Лучшие недотёпы всего Ривервуда. Том 1. Вайтран

       — Ну, вроде он совсем улетел. Ну, наверное, не стоит тут оставаться. — сказал Хадвар, провожая взглядом пролетающего Алдуина. — Вдруг вернётся?       Лире совсем не хотелось стоять там и дожидаться возможного возвращения огромной летающей рептилии. Во-первых, этот день был каким-то долгим, словно за один день она прожила несколько насыщенных и хорошо наполненных лет — и видеть этого дракона во второй раз ей не хотелось тоже.       Тогда ей казалось, что этот день она запомнит надолго; потом — что со временем она забудет обо всём случившемся с ней, как о плохом сне, и рано или поздно если вдруг её кто-то спросит, существуют ли драконы и видела ли она их когда-нибудь собственными глазами, она подумает — и ответит «нет». И ей будет казаться, что она не обманывает, — ни своего собеседника, ни себя. А сейчас — непривычная и яркая, словно высеченная из расцвеченного льда, расстилающаяся перед ней панорама, ледяной и кристально-чистый свежий воздух, приятно сменивший запах затхлости, грязи и гари, крови и остывшего костра, а вдали — чёткие, словно из гранита вырезанные, очертания как-то торжественно улетающего дракона. Огромного дракона. Вы раньше знали, что драконы могут улетать торжественно? И так, чтобы их чувство глубокого самодовольства виделось не только на отвратительной чешуйчатой морде, но даже в нереально огромном, словно пришедшем из худших кошмаров размахе угольно-чёрных крыльев и в длинном, как у настоящей ящерицы, хвосте? Лира тоже этого раньше не знала. Наглую и мерзкую драконью морду она видела только что, а вот выражение не только драконьей морды, но и вообще всего дракона — впервые. Собственно, она и вообще дракона увидела впервые в жизни, и эта встреча ей совершенно не понравилась. Интересно, откуда он вообще прилетел? Он, что, чей-то питомец?       «Да не вернётся дракон, — подумала девушка, но ничего не сказала, — что ему здесь ещё делать. И так всю добычу в округе распугал. И не только живность, а вообще всё.»       Вокруг было тихо, удивительно, до чёрных мушек в глазах, светло, солнечно — и холодно. И так тихо, словно и не было никогда никакого дракона, и всё, что только что произошло, на самом деле девушке приснилось. Или же она каким-то образом умудрилась погибнуть, что было бы неудивительно, — или умереть, что было бы странно, учитывая такое обилие травмирующих событий, которые словно нанизывались друг на друга в последние пару дней. Всё то, что предшествовало её недавнему побегу из стремительно исчезающего в гудящем адском огне разрушенного Хелгена и появление огромной летающей бестии больше всего напоминало то, что рассказывалось в книгах о посмертии, что — или кто — может встретить нас, когда мы только умрём. На план Обливиона окружающая обстановка не походила. Так что к тому факту, что ей вроде бы всё-таки удалось выжить, надо было ещё привыкнуть. Её хотели казнить за нарушение границы, кто бы дал ей возможность умереть самостоятельно и спокойно? И выходит, несмотря ни на что, она всё ещё жива?..        — Ближайший отсюда город — это Ривервуд — голос Хадвара прервал её размышления — Мой дядя там кузнец. Уверен, он тебе поможет.       «Интересно, чем дядя-кузнец поможет волшебнице, никогда раньше не державшей в руках оружие и кое-как таскающей доспехи? — подумала Лира — Неизвестно ещё, правильно ли я себе там, в крепости Хелгена, гардероб подобрала. Тьфу ты, правильно выбрала форму, потому что там вроде бы были доспехи имперского легиона и братьев Бури. Не знаю точно, кто они, но у меня есть смутные подозрения, что это две враждующие фракции. Ну… враги, короче. А как я вообще одета?»       О доспехах Лира знала мало чего, можно сказать, почти ничего. Конечно, она слышала, что есть лёгкие и тяжёлые доспехи, но теперь, когда часть доспехов благополучно (нет) была надета на неё саму, она пришла к выводу, что абсолютно все доспехи — тяжёлые. И те, которые считаются лёгкими, тоже. Как, интересно, эти служивые постоянно такую тяжесть на себе таскают? Её мантия какого-то мага, благополучно надетая в крепости Хелгена, казалась ей оптимальным вариантом, даже несмотря на то, что защитные качества этой мантии не превосходили таковые у шёлкового платья. Магией владеть — это не мечом махать, там всё гораздо проще.        — Думаю, нам нужно разделиться. Удачи тебе! Если бы не твоя помощь, я бы не выбрался, — собрался было попрощаться Хадвар.        — Не дождёшься. Составил даме компанию — изволь провожать до этого твоего Ривервуда… О, снежные ягоды!       В родном для Лиры графстве Брума такого не росло, но в «Путеводителе по растениям Скайрима» она читала об этом не только очень полезном, но и красивом растении, и всегда мечтала увидеть его лично. На иллюстрациях этот яркий куст, прекрасно растущий в суровом северном климате, выглядел гораздо менее интересно. Но главное, ей представился шанс увидеть настоящий снежноягодник, вживую. Сперва начинающая травница собирала все ягоды по отдельности, бережно укладывая свои первые ингредиенты в холщовую сумку, висящую на поясе, но потом краем глаза посмотрела на своего спутника, ожидающего её на лесной тропе с нечитаемым выражением лица, стала собирать снежноягодник вместе с ломкими веточками, которые колко выпирали через тонкую серую ткань и оставляли на девичьих руках приятный горьковатый весенний запах. Весна в Скайриме… какая она? Вокруг лежал снег, но ярко светило Солнце, и казалось, что сейчас наступала самая настоящая весна. Конечно, не такая, как в Бруме, или вообще в Сиродиле, но ведь в этом царстве снега ведь весна тоже бывает, разве нет?        — Снежноягодник, высокий куст, который иногда ошибочно принимают за невысокое дерево, растёт только в холодных районах и хорошо переносит заморозки, — шептала Лира, увлёкшись сбором раньше не виданного ингредиента, — у него плотные зелёные кожистые листья и развитая корневая система, созревшие ягоды могут быть красного, жёлтого, белого, чёрного или оранжевого цвета, но в большинстве случаев встречаются именно красные плоды. Четыре свойства снежных ягод — сопротивление огню, повышение искусства зачарования, интересно, как это, — говорят, для зачарований специальный верстак есть, как у кузнецов… сопротивление холоду и электричеству. Набрать бы таких ягод побольше и попробовать смешать с чем-нибудь, глядишь, что интересное и получится. Плоды снежноягодника созревают осенью и прекрасно сохраняются всю зиму… Бррр. Интересно, сейчас всё-таки уже весна — или это весна такая холодная? А в Бруме сейчас, наверное… — девушка мечтательно вздохнула.       