_____
Автомобиль заворачивает в переулок и тормозит так резко, что Майка и Фредди хорошенько прикладывает к спинкам передних сидений. – Легче, блять! – рычит на Фила Майк. – Ты так и меня угробишь. Дай свою куртку. – Нахрена? – недоумевает Фил, но джинсовку стягивает. – Нельзя парковаться прямо перед домом дока, так что придётся идти. А я не хочу, чтобы кровь привлекала внимание. Майк буквально упаковывает Фредди в куртку Фила, после чего вылезает из машины. Ковыляя, обходит вокруг, открывает дверь, перекидывает руку раненого копа через своё плечо и аккуратно, но быстро вытаскивает парня на улицу. Фредди сдавленно стонет от боли. – Держись, мы почти на месте. Фил, возьми сумку. И отгони тачку. – Куда, мать твою?! – Да хоть себе в задницу, лишь бы рядом не маячила! – огрызается Лонг-Бич и тащит Фредди вдоль стены дома к внутреннему двору. – Майк! – окрикивает из машины Фил. – Что с салоном делать? Матерный ответ идёт почти следом, но Лонг-Бич осекается на полуслове, понимая, что Бэннистер абсолютно прав: всё заднее сиденье залито кровью, машина наверняка привлечёт внимание, а этого делать не хочется, даже с учётом того, что от седана Майк собирался избавиться в самое ближайшее время. – В багажнике тряпки и покрывала. Вытри всё, чтоб насухо, и прикрой получше. Потом разберусь. Эй-эй, Фредди, не отрубайся! – Майк встряхивает обмякшего копа. – Почти на месте. Давай, приятель, переставляй ноги, не могу же я тебя нести. Фредди ползёт на полусогнутых. Шаг, два, три. Левая, правая, споткнулся. Майк подхватывает, мышцы напрягаются и усиливают боль в груди до невозможности. В глазах совсем темно, Фредди почти теряет сознание. Но продолжает идти. Заводится мотор, позади звук отъезжающей машины. Шаг, два, три. Открывается дверь. Коридор. Лестница. Снова. И снова. Да где чёртов лифт? Идти очень трудно, кашель забивает лёгкие. Тяжело и больно дышать. Шаг, два, три. Спотыкается уже Майк, от чего они с Фредди оба чуть не скатываются кубарем вниз. Стук в дверь. Новый стук, ещё раз, более настойчиво. Не сразу открывают. – Срань Господня… – незнакомый человек буквально затаскивает внутрь. – Ты совсем спятил? Почему не позвонил? – Не было времени, док, всё в спешке. – А мне что с ним делать? Я живу тут, не работаю – каким местом ты думал, когда его приволок?! – Я не знаю, где твоя новая операционная! – повышает голос Майк, подхватывая сползающего на пол Фредди. – Бери свой «Джип» и поехали, какие проблемы? – Придержи, ездок. – Ньюэндайк чувствует, как пальцы дока придавили артерию на шее. – Пульс слабый, тахикардия, хрипит… – Чёрт, Роджер, я в этом не силён, говори проще! Подыхает? – Пока нет, но если не оказать помощь прямо сейчас, то дорогу может не пережить. Проклятье… тащи в кухню. Соня! – кричит док вглубь квартиры, рывком стягивая на пол с обеденного стола скатерть и плетёную вазу с фруктами. – Соня, помоги мне! Майк как раз укладывает Фредди на стол, когда в дверном проёме показывается встревоженная женщина. – Роджер? Что происх… Майк? – Привет, Соня. Прости, что вытащили из душа, – нервно улыбнулся Майк, глядя на банный халат и мокрые волосы. – Господи… – Соне не до любезностей: она быстро метнулась к растянувшемуся на столешнице парню. – Пуля? – В грудную клетку, шок, – коротко отвечает ей Роджер. – Что у нас есть? – Немного бинтов и салфетки, может, физиологии миллилитров пятьсот, – неуверенно говорит Соня, выходя в другую комнату. – Принесу всё, что найду. – Док, что, совсем