_____
Перебинтованные ладони горели огнём, засохшая на рубашке кровь царапала кожу. Хоть медиков пустили, на том спасибо. Фредди приволок прямо на порог отдела полиции, подал мистера Розового копам на блюдечке. Использовал, поимел, как шлюху. И Фил понимал, что сядет, что ему крышка – от того даже как следует сердиться на легавого не мог. Даже на Майка не мог сердиться – сбежал и сбежал, Фил и сам так сделал пять лет назад, прихватив бриллианты и оставив в прошлом всю свою жизнь. Да и что изменит злость? Сам виноват, опять прокол, просчёт, наивность – нельзя доверять, сам себе зарекался неоднократно. Как тогда, когда прижали с тайской травой. Как тогда, когда, вопреки инстинкту самосохранения, приехал на склад и остался ждать Джо. Но сейчас переплюнул сам себя. Коп под прикрытием и стучавшая ему крыса – охуенные друзья! Просто вершина, апогей твоей глупости, Бэннистер! Фил растянулся на бетонной скамье – одиночка, почти люкс. Видать, полицейские держат за важную птицу, раз обеспечили такие шикарные апартаменты. Может, отблагодарить и послушать толстяка, пойти на сотрудничество? Было бы, чем сотрудничать – от того и сдаваться Фил не собирался. Не так просто. – Жуткий переполох вы там устроили. Снесли шлагбаум, разбили машину нашей сотрудницы. Коп входит в допросную, когда медики уже закончили с ладонями и разбитым лицом Бэннистера. Высокий, толстый, просто громила – такой прихлопнет, как муху, даже руку не отобьёт. Фил нервно сглатывает: он знает, как выбивают показания, как-то довелось испытать на себе. – Сигарету? – Я бросил, – выдавливает Фил через силу, на что коп в ответ ухмыляется с тем же притворным дружелюбием: – Да не переживайте так, если кто и понесёт ответственность за разбитый автомобиль, то только водитель. Уж это вас не коснётся, мистер Розовый. Фил чуть не словил инсульт от неожиданности. – Чего? – щерится он выбитыми зубами. – Мистер кто? – Не мистер Кто, а мистер Розовый, – невозмутимо отвечает толстяк. – Так же звучало погоняло? Всё думаю, почему не назваться как-то проще? У остальных парней хватило ума выбрать нормальные псевдонимы. Мистер Блондин, как по мне, слишком пафосно, но мистер Белый даже красиво. Но Розовый? Сынок, серьёзно? Есть же куча цветов, зелёный, например – мистер Грин, отлично звучит. Розовый что, любимый? Зелёный – чёрт, а ведь и правда круто. И как самому в голову не пришло? Мистер Пурпурный – проклятье, ничего умнее не мог выдумать, Фил? Не удивительно, что Джо психанул. Но то всё мысли – внешне Фил собран, сжат, как пружина. Чертовски зол. – Какой, нахрен, мистер Грин? Какой Розовый, какой Джо, о чём речь? – щурится Бэннистер подбитым глазом. – Меня ваш разноцветный гей-парад не интересует! В чём моя вина? Я просто ехал в машине, этот псих сам не справился с управлением. Я его вообще не знаю, подвёз меня. Чуть не угробил, я головой ударился, мне врач нужен, обследование, рентген – а вдруг у меня кровоизлияние в мозг? Кто потом будет оплачивать моё лечение? Вряд ли вы тут дружно скинетесь из своего кармана! Симмонс подкатывает глаза к потолку – раздражающий тип, а лейтенант и сам не славился терпением. – Слушай меня внимательно, – шипит Симмонс через стол. – Мой день не задался с самого утра, и выслушивать твой трёп о том, как тебе бедному плохо и больно, у меня нет ни малейшего желания. Я знаю, кто ты, и знаю, что ты одной ногой в газовой камере – столько жертв на том деле. Мне ничего не стоит доказать твою вину, но ты можешь помочь сам себе. Напиши признательное, выдай всё, что знаешь, и я договорюсь о замене смертной казни на пожизненное. Сиди