В Бруме — весело. Там все её друзья, многочисленные знакомые, близкие и родные, заменившие ей слишком рано ушедших из жизни родителей. В Бруме часто лежит снег, но там всё равно тепло. Живая тишина, — не такая, какая воцарилась в безжизненном и разрушенном Хелгене после «отбытия» дракона, — скрип снега под ногами, мягкое сияние снега в свете уличных жаровен, запах костров и дыма. Всё совсем не такое, как здесь.       Лира на пару секунд прикрыла глаза и словно воочию увидела приветливый и тёплый свет жаровен, горящих около ворот города; около входа стоят стражники, с которыми она всегда обменивается приветствиями и последними новостями. Неподалёку находится таверна, откуда вкусно пахнет незамысловатой домашней снедью, а какая-то торговка занимается продажей товаров под открытым небом. Слышны разговоры и смех, неторопливо разгуливают покупатели и зеваки вместе с прохожими, на главной площади светло даже ночью, а по улицам ходить в принципе безопасно. В Бруме всегда, или почти всегда, пахло костром и горящими дровами, но этот запах никак не был похож на тот ужасный, отвратительный запах горелого, который она почувствовала сегодня в Хелгене.       Некоторые жители ворчат, что им не нравится Брума и они остаются там только для кого-то из своих родных, — и их Лира не понимала. Не могла понять. Этот маленький, уютный деревянный город, которые приезжие из Скинграда или Имперского города иногда презрительно называли «большой деревней» и захолустьем, был её малой родиной — и большим домом. Выросшая без родителей и большую часть времени предоставленная самой себе, маленькая Лира быстро поняла, что она никогда по-настоящему не останется одна, что весь город — её дом, и что у неё есть много близких и дальних родственников, которые всегда помогут.       Неподалёку от Брумы среди разнотравья (жаль, что там почти не было алхимических ингредиентов!) находилась подзабытая, но не зарастающая местная «достопримечательность» — разрушенные и давно закрытые врата Обливиона. Её прапрабабушка, Лира Розентия, в честь кого, собственно, и назвали сиродильскую бретонку-чародейку, застала и кризис Обливиона, и собственно закрытие всех врат. Помнится, в детстве Лира-младшая любила сидеть на чердаке со свечой и читать старые дневники своей тёзки, тогда ещё молодой и красивой женщины, попутно заедая увлекательные рассказы чем-нибудь вкусненьким. Те события, которые записывала прапрабабушка, были описаны очень подробно и интересно; очевидно, любопытная женщина просто обладала недюжинным писательским талантом но, не будучи историком, скорее уж вела дневник, чтобы оставить его своим потомкам, а не пыталась документально точно воссоздавать последовательность происходящего. Неясным осталось только происхождение защитника Сиродила: непонятно было, кем он являлся на самом деле, потому что иногда он описывался, как молодой мужчина имперец, то становился высоким статным редгардом, потом оказывалось, что он, наверное, был орком, аргонианином, или вообще каджитом. Правда, на последних страницах дневника Лира Розентия вроде бы определилась с тем, кто был защитником Сиродила, вернее, защитницей, — невысокая худая молодая данмерка, немногословная и неулыбчивая, которая предпочитала передвигаться только бегом, словно всё время куда-то опаздывала, и которая, по слухам, могла то ли применять заклинание невидимости, то ли как-то могла пройти незамеченной и мимо друзей, и мимо врагов, которых у неё, как можно догадаться, было предостаточно.        — А чем ты занимаешься? — голос Хадвара оторвал молодую травницу от раздумий.        — Собираю ингредиенты, — ответила она. И добавила, на случай, если служивый не понял, — травы и ягоды. Из них можно будет потом зелья сварить.       Не прекращая разговор, Лира и Хадвар продолжали свой путь к таинственному Ривервуду, который должен был быть дальше, за поворотом. А город-то похоже, и правда в лесу. Собственно, его название говорит именно об этом.        — Расскажи мне поподробнее об имперских легионерах и братьях Бури, пожалуйста. А то я, как ты уже понял, не отсюда, и вообще не знаю, что здесь произошло.       Последующие подробные рассказы Лира слушала вполуха, запоминая только основные пункты, кивая, где надо, и задавая уточняющие вопросы из вежливости. Оказывается, там справа от неё сидел ярл Виндхельма, известный как Ульфрик Буревестник, с которым они вместе спаслись в Хелгене из-за «отложенной» по причине появления дракона казни, а разговорчивый высокий норд, которого она обозвала козлом и с которым, собственно, она и познакомилась в той повозке — Ралоф. И он тоже из этих мятежников, из братьев Бури. Странно, но, несмотря на довольно странные представления об этикете, этот парень ей даже понравился: спокойный, серьёзный и какой-то… вдумчивый, он совершенно не производил на неё впечатление вора или разбойника. Девушка была уверена, что если бы они встретились в другое время и в другой обстановке, он бы ей очень понравился.       В мятежниках Лира разбиралась не слишком-то хорошо, можно сказать, вообще никак. В Бруме она никогда с ними не встречалась и не помнила, чтобы кто-то из стражников говорил о них. Воры — были, разбойники — к сожалению, тоже, хотя Лире посчастливилось никогда с ними не встречаться. Даже когда она вышла из Брумы к горам Джеролл, за которыми и начинался Скайрим, она не встретила ни одного. Везение — или просто счастливая случайность? Она хотела было спросить Хадвара, отличаются ли чем-то мятежники от простых разбойников и бандитов, но потом передумала. Слишком уж глупым ей показался этот вопрос, поэтому она решила отложить его на будущее, чтобы задать кому-нибудь другому. Тем более, что разницу бретонке предстояло понять самостоятельно.        — Слушай, тебе стоит отправиться в Солитьюд и вступить в имперский легион. Такие люди нам нужны. А если у бунтовщиков появился дракон, то только генерал Туллий сможет их остановить. — внезапно предложил Хадвар, закончив вводную лекцию о принципиальном различии «этих мятежников, братьев Бури», и имперских легионеров.        — Генерал Туллий приказал меня казнить. С чего бы мне помогать ему?        — Ну, это же была ошибка! Тебя не должны были сажать в одну повозку с бунтовщиками и предателями. А имперскому легиону нужна твоя помощь…       «Да уж. А если бы меня посадили не в одну повозку с бунтовщиками и предателями, а в отдельную, — думала она, — от этого что-нибудь изменилось бы? Вот сказал так сказал, как септимом одарил. Служивый, что с него взять? И красноречием не блещет, и умением мгновенно расположить к себе любого явно не изуродован. И вообще, странные же манеры у этих рубак просить у кого-то помощи!»       Травница скептично посмотрела на своего спутника, но весь его вид выражал незамутнённую уверенность в том, что его аргументы были более чем убедительными, и что уж теперь-то Лира не только согласится с его доводами, но и зайдёт в Ривервуд только для того, чтобы поздороваться с дядей-кузнецом, помыться и переодеться, а потом отправится прямиком в Солитьюд, горя нетерпением вступить в имперский легион. А как же иначе-то? Ну, отправили её по ошибке на казнь вместе с какими-то неизвестными мятежниками, ну, хотели казнить по ошибке, просто за компанию, хоть её имени в списках и не было, но ведь не казнили же? Так в чём проблема?       Дальше Лира не слушала.        — Мне нужно подумать об этом. — отмахнулась чародейка от непрошенной пропаганды.       Ясное дело, ни о чём она думать не собиралась, по крайней мере, в том ключе, в каком предполагал бравый вояка, — а вступать в имперский легион ей не хотелось. Вот не хотелось вообще, и всё тут. Сама по себе от природы Лира никогда не была особенно мстительной, но тот факт, что её схватили вместе с какими-то совершенно незнакомыми мятежниками, без её согласия переодели в какую-то дерюгу, забрали все ценности и документы, посадили в одну телегу к каким-то мужикам, отвезли в Хелген, а потом и вовсе собирались казнить — и казнили бы, если, на её счастье (счастье?!) не прилетел дракон, — никак не добавлял ей сговорчивости.        — Конечно, я понимаю. Ничего себе, перемены. Сегодня легион хочет казнить тебя, а завтра ты в строю, — продолжал увещевать спутницу Хадвар. Очевидно, он считал себя очень хорошим агитатором, или кто-то когда-то в шутку назвал его таким — и писарь поверил. По крайней мере, в том, что он только что выдал, он не видел совершенно ничего странного. Или же эти норды, с которыми раньше Лира почти не была знакома, все такие?        — …но я думаю, ты поймёшь, что сегодня легион — единственная надежда Скайрима. Я знаю, что, в конце концов, ты сделаешь правильный выбор.       Дуэт хелгенских беглецов уже вышел на мощенную булыжником дорогу, и Лира по давней, идущей с незапамятных времён, алхимической традиции, собрала по пути всё, что плохо растёт. В её сумке теперь хранились не только снежные ягоды, но и два вида горноцветов, и теперь она могла иронично сказать, что Скайрим встретил её с цветами.        «Перебьётесь», — подумала Лира, срывая очередной растущий у обочины горноцвет, а вслух сказала совсем другое:        — Интересно, что там за руины на отроге горы? — поинтересовалась бретонка, показывая на цепь из нескольких исполинских каменных арок.        — Это Ветреный пик, — рассказал Хадвар, — когда я был мальчишкой, мне про него снились кошмары, как драугры ночью спускаются с гор и лезут ко мне в окно… всё в таком духе. Честно сказать, мне тут до сих пор неуютно.       Надо же, сработало. Да и как не могло сработать? А тема, на которую любой человек, да и не только, всегда говорит с удовольствием и увлечённо — это то, что его интересует, и он сам.       «Как будто мне уютно, — подумала Лира, — и было бы ещё уютнее, не реши ты пойти за мной, когда я ищу, где переодеться в нормальную мантию. Хорошо хоть, отвернулся.»        — Мне казалось, драконы давно вымерли, — заметила Лира, услышав рёв ветра, подозрительно похожий на драконий ор.        — И мне. Но если проклятые братья Бури умудрились найти дракона, или разбудить его, война может принять плохой оборот. Трудно поверить, что это простое совпадение. Первый за сотни лет дракон нападает ровно в момент казни Ульфрика. Совпадение? Не думаю.       Лира задумалась. Она впервые в жизни увидела настоящего дракона и твёрдо решила, что этого ей достаточно. Больше она никогда в жизни не будет иметь с ними никаких дел, это решено. И потом, какими же суровыми должны быть эти братья Бури, если у них дракон в качестве домашнего питомца? Собачку, на худой конец, нельзя было завести?       Однако очередной лекции о вреде скайримского сепаратизма помешали Камни-Хранители. Нет, сами камни ничего не сделали, но имперский служивый, увидев ещё одно знакомое место, счёл своим долгом рассказать о нём молодой и симпатичной бретонке.        — Это Камни-хранители, три из тринадцати древних стоящих камней, что есть в Скайриме. Иди вперёд, посмотри.        — Хадвар, ну ты даёшь… как идти к чему-нибудь непонятному или опасному, так сразу дамы вперёд, а как агитировать за Империю, так ты меня обгоняешь… сначала медведь, теперь эти камни. И не надо говорить, что про них я тоже сглазила!        — Нет, эти камни всегда тут стояли, — безразлично ответил Хадвар, — а насчёт медведя не уверен.       Камни-Хранители выглядели вполне себе… невинно и безопасно, и со стороны казалось, что это просто какие-то древние менгиры, обветренные и словно осевшие от времени. Как бы то ни было, никакой видимой опасности они не представляли; да и вряд ли Хадвар стал бы предлагать ей заняться чем-то опасным. Когда Лира подошла поближе, чтобы внимательнее рассмотреть камни, ничего не произошло; они казались тёплыми даже на вид, согретые ласковым осенним Солнцем. Её спутник стоял неподалёку и терпеливо ждал, пока она наконец выберет свой знак; и снова почему-то вспомнились древние врата Обливиона около Брумы, закрытые задолго до её рождения. Если бы эти Камни-Хранители неподалёку от Ривервуда представляли бы какую-то опасность, наверняка никто не стал бы терпеть их присутствие здесь, и их просто как-то деактивировали бы, раз уж никаким образом «закрыть» их не удалось бы.       