голяк? – Майк заламывает руки. – Мне ещё в моём доме раненых бандитов не хватало! – Ты же врач, а у тебя даже обезбола нет! Как такое возможно? – Чем стоять тут и скулить, как сука, режь лучше рубашку! – Док лезет в шкафчик и достаёт оттуда аптечку, а из холодильника – бутылку водки. – Зафиксируй его как-нибудь, привяжи хотя бы руки. Тупые кухонные ножницы кое-как срезают окровавленную ткань, открывая доступ к грудной клетке. Следом, чуть подумав, Майк вытягивает из брюк ремень и приматывает запястье Фредди к ножке стола. Второе – ремнём самого Фредди. Ньюэндайк на манипуляции почти не реагирует, только слабо стонет, а кровь капает на старый линолеум. Роджер тем временем достаёт из аптечки скальпель и пинцет и прокаливает их над газовой конфоркой. – А парень-то не пионер, – ухмыляется он, обращая внимание на старые шрамы Фредди. В кухню входит Соня, уже в латексных перчатках и накинутом на грудь обычном фартуке, приносит марлевые салфетки, пакет физраствора и мешок Амбу. Уверенная в себе, собранная – женщине не впервой ассистировать при операции и видеть кровавые лужи на полу. – Майк, обработай. – Соня протягивает бутылку спиртного и салфетки. Майк щедро обливает рану водкой. – Да не рану, идиот, вокруг! – злится док, когда Фредди взвыл и выгнулся дугой от боли. – Сам же знаешь! Чёрт возьми… проклятье! Соня, есть катетеры? – Есть один. – Соня находит вену в кисти полицейского и ставит капельницу, подвешивая физраствор к торшеру. Док надевает перчатки, обрабатывает скальпель и пинцет водкой и внимательно осматривает пулевое отверстие, промокая кровь салфетками. – Майк, знаешь, где припаркован джип? – спрашивает док, не отрывая взгляда от раны. – Как обычно, через улицу? – Угу. Метнёшься до операционной. Соня скажет адрес и объяснит, что нужно, и где что лежит. И лучше тебе поторопиться, иначе будем думать, куда скинуть труп. Майк исчезает из квартиры меньше, чем за три минуты. – Всё плохо? – спрашивает Соня, распаковывая салфетки и раскладывая их на чистое полотенце. – Пуля внутри, а он ещё недостаточно отрубился, сопротивляться будет, – мрачно отвечает док. – Тебе придётся и ассистировать, и держать его. Справишься? Соня утвердительно кивает, и Роджер вводит скальпель внутрь раны. – Держи крепче! – говорит он, когда Фредди снова резко дёрнул руками, едва не оторвав хлипкие ножки стола, и заорал. – Заткни ему рот, нам ещё полиции тут не хватало! Нутро горело огнём, реальность и бред перемешались в голове в единый липкий комок, и Фредди даже не понимал, в сознании он, или всё ему только мерещится в каком-то диком кошмаре, от которого никак не очнуться. Руки намертво стянуты ремнями, суставы на излом, ещё чуть-чуть и вывих. Врач что-то ковырял в ране, как будто пытался превратить лёгкое в фарш или хотел зарезать и сдать на органы. Хватая воздух, Фредди закричал, но чья-то ладонь зажала рот. Нехватка кислорода, скальпель свободно ходит в груди, раздвигая рёбра. Адская боль, от которой градом катились слёзы, и хотелось умереть. – Твою мать, где Майк? – шипит Роджер, ловко, как мясник, орудуя скальпелем, пока Фредди сдавленно мычал и дёргался на столе. Соня проигнорировала вопрос; её и так не хватало на все манипуляции, и она порядком взмокла, пытаясь одновременно подавать нехитрые инструменты и перевязочный материал, держать ноги раненого, чтобы не сильно брыкался, а заодно не давать ему орать от боли. Была даже мысль затолкать кляп, но боялась придушить. Скорее бы уже потерял сознание, думала она, но парень оказался выносливым. – Амбу, – командует врач, когда дыхание Фредди становится неровным. Снова лезет в рану, достаёт пинцетом маленький кусочек ткани...***
