Лучшие недотёпы всего Ривервуда. Том 1. Вайтран

      Светило яркое Солнце, и в низине оно так тепло пригревало, что временами Лире казалось, что она снова недалеко от родной Брумы, где-то в более южной провинции Сиродила. И даже ветер, который по дороге в Ривервуд казался морозным и пронизывающим до костей, теперь ласково льнул к разгорячённому лицу и доносил издалека ароматы свежей зелени, подтаивающего снега и весны. Высокие сосны и ели торжественно поднимались вверх и закрывали высокое голубое небо, а между их вершинами пробивались яркие лучи солнечного света. Где-то вдалеке пели и перекликались птицы, перелетая с ветки на ветку. Дорога от Ривервуда до Вайтрана не переставала поражать девушку какой-то спокойной, но горделивой и нескрываемой мощью, словно характер всей провинции проступал и в этих горах, — в высоких и не очень, но крутых и покрытых горящим на Солнце снегом, и в высоких и широких, таких, что не обхватить руками, стволах деревьев, местами густо поросших густым и мягким напитанным влагой мхом. Ривервуд стал первым населённым пунктом, который Лира действительно увидела в Скайриме, — Хелген, по понятным причинам, был не в счёт, — и её удивляло то, как человеческое тепло и какая-то цивилизация могли оказаться таким оазисом посреди дикой, разве что не первозданной природы. А более прозаично — та неожиданная встреча с двумя волками по дороге в Ривервуд, кажется, впечатлила бретонку побольше дракона. У дракона, как решила, похоже, не только Лира, имелись хозяева; она уже давно пожелала летающей рептилии найти своих хозяев и отправиться с ними вместе куда подальше, и теперь была уверена, что всё произошло именно так и её пожелание тут же исполнилось. А волки…какие у них могут быть хозяева? Спригганы в Сиродиле, например, умеют призывать медведей, а вот вот волков, кажется, пока никто призывать не научился. Волки, к сожалению, сами хорошо «призываются», особенно когда не нужны. То есть — всегда.       Как-то быстро, незаметно исчез за поворотом Ривервуд, и двое путешественников оказались полностью отрезанными ото всякой цивилизации; должно быть, потом, словно из ниоткуда, вырастет и Вайтран, в который они теперь направлялись, должно быть, он появится из-за очередной горы или скалы, или посреди леса, как Ривервуд… В любом случае, девушка была очень благодарна Свену за то, что он предложил свою помощь в её путешествии до Вайтрана, потому что помимо риска встречи с дикими зверями, которыми были богаты здешние леса, она попросту боялась пройти мимо города и не заметить его.       И посреди всего этого буйства природы по мощёной булыжником дороге шли двое юных путников.        — За юность мы пьём, прошлым дням наш почёт, скоро век… — напевал Свен, соблюдая ритм и высоту, а затем, вспомнив, что путшествует не один, а песня немного политическая, развернулся к Лире, — век произвола или век притеснений? Тебе как больше нравится?        — Мне кажется, что «произвол» и «притеснение» — разные вещи, — задумчиво сказала Лира. Почему-то её потянуло на философские размышления. — Произвол «лучше» тем, что при нём больше свободы… нет, при нём может произойти что угодно, — ну, или почти всё. Как хорошее, так и плохое, причём непонятно, по чьей воле или просто само по себе, безо всяких причин. Словно не то, чтобы боги больше не следили за нами и перестали направлять нас и защищать хоть изредка… а так, словно богов больше нет. И они все исчезли, словно их и не было никогда. И сначала исчезли боги, а потом исчез и весь мир. Но перед тем, как исчезнуть, все живые поняли, что богов больше нет, — а значит, теперь наш черёд. А притеснение — это когда кто-то угнетает кого-то, и можно сказать, кто они, мучитель и жертва, и где находятся. И как именно угнетают того, кому нужна помощь. Враг — далеко или рядом, но ты его знаешь. А при произволе… — Лира задумалась, словно подбирая слова — Может, враг есть, а может, и нет, и вообще больше нет никого. Ой, извини, что-то я отвлеклась. — перебила Лира саму себя, почувствовав, что разговор переходит в какое-то совершенно непонятное даже ей самой русло, а ведь вроде бы просто о песне говорили, и о том, какой текст должен быть лучше, хотя Свен вроде бы смотрел на неё как-то… странно, с нечитаемым выражением лица, но более чем заинтересовано и внимательно. Казалось, что он только что услышал от малознакомой девушки что-то настолько непривычное и неожиданное, насколько такое вообще могло быть — но ему почему-то даже понравилось — А тебе как больше нравится? Какое слово лучше всего подходит для песни?        — Не знаю, — Свен пожал плечами. Похоже, он ещё не до конца пришёл в себя от удивления, вызванного неожиданным ответом бретонки, хотя он изначально вроде как имел ввиду просто слова песни, — мне никогда не нравилось, что талморцы лезут в Скайрим со своими требованиями не поклоняться Талосу, но в Ривервуде «век произвола» любят больше, так что я чаще пел её.        — Так ты, получается, за Ульфрика? — Лира хотела задать этот вопрос как можно более нейтрально, но норд почему-то воспринял это любопытство за угрозу вусмерть разругаться с девушкой. А то и что ещё похуже: конечно, Свен не был уверен, что в случае чего Лира могла бы напасть на него, но он уже знал, что она прибыла в Ривервуд в компании имперского легионера, что тоже наводило на определённые мысли. Тот факт, что Лира и Хадвар были парой, Свен сразу же отмёл: если бы они были вместе, то проводил бы девушку до соседнего города не он, Свен, а её служивый. Да и сам племянник кузнеца ни за что бы не доверил свою девушку кому-то другому, тем более, мужчине. А значит… может, Лира тоже из легионеров, или какие там ещё должности в Империи бывают? Наверное, она скорее целительница, потому что на опытного воина девушка была мало чем похожа. Но всё-таки, лучше было не рисковать, а то мало ли что (плохое) может случиться.        — Что ты, что ты! Я в этой войне участвовать не хочу! Ни на чьей стороне, и вообще меня… всё устраивает. Да здравствует император и всё такое… — звучало как-то неискренне, как обман, и сам Свен отлично понимал это. Он думал о том, что бы ещё добавить, чтобы произвести впечатление на эту странную девушку, которая хоть и казалась общительной и открытой, но при этом какой-то словно таинственной и незнакомой, но ничего путного, как нарочно, не придумывалось.       «Может, Свен подумал, что раз я пришла с Хадваром, то уже записалась в легион?» — предположила Лира, но вслух сказала другое, — не волнуйся ты так из-за этого, я тоже ни на чьей стороне. А то, что меня сюда Хадвар привёл… должен же кто-то провожать даму!       Про то, что «даму» привезли вместе с мятежниками в Хелген, где чуть было не казнили, и казнили бы обязательно, просто так, за то, что оказалась и не там, где нужно, и не в нужный момент, если бы её, вряд ли желая того, не спас дракон, травница предпочла пока не говорить: что-то ей подсказывало, что для таких признаний ещё рановато. А то и просто очень рано. Конечно, потом, наверное, Свен про это узнает сам, а на вопрос, почему она не рассказала ему об этом раньше, можно будет ответить чем-то вроде «потому что ты меня не спросил, и я думала, что это не так интересно». А «отменённая» казнь в Хелгене и более близкое, чем хотелось бы, знакомство с драконом — это явно не те подробности биографии, о которых хочется рассказывать кому-то, да и просто вспоминать самому. Хотя Лира не была уверена, что когда-нибудь забудет то «маленькое происшествие» в Хелгене, даже в глубокой старости, — если, конечно, она вообще до неё доживёт. В памяти снова, как живой, встал палач с занесённой секирой, чёрной и блестящей от крови, и огромный дракон, севший на башню и который, казалось, посмотрел Лире прямо в глаза.       «Интересно, как такая милая девушка могла вообще встретиться с этим рубакой, — подумал Свен, но вслух, разумеется, ничего не сказал, — как бы узнать, откуда они пришли вместе и чем она вообще занимается?»       «А рассуждать, за кого я в этой войне… Ни за кого, только, наверное, сама за себя. И об этом тоже, ещё раз, никому не расскажешь, особенно вот так — ни с того ни с сего. — Думала Лира — А если и рассказать… как вообще определить, в какой момент можно в этом признаться? Жизнь — она может всё, и чтобы понять, какое время и для чего уготовано, нужно просто жить.»       Что-то подсказывало Лире, что на Свена можно положиться, и в принципе ему можно было бы рассказать обо всём… но это же самое «что-то» в глубине души мягко и ненавязчиво уточняло, что всему своё время, и для каждого рассказа и обстоятельства найдётся его собственный выпавший случай. А если хочешь найти подсказку, что, когда и как лучше сделать — просто продолжай жить дальше, и всё найдётся. — непривычные, но какие-то приятные мысли всплывали в голове сами по себе, не требуя для этого ни усилий, ни размышлений. Словно умершая бабушка Лиры незримо присутствовала рядом со своей любимой внучкой, и теперь сопровождала её повсюду, чтобы убедиться, что с её девочкой всё будет хорошо.       «Буду просто доверять жизни, — решила Лира, — вот и всё. Рано ли поздно всё прояснится, и по ходу событий будем делать всё, что хотелось бы. И ничего я ни за что не забуду, подвернётся удобный случай — будет и то, ради чего этот случай и был.»        — Ну да, теперь я тебя провожаю, — приветливо улыбнулся Свен, — А зачем ты постоянно сходишь с дороги и собираешь цветы? Может, лучше я тебе букет нарву как-нибудь? Глядишь, и пойдём быстрее.        — А я только хотела спросить, почему ты хочешь подарить мне цветы в первый же день знакомства. М-да… — пошутила Лира, — я собираю их для зелий. Познания в алхимии неплохо помогают встать на ноги.       Когда дуэт норда и бретонки пересёк мост, Лира вновь сошла с дороги, и на этот раз её любопытство не довело до добра. Слева, у обочины, горноцвет и пушица образовали целую дорожку из цветов, по которой Лира вполне предсказуемо забралась на какой-то косогор.       Вид даже с такой небольшой высоты на раскинувшиеся ниже равнины центрального Скайрима впечатлял, но ещё больше бретонку впечатлили два волка, выскочившие из-за поворота. Свен, который всё это время был рядом, бросился вперёд с криком «Вот ты где!». Быстрее, чем девушка смогла осознать её, промелькнула и исчезла мысль, что Свен, оказывается, всё это время был рядом с ней, даже когда она его не видела и даже не думала, что он будет сопровождать её даже в этом, казалось бы, совершенно банальном сборе «цветочков». И от этой мысли стало как-то тепло и приятно, как не бывало ещё никогда раньше. «Об этом я тоже подумаю позже». — уже привычно подумала Лира, отправляя это странное ощущение туда же, где ожидали свое очереди уже многие другие, не менее важные дела.       Лира не сразу поняла, кому эта фраза была адресована: ей, волкам или всем сразу, — и как прошло сражение, тоже не поняла: через пять секунд волки лежали мёртвыми, а Свен вытирал топор о пушицу.        — Это… Спасибо, Свен, ты герой. — наконец отмерла Лира. Раньше она ещё никогда не попадала в такого рода ситуации, но знала, что надо отблагодарить того, кто пришёл тебе на помощь в такой неожиданной и более чем затруднительной ситуации.       Судя по всему, Свен совершенно не ожидал такого признания; девушка заподозрила, что она вообще стала первой, кто назвал его героем, потому что бард, не нашедший, что ответить, отвёл глаза и покраснел.        — Может, прямо тут и отдохнём? — сказал он совершенно спокойно, явно для того, чтобы перевести разговор на другую тему — Заодно научу тебя свежеванию.        — Хотелось бы верить, что это было не предложение поесть волчатины, — скептически ответила Лира, — у нас в сумке ещё кролик с картошкой есть.        — Чудно, — ответил Свен, доставая котелок и осматриваясь вокруг в поисках хвороста, — ты говорила, что владеешь магией? Надеюсь, что да, потому что я не взял с собой огниво.       Норд быстро вернулся с охапкой хвороста, сложил её шалашиком и воткнул в землю две ветки, на которых должен был держаться котелок. Лира, увидев старания своего спутника, не долго думая решила помочь ему с готовкой и, встав так, чтобы огонь в случае чего не попал на Свена или на сложенные неподалёку пожитки, выпустила из рук поток пламени.       Костёр вспыхнул почти мгновенно, и уже через несколько минут освежеванный и разделанный кролик варился в котелке, а Свен уже отложил картошку для запекания в углях. Обед ожидал быть очень вкусным, и Лира уже вытащила для такого дела две глубоких деревянных тарелки.        — Свен, а нам ещё далеко до Вайтрана? — поинтересовалась Лира, терпеливо дожидаясь, когда похлёбка из кролика будет готова. Хотя бретонка позавтракала у Алвора, обед намечался ещё вкуснее и интереснее.        — Да нет, вон он там, к северу — бард указал рукой куда-то в сторону, где на горизонте виднелся какой-то большой и неровный жёлто-бурый холм, — пообедаем и к вечеру доберёмся до города. Ты там раньше бывала?        — Нет, ни разу. А ты, наверное, туда ездил? — предположила Лира, — не всю же жизнь ты провёл в Ривервуде?       На пару секунд Лира задумалась — ведь она действительно провела почти всю жизнь в Бруме и её окрестностях. Это путешествие в Винтерхолд было первым… и сразу же пошло совершенно не по плану. Предполагалось, что в этот день она уже доберётся до Винтерхолда и поступит в Коллегию, но теперь она сидела у костра где-то под Вайтраном, с письмом для тамошнего ярла в сумке, и неизвестно когда вообще доберётся до коллегии.        — Нет, конечно, я время от времени ездил в Вайтран на базарный день, а ещё учился в коллегии бардов в Солитьюде, — похвастался Свен.        — Интересно, меня уже вычеркнули из списка поступающих в Коллегию? — Лира неожиданно высказала вслух свои мысли, чем весьма удивила Свена.        — Ого! Так ты тоже бард? — норд был приятно удивлён, — Или только хотела стать им? Какой инструмент предпочитаешь? Лютня, флейта, барабан? Может, умеешь красиво петь?        — Не хочу тебя разочаровывать, Свен, но я ехала в другую Коллегию, в Винтерхолде, — поправила его Лира, — там учат магии, по слухам, гораздо лучше, чем в Синоде и без конспирации, как в Коллегии Шёпотов.        — Боги, неужели кто-то и правда хочет научиться такому? — Свен был неприятно удивлён, — ты уж поосторожнее тогда с этой магией. Оргнар говорил…        — Что маги от своего колдовства взрываются? — договорила за спутника Лира, — ну смотри, я с помощью магии разожгла костёр, когда ты оставил огниво за пол-Скайрима отсюда. Ещё умею лечить раны, и этот дар всегда при мне. Может, оно не так уж и плохо?        — Наверно, и неплохо, но учиться колдовству я всё равно не рискну, — равнодушно ответил Свен, — и ещё, я чуть не забыл тебя предупредить — когда придём в Вайтран, остерегайся Микаэля.        — А кто такой этот Микаэль? — спросила Лира, — Он что, не любит магов? На этот случай я могу переодеться в легионерские доспехи и…        — Дело в том, что магов он как раз-таки любит. Точнее, волшебниц. И вообще всех женщин. И… не вполне галантным образом. — неловко сообщил Свен, — вот, погляди на эту книгу его авторства.       Свен достал из своей сумки какую-то серую книгу, а вместе с ней — небольшое серебряное кольцо с каким-то зачарованием. Лира осторожно приняла подарок и подняла кольцо двумя пальцами, пытаясь разобраться с наложенными на него чарами…        — Свен, а зачем тебе кольцо карманника? — удивлённо спросила бретонка, возвращая спутнику его безделушку.        — Карманника? Я… вообще не знал, какие на нём чары, — ответил норд, — и вообще не помню, когда его в последний раз надевал. Ты лучше загляни в книгу, поймёшь, чего ждать от этого Микаэля.       Лира поняла уже на первой странице: книга представляла собой простое перечисление женщин Вайтрана и небольшие советы по их «соблазнению». Единственное, что было в книге полезного — перечисление тамошних мастеровых и торговцев.        — А ты знаешь Микаэля только по этой книге? — уточнила Лира, — или встречался с ним лично?        — Не то слово. Пришлось терпеть его в Коллегии Бардов больше года. Он был на пару лет старше меня и перетянул на себя внимание всех девушек, ни одной юбки не пропускал. Мы все вздохнули с облегчением, когда Микаэля выгнали за интрижку с одной из преподавательниц. Не хочу, чтобы он и тебя тоже увёл.        — Увёл? От кого?        — Не знаю, — Свен развёл руками, — может, у тебя в Бруме есть парень?        — Какие-то странные у тебя вопросы пошли, Свен, — заметила Лира, — мы с тобой только сегодня познакомились, а ты уже интересуешься, есть ли у меня парень…        — Мне казалось, обстановка к такому располагает, — увильнул от ответа норд, — но главное, что ты поняла мой совет — держись от Микаэля подальше.       Конечно, Лира вовсе не была обязана разговаривать со Свеном на эту тему, но после того, что их уже связывало, ей показалось, что она могла бы и ответить по поводу парня, — тем более, что у Свена в любом случае уже Камилла была, так что вряд ли возник бы риск, что он будет к ней приставать. Да и потом… она ведь знает про любовную историю лучшего барда всего Ривервуда, значит, она тоже могла бы взамен рассказать ему что-нибудь и про себя?        — У меня пока никого нет, — сказала Лира, — там, в Бруме, у меня, конечно, осталось много знакомых и друзей, но родных уже давно нет, и свою любовь я ещё не встретила. Думаю, потом я всё-таки встречу хорошего парня, с которым мы полюбим друг друга. Я заранее знаю, каким он будет… — мечтательно сказала Лира — и вопреки ожиданиям Свена, который уже представлял себе долгие и красочные описания «сказочного принца» — самым-самым лучшим.        — Военным? — как можно более нейтрально спросил Свен, стараясь не выдать своего интереса и подозрения того, что совсем недавно предполагал, будто Лира — или девушка Хадвара или, ещё хуже, его невеста. Почему-то от этой мысли становилось досадно, и парень и сам не понимал, с чем это непонятное чувство могло быть связано. Его ведь в Ривервуде ждала неприступная красавица Камилла, сердце которой теперь будет безраздельно принадлежать только ему одному, а Лиру он только сегодня впервые увидел; но неприятное и глухое чувство досады, неудовольствия и предвзятости никуда не уходило. И как парень ни пытался разобраться в этом непонятном чувстве, ему это так и не удалось.       Конечно, он очень хорошо знал Хадвара, племянника кузнеца; Ривервуд — маленькая деревня, и там все хорошо знакомы друг с другом, но ему очень не понравилось то, что когда началась война с Империей, Хадвар перешёл на её сторону, в то время как долг настоящего норда обязывал его присоединиться к братьям Бури. Должно быть, это непонятное чувство и было связано прежде всего с его оскорблёнными патриотическими чувствами, только и всего. И конечно, никаких особых чувств эта бретонка у него не вызывала, да и не могла вызвать.        — Не знаю… — задумчиво ответила Лира, причём почему-то было ясно, что она говорит правду и ничего не скрывает — Скорее всего, нет. Я вообще никого из военных не знаю, кроме Хадвара, — но он просто проводил меня из Хелгена до Ривервуда, мы с ним познакомились только вчера. Но, думаю, когда я встречу любовь всей своей жизни, я обязательно почувствую это. И мы с ним больше никогда не будем расставаться, ну, или если только совсем ненадолго, даже не на полдня.       «Значит, с Хадваром у неё ничего нет… — с какой-то неожиданной для него самого радостью подумал спутник волшебницы, — а я как услышал шум, так подумал, что легионер привёл свою уже забеременевшую девушку.»       Дальше Свен подтащил поближе тушу волка. Лира на секунду испугалась, что бард собирается кинуть в похлёбку ещё и волчатину, но, к счастью, оправдывать опасения спутницы норд не собирался. Вытащив из сумки изогнутый нож, он протянул его Лире и в последующие пару часов инструктировал, как снимать с волка шкуру.       Когда похлёбка была почти готова, а огонь потихоньку угас, Свен и Лира по очереди зарывали картофелины в угли и вынимали через несколько минут. Осторожно снимая обугленную кожуру с прилипшей к ней сажей, они с удовольствием поедали горячую, пропёкшуюся мякоть.       Лира никогда раньше не пробовала ничего подобного. Нет, с приготовлением картошки она была хорошо знакома, но именно так никогда не делала. На секунду у неё появилось подозрение, как её недотёпистый, но героический спутник придумал такой рецепт, и бретонка уже собралась задать этот вопрос, но увидев, с каким азартом норд вытаскивает ещё одну картофелину из углей и перекидывает с одной руки на другую, чтобы поскорее остудить, решила, что сейчас не лучшее время для таких вопросов.       А Лире печёная картошка понравилась: совершенно неожиданно она оказалась хорошо пропечённой, и даже в середине она была приятно-рассыпчатой. Кажется, для хорошо приготовленной, вот так, в горячих углях, картофелины, не нужно было ни масла, ни соли, ни приправ, настолько получалось вкусно. К тому же, у таких клубней появлялся лёгкий, но очень приятный запах костра и ореховый привкус. Правда, кожуру всё-таки пришлось снять, уже потому, что она вся была в золе, но всё равно весь бледно-золотистый и обманчиво-твёрдый кругляш был приправлен запахом елового дыма.       Как следует подкрепившись и сложив в рюкзаки подсушенные за пару часов волчьи шкуры, Свен и Лира продолжили путь.       Вскоре дикие скайримские леса и холмы сменились простыми, но ухоженными заборчиками, полями пшеницы, огородами и одноэтажными дощатыми хижинами, а громадина, казавшаяся вдали простым неровным холмом, теперь уже выглядела как город, возведённый на возвышенности и окружённый стеной — Лира и Свен подошли к предместьям Вайтрана.       На этой дороге Лира и Свен были не одни — ещё трое имперских легионеров свернули с боковой тропы, ведя с собой какого-то норда, одетого в знакомые бретонке лохмотья и со связанными руками.        — Да хранит тебя Талос, — неожиданно благословил Лиру пленник, проходя мимо.        — А что тут происходит? Кто это? — попыталась спросить бретонка у одного из легионеров.        — Государственное дело. Иди своей дорогой. — огрызнулся легионер, положив руку на эфес меча, чтобы не возникло никаких сомнений в серьёзности намерений солдата.       Конечно, было бы глупо ожидать, что первый встречный служивый будет разговаривать с Лирой вежливо и обходительно, но сейчас она всё яснее ощущала, что вся эта ситуация, равно как и живописная композиция из незнакомцев, встреченных на пустынной дороге, ей совершенно не нравится. И что ей надо будет вмешаться, — а для этого придётся действовать точно и очень быстро. Страха почему-то не было — было ощущение собранности и решительности, и уверенность, что всё обязательно получится.       «Интересно, они говорили то же самое и зевакам, которые наблюдали, как меня и братьев Бури везли на казнь? Кажется, да; я тогда ещё смотрела через борт повозки на проезжающие мимо меня ценные и до из пор невиданные алхимические ингредиенты, а зеваки высыпали из домов, чтобы посмотреть на процессию. И их солдаты тоже отгоняли от повозок. Во имя Девяти… кто бы мог подумать, что я так скоро увижу то же самое, но только уже с другой стороны.» — подумала Лира, — «Что-то мне этот конвой напоминает, и есть подозрение, что на этот раз никакой дракон не прилетит, чтобы спасти узника от смерти. Я даже не уверена, заслуживает ли казни тот норд, которого они схватили.»       В тот миг в Лире вдруг проснулось стремление не допустить казни этого несчастного норда. Оставалось только придумать план, причём как можно быстрее. Даже не так — надо было придумывать план в тот самый момент, когда ты уже начинаешь действовать. У девушки пробуждались какие-то неясные, непонятные для неё самой чувства, которых раньше она у себя не замечала и которые, как ей самой казалось, могли быть связаны с событиями последних дней. «В этот раз дракон не прилетит и не спасёт никого, — нашёптывал ей незнакомый внутренний голос, — но теперь вместо дракона есть ты. И ты тоже справишься. Обязательно.»       Легионеры уже отошли на несколько метров вперёд, но при желании бретонка вполне могла бы догнать их. И она твёрдо решила устроить этому пленнику побег, на всякий случай. Но сначала ей хотелось бы обойтись мирными методами.        — Эй! — крикнула Лира, угрожающе (или, как ей казалось, угрожающе) догоняя легионеров, — как волшебница коллегии Синода я приказываю немедленно отпустить его! Он невиновен!       Но едва травница подошла к идущему в арьергарде легионеру, как тот резко выхватил меч и широким взмахом рассёк тело бретонки от плеча до бедра. Смерть наступила мгновенно…        — Государственное дело. Иди свое дорогой, — вновь огрызнулся солдат с той же самой интонацией и мимикой.       Лира была жива и здорова, на одежде и, тем более, на коже, не оставалось ни следа порезов, а легионеры снова вели пленника мимо неё и Свена. Бретонка осмотрелась — пейзаж вокруг ничем не отличался от того Скайрима, который она видела совсем недавно. И Лира абсолютно точно не находилась в царстве Вермины — создание реалистичных снов уже давно наскучило даэдрической владычице кошмаров.       Среди всех возможных вариантов произошедшего оставался всего один: Лира вернулась назад во времени. Все те события, которые привели к её смерти, просто… не произошли.       «Хвала тебе, Акатош, бог-дракон Времени! — мысленно произнесла Лира, — не знаю, какие у тебя на меня планы, но благодарю за спасение моей жизни!»        — Задавить авторитетом не получилось, — прошептала бретонка, — придётся искать другой способ. Думай, Лира, думай! Главное — не пытаться воззвать к их совести, потому что её у них, судя по всему, нет. К тому легионеру, который в арьергарде, лучше не лезть с разговорами — он их не любит. А вот за свою смерть я на него обиделась. И плевать, что он об этом не знает, да и никто, кроме меня, не в курсе того, что случилось! А я пока ещё недостаточно хорошо обращаюсь с оружием, чтобы хотя бы блокировать удар, и щитом пока только от стрел закрывалась. Скорее уж вообще никак. Свена я под это дело подставлять не буду, — и не только потому, что он бард, а не воин, а потому, что так не делается. Конечно, воин я пока никакой — значит, буду учиться, прямо сейчас. Уверена, после освобождения этого норда я буду гораздо лучше обращаться с оружием, чем сейчас… если выживу, конечно.       Про Акатоша и его возможное повторное вмешательство девушка предпочитала не думать: потом, всё потом, когда выживет и когда будет время, — значит, сейчас надо будет сначала вызывать Крольчонка. Не то, чтобы его не было жалко — просто он мог похвастаться бессмертием и, в отличие от Лиры, был гораздо сильнее и в принципе бесстрашным. В любом случае, за время обучения в Бруме она никогда не слышала о пугливых или слабых призываемых даэдра. Кроме скампов.       Остановившись на небольшом расстоянии от уходящей процессии, Лира быстро прочитала заклинание вызова питомца, взмахнула перед собой правой рукой, направленной вниз, и разжала ладонь, словно отпустила пойманную бабочку. Заклинание призыва прошло успешно, правда, лишив её почти всего небольшого запаса магической энергии. Чародейку обдало лёгким дуновением леденящего ветерка, с тихим гудением открылся небольшой тёмно-синий овальный портал, из которого выбежало странное существо, напоминающее полупрозрачную собаку. Вот только у собак не бывает такой вытянутой и узкой морды, серой, словно пепельной, шерсти и выпирающих крепких и длинных клыков. Даэдрический питомец, призванный Лирой, был ни кем иным, как волком. Ну, или волчонком, если верить тому, что более сильные маги призывают более могущественных существ.        — Давай, Крольчонок, покажи им! — сказала питомцу Лира, уверенная, что он её не только слышит, но и понимает, и быстро осушила пару пузырьков собственноручно сваренного зелья на восстановления магии. Причиной, по которой девушка дала призванному волку такое милое прозвище, могло быть скорее отсутствие фантазии, чем чего бы то ни было, потому что других сходств с кроликами, кроме серой шерсти, у мелкого призванного животного не находилось. Ну, разве что потому, что с самой призывательницей волк всегда был кротким и никогда не пытался напасть на неё, — но имя Ягнёнок, по мнению Лиры, подошло бы даэдрическому волку из царства Хирсина ещё хуже.       После торопливого осушения последнего пузырька с бледно-голубой и почему-то оставляющей небольшой осадок на донышке жидкости, во рту незамедлительно поселился стойкий неприятный вкус, напоминающий вкус плесени, появляющейся на несвежем хлебе, или тех бледных грибов с крошащейся белой шляпкой на тонкой хрупкой ножке, которые растут в большинстве случаев в тёмных и сырых местах, например, за старой баней. Удивительно, как травница могла знать о вкусе этих бледных, как настоящая поганка, грибов, если она никогда и в рот их не брала, не говоря уже о том, чтобы сорвать и пустить на зелья хоть один. Тяжело дыша и поводя тощими боками, словно после долгого бега, Крольчонок остановился рядом с призывательницей, внимательно осматривая окружающих чёрными бусинками глаз.       Следующая идея быстро пришла в голову. Волшебница отстегнула один из железных мечей от пояса и приготовила в другую руку огненное заклинание, которое сожгло бы верёвки. Затем, к удивлению Свена, она резко перешла на бег, обогнала пленника и остановилась, готовя заклинание, а за ней по пятам, не отставая, бесшумной серой тенью следовал призванный волк. Легионеры остановились и обнажили мечи.        — Эй ты, иди твори свою дурацкую магию где-нибудь ещё! — крикнул имперец во главе колонны. Впрочем, Крольчонок волновал их куда больше, чем какая-то бретонка.       Впрочем, Лире хватило той пары секунд замешательства, чтобы сжечь верёвки пленника и бросить ему меч. После чего бретонка сразу же взяла в одну руку меч, а в другой сразу же заготовила заклинание пламени, попутно молясь всем богам, чтобы у спасаемого брата Бури, в отличие от неё, Лиры, руки росли из правильного места. Потому что концентрация сразу двух безруких недотёп, знающих только то, за какой конец надо брать меч, в таком месте и в такое время была равносильна смерти. Ещё одной. И даже Свен с призванным питомцем ничем не помогут, причём Свен, в отличие от Крольчонка, в Обливион не вернётся, да и бессмертием тоже не обладает.       Увидев такое, легионеры тут же бросились на Лиру, Свена и на внезапно вооружившегося норда. Крольчонок, не желая оправдывать своё пацифистское имя, припал на задние лапы и ощерился, готовый броситься на ближайшего легионера. Периферийное зрение волшебницы резко расширилось, о чём говорила мягкая, но совершенно не раздражающая щекотка в глазных яблоках, поэтому теперь девушка отлично видела и Свена, и освобождённого пленника, и имперских легионеров одновременно, что должно было оказаться в сложившейся ситуации более чем полезно. Потому что миром и добром всё это закончиться никак не могло — а значит, предстояло не прятаться за чьей-то спиной, а действовать самой, наравне с соратниками.       «Да уж, теперь поздновато стало думать, что и как делать, — прошептала девушка, пятясь с оружием наготове, чтобы отвлечь часть противников на себя, и чтобы потом в случае чего не попасть по незнакомому норду и по Свену — Если раньше было скучно, то теперь уже не скучно никому… Дойдём мы такими темпами до Вайтрана, если вечер обещает быть весёлым…» — шептала девушка, наблюдая за тем, как все противники двигались медленно, словно засыпающие рыбы в замерзающей топальской бухте. Очевидно, в момент опасности время шло как-то иначе, или же всё происходящее воспринималось гораздо быстрее. Кажется, Свен что-то говорит брату Бури, только девушка не слышит ничего, видит только шевелящиеся губы обоих мужчин.       