тихо и через какое-то время сможешь просить о помиловании – сколько тебе, сорок? Ещё успеешь выйти и пожить нормально. Нутро Фила покрывается коркой льда, паника, как ведро воды, прямо в лицо, накатывает изнутри – но отпечатки не снять, ладони содраны в мясо. По ним не прижать, это Фил знает наверняка, так что коп может сходить нахер. Пришёл договариваться, и вывод один – психологическая атака, а по факту ничего нет. Но есть Фредди. Приложился башкой и потерял сознание – Фил видел, как легавый растянулся на парковке – но как только очнётся, сдаст с потрохами. А потом подтвердит и мистер Белый – повяжут ведь. У копов будет причина для задержания до выяснения обстоятельств, а там ладони заживут – и конец. – Слушай, я понятия не имею, о чём толк, но если хочешь за что-то прижать, если что-то шьёшь, то я требую адвоката. – Природная злость и увёртливость сдаться не позволяют. – Я не собираюсь отправляться за решётку из-за того, что вам не на кого спихнуть висяки. – Как знаешь, – цедит толстяк. – Но я посмотрю, как ты запоёшь, когда тебя опознают. Увести. – Просыпайся. – Дверь открыта, у входа стоит офицер. – Вы свободны, мистер Гаррет. – Чего? Фил спросонок никак не поймёт о чём речь. Поднимает голову от скамьи и кряхтит, когда разбитое тело отдаётся болью в каждой клеточке. Вытирает с лица натёкшую за беспокойную ночь слюну, трёт глаза, очень хочет почистить зубы, чтобы отбить кислый привкус во рту. В полиции пришлось переночевать, и Фил уже не ожидал, что сможет выйти свободным человеком. А может, это очередная подстава? – Вы можете идти, мистер Гаррет. Приносим извинения за причинённые неудобства. – Идти? Я… а может, я лучше тут подожду? Бэннистер в непонятном ему самому ужасе вжимается в скамью, чем моментально выбешивает офицера. – Слушай, у меня камеры переполнены, ясно? А я тут под тебя одного целый гостиничный комплекс выделил. Выметайся нахрен, но если так хочешь сидеть взаперти, могу закрыть тебя в багажнике моей машины. Какой-то козёл как раз занял моё место, и мне пришлось поставить тачку на солнце, так что сваришься вкрутую минут за двадцать. – Не-не, я лучше домой. – Фил с нетипичной для избитого резвостью вскакивает на ноги и идёт на выход. Дальше рутина. Личные вещи, шнурки и ремень, горстка мелочи – Фил не помнит точно, но ему кажется, что в карманах было больше. Копам явно не хватало на кофейный автомат. Серые коридоры, снующие туда-сюда сотрудники, телефонные звонки, разговоры вокруг. Выход, и долгожданное калифорнийское солнце ослепляет глаза. Свобода. Слегка озираясь по сторонам, Бэннистер идёт вдоль бордюра, но мимо проходящие люди не обращают внимания. Невидимка, очередной бродяга, задержанный за пьяный дебош – такие отсюда каждое утро выползают, некоторые даже с синяками на лице. Фил никому не интересен, и он понимает, почему. Но почему никому вдруг стал не интересен мистер Розовый, в голове пока не укладывается. Бэннистер задумчиво брёл по улицам Лос-Анжелеса, на автопилоте обходя прохожих, оглушаемый рёвом автомобилей, вдыхающий смог и пары выхлопных газов. Огромный грязный город, округ, похожий на амёбу, распластавшуюся по карте Америки, вновь принимал Фила в свои объятья, обещая жизнь под тёплым солнцем и новые перспективы. Но Фил умел отличать пиздёж от надежды. Шнурки и ремень – стоило легавым забрать заодно и рубашку, потому что спокойно удавиться можно было и на ней. Но Филу не хотелось смерти. А в тюрьму не хотелось ещё больше – когда-то мотал небольшой срок по бурной юности, не понаслышке знал, что такое безвкусная тюремная жратва и конфликт с