Соня сказала, что полуподвальная квартира, в которой расположилась их новая с Роджером операционная, находится совсем недалеко, туда-обратно минут двадцать пять, если ехать быстро. Несмотря на ранение и сильную хромоту, Майк возвращается через девятнадцать. Запарковал старенький джип в соседнем дворе, на том же месте, и выскочил из машины. Забыл сумку, чертыхнулся, вернулся обратно. Полубегом через дорогу, обошёл дом, перешёл на соседнюю улицу. – Эй! – Блять! – Подпрыгивает Майк, резко разворачиваясь на месте, и едва не падает, когда рану пронзает болью. – Мудак, я тебя чуть не пристрелил! – Ты назвал дом, но не назвал квартиру, – ответил Фил, отделяясь от серой стены, такой же неприметный. – Да, верно, извини. – Лонг-Бич толкнул дверь, входя в тёмный подъезд. – Сумку не забыл? – При мне. – Фил хлопнул по синей ткани «тревожного чемоданчика». – Машина? – Отогнал подальше, там пустырь рядом. Прибрал, не подкопаешься, если не смотреть специально. Но Майк, угонят, думаю. – Да и нахуй её, – равнодушно отвечает Майк, хромая, поднимаясь по лестнице. Фил даже так едва поспевает следом. Лифт не работает, отбитые рёбра болят, одышка. Квартира 402. Майк толкает незапертую дверь, Фил, нервно озираясь, заходит следом. Лишь бы никто не засёк, только б никто не видел! Когда проходят в кухню, Фил видит кровь. Много крови. Коп, привязанный к столу, лежит без движения. Врач, пожилой мужчина, что-то сосредоточенно ковыряет скальпелем в ране, а затем пинцетом вынимает пулю и бросает её в глубокую тарелку. Женщина, помощница, держит у лица легавого какой-то резиновый мешок с маской, на который методично нажимает с одинаковой периодичностью. Впрочем, увидев Майка, она тут же подбегает, чтобы забрать у него сумку. – Вовремя. Кровь нашёл? Умница, – похвалила она, пока доставала и набирала в шприцы какие-то лекарства и подводила магистраль к маленькому кислородному баллону. – Ты ещё кто? – Док исподлобья смотрит на Фила. – Всё нормально, он со мной, – успокаивает Майк и подходит к столу. – Что, всё? Пиздец ему или как? – Или как, – отвечает док с нотой раздражения. – Сознание потерял, разве не видно? Отойди, не стой над душой, не люблю. Соня, зажим и иглу. Пока врач ставил в рану какую-то хитрую, герметичную систему из дренажа, прозрачной трубки и стеклянной бутылки с жидкостью, Фил проходит к дивану у окна и, обессиленный, садится. Раненый мистер Оранжевый, кровь, перестрелка – дежавю накрывает снова, и нервы начинают опасно дрожать. Твою мать, и надо ж было так попасть… – Ну… и? – в недоумении спрашивает Бэннистер, когда врач, закончив, собирает инструменты, а его помощница отвязывает руки копа от ножек стола. – Что дальше? – А дальше – Майк. – Док сбрасывает перепачканные инструменты в раковину, открывает воду, и кровь алым водоворотом спускается в канализацию. – Что с ногой? – Навылет прошла, я перетянул в машине. – И всё-таки дай гляну. – Стоп, а с ним что? – перебивает Фил, кивая головой в сторону Фредди. – Так и будет на столе лежать? – Конечно, будет, сейчас поставим тарелки и сядем ужинать! – огрызается док, аккуратно намыливая инструменты жидкостью для мытья посуды. – Всегда тупые вопросы задаёшь? Как тебя зовут? – Э… что? – Глухой? – Нет, я… Эм… Фил. – Поднимай