Камень Вора не понравился Лире сразу. Не впечатлили её возникающие в голове мысли, образы того, как она с лёгкостью забалтывает людей, ворует чужие кошельки, вскрывает замки на дверях и крадётся среди теней, чтобы в нужный момент вонзить в шею врага отравленную стрелу. Она поразительно ловка и бесшумна, за считанные мгновения может проскочить за спину ничего не подозревающему врагу и пустить кровь. «Стань воплощением смерти, невидимой и неумолимой. — шептал ей чей-то голос, — Я научу тебя.» И тем самым полностью отбил желание принимать знак Вора — никакого наслаждения от убийств и краж Лира не испытывала.       Видение исчезло, и вместо него появилось другое. Сгущающиеся тени, не похожие ни на ночные тени, ни на тени от свечи на стене или потолке; скорее что-то живое, неуловимое и опасное. Такая тень, которую она, Лира, ещё никогда не видела, и чью способность она могла бы перенять, если бы захотела. Что-то — или кто-то — умеющее ждать. Тени стали сгущаться, и из них незаметно соткалась тонкая фигура в странном тёмном костюме, почти полностью закрывающем лицо. «Мы ничего не крадём, — услышала она бесполый тихий голос, — ни деньги, ни жизнь. Почему бы не забрать то, что мы можем забрать? Значит, оно принадлежит нам по праву. Это наш город… это наш мир». Внезапно видение прервалось, и Лира снова увидела, как стоит перед камнем Вора. Интересно, сколько времени она так простояла? Наверное, не так долго, потому что Хадвар ещё не ушёл.       Знак Воина представил ей другое видение. Сильная и мускулистая, на зависть иным мужчинам, она куёт в обжигающе горячем горне оружие и доспехи удивительного качества. Ещё мгновение — и Лира надевает собственноручно изготовленную броню, берёт в руки меч и щит, врывается в плотные ряды те самых драугров, о которых только что говорил Хадвар, расшвыривая их в разные стороны, словно тряпичных кукол. «Ты станешь неуязвима, никто не устоит перед твоим натиском» — говорил ей камень. Но знак Воина тоже почему-то не нравился, хотя там вроде бы не «предлагалось» ничего плохого. Может, из-за молодости девушка ещё плохо знала саму себя, может, ей не понравилась новая, чересчур мужеподобная в перспективе фигура, но что-то в глубине души подсказывало ей, что к такому рода выбору, как и к любому выбору вообще, нужно подходить очень ответственно. Конечно, один из трёх Камней-Хранителей даст ей то, кем она хотела бы быть. Но что-то вроде пробуждающейся интуиции или еле слышного внутреннего голоса настойчиво шептал ей, что если сейчас она готова что-то получить, нужно быть готовой и что-то потерять взамен. Быть сильной, умелой и непобедимой воительницей — это хорошо. Но всё тот же еле слышный, но настойчивый голос продолжал говорить ей, что в обмен на такую большую силу нужно будет пожертвовать очень многим, отдать то, на что она не будет согласна, словно заключить сделку, об условиях которой она узнает гораздо позже, причём никто, кроме этого таинственного голоса, её не предупреждал и не предупредит. А как можно соглашаться на то, о чём ты даже не подозреваешь? Может, потом, когда ты это самое найдёшь, оно тебе понравится и ты не будешь готов расставаться с этой самой находкой?       Образы в голове менялись, уступив место другим. Видения сражений, — прошедших или грядущих? — проносились перед ней. И в некоторых участвовала она сама. Фигуры сражающихся, она сама, другая, само небо и всё вокруг были окрашены каким-то равномерным красноватым цветом. Если она выберет знак Воина, она станет сильнее, причём сразу. Пройдёт время, пройдут долгие и упорные изматывающие тренировки, и она станет непобедимым воином, встреч с которым будут избегать многие благоразумные противники. Затем к ним присоединятся и неблагоразумные тоже, потому что мало кто в здравом уме захочет идти на верную смерть. Да и не в особо здравом тоже. Надёжная, как стена, прочнее каменной глыбы, которую невозможно разбить, она станет оружием сама по себе. И вместе с силой, наверное, добавятся и твёрдость и неуступчивость, потому что новая часть её, которая всегда поможет в бою, останется с ней навсегда и в мирной жизни. А если поменять свой Камень-Хранитель…интересно, так можно или нет? А если потом она поменяет свой знак и возьмёт новый, её прошлое ведь всё равно уже никогда не изменится.       «Нет уж, пусть лучше будет… это самое, что у меня сейчас в случае выбора заберёт камень Воина — решила Лира. — Лучше уж лишний раз перестраховаться, чем подписаться на что-то, что тебе до конца не понятно. Да и, что там говорить, вообще непонятно. Как, интересно, эти Камни-Хранители вообще работают?»       Со знаком Мага всё было гораздо проще. Стоило Лире подойти к нему, прикоснуться тёплой и какой-то… мягкой? (мягкий камень?) поверхности, она увидела расходящиеся во все стороны голубоватые волны, напоминающие чем-то рябь на поверхности воды. Волны закручивались в сферы, струи и спирали; воздух вокруг неё словно сгустился и задрожал, наполняясь каким-то странным и непонятным, но всё-таки приятным запахом. При вдыхании того, что пришло на смену воздуху, в груди приятно потеплело и словно что-то расправилось, а неясные и кажущиеся бессмысленными, но приятные и чарующие видения стали проясняться. Девушка увидела какой-то силуэт, выходящий из яркого снопа света, причём его самого при этом невозможно было рассмотреть; над головой странного существа — или сущности — распускался светящийся яркий бутон, отдалённо напоминающий цветок лотоса, растущий на воде, но с необычно длинными лепестками. Затем тёмный силуэт начал расчерчиваться причудливо закручивающимися спиралями яркого восхитительного света, а вокруг него, словно кокон, появилось овальное белое свечение, напоминающее яйцо. Время от времени через всё это великолепие мелькало что-то, напоминающее беззвучную иссиня-белую молнию, но самым удивительным было то, что это совершенно не казалось опасным. Напротив, хотелось подойти ещё ближе и прикоснуться. Лире показалось, что она сделала шаг вперёд и прикоснулась к таинственному силуэту, который стоял перед ней; ей показалось, что она словно упала во сне, — в воду, как ей иногда снилось, когда она была маленькой. Закружилась голова, но это чувство очень быстро прошло, уступив место удивительной лёгкости и чувству чего-то нового, прекрасного и необычного. Разноцветные вспышки яркими бабочками пролетели перед ней и исчезли. А прекрасный силуэт, дышащий какой-то неведомой, но влекущей силой и сотканный из восхитительных цветов, света и кажущихся яркими теней протянул руки ей навстречу и слился с ней, так быстро, что бретонка не успела ничего понять.       