сокамерником. День по расписанию, мелкая грязная работа. Сигареты, как драгоценная валюта. Но угроза миновала, и сейчас бы идти, насвистывая любимую песню и радуясь хорошей погоде – да только не хотелось и этого. Вообще ничего. Испарились потребности, физические и психологические, хотя голова и кружилась от недосыпа, а желудок вело от голода. Почему-то именно в этот момент Фил осознал одну простую мысль – он всё потерял. Жутко хотелось нажраться, но мелочи в карманах вряд ли хватит хотя бы на шот с виски. – Ты читать умеешь? – не оборачиваясь, повышает голос Керри, размахивая шваброй по мокрому полу. – Бар открывается в полдень, то, что я здесь, ещё не говорит о том, что я налью. – А может, я долг принёс? – бурчит Фил, проходя вглубь зала. Керри роняет швабру на пол. – Томми… вот же… Дорогой, как ты? Фил жмётся как-то уж слишком неопределённо, но по итогу выдаёт: – Бывали дни и получше. Может, сделаешь исключение до полудня? – Мог бы и не спрашивать. – Керри наливает светлый лагер из крана и продвигает бокал по стойке, пока Фил взгромождается на барный стул. – За счёт заведения. – Я верну, ты же знаешь. – Бэннистер неловко обхватывает бокал перебинтованными ладонями. – Разумеется. Когда чёртов тупица Торрес перестанет задерживать тебе зарплату. – Да. Верно. – Фил с мимолётной улыбкой делает глоток.***
Риа Фернандес работает официанткой, чтобы платить за учёбу. Она изучает что-то в биологии, как-то рассказывала, но Фил не особо понял. Риа – умная девушка, порой даже слишком, но она одна из немногих, кто не унижает Фила из-за того, что ему приходится вкалывать в забегаловке. Потому Фил и общается с ней, пусть временами её и заносит в научную муть, и Бэннистер с трудом удерживает зевоту. Но сегодня о биологии речи не идёт, и Фернандес – само сочувствие. Качает головой, внимательно слушает и совсем не перебивает. Смены Фила и Рии давно не совпадали, но теперь в курилке Бэннистер из первых уст поведал, как его сбила машина, и как ему пришлось две недели провести в кровати, а потом ещё две делать над собой усилие, чтобы просто добраться до магазина или аптеки. – Я и не знала, что всё было так серьёзно, – выдыхает Риа вместе с сигаретным дымом. – Мигель всем рассказывает, что ты просто ленивый говнюк и не хочешь утруждаться. Ты как, в порядке? Твои руки выглядят кошмарно. – Всего лишь. Уже зажило. – Фил перестаёт крутить сигарету пальцами и решает всё-таки закурить. Огонёк зажигалки, едкий дымок в лёгких, покалывание по телу и расслабление. Три года завязки псу под хвост. – Жаль, зубы так не заживают. Теперь буду ломать голову, где вставить подешевле. Хотя, если честно, неудобно, но я почти привык. – Бедняга. – Риа по-дружески кладёт Филу руку на плечо. – Моя хорошая подруга работает дантистом в Риверсайде, могу позвонить ей, она сделает скидку. – Спасибо, крошка, но пока у меня нет денег и на это. А знаешь, я бы сейчас… – Какого хера? – Торрес вышибает заднюю дверь, напрочь сбив Фила с мысли и напугав Рию. – Тебя месяц не было, и опять прохлаждаешься? – Господи, Мигель, у меня же обед! – возмущается Фил, но Торрес только тыкает его пальцем в грудь: – Что-то я не вижу, чтобы ты тут что-то ел! – Да, я поел, решил покурить, что тут такого? – возмущается Фил ещё больше, мысленно прикидывая, может ли он дать Торресу в глаз, и не придётся ли потом снова менять личность, если мексиканский ублюдок заявит в полицию. – Почему тут можно курить всем, кроме меня? Риа тоже курит, почему ты на неё не орёшь? Прости, Риа. – Ничего, Томми. – Какого хрена, мужик? – продолжает Фил. – Я же ничего такого не сделал, работаю не меньше других, косячу не больше. Лучше за своим племянником следи, он ворует из кассы! – Это правда, Мигель, – подтверждает Риа. – Я тоже видела. Понемногу, но… – Закрой свой рот, поняла. – Мигель тычет пальцем в девушку. – Ещё раз позволишь себе влезть в разговор, будешь искать другую работу. А ты, – поворачивается Торрес уже к Филу, – помни, на каких условиях тут работаешь. Я скажу «Пошёл нахер», и ты пойдёшь, мне даже платить тебе не придётся. Так что скажи «спасибо» и вали в зал, чёртов гринго, там один пиздюк как раз разлил свой сраный молочный коктейль! – Ненавижу этого урода, – говорит Риа, когда хозяин забегаловки скрывается за дверью. – Сколько ты будешь это терпеть, Томми? Он же издевается над тобой. Найди другую работу, съезди в доки – они там хорошо зарабатывают. Но официант? Это нормально для девчонки, но ты молодой и крепкий, неужели у тебя нигде с этого не печёт? – Печёт, Риа, охуенно горит. – Фил давит окурок об стену. – Но чёртов тупица Торрес прав, я здесь даже не числюсь, мне выгодна работа. Где я найду такую же на тех же условиях? – Тогда возьми ведро побольше, – морщится Риа. – Если это тот мелкий выродок, что уже час носится по залу, думаю, что он не просто разлил коктейль, но и размазал мороженое по сиденьям.***
– Извините, мы уже закрываемся, – говорит Фил, не отрываясь от швабры и не оборачиваясь. Не совсем правда: у посетителя есть ещё целый час, но народу долго не было, Фил почти успел вымыть полы и не хочет делать этого снова. Плюс придётся объяснять Хосе, почему тому стоит снова заляпать свежеотдраенную плиту, а, учитывая габариты и характер Хосе, Филу этого делать совсем не хочется. Впрочем, посетителю, похоже, плевать. Фил слышит, как настырный ублюдок проходит в зал. – Я недолго, только кофе. Фил разворачивается резко, наступив на мокрую тряпку, поскользнувшись и едва не опрокинув ведро. – Чтоб тебя, какого хрена?! – А что, он тут совсем дрянь? – Фредди сидит на одном из диванчиков, оглядывая желтоватые стены. – Давай, я не прошу шесть, мне даже три не надо. Одну чашку. Чаевых не зажму. – Издеваешься, мать твою?! – вскипает Фил. – Немного, – кивает Фредди. – Слушай, ты. – Медленно считая про себя до десяти, Фил гасит порыв затолкать швабру в задницу копа вместе с ведром. – Я не знаю, что ты наговорил своим, что меня отпустили. Охуенное за это спасибо, конечно, но это не значит, что я теперь буду подлизывать задницу всему отделу. И тебе я ничего не должен, ясно? Я помог, ты помог – это не значит, что мы теперь друзья. – А мы и не друзья. – Фредди невозмутимо жмёт плечами. – Я по делу. Давай, присядь, нужно поговорить. Чёрт, да сядь ты уже! Я коп, а не киллер Дова, и не собираюсь тебя валить! Только принеси кофе, я серьёзно. – Ладно, легавый. Я туда даже не плюну. Бэннистер идёт к кофейнику и обратно. – Зови меня Томми, – тихо говорит Фил, наполняя чашку и садясь напротив Фредди. – Давай быстрее, у меня смена заканчивается. Говори, что хотел, и проваливай, мне тут ещё домывать после тебя. Фредди не успевает даже начать. – Maricon de mierda, какого хрена? – вылезает Торрес из кухни. – У тебя что, кончилось время? За работу, гринго, обслужи клиента, ленивый говнюк! Кофе будешь пить дома! – Эй, порядок, ясно? – Фредди показывает жетон. – Я из полиции, мне нужно задать несколько вопросов. Это не займёт много времени, окей? – Vete a la polla! – Фил не знает испанского, но ругательства Торреса слышит слишком часто, чтобы понять – это оно. Мигель явно лезет на рожон. – Тут моё бистро, он мой работник, и я решаю, что ему делать! Вызывай его в участок и болтай, сколько хочешь! На разбитом лице полицейского мелькает почти первобытная злость: – Я уйду отсюда, и вернусь с ордером, – спокойно отвечает коп. – А заодно с миграционной службой и санинспекцией. Лично проверю каждый дюйм твоего гадюшника и каждую букву в твоих документах и в документах твоих сотрудников, уверен, там есть, на что смотреть. Так что, если не хочешь этого, завали хлебало и свали нахуй, пока я тут разговариваю! – заканчивает Фредди рычащим криком. – Ладно, ладно, офицер, погорячился, извиняюсь. Мне не нужны проблемы. Говорите, если так надо. – Да… это было… красиво даже… – Фил обалдело смотрит, как Торрес исчезает в кухне. – Просто так он этого не оставит. – А что будет? – ухмыляется Фредди. – Кофе станет ещё хуже? – Слушай, – наклоняется Фил ближе. – Я уже говорил, на что похожа моя жизнь. И я не хочу, чтобы стало ещё паршивее. Раньше были бриллианты и Майк, который мог продавать хотя бы понемногу, но Майк бросил меня у отдела полиции и исчез. У меня неофициальная работа, мой босс – гондон, я едва свожу концы с концами и вообще не знаю, как мне теперь жить и чем платить за квартиру. Камней нет, банковский счёт на имя Майка, у меня липовые документы, да ещё и в полиции засветился! Я хер знаю, как меня согласились отпустить, с моим-то послужным списком, но я не хочу попадаться снова, ясно? – У тебя нормальные документы. – Фредди отпил кофе. – С ними чисто, Майк сделал, что надо. – В смысле? – медленно тянет Фил, меняясь в лице. – Он же сказал не светиться… какого? – Пораскинь мозгами, ты, вроде, умный. – Нет, я на ногах с шести тридцати, сейчас я уже не умный, так что объясняй! – Глаза Фила лезут из орбит, а речь становится всё громче. – На кой хер Майку держать меня рядом, когда я мог просто исчезнуть, и меня бы никогда ни одна легавая сволочь не связала ни с ним, ни с тем делом?! – Майк доил тебя. Сыграл на твоей невъебенной паранойе, знал, что если тебе сказать о поддельных документах, то ты будешь сидеть тихо и платить ему за крышу. Камни сразу – неужели ты думаешь, что Лонг-Бич смог бы пристроить хоть что-то, после того, что вы наворочали? – Он что… просто взял их себе? – И брал каждый год. Хотел все разом, но ты отказался, засекут ведь. Вот он и держал тебя на коротком поводке, пугая липовыми документами, не давал дёрнуться из города. Но с другой стороны, если б тебя реально взяли, он не хотел, чтобы следы вели к нему, ты должен быть чист. Поэтому документы и оказались настоящими. – А полиция? Моя ориентировка до сих пор на стенде с опасными преступниками! – А с чего ты это взял? – А… с того! – на мгновенье теряется Фил. – Майк сказал, говорил, что у него в участке информатор! – Информатор? Ладно, я уже и сам думал про крысу после того, как моё досье оказалось у Ларри. Поищем. – Чего ты ржёшь? Я в розыске или нет? – В розыске, конечно. Вот только на тебя есть лишь фас и профиль из полицейского досье двенадцатилетней давности, не очень убедительный фоторобот, составленный по моему описанию – опять же, пять лет назад, – смазанное фото с камер наблюдения «Карины», да те липовые картинки, что состряпал на меня Дов. Помимо тебя, выживших после ограбления двое, но мистер Белый сдал только Дова, на всё остальное посылает нахер. – А второй? – Фил глуповато хлопает глазами, чувствуя, как кружится голова. – Кто второй? Что он сказал? – А второй – мистер Оранжевый, – снова усмехается Ньюэндайк. – И он тебя не опознал. Фил шокирован словами полицейского, откинулся на спинку сиденья. Фредди же продолжает: – Остаётся только имя, которое выдал Джиму Лонг-Бич Майк – Фил Бэннистер. Его мы и продолжаем искать за вооружённый грабёж и убийство копа при побеге. А парень по имени Томас Гаррет чист и полицию не интересует. Так что ты свободен. Томми. – Ч...чист? Свободен?! – А разве что-то есть? Безоружен, отпечатки пальцев не взять, а то, что можно было снять в машине, притёрла моя подруга. – Пистолет... когда ты сказал выбросить пистолет, ты уже тогда всё продумал? Фредди не ответил. Только повёл бровью, спрятав ухмылку за чашкой кофе. – Ублюдок… – цедит вдруг Фил, с ненавистью глядя в пустоту. – Продажный ублюдок, он бросил меня в эту мясорубку, по его наводке. Не предупредил, не отговорил, не отговорил Эдди брать меня. Он просто поимел меня, как сучку, и имел все пять лет! Он покойник, я его найду, ему не жить… – Томми. – Что?! – вскрикивает Фил, глаза в глаза сталкиваясь взглядом с взглядом Фредди. – Это твой грёбанный последний шанс. – Фредди смотрит, не мигая. – Другого может не быть. Плюнь на Майка и уходи. – И куда я пойду, мать твою? – выплёвывает Фил. – У меня ни цента! – Это не верно, – так же, не мигая, отвечает Ньюэндайк. – У Майка был тайничок с деньгами – он сейчас пуст. На складе, под эстакадой найдёшь свёрток. – На каком складе? – Не тупи, мистер Розовый. – Я тебе не… – огрызнулся Фил, но осёкся на полуслове. Действительно, о каком складе может идти речь. – И как это возможно? Как ты это провернул? – Не я. Но есть люди, готовые подосрать и Майку. Стукачей не любят. Даже копы презирают. Так что, мы поняли друг друга? – Думаю, да, – тянет Фил. – И всё-таки, Майк… – Майк мой, – отрезает Фредди. – У меня к нему есть вопрос. Личный. – Ха. Так ты знаешь, где он? – Знаю. И не собираюсь откладывать разговор надолго. Фредди одним глотком допивает кофе, кладёт наличные на стол и встаёт с места. – Чаевые сам отсчитаешь. Торресу привет. И, Томми, – поворачивается Фредди уже у выхода. – Случайно не знаешь, где купить приличную кофемашину? – Чего? – Фил поднимает взгляд от столешницы с несколько оглушённым видом. – Да забей. И полицейский уходит восвояси. Фил сидит за столиком ещё минут пятнадцать, переваривая услышанное. Документы, работа, деньги. Томми. Томас Гаррет – Фил Бэннистер в прошлом, теперь он официально Томас Гаррет. Сука… вот же сука… ну и денёк. – Ну всё, cabron, конец тебе, – раздаётся со стороны кухни. – Полиция? В моём бистро? Нахер, гринго, у меня такое не пройдёт! Фил поворачивает голову, не сильно меняясь в лице. Торрес с довольной ухмылкой на смуглой роже трёт руки. – О, я тебя не уволю, зачем? Идти тебе некуда. Будешь бесплатно работать, за еду. А, Томми, как тебе? Смотри, какой я добрый! Согласен даже покормить! А теперь бери швабру и прибери тут всё, ленивый кусок говна, а на завтра есть особое поручение. Эй, я с тобой разговариваю! Не смей поворачиваться спиной, mierda, когда я с тобой говорю! Фил поднимается с места и снимает фартук. Кидает его на сиденье. Берёт в руки кофейник и швыряет его об стену над головой Торреса, расшибая стекло вдребезги и обливая хозяина забегаловки мутной коричневой жижей. – Caramba! – восклицает Торрес, прячась под столом. – Ты охуел? Охуел? Продолжая ругаться и что-то нести уже на испанском, Мигель пока не показывается. Филу плевать. Он просто выходит на улицу, думая, каким маршрутом лучше добраться до склада. Подстава? Может быть, вполне вероятно. Но что-то внутри подсказывало, что с совестью у Фредди действительно полный порядок, что деньги – в указанном месте, а полиция ни о чём не знает. Кстати, о совести – неплохо бы вернуть Керри долг перед тем, как навсегда исчезнуть из Эл-Эй.