это действительно был именно он. Он помогал тебя искать. Через него мы и будем действовать. – Что? Ты хочешь действовать изнутри? – встрепенулся Фил. – Ты совсем рехнулся? Всё ему рассказал? – Конечно, не всё, я же не идиот. Марти не знает, где мы сейчас находимся, но я наплёл, что Дова поджимают копы, и большая вероятность, что дожмут через окружение. И Марти – как раз на прицеле. – Стоп-стоп-стоп, Дов? Это же секретарь Джо, ты про этого Дова? Он что, как-то связан? – Димик, скорее всего, ни при чём. Просто исполнитель, и согласился на всё только из чувства мести. А вот Дову нужны бриллианты. И только Дов мог знать, где моя квартира – там я вёл дела с Эдди. Мы свидетели, а Дову не нужны свидетели, поэтому нас и пытались пришить. К тому же, Фредди говорит, что на него смонтированы какие-то улики. Переписка, фотографии – Димик пять лет провёл за решёткой, только откинулся, как бы он сам справился с такой работой? Нет, явно потрудился профи. Поэтому нужно зайти изнутри. – Майк убрал молоко в холодильник и довольно окинул взглядом людей в кухне. – И такой человек внутри у меня внезапно есть.