Девушка вздрогнула, открыла глаза и отошла от камня.       Уже действительно наступил вечер, или ей просто показалось? Сколько времени она стояла здесь, выбирая свой Камень-Хранитель?        — Маг, значит? Каждому своё. Не суди, да не судим будешь.       «Интересно, кто и кого судить должен был, — подумала Лира, — я ведь не выбрала ничего плохого. Не знак Вора же! Это только ему маги не нравятся — или вообще все норды магию не любят? Странно, ведь камень Мага всё равно здесь стоит».       Хадвар всё так же терпеливо ждал её неподалёку, хотя было ясно видно, что вся эта ситуация начинала ему надоедать.       Лира прожила на свете целых девятнадцать лет, что по тому времени соответствовало уже вполне взрослому возрасту, и «вольная» жизнь без любящих и заботливых родителей уже научила её многому. Чему-то её учили родственники, соседи, да и просто добрые люди (и не только люди), но многому обучал самый лучший в мире учитель — опыт. Он всегда даёт очень дорогие уроки, но зато учит очень эффективно, и объясняет более чем доходчиво.       Чтобы проверить правильность своих подозрений по поводу не самого лучшего подбора формы, новоиспечённая искательница приключений спустилась к небольшой речушке, приветливо поблёскивающей среди зарослей трав. (Интересные ингредиенты, кстати, надо будет не забыть потом нарвать про запас.) По дороге из Хелгена к Ривервуду Лира набрала столько разных образцов местной флоры, что её холщовая сумка грозила лопнуть, а потому она продолжила складывать охапки душистых цветов уже в рюкзак. Кажется, город был уже совсем близко, а Хадвар что-то говорил про реку рядом с Ривервудом; хотелось бы верить, что именно эту.       Зачерпнув в пригоршню чистой холодной воды, травница с удовольствием умылась ещё раз и осторожно напилась, а потом не удержалась и посмотрела на своё отражение в воде, чтобы увидеть, наконец, как и во что она была одета — и как это всё выглядело. К сожалению, её худшие опасения подтвердились, потому что безупречно-ровная водная гладь явила её взору молодую бледную блондинку в следующем наряде, части которого, мягко говоря, никак не сочетались между собой: короткая бежево-голубая мантия с капюшоном, ранее принадлежащая магу и имеющая соответствующие зачарования (надо будет потом узнать, какие именно, вдруг что-то полезное), соседствовала с имперскими сапогами и меховыми перчатками братьев Бури.       «Если бы меня кто увидел в таком карнавальном костюме, подумали бы, что я мародёр. А я, наверное, мародёр теперь и есть. Во имя Девяти…»       После попытки хоть немного отмыться в холодной воде усталость как рукой сняло; Лира вышла из реки и продолжила увлечённо собирать розовые и голубые венчики прибрежного горноцвета, одновремено поднимая свой рюкзак и укладывая в него — куда же ещё больше! — ещё один будет, который по размерам походил уже не на сноп, а просто на большой веник.       «Если мне кто-нибудь подарил такой букет, было бы жалко пускать его на зелья, — подумала Лира, вдыхая запах охапки горноцветов, — но сопровождающий меня воин, похоже, считает себя слишком суровым для таких нежностей… и опять приходится собирать всё самой. Вот уж правда: если хочешь, чтобы что-то было сделано, и притом хорошо — сделай это сам.»       Под взглядом офигевшего от такого количества сорванных цветов Хадвара, чародейка аккуратно сложила весь получившийся гербарий, который теперь уже точно напоминал огромный сноп, закрыла сумку, подумала, потом утрамбовала. Снова открыла рюкзак и проверила, как там лежит её «сокровище». Конечно, Скайрим — не Сиродил и не её родная Брума, здесь таких цветов на каждом углу, вернее, на каждом шагу растёт в огромном множестве, но всё-таки… Жаль было начинающей травнице пропускать ингредиенты для будущих зелий, — да и просто цветы были очень красивые. А какая женщина, тем более, молодая девушка, цветы не любит?       Хадвар неодобрительно наблюдал за всеми её манипуляциями, но ничего не говорил: очевидно, он собирался вернуться в Ривервуд ещё днём, а с этой странной девицей, которая, как дитя малое, цветочки собирает и хорошо хоть, что за бабочками не бегает, они и до ночи не управятся. Хотя, как он уже убедился за время службы, иногда всё может очень сильно пойти не по плану… но не до такой же степени? Сначала дракон, который до основания разрушил Хелген (конечно, Хадвар, как любой служивый, за всю свою жизнь видел много крови и смертей, но летающий монстр превзошёл на этом поприще всех). А дракона он в последний раз видел в старой книге с картинками, которую ему показывал ещё его дедушка, когда сам мальчик ещё не умел читать, потом — бегство особо опасных преступников, которыми он считал пойманных братьев Бури, а теперь — эта странная девица, которая вдобавок приехала сюда одна и из далёкого Сиродила, тоже мне, нашла время, и чего ей только дома не сиделось? — а теперь она, видите ли, цветочки собирает.       Наверное, последнее испытание, свалившееся на него за последние дни, было тяжелее всего. Своих детей у него пока не было, и семью он не создал, поэтому представления об общении с подрастающим поколением он имел весьма расплывчатые. Всё не было времени, и за своей службой он не встретил ни одну хорошую девушку, с которой они вместе захотели бы прожить до глубокой старости. Вот как, скажите, обращаться с детьми, пусть даже они и считают сами себя взрослыми? Нет уж, увольте. Хадвар — не нянька, он понятия не имеет, как надо няньчиться с кем-то. Скоро ночь, стемнеет, а они ещё до Ривервуда не дошли! Места здесь дикие, неспокойные, по ночам на охоту выходит зверьё. Он, Хадвар, конечно, не испугается пару-тройку зарвавшихся вышедших на дорогу волков, а вот девчонка? Её хоть можно научить нормально махать мечом? Глядя, как стройная блондинка в тонкой, как лист пергамента, тёмной мантии, увлечённо прижимает к себе охапки горноцвета, в которых то тут, то там показывали свои пушистые головки стебли чертополоха и, улыбаясь, шепчет что-то, он твёрдо решил, что его странная спутница в случае чего или сама порежется, или опять будет размахивать так, что ему, тренированному имперскому легионеру, только и останется, что уклоняться от ударов своей чересчур ретивой спутницы. Хадвар представил себе эту картину и чуть не застонал. Да, конечно, приходилось ему и не раз перевязывать раны своих боевых товарищей, но что в случае чего делать вот с этим? Во имя Восьми, скорее бы дойти до Ривервуда и оставить девчонку на попечение кого-нибудь из женщин. Той же самой Сигрид, например. Его дело — спасать и защищать, а с остальным они и сами, без него, справятся.       Словно подслушав мысли Хадвара о возможной опасности, подстерегающей путников ближе к ночи и явно не желая разочаровывать служивого в его подозрениях, идиллию прервали два здоровых блохастых волка, спрыгнувших с уступа откуда-то справа. Хадвар тут же отоварил первого волчару мечом по наглой морде, причём волк неожиданно тонко и жалобно заскулил, совсем как обычная домашняя собака, пока Лира целилась в зверя заклинанием, молясь, чтобы она случайно не попала по компаньону. Хорошо хоть, молнии долетали мгновенно, и второй волк, влетев мордой в щит легионера, почувствовал заклинание искр на себе. Яркий сине-белый разряд оставил на шкуре длинную полосу из мелких электрических ожогов, прежде чем зверь свалился замертво.       Всё действие заняло меньше минуты.       Наступила тишина.        — Как ты? — взволнованно спросила Лира у своего спутника — Надеюсь, я в тебя не попала? Ты цел?       «Кто бы мог подумать… — потрясённо подумал Хадвар — А я-то думал, что девчонка опять бросится на врагов с мечом и глупым криком, а она не так проста, как кажется. И стоит спокойно, не истерит, даже обо мне волнуется… — На этом моменте у него в груди как-то приятно кольнуло, сжалось и потеплело, наверное, от непривычки к тому, что кто-то проявляет беспокойство о нём, бывалом воине, причём совершенно посторонний человек. — Толковый маг она, надо же!»        — Со мной всё в порядке, — бодро ответил «легионер без страха и упрёка», — я родился и вырос в Ривервуде и к этим местам давно привык. Здесь даже дети умеют с мечом обращаться! — добавил он хвастливо.        — А ты, выходит, будешь учиться на мага, верно? — продолжил Хадвар, и Лира утвердительно кивнула — Тогда тебе надо обратиться в коллегию магов Винтерхолда. Ещё Лукан Валерий в Ривервуде продаёт различные заклинания, и у придворного мага тоже такие книжицы имеются. Мне-то, конечно, они без надобности, зато вот тебе они точно пригодятся.       «А вот и Ривервуд, наконец-то мы дошли! И полуночи ещё нет, хоть и ранним днём, едва ли не утром, вышли.» — чуть не добавил норд. Уж очень ему хотелось съязвить. Ну хоть один раз. Ну хоть самую малость. Хадвар был прежде всего обычным человеком, которому хотелось поскорее добраться до дома, снять с себя всю эту надоевшую броню, пропахшую чужой и своей кровью, пеплом и дымом так, что, казалось, даже за неделю нельзя будет отмыть и запах никогда не выветрится, а потом помыться, выпить мёду и лечь спать. В своей постели. И наконец-то пожить спокойно. Если, конечно, удастся пожить — но Хадвар предпочитал оставаться оптимистом и так далеко не заглядывал.        — А ты так? Как я вижу, тебе удалось справиться с волком? — спросил он свою спутницу, которая, по-видимому, то ли не была пугливой от природы, то ли просто не успела испугаться.        — Вроде бы нормально… — задумчиво ответила девушка, подхватывая брошенный на землю рюкзак и ускоряя шаг, чтобы они смогли наконец добраться до этого самого таинственного Ривервуда. Где-то, вроде как в груди, появилось странное ощущение, будто забил тонкий ручеёк, постепенно заполняя всё тело изнутри. Наверное, именно так и должно было ощущаться восстановление магических сил. И ещё — Лира была уверена, что в тот момент, когда она увидела выбежавших откуда-то из чащи волков и стала готовить своё «любимое» заклинание из пока ещё скромного арсенала, ей на секунду показалось, что она снова увидела тот самый таинственный силуэт, который явился ей перед тем, как она выбрала знак Мага. И на будущее она решила узнать побольше и об этом тоже. Плюс — на той мантии, которую она надела в крепости Хелгена, было какое-то соответствующее зачарование, надо будет узнать, какое именно. У магов ведь есть зачарования для восстановления и усиления магии, так ведь? Интересно, как вообще такая штука работает, но это тоже будет потом. Жаль только, от волчьих зубов эта мантия ни за что не спасла бы её, так что в будущем надо будет и о броне подумать тоже. В ближайшем будущем. Причём проблемой будет не то, как и где найти броню, — в её рюкзаке уже было несколько комплектов и целый щит, взятый из Хелгена при побеге, — а то, как научиться её носить. Голова слегка кружилась, а что-то невидимое словно давило на кончики пальцев, будто она пробовала поднять ими нечто тяжёлое. Причём сам этот предмет никак не ощущался, а вот чувство недавнего усилия — даже очень.       «Интересно, это побочный эффект от использования электрических заклинаний? Или это должно чувствоваться постоянно? А если нет, то что тогда? Столько вопросов, и ни одного ответа. Ну, что ж, потом со временем со всем разберёмся.» ***       Ривервуд, как и ожидалось, встретил двух путешественников тишиной. Казалось, всё, что было до этого, просто приснилось, или случилось где-то в далёком, другом мире. Лаяла собака, кудахтали копошащиеся в дорожной пыли куры, о чём-то разговаривали мирные жители, занимаясь своими повседневными делами. Стучал по наковальне молот, смеялись и спорили дети, где-то мычала корова и слышались разговоры.       Тишина, впрочем, продлилась недолго — проходя мимо первого же дома, Лира услышала, как какой-то молодой светловолосый норд спорил со старушкой о драконе. Бретонка с удовольствием рассказала бы этому неверующему о том, как «привидевшееся» чудище едва её не убило, но сейчас волшебнице было не до разговоров с местными крестьянами. И была бы она чуть менее уставшей, она посмеялась бы над заявлением бабульки о том, что если дракон прилетит в Ривервуд и всех убьёт, никто не поверит, потому что мёртвые, как правило, нелюбопытные и не верят уже ничему и никому. Да и вообще, как может убедиться в существовании дракона тот, кого этот самый дракон уже убил? Но сегодня она видела так много смертей, причинённых этой самой ужасной рептилией, что ей ещё долго не захочется ни комментировать это, ни вспоминать. Хотя… интуиция подсказывала девушке, что вспоминать как раз-таки и придётся. Боги, только бы не сегодня, пожалуйста…        — Дядя Алвор… привет, — поздоровался Хадвар с широкоплечим кузнецом из дома напротив.        — Хадвар! Что ты тут делаешь? Ты в увольнении? — Алвор внимательно осмотрел потрёпанные доспехи легионера с несколькими подпалинами, — Кости Шора! Что с тобой стряслось, парень?! У тебя неприятности…        — Тише! — остановил дядю Хадвар, когда сразу несколько местных жителей повернули голову в сторону гостей, — прошу тебя, чуть потише. Я в порядке, но нам лучше поговорить в доме.        — Что происходит? А это кто?       На секунду Лире показалось, что Алвор принял её за новую девушку свего племянника и уже ждала от кузнеца следующий вопрос: «Она беременна?», однако, к счастью, на этот раз пронесло, и легионер ответил вместо своей спутницы.        — Это мой друг, она спасла мне жизнь. — сообщил Хадвар, оставив Лиру в полном недоумении. Вроде бы как речь шла о ней… Интересно, что она такого героического сделала? И, главное, когда? Волшебница пробовала вспомнить, могла ли она спасти служивого сначала от дракона, а потом от братьев Бури, и наконец от волка, но ничего путного в этом ключе вспомнить никак не могла. Конечно, дракон, чтоб его, был, братья-разбойники — тоже, волки — имелись, но вот собственная героическая роль в этом всём как-то не вспоминалась. Ну никак. И вообще, на её взгляд, во время всех этих событий, начиная от Хелгена и заканчивая прибытием в Ривервуд, служивый не только хорошо спасался сам, но и защищал её, Лиру. Комплимент юная особа сочла незаслуженным, но предпочла промолчать и подумать об этом потом, когда будет время.        — Пойдём, я всё объясню, но лучше всё-таки в доме! — предложил дяде Хадвар. Возможно, он не хотел, чтобы вся эта история стала достоянием общественности, — односельчане могли оказаться любопытными, а лишние распросы ему сейчас ни к чему. Ну вот совсем ни к чему. Потом, может, он всё расскажет, нападение дракона — дело серьезное и неожиданное, тем более, что если эта тварь вернётся, скрыть её никак не получится. Поэтому лучше бы предупредить об этом заранее. А может, ярлу Вайтрана рассказать? Так что, как ни крути, возвращение драконов сохранить в тайне никак не получится, как ни старайся.       А, с другой стороны…стоит ли стараться-то? Чем больше народу будет знать, тем лучше, потому что внезапное нападение на город или какой другой населённый пункт, вместе с его полным — не приведите боги — последующим уничтожением, сюрприз так себе. Лучше будет, если в Ривервуд пришлют подкрепление, и чем скорее, тем лучше. Там много народа, там стены и защита, там — город. Подумать только, совсем близко от Ривервуда — Вайтран, и дойти туда можно быстро, всего за каких-то полдня… (это если цветочки по дороге не собирать, тогда сообщать о драконе уже поздно будет, потому как он сам от старости сдохнет). А там — всё, там сосредоточена и бурлит жизнь. А у них? Да что здесь, у них? Так, парочка стражников, следящих за порядком на дорогах, да несколько деревянных домов, стоящих вокруг лесопилки. Мало ли таких деревушек, возникших вокруг одного-единственного «культурного центра» посреди глуши по всему Скайриму, и случись там что — никто и на помощь не успеет позвать. Да и потом не узнает никто, что случилось с теми несчастными, были они, не были, что там с ними случилось… разве что потом успокоится, остынет земля, зарастёт снова, закроет следы трагедии, и зарастёт всё травой. И жизнь снова продолжится. Для кого только?..       Почему-то совсем некстати задумавшемуся бравому легионеру представилась его недавняя спутница, составившая компанию при побеге из Хелгена. Как она идёт по лесу с неизменным огромным букетом цветов в руках, и наталкивается на такой вот «памятник прошлой жизни». Интересно, чего она там могла забыть? — возмутился он даже в своём видении, словно девушка могла его услышать и ответить на риторический — или не совсем — вопрос. Цветочки свои забыла, не иначе. Мало их ей вдоль дорог растёт. А они ведь даже на старых кладбищах и недавних пепелищах хорошо растут. Погаснет огонь, остынут сломанные и покорёженные доски, впитается в землю без остатка кровь, порастёт Хелген быльём, будто ничего и не было… Кости Шора, да что же это такое-то, а? — разозлился сам на себя Хадвар. — Вот мне сейчас ещё запричитать, как старой бабке, не хватало! Старая Хильде — и то не в пример лучше держится! А ей, что, так уж легко?       Не то, чтобы из возвращения драконов в Скайрим можно было сделать военную тайну — что-то подсказывало Хадвару, что драконы явно не то, что при желании можно утаить, да и без желания тоже — но ему хотелось поскорее зайти в дом и элементарно отдохнуть. Скинуть с себя эту броню, которая, казалось, уже успела попросту прирасти к телу, а местами и прикипеть, задетая драконьим пламенем, привести себя в порядок, а потом выпить холодного мёда. А уж потом спокойно рассказать о прелестях воинской службы, и о том, что нарушило относительно спокойный ход дела.       И что-то подсказывало Хадвару, что то, что случилось сегодня, в будущем изменит не только его жизнь, но и жизнь всего Скайрима. Возможно, даже ход истории. И эта странная девчонка, которую он привёл из Хелгена в дом своего дяди, как-то будет с этим связана, правда, непонятно пока, как. Хадвар ловил себя на какой-то неожиданной и странной, почти фантастической мысли, но он никак не мог уловить её, словно она поселилась где-то на самом краю сознания и упорно не желала даваться в руки, ускользая всякий раз, как только он хотел ухватить её. Но то, что ничего из произошедшего сегодня и из всего того, что он видел, ни случайностью, ни совпадением не было и быть не могло — эта мысль прочно засела в голове прагматичного норда и почему-то никак не хотела оттуда уходить.       