задницу с дивана, Фил, оставим парня здесь, не надо его лишний раз перетаскивать. Соня, постели, пожалуйста. Майк, я мою и дезинфицирую инструменты, и занимаюсь твоей ногой. Потом вы с Филом поможете переложить этого и уберёте тут всё. – Уберём? Ну, пиздец, предъява! – Фил вскакивает на ноги, задыхаясь от возмущения. – Нам валить надо! Давай, возьми аммиак, потыкай ему в нос, приведи в чувство, и мы поехали! – Я тебе, кретин, сейчас скальпелем в нос потыкаю! А потом дам аммиака, посмотрю, как тебе будет хорошо! – угрожает врач, с силой кидая инструменты об раковину. – Ты что думал, притащились сюда, и дело с концом? Я что, поганый волшебник, взмахнул палочкой, и ваш подельник побежит? А не пошёл бы ты нахер, сынок, с такими загонами! – Роджер, – Соня мягко кладёт руку доку на спину. – Я вымою инструменты и займусь ногой. А потом мы всё уберём. Всё нормально, справлюсь, иди в комнату. Роджер высокий и очень крепкий, больше Сони едва ли не в два раза, с агрессивным лицом побитого жизнью человека, которому уже осталось мало, что терять. Но внезапно он слушается. Стягивает перчатки, бросает их в мусорное ведро и уходит в комнату, звякнув яркими занавесками-бусами в дверном проёме. – Ну, всё, мы тут застряли! – обречённо заявляет Фил, после чего берёт стул, разворачивает его спинкой вперёд и седлает в привычной манере. – Можешь валить. – Майк подходит к раковине, смывает с рук пятна засохшей крови и окатывает лицо водой. – Никто не держит. Вот только мою квартиру я нигде не светил, а нас, тем не менее, ждали именно там. И стреляли они на поражение. Думаешь, сможешь уехать? Давай. Денег у тебя нет, в твой дом наверняка наведались, личность раскрыта – куда пойдёшь? Соня достаёт изящную тонкую сигарету и закуривает от газовой плиты. Фил отмечает, что женщине на вид лет пятьдесят, и она, несмотря на возраст, очень красивая. С тёмных волос, завязанных на макушке в небрежный узел, редкими каплями стекает вода – Соню явно вытащили из ванной, когда Лонг-Бич постучал в дверь. – Во что ты вляпался, Майк? Раненый заявляешься в наш с Роджером дом, притаскиваешь подстреленного парня, а теперь говоришь, что попал в засаду – тебе не кажется, что это уже чересчур? – Прости, виноват. Но хвоста не было, я следил. И я никому не говорил, где вы живёте, никогда. Я же всегда привозил людей сразу в операционную, но вы переехали. Потому и притащился прямиком сюда. Док имеет полное право дать по башке, но выбора не оставалось. – А док – это кличка или он правда врач? – спрашивает Фил. – Больше похож на боксёра. – Он потерял лицензию много лет назад и официально не работает, если ты об этом. – Соня выпускает дым из тонких ноздрей. – А сейчас помоги-ка мне отмыть стол и полы, парень, ведро и тряпку я принесу. Майк, на тебе инструменты. Мой лучше, мне с ними ещё над тобой работать. И без возмущений, оба – если намерены остаться, это не значит, что я буду вас обслуживать.***
Фил вырубился в прихожей в восемь вечера, скрючившись на узенькой тахте, совершенно вымотанный. Соня ушла в спальню ближе к одиннадцати. К полуночи в кухне остались Фредди, без сознания лежавший на диване под капельницей, да Майк с доком, распивающие на двоих оставшуюся после операции водку. – Как нога? – спрашивает Роджер, выпивая спиртное залпом. – Бывало хуже, сам знаешь. Соня молодец. – Угу, – угрюмо отзывается Роджер, хлопнув стаканом по столу и вновь наполняя. – Знаешь, Майк, всё это слишком. Ты давно меня знаешь, знаешь, что я не сдам, что бы ни случилось. Я врач, моя работа – спасать жизни, любые жизни. Что с вами было до или после, меня не касается. Ты платишь, я помогаю тебе в любое время дня и ночи, всё честно. Но без звонка тащить очередного подонка прямиком ко мне домой – это перебор. Я на такое дерьмо не подписывался. Майк задумчиво болтает стаканом в воздухе. – Ты поверишь, если я скажу тебе, что этот парень – не тот подонок, которых я обычно к тебе таскаю? – А что, душка, как Лонг-Бич Майк? Ну надо же! – Зря издеваешься, док, он коп. – Коп? – Брови дока удивлённо приподнимаются вверх, но лицо остаётся спокойным. – Внезапно. Продажная сука? – Нет, натуральный. – Ещё внезапнее. С чего бы тебе связываться с полицией? – Долгая история, если честно. Но я, можно сказать, ему в некотором роде обязан жизнью. Согласился помочь за кое-какую награду, а потом завертелось, перестрелка. Ну и пришлось к тебе. – Давно его знаешь? – И да, и нет. – Майк осушает стакан и закусывает слайсом пеперони. – Познакомились пять лет назад, но не виделись до сегодняшнего утра. – Пять лет назад… это когда ты внезапно завязал с угонами? – Роджер долго смотрит на бутылку, но потом всё-таки наливает ещё. – Я помню, как тогда гремело убийство Кэботов. Краем уха слышал, что грабёж пошёл через одно место – какой-то психопат слетел с катушек прямо во время дела и начал стрельбу. В любом случае, полиция тогда знатно обосралась. – Я помню убийство Джо, но к чему ты ведёшь? – В тот день, когда убили Кэбота, звонил его сын. – Славный Парень? – удивляется Майк. – Зачем же? – Машину ему помыть! – хмурится Роджер. – Сам как думаешь? Заштопать надо было. Соня с ним говорила. Описал без красок, но она поняла, что один из его бойцов получил пулю в живот, и дело дрянь. – Отказала? – Меня в городе не было, а жену на такое я не пускаю одну. К тому же, она не медик, руку или ногу сделает, но это максимум, живот – слишком серьёзно. Так что да, отказала. А вечером сто раз перекрестилась, когда новости увидела… – Роджер ухмыляется. – Ты знаешь, что я работал абдоминальным хирургом? – Ты вроде что-то упоминал. – Многое видел, помимо обычных заболеваний типа аппендицита. ДТП, резаные, один раз мне привезли девчонку, ей собака в бок вцепилась, представляешь? Клок выгрызла. И огнестрельные бывали, не раз. Копы, преступники, случайные дебилы. Не люблю я эти травмы, тяжёлые. – Док, ты сейчас к чему-то ведёшь, или уже напился? – Я веду к тому, что шрамы у нашего парня старые. Огнестрел, вне всякого сомнения. – А чему улыбаешься-то? – Тому, что продажная сука – это ты, Майк. Стукач. Я думаю, что он, – док показывает пальцем в сторону раненого, – не просто твой знакомый полицейский. Я думаю, что пять лет назад ты помог ему войти в банду под прикрытием, что именно ему ты сливал информацию на Кэбота. И это его я должен был тогда заштопать. Скажи, если я где-то не прав. – Думай обо мне, что хочешь, – жмёт плечами Майк, вновь опустошая стакан. – Выбор между присесть на двадцатку и сдать криминального босса – это вообще не выбор. Я своё отсидел. И больше за решётку не вернусь. – Понимаю. Но и я тебе больше не верю. Ты мой друг, Майк, но и с Эдди вы были друзьями. А я не хочу, чтобы когда-нибудь я или моя жена оказались на его месте. Я помогу копу и не выгоню тебя и того невротика, но это последний раз, когда ты ко мне обратился. Я запрещаю тебе приходить. – Я понял, док. – Майк со спокойным лицом доедает колбасу. – Услышал тебя.