Бретонка успела развернуться и обжечь своего противника потоком пламени. Тот выронил оружие и принялся сбивать огонь со вспыхнувшей одежды, пока его товарищи сражались с двумя нордами. К счастью, заклинание пламени хоть и было одним из самых слабых в школе разрушения, пользоваться им можно было практически непрерывно, пока у заклинателя оставалась хоть капля магических сил. После небольшой передышки (отвратительные грибочки, и что ж за зелья-то такие получаются? Их хорошо как средства от отравления использовать, подойдут даже тем, кто магию не жалует… Те хоть просветлеют гарантировано) Лира вспомнила формулу уже знакомого ей электрического заклинания и пустила поток молний в спину другому легионеру. С искрами было проще, потому что действовали на большем расстоянии и долетали мгновенно. И даже без оружия ближнего боя волшебница почувствовала то же самое, что и неосмотрительно отвернувшийся легионер — стремительно, с потрескиванием, долетевшую смерть, которую он не успел увидеть до того, как она уже началась. В горячке боя чувства обоих смешались, и Лира испытывала примерно то же, что и легионер, — а вражеский солдат уже видел, как падает замертво наглая и потерявшая всякий страх магичка, и совершенно не был готов умирать. В момент боя даже самим умирающим зачастую нет дела ни до чего, даже до собственной смерти.        — Эй, будь осторожнее! — недовольно предупредил Свен, когда легионер рухнул на землю, а несколько синих ветвистых, но узких молний с сухим угрожающим треском прогремели в паре сантиметров от барда. Инициатива его спутницы не сказать что обрадовала юношу, но и не слишком разозлила.       Ещё остававшийся в живых имперец бросился на девушку, замахнувшись мечом; скорее инстинктивно, нежели продумывая какую-то тактику, девушка подняла руку с поднятым с земли шитом, причём со стороны это, наверное, выглядело так, словно она, как маленькая девочка, решила спрятаться за ним, уверенная, что если она никого не видит, то и её не видно тоже. Удар, блокированный скорее случайно, сдвинул этот самый щит куда-то вверх; девушка не смогла удержать увлечённую ударом левую руку и ей показалось, что это самое тяжёлое и неудобное сыромятное приспособление огрело её по затылку. В ту же минуту под ноги её обидчику бросился питомец и, рыча от ярости, вцепился в ногу солдату мёртвой хваткой. Пока ушибленная и словно налившаяся расплавленным металлом рука опускалась со щитом, девушка перехватила меч в правой руке поудобнее и, молясь всем богам, чтобы перед ней оказался именно противник, стиснула зубы и вонзила меч во что-то мягкое. С отвратительным капустным треском и сопротивлением меч словно нехотя вошёл по самую рукоятку, после чего чародейка услышала удивлённый сдавленный хриплый вскрик, — как она поняла в ту же секунду, именно после такого крика отлетает душа. Левая онемевшая рука наконец опустилась полностью и бессильно повисла, наливаясь болезненной тяжестью, а правая всё ещё крепко сжимала рукоять меча, — тёплую, скользкую и липкую от крови.       Оказывается, сражение в рукопашной было гораздо тяжелее, противнее и ужаснее, чем девушка могла себе представить; она подавила приступ внезапно накатившей дурноты, из-за которой лицо только что убитого имперского солдата казалось каким-то красновато-зелёным и размытым, словно перед ним суетливо летали маленькие чёрные мушки. Значит, всё-таки надо учиться на мага, потому что убивать кого-то вот так близко… к этому она, Лира, не привыкнет никогда. Конечно, смерть от руки мечника или от руки мага для умирающего одно и то же… Но бретонка не была готова к тому, что выражение «убить своими же руками» имеет вот такую неприглядную и жуткую иллюстрацию. И что жизнь просто сунет ей эту неприглядную правду прямо в лицо, — наверное, чтобы не забылось и чтобы запомнилось поскорее.       «Кажется, я предпочитаю убивать молниями или огнём на расстоянии, чем выпускать кому-то кишки в ближнем бою, — подумала Лира, часто сглатывая и стараясь не смотреть на мёртвого легионера, в неудобной позе лежащего у её ног. Подумать только, теперь она рассуждает о том, какая техника убийств ей подходит больше всего — и все вокруг воспринимают это, как нечто само собой разумеющееся. — Кажется, я больше не чувствую себя хорошим человеком. И самое страшное то, что мне начинает казаться, что это теперь уже и неважно. Со вчерашнего дня, с момента моей несостоявшейся казни и до этой минуты ничто не требовало от меня быть хорошей. А может, какая-то моя часть умерла тогда, в Хелгене, а я была так занята долгожданным побегом, что даже не заметила этого?»       На самом деле все эти мысли заняли меньше секунды, пока девушка выпила ещё один пузырёк слабого зелья из зелёной бутылочки, скорее чтобы унять накатившую тошноту и нервную дрожь, чем для того, чтобы и правда восстановить запас сил. От всего пережитого, что произошло с ней средь бела дня и так внезапно, ей казалось, что она теперь никогда не будет чувствовать усталости, даже если когда-нибудь устанет просто насмерть, как загнанная лошадь гонца, посланного со срочным поручением.       Когда первый легионер, потушив пламя, решил было вернуться в бой, то получил от Свена щитом по лицу и упал без сознания.        — Спасибо. Если знаешь истинных сынов и дочерей Скайрима, скажи им — пусть идут в Виндхельм. Ульфрик Буревестник желает их видеть, — поблагодарил за спасение брат Бури и умчался по дороге куда-то на восток.       Свен тем временем осмотрел тело одного из легионеров.        — А эти мечи получше наших, — как бы невзначай заметил норд, поднимая один из имперских гладиев, — и броня вроде неплохая. Не хочешь принарядиться?        — Тогда давай возьмём их себе, — предложила Лира, — но если ты, как Хадвар, будешь ходить за мной, пока я ищу, где переодеться, то никак этому благому делу не поможешь. Кстати, надо бы нам ещё собрать всё оружие, — добавила девушка, про себя тихо радуясь тому, что оружие, в отличие от одежды и брони, собирать гораздо проще, — а к тому, чтобы откровенно мародёрствовать, она, наверное, не привыкнет окончательно никогда.       «Опять этот Хадвар, — недовольно подумал Свен, пока Лира, уже снявшая с убитых доспехи, держала их перед собой, как ворох полотенец для купания, и оглядывалась по сторонам. — Интересно, что же там между ними было?» Что-то подсказывало ему, что ничего романтичного между имперским легионером и странной спутницей и в помине не было, но что их определённо связывало — и теперь бард мучался любопытством, раздумывая, как бы спросить девушку об интересовавшей его теме. Может, со временем она и сама расскажет.       Наконец, Лира отыскала вполне укромный уголок, если таковой вообще мог быть в поле и, удостоверившись, что Свен на неё не смотрит, быстро сняла с себя трофейную мантию мага и стала надевать такой же трофейный доспех. Промелькнула мысль, что она вообще-то надевает броню, снятую с трупа, и на минуту девушке стало противно. Так, наверное, поступали во время войны; а сейчас, что, война? Бретонка вспомнила, как было тяжело во всех смыслах, неприятно, мерзко и противно ещё вчера, во время побега из Хелгена, когда она впервые в жизни снимала одежду с убитых и проверяла содержимое их карманов и наплечных мешков. Тогда рядом ещё был Хадвар, который, похоже, не видел в этом совершенно ничего странного или предосудительного, да ещё и двое сумасшедших убийц, шутящих и смеющихся в пыточной камере, которым тоже было дело до чего угодно, но только не до того, чем тогда занималась Лира. А вообще же, со вчерашнего дня и с ней самой, и в её жизни произошло столько разнообразных событий, что такая «простая» вещь уже не должна была вызывать у неё ни малейшего содрогания. Но, к счастью, это ощущение быстро прошло, уступив место другим, более практическим и насущным вопросам. Правда ли, что эта броня сидит на ней гораздо лучше, чем тогда, когда она пробовала надеть доспехи в Хелгене, но быстро отказалась от такой тяжёлой и неудобной защиты — и как это выглядит со стороны? Конечно, броня и не должна быть изящной или красивой, но вот выглядеть прилично и не доводить всех встреченных в дороге врагов до преждевременной смерти от смеха — это очень важно.       Кажется, последний ремень на имперской броне был затянут; девушка попробовала встать так, чтобы в случае разыгравшегося любопытства Свена её почти не было видно из-за густых ветвей, но вместо этого оступилась и шагнула прямо в густые зелёные заросли деревьев, растущих вдоль дороги. Её спутник не обернулся, но зато стал внимательно прислушиваться к шуму у себя за спиной.        — Лира, ты там как? — спросил он — Ты тоже слышала этот треск?       Девушка прислушалась. Вроде бы всё было тихо, только где-то в лесу, там, где начиналась настоящая глушь куда ей совершенно не хотелось бы забираться, пели птицы.        — Нет, сейчас всё тихо, — ответила она, — а как ты думаешь, что это было?        — Не знаю… — неуверенно ответил Свен — Может, лось, а может, медведь. Надо бы нам выбираться отсюда поскорее, а то скоро начнёт темнеть, а нам ещё надо дойти до Вайтрана. Он уже совсем близко.       Частично оглядев, частично ощупав на себе броню, чародейка осталась вполне довольна результатом. Клёпаная имперская броня сидела на ней почти как влитая, и носить её, как оказалось, было уже не так тяжело. Конечно, мантия, которую она уже положила в свой рюкзак, была гораздо удобнее и лучше, но в случае чего она не защитила бы её ни от стрел, ни от удара даже самым простым оружием. Теперь оставалось только переобуться, а заодно обмотать ноги так, чтобы назавтра они не болели; занимаясь таким, казалось бы, простым делом, девушка забыла, что стоит на неровной земле, запутавшись одной ногой в каком-то цепком растении. К тому же переплетающиеся вокруг ветви загораживали обзор, в результате чего свалилась именно в те самые дебри, заходить в которые ей совершенно не хотелось, даже в поисках новых ингредиентов.       Раздался уже знакомый Свену треск, правда, уже гораздо более громкий, от неожиданности показавшийся просто оглушающим.       Казалось, даже птицы петь перестали.        — Во имя Девяти! — завопил Свен, выхватывая меч — Медведь!        — Скорее уж медведица. Хорошо хоть, никакие медведи за мной здесь не подглядывали, пока я переодевалась. — мрачно ответила Лира, осознавая, насколько её переодевание закончилось комично, и что теперь незамеченными её манипуляции уж точно не останутся. — Ну, вот и чего смешного, а? Может, уже поможешь даме вылезти отсюда и встать?        — А как ты познакомилась с Хадваром? — спросил Свен, когда они, уже отсмеявшись, шли по дороге к Вайтрану, чьи башни уже были отчётливо видны. — Ты про него уже пару раз рассказывала, ну и…       «Решил, что не будет ничего плохого, если ты спросишь меня о нём, — подумала Лира, — потому что это, похоже, не секрет». А вслух сказала:        — Мы с ним познакомились вчера утром, во время казни братьев Бури. Меня приняли за одного, вернее, за одну из них, и привезли на казнь. В списках меня не оказалось, но капитанша, гори она в Обливионе, решила не обращать внимания на такие мелочи. А потом в последний момент прилетел дракон, тот самый, которого видела твоя мамаша, и спасла и меня, и всех остальных, кого ещё не казнили. — про то, как именно проходило то памятное утро, Лира решила пока не рассказывать — Хадвар оказался первым, кого я увидела; он позвал меня за собой, развязал мне руки, помог найти оружие и броню, проводил до выхода, а потом и до Ривервуда, сказав, что у него там дядя. Всё остальное ты уже знаешь.        — А вот и Вайтран! — радостно сказал Свен, показывая в сторону чего-то, больше всего напоминающего причудливую островерхую гору, над которой поднимались то ли облака, то ли горы, покрытые нетающим снегом. Выглядело завораживающе, эпично и как-то действительно по-северному.       «Так вот, значит, как выглядят легенды… — подумала Лира, но в вслух ничего не сказала. — Интересно было бы знать, где там именно находится Вайтран. Как же всё-таки хорошо, что я не одна и что Свен со мной! Так я бы точно мимо Вайтрана прошла и не заметила».        — А где именно Вайтран? — спросила Лира — Он за той горой или всё-таки ближе?        — Лира, ты не слишком сильно устала? — заботливо спросил юноша — Вот он, эта гора и есть Вайтран, присмотрись. Ничего, скоро мы придём в город и пойдём в таверну, там можно будет снять комнату на ночь. В городе есть равнинный район, конечно, его отсюда не видно, а то, что мы сейчас видим — это Драконий предел, там дворец ярла, куда мы зайдём завтра, и он расположен в Облачном районе. Мне кажется, дворец чем-то на старый храм похож, с такой же вытянутой заострённой крышей…       Свен продолжал ещё что-то рассказывать, но Лира его уже слушала вполуха. То, что она только что приняла за гору, на самом деле оказалось шедевром архитектуры, как это показалось девушке. И действительно, там и правда было какое-то сходство со старыми часовнями Сиродила; сначала травница думала сказать об этом своему спутнику, но потом передумала, не будучи твёрдо уверенной, что ему такое сравнение понравится.       Лира продолжала подниматься к главным городским воротам, прошла мимо убитого кем-то великана, пересекла подъёмный мост и уже подходила к массивным деревянным створкам главных ворот, когда её размышления прервал прервал стражник в жёлтом сюрко поверх кольчуги:        — Стой! Из-за драконов город закрыт. Проход только по официальной надобности.       «Интересно, как дракону помешают закрытые ворота? Он же летает!» — подумала Лира и едва сдержала смешок. Вряд ли стражник понял бы юмор. И ещё… девушке как-то смутно не понравилось слово «драконов»: их, что, не один, а два? Но она предпочла не уточнять и не зацикливаться на этом слове, просто не предавая ему значения.        — У меня есть новости о нападении дракона на Хелген, — объявила бретонка, стараясь говорить максимально убедительно.        — Дракон? — стражник то ли опешил, услышав такую новость, то ли просто не поверил, решив, что это какая-то шутка. — Настоящий?        — Если ты про того дракона, который на днях сжёг Хелген, — то да. — ответила Лира — Он был более чем настоящий. Потом, судя по всему, он пролетал недалеко от Ривервуда, в который я направилась прямиком из Хелгена. Хелгена больше нет (На этих словах стражники переглянулись). Его сжёг дракон. Местные жители попросили меня сообщить как можно скорее эту новость ярлу Вайтрана.        — Ладно, но смотри у меня, — недовольно буркнул страж порядка, взмахом руки давая товарищам понять, что ворота можно открыть.       Лира молча сорвала пару стеблей лаванды, прошла через ворота, но неприятный осадочек от этой беседы всё равно остался. Интересно, стражники ко всем с таким подозрением относятся и разговаривают как с попрошайками, или это из-за её аляповатого, явно с чужого плеча, наряда?       Буквально сразу за воротами шёл какой-то спор. Норд в имперской броне навис над крепкой, но невысокой женщиной в испачканном сажей платье, с длинными светлыми волосами и загорелой кожей.        — Мы заплатим любую цену. Но нам необходимо больше мечей для имперских солдат.        — Одна я с таким большим заказом просто не справлюсь, — возразила мастерица, — почему бы вам не усмирить свою гордость и не обратиться за помощью к Йорлунду Серой Гриве?       Лира подняла и внимательно рассмотрела имперский меч, не вынимая его из ножен. Оружие выглядело довольно новым, и уж точно было лучше старых железных. На секунду у неё возникла мысль предложить этому норду один из запасных мечей на продажу, но что-то ей подсказывало: после такой сделки покупателя терзали бы смутные сомнения… Она только вошла в Вайтран, но он ей почему-то не особо нравился: может, потому что уже начинало темнеть и она не могла увидеть истинной величины ближайшего от Ривервуда города, а может, потому что она словно открыла какую-то интересную книгу с лихо закрученным сюжетом, но не с самого начала, а ближе к середине, когда единственное, что ты там можешь понять — так это то, что там очень хорошо и интересно написано, всё очень живо изложено, автор словно торопится впихнуть все события в одну страницу, но ты там совершенно ничего не понимаешь. И вряд ли тебе кто-то даст время на спокойное чтение и на обдумывание.       Вот только действие происходило не в книге, а в реальной жизни — и всё это так близко от девушки, что оставалось только протянуть руку, чтобы коснуться. И жизнь — не книга, её не отложишь, чтобы прочитать позже и не перечитаешь непонятные моменты. И вряд ли найдётся кто-то, кто будет терпеливо объяснять ей, что к чему. И снова юной волшебнице захотелось в Винтерхолд, в Коллегию магов, в тихий северный городок, где нет войны и где никто ни на кого не бросается с оружием наперевес, и где от неё никогда не потребуется выбирать за доли секунды, каким образом ей удобнее всего убивать врага. Туда, где у неё будет время обстоятельно и спокойно учиться всему, что она хочет узнать, и где к ней будут проявлять стендаррово терпение и бесконечную снисходительность.        — Ха! Да я скорее склонюсь перед Ульфриком Буревестником! — съязвил норд, — да и не станет Серая Грива ковать мечи для Легиона.        — Будь по-твоему, — недовольно согласилась женщина, — я возьму заказ, но не жди от меня чуда.       Спорщики разошлись ещё до того, как Лира закончила собирать с ближайшего куста горноцвет, вернее, бретонке так казалось, что разошлись. Заметив новое лицо, норд решил поговорить с гостьей.        — Эй, ты! — окрикнул Лиру норд в имперской броне, — Серые гривы или Сыны Битвы?        — Кто? — с полным непониманием в голосе переспросила Лира, поднимаясь на ноги. Норд оказался выше неё почти на голову и примерно вдвое шире.        — Ты что, совсем оглохла? Я спрашиваю: Серые Гривы или Сыны Битвы?        — Я предпочту сохранить нейтралитет, — уклончиво ответила бретонка. Ей совершенно не хотелось влезать во вражду между какими-то кланами, о которых впервые слышит. Ей и так надо было добраться до Винтерхолда и поступить в Коллегию, а орава наёмников, которых пошлёт какой-нибудь обиженный купец по её душу, нисколько этому не помогала бы.        — Рано или поздно всем придётся выбрать сторону. Я Идолаф. Найдёшь меня в доме Сынов Битвы, когда ума наберёшься.       «Надеюсь, мы с тобой больше не встретимся. — подумала Лира, кладя цветы в кошель для ингредиентов. Почему-то ей хотелось помочь той мастерице, на которую только что непонятно из-за чего наорал бугай Идолаф. — Если я кого и выберу, так уж точно не тебя. Ну, что поделать, не понравился ты мне, мужик. Тем более, что я вообще никого не собиралась выбирать. Хоть бы объяснил по-нормальному».        — Я и не говорю, что я лучший кузнец в Вайтране. Этот титул за Йорлундом Серой Гривой, — странно поздоровалась женщина, словно приняла Лиру за очередного покупателя, — я лишь прошу дать мне шанс.        — Здравствуйте, вам случайно помощь не требуется? — вежливо поздоровалась бретонка.        — Прости, девочка, но я не беру учеников, — сухо ответила мастерица, — слишком много заказов в последнее время, чтобы ещё и учить кого-то кузнечному делу. Приходи через пару месяцев или обратись к моему мужу Ульфберту, он в магазине.        — Извините, просто я подумала, что вы знаете Алвора из Ривервуда и могли бы помочь мне с письмом к ярлу, — уточнила Лира, — ваш коллега послал меня в Драконий Предел с письмом, и я подумала, что, если вы тоже работаете в кузнице, может, чем-нибудь сможете помочь?        — Да, я знаю Алвора… — ответила имперка после недолгих размышлений, — приятно встретиться с его другом и… другом Свена. Я Адрианна Авениччи, дочь управителя, Провентуса.        — Лира, волшебница из графства Брума, — лаконично представилась бретонка, — будем знакомы.        — К слову, я только что закончила своё лучшее изделие, — похвасталась Адрианна, — я выковала меч для ярла, Балгруфа Старшего. Это сюрприз. Даже не знаю, примет ли он его, но… слушай, тебе не трудно будет отнести этот меч моему отцу, Провентусу Авениччи? Он — управитель при ярле и найдёт момент, чтобы преподнести подарок.       Адрианна указала на здоровый двуручный меч, лежащий под навесом на верстаке. Прикинув его вес, Лира неуверенно кивнула и после лаконичной благодарности имперки осторожно привязала оружие к рюкзаку, благо клинок у этого двуручного меча был почти не заточен за отсутствием необходимости в действительно остром лезвии. Вдобавок оружие оказалось и удивительно лёгким для своего веса. Девушка мельком подумала, что на будущее ей тоже не помешало бы стать счастливой обладательницей такого же оружия, только хорошо заточенного — и научиться хорошо им владеть. Конечно, ни на какую войну Лира не пойдёт, но время здесь, в Скайриме, такое, что быть безоружной и беззащитной опасно для здоровья. Перед глазами снова, как живая, внезапно встала маленькая Дорти, дочка кузнеца. На этот раз она зарубила своим неизменным двуручным мечом великана, наподобие того, чьё тело валялось неподалёку от Вайтрана, улыбнулась и помахала рукой.        — Есть ещё одно дело, — сообщила бретонка, вытаскивая из рюкзака лишние сапоги и наручи, снятые с легионеров и братьев Бури, — вы покупаете доспехи? И вот, ещё какое-то лишнее оружие есть.       Эта сделка принесла не так много септимов, как хотелось бы девушке, но, с другой стороны, критика Адрианны звучала разумно: тут порвано, там изношено, где-то вообще пряжка на ремешке слетела… по крайней мере, их ещё можно было починить. И, к счастью для бретонки, у её делового партнёра не возникло вопросов, откуда у Лиры стеганок и легионерской формы на несколько человек. Очевидно, в провинции и правда настали такие времена, что если и нельзя было купить всё, что угодно, то хотя бы можно было принести всё, что захочешь, и это ни у кого не вызовет никаких подзрений. К счастью, к вороху хорошего и не очень разнокалиберного оружие никаких нареканий у Адрианны не возникло.       «Наверное, вот так выглядит война. — подумала Лира, и эта мысль ей почему-то совсем не понравилась. — Мирные жители хватаются за оружие, имперские легионеры спокойно берут кого-то в плен и ведут куда-то, где уж точно ничего хорошего произойти не может. Война — это когда могут казнить просто за компанию, просто из-за того, что была такая возможность, и никто не поможет восстановить справедливость. Война — это ворох оружия и брони, которые можно продать в первом же городе любому кузнецу, и он возьмёт товар, не задавая лишних вопросов, потому что сам знает или догадывается о его происхождении. Война — это когда ты умираешь из-за самой маленькой и незначительной ошибки, когда убитого могут воскресить боги. Ошибки, — те самые, которые в мирное время даже не заметил бы. А мне на будущее нужно быть осмотрительнее, — и вместо того, чтобы взывать к чьей-то совести, надо будет обращаться за помощью к своему оружию, или к своей магии. Во имя Девяти… кто бы мог подумать, что когда-нибудь я дойду до того, чтобы решиться убивать на упреждение, чтобы никто не убил меня саму? Помнится, в детстве я часто любила смотреть за работой местного кузнеца в Бруме; мне тогда и в голову не могло прийти, что у него далеко не мирное ремесло. А теперь, похоже, мирных ремёсел больше нет. И больше нет мира. Теперь даже когда войдёшь в совершенно незнакомой город, к тебе обращается первый встречный требованием примкнуть в этой войне к его клану.        — И ещё: можешь рассказать что-нибудь о Вайтране? — отвлекла Адрианну девушка, — Я тут впервые.        — Хмм… да предостаточно, — уверенно заявила мастерица, — в целом, мы процветаем. Народ, который трудится усердно, уж точно не голодает. Правит городом ярл, который живёт в Драконьем Пределе. Это вон та крепость на холме.       Адрианна указала рукой на огромное здание, стоящее на возвышенности и само по себе походившее на необычный холм.        — Хотя тебя, наверное, больше заинтересует Йоррваскр — праздничный зал Соратников, — добавила имперка, — их славные деяния… и вправду легендарны.       Дело близилось к ночи, и Лира сомневалась, что в праздничном зале чьих-то Соратников ей разрешат поспать хотя бы на лавке. Бретонке нужна была комната в таверне, и именно про это Адрианна не рассказала. По крайней мере, благодаря ей теперь в кошеле чародейки было на сотню-другую септимов больше, а сам он ощущался приятно тяжёлым. Надо будет ещё попробовать сварить зелья на продажу — ну, и для себя и Свена тоже оставить, зелья никогда не бывают лишними.        — Свен, ты здесь уже бывал, — сказала девушка своему спутнику, — и тут у ворот развилка. Рассказывай, как пройти в таверну — налево или направо.       Бард всё время беседы и торгов стоял, опёршись на вывеску магазина «Пьяный охотник» и слушал разговор двух женщин, насвистывая мотив «Рагнара Рыжего», а теперь его помощь вновь неожиданно потребовалась.        — Нам налево, — буднично сообщил юноша, приводя себя в порядок и отряхивая дорожную пыль.       «Налево» для Свена было «направо» для стоящей напротив него Лиры, но бретонка поняла это не сразу. Свернув в жилой район и поднявшись по лестнице, путешественники поняли, где оказались, только когда увидели за поворотом ещё двух спорщиков — на этот раз редгардов. Из разговора стало понятно, что это были муж и жена.        — Амрен, я знаю, что честь твоей семьи важна для тебя, но мы просто не можем себе этого позволить. — говорила женщина.        — Я несколько недель искал логово этих воров. Я не могу отступиться, но не могу и вернуть меч в одиночку.        — И ты готов обречь жену и дочь на голодное существование, чтобы вернуть себе какой-то старый ржавый меч?       «Непонятно, при чём здесь голодное сущестование, — подумала Лира, продолжая незаметно слушать их разговор. Он, что, хочет так много заплатить кому-то за поиск меча — или отправиться на поиски и бросить работу? Почему, интересно, она сама не пойдёт вместе с мужем; хотя, если у них маленькая дочь, а её не с кем оставить…» Перед глазами снова возникла самодовольно улыбающаяся Дорти. Похоже, в случае отсутствия родителей её ни с кем не нужно было оставлять, с девчонкой в это время не случилось бы абсолютно ничего. Или это только в маленьких деревнях дети такие суровые?        — Всего-то надо нанять одного человека, ну, пускай двух. Ты не будешь голодать. — продолжал увещевать муж, но женщина оставалась непреклонна.        — Говорю тебе ясно и чётко. Выбирай: меч или жена. Если ты выйдешь за ворота, то меня ты больше не увидишь.        — Саффир! Подожди… Я…        — Что у вас случилось? — недовольно поинтересовалась Лира, приближаясь к паре. Впрочем, редгардка не обратила на гостью внимания и скрылась за дверью, а вот Амрен развернулся и объяснил ситуацию. Почему-то нервная женщина, которую, как оказалось, звали Саффир, девушке совершенно не понравилась. Особенно юная насмешница отметила про себя тот факт, что жена обещала мужу уйти — и действительно, по факту, ушла. В дом, но это уже мелочи: главное, что ушла же. Умеет же, оказывается, держать слово! Ха.        — Саффир не нравится, что я слишком много времени трачу на поиски отцовского меча. Он кормил всю семью на золото, которое зарабатывал этим клинком. Я не позволю такой реликвии пылиться среди трофеев какого-то вора. — Пояснил мужчина, очевидно, довольный тем, что маленький скандал с женой закончился, а сам он нашёл благодарного слушателя. А потом… может, собеседник, вернее, собеседница, и меч поможет ему вернуть, чем даэдра не шутят?       Лира уже смирилась с тем, что незнакомые люди (и не только люди) просят у неё помощи. Но, по крайней мере, этот редгард, одетый довольно легко для такой холодной провинции, выглядел опытным воином, и мог бы чему-нибудь научить бретонку. А умение махать мечом ей в Скайриме явно будет не лишним. Да и лишние знакомства с хорошими людьми ей тоже не помешают, а этот незнакомый редгард почему-то нравился ей всё больше и больше. Женат, у него есть дочь, — значит, умеет любить и заботиться о ком-то. А ещё — у него аэдрическое терпение и кроткий характер; а главное — он хочет вернуть себе семейную реликвию. За всю свою короткую жизнь Лира никогда не встречала злодея, у которого были бы какие-то принципы и понимания чести, да и просто чувства… Собственно, ей посчастливилось вообще не встречать никаких злодеев, кроме того дракона, но у его, видимо, не было никаких принципов, кроме желания пожечь, полетать и пожрать. А отсутствие жизненного опыта она с лихвой компенсировала чтением.        — Вам помочь с поисками меча?        — Я знаю, что он у шайки бандитов, что орудуют поблизости, на Приречной заставе. Но я не опрометчив. Нужно обращаться к страже Вайтрана или к Соратникам, чтобы добыть меч. Не знаю, зачем я это говорю, но, если ты найдёшь его, я буду тебе благодарен.       Когда Лира протянула Амрену карту, редгард оставил угольком пометку где-то к востоку от Вайтрана, среди гор. Теперь бретонка знала, где в случае чего искать меч, но отправляться в путешествие пока не собиралась.       Уже стемнело, и дуэт путешественников прошёл по опустевшему рынку, направляясь к двухэтажному зданию на небольшой возвышенности. Рядом хозяева прибили вывеску — «Гарцующая кобыла».       Внутри Свен сразу же поздоровался с трактирщицей Хульдой — довольно стройной темноволосой нордкой, выглядевшей в свои сорок с хвостиком почти на тридцать.        — Добрый вечер, Хульда! — радостным голосом поприветствовал её бард, — нам комнату на двоих. Ещё две порции жареной рыбы-убийцы с нашинкованной капустой и зелёными яблоками.       Лира тем временем устроилась у огня, пытаясь найти среди посетителей того самого, великого и ужасного, Микаэля. Однако коллега Свена, видимо, уже ушёл спать, а помимо него в таверне были только здоровый и, судя по запаху, много пьющий норд в латаных-перелатаных доспехах и рогатом шлеме, редгардка со шрамом на щеке и простой, но объёмной причёской, да какая-то мужеподобная массивная тётка в латах, пьющая в одиночестве в дальнем конце зала. Так или иначе, все трое не подходили под описание трубадура-ловеласа и объект воздыханий юных дам.        — Садия, принеси еду нашим новым гостям! — позвала редгардку Хульда.       Официантка на удивление быстро то ли нашла сред припасов, то ли приготовила жареную рыбу и простой импровизированный салат из двух компонентов, и вскоре Лира и Свен молча ужинали вместе, слушая сетования норда Синмира (именно так звали здоровяка) о бестолковости местной стражи в целом и их командира в частности.       То ли Свен опять что-то спутал, то ли Хульда поняла фразу «номер для двоих» как «номер для влюблённой пары», но, когда уставшая бретонка поднялась по лестнице на второй этаж, её ждал неприятный сюрприз.       Комната располагалась на втором этаже, над обеденным залом, там были тумбочки для вещей и даже стул, а снизу доносились запахи готовой пищи. Недостаток был всего один — это кровать. Единственная и неповторимая вайтранская двуспальная кровать.        — Свен! — недовольно позвала своего напарника Лира, — ты какую комнату нам заказал?        — На двоих, — развёл руками норд, — а нас разве не двое? Если ты призовёшь свою даэдрическую собаку, она может устроиться на полу.        — Это не собака, а волк, — недовольно поправила Лира, подходя к кровати и проверяя, сколько на ней одеял, — но его нам тут и даром не надо. Так или иначе, тут два одеяла, и мы сможем устроиться по краям.        — Ладно, понятно, — спокойно ответил норд, снимая со спины рюкзак и с удовольствием оставляя его рядом с тумбочкой. Пока он переодевался и готовился к вечерним процедурам, Лира быстро сбросила свой порядком надоевший рюкзак около постели и пошла заниматься важным и приятным делом, о котором она начала мечтать ещё на подходе к Вайтрану: стирать, чистить и мыться. Перед тем, как войти в комнату, Садию попросили принести воды для двоих, так что недотёпистый бард пойдёт следующим.       После омовения Лира и Свен разобрали одеяла и устроились в разных концах кровати, пытаясь заснуть. И, когда бретонка уже как следует укуталась, чтобы ночью не продувало, её спутник ляпнул ещё одну глупость:        — А тут уютно, романтично… — задумчиво произнёс Свен, поправляя своё одеяло, чтобы не дуло. Норд и представить не мог реакцию, которая последует на эти, как ему казалось, безобидные слова!        — Свен! — Лира резко села в кровати и отскочила назад, на самый край, — Зачем ты это говоришь?! Мы же спим на одной кровати!       Снизу раздался громкий смех Хульды.        — Упс, — неловко произнёс бард, хотя счастливый вид не говорил о том, что он чего-то стыдится, — нет, не подумай, я не имел в виду ничего такого. Это просто удобная кровать и всё.        — Смотри уж, — ответила Лира, ложась обратно, — если ты так предупреждал меня о Микаэле, то хоть сам ему не подражай… и, пожалуйста, подержи пока свои мысли при себе.       Сказала — и тут же поняла, что сморозила редкую глупость: ну, каким образом Лира вообще