Девчонка не колдунья — это точно. Как и все норды, Хадвар не жаловал магов и к магии относился насторожено, но здесь никакой магии, и уж тем более типа иллюзии или колдовства, не было и в помине. Кстати, а где она? К счастью, стоит на дороге неподалёку от него, заинтересованно разглядывает местные постройки, — она, что, деревню никогда не видела? — пса Гердур гладит. И смеётся, когда пёс, обнюхав её, обиженно фыркает и отбегает в сторону. Точно, ребёнок, не иначе. И чего ей дома-то, со взрослыми, не сиделось? Не на войну же она решила сбежать, — без оружия и без брони, да ещё и из Сиродила? И что-то подсказывало прагматичному норду, не склонному верить ни в предчувствия, ни в какие-то знаки, посланные свыше, что всё то, что произошло за сегодняшний день и всё, что он видел, ни случайностью, ни совпадением назвать было нельзя. И точно так же, как до этого Лира, он решил, что вопросов много, а над ответами он подумает позже. Ведь рано или поздно всё станет ясно.       — Ладно, пойдём-ка в дом. Сигрид вас покормит, а ты рассказывай.       К счастью, опасения Лиры не подтвердились, и пока она — наконец-то — мылась и — какое счастье! — переодевалась в чистую одежду, любезно подаренную ей Сигрид, а потом вернулась в дом, где все уже занимались своими делами. Никто не стал донимать её вопросами: очевидно, её спаситель из Хелгена взял всё на себя, за что волшебница была ему очень благодарна.        — Должна признать, ты ничего, — похвалила Сигрид внешность гостьи, но затем добавила не самые приятные слова, — только держись подальше от моего мужа Алвора!       Лира с трудом удержалась от смешка. Нужен ей был этот кузнец. Женатый, с дочкой, старше чуть ли не в два раза, да ещё и счастливый в браке. Скайрим пока в целом производил впечатление провинции, где чародейке ни за кого выходить не хотелось.       Конечно, никто не назвал бы Лиру ребёнком, — в смысле, по возрасту, а вот по поведению её за прошедший день то принимали за ребёнка, то считали такой как минимум раз десять, — но она была ещё в том счастливом периоде юности, который ещё хорошо помнит о своём совсем недавнем детстве. А для детей, как известно, все, кто старше двадцати лет, уже автоматически становятся очень взрослыми, а те, кому около сорока, наверняка лично застали ещё живых двемеров.       … И всё-таки уже потом, когда Хадвар благополучно снял с себя порядком надоевшую и в той же степени потрёпанную броню — дядя осмотрел её, неодобрительно покачав головой, но пообещал на следующий же день всё исправить — и, предварительно помывшись, сидел за столом и пил холодный мёд, принесённый ради случая из подвала, его непривычные размышления внезапно вылились в одну очень простую и, как ему самому показалось, гениальную мысль.        — Надо сообщить ярлу, что в округе объявился дракон. Ривервуд беззащитен… Нужно сообщить ярлу Балгруфу в Вайтран, чтобы он прислал солдат. Если ты мне поможешь, я буду у тебя в долгу. — предложил Хадвар Лире, когда они, уже помывшиеся, посвежевшие и переодетые во всё чистое, сидели за столом. Он ожидал реакции своей недавней спутницы на такое предложение, вопросов или, того хуже, отказа, но ничего этого не последовало. Вместо этого Лира кивнула в знак согласия и спросила только, где находится этот город.       У Хадвара словно камень с плеч упал.       — Вот и хорошо. Спасибо тебе. Дай мне свою карту, я на ней отмечу Вайтран.       И попутно не мог не удивиться, насколько хорошей была её карта, «позаимствованная» в Хелгене; пусть на ней и не было отмечено очень много разных маленьких городов и населённых пунктов, пропорции были выдержаны хорошо, и даже отмечены границы соседних провинций с названием по краю.       После позднего, но сытного ужина тянуло ко сну; поначалу Лира опасалась, что если она уснёт, то ей сразу же приснится от самый чёрный дракон и пылающий Хелген, но её опасения оказались напрасны. И как только голова коснулась подушки, она сразу же крепко уснула без снов… ***       … Лире казалось, что она проснулась рано, но уже вовсю светило Солнце и в доме никого не было. Снаружи доносился обычный шум, — похоже, добрые хозяева уже приступили к своим повседневным делам. Её мантия, отмытая или вычищенная (как это правильно называлось, Лира не знала, но учитывая, через что им с Хадваром пришлось вчера пройти, наверное, имело место и то, и другое) лежала около её кровати, а на столе ждал завтрак. Поздний завтрак. Рядом лежал и мешок, который девушка ещё вчера окрестила про себя «мешком с подарками», подготовленный для неё женой кузнеца, ревнивой Сигрид, и, осмотрев ещё раз его содержимое, Лира решила на всякий случай взять всё. Наличие спиртного, правда, её не радовало, потому что сама девушка почти никогда не пила его, — но это в случае чего можно будет отдать кому-нибудь из местных. Денег у неё сейчас не так много, ничего особенного она делать пока не умеет, а бутылка-другая в качестве презента вполне сможет сойти за благодарность. Сейчас она возьмёт подарок добрых родственников Хадвара — тут Лира сделала себе ещё одну пометку на будущее, обязательно вернуться в Ривервуд и отблагодарить этих простых, но добрых людей за их сердечный приём — и пойдёт варить зелья. Если повезёт — получится хоть что-то. И это «что-то» можно будет оставить себе, остальное — продать.       Лира собрала пожитки и вышла на единственную в Ривервуде улицу. Учитывая, что места в рюкзаке пока совсем мало, как бы так сделать, чтобы и продать побольше, чтобы хоть какие-то деньги были — и себе оставить побольше тоже… ну, нет, так точно не получится. А хотелось бы… Хорошо бы ингредиенты, которых было не просто много, а удивительно много, и впрямь с умом использовать, а не просто перевести на ерунду. Не сено же заготавливать ей теперь, в самом-то деле?       Лира представила себе, как она, одетая, как местная фермерша, даёт охапки цветов флегматично смотрящей на неё и невозмутимо жующей корове, и засмеялась.       Несколько местных жителей, проходящих мимо неё, удивлённо оглянулись.       Так, а теперь надо бы заняться делом. Где там можно сварить зелья, — и куда потом пойти продавать их?       День начинался замечательно, и, открыв двери таверны «Спящий великан», девушка прошла в уютное деревянное здание, где посреди комнаты тлел очаг, а за столами по углам сидело несколько посетителей.        — Ты вроде бы издалека идёшь… Наверняка можешь рассказать о дальних странах или поделиться парой интересных историй… — добродушно поприветствовал Лиру молодой светловолосый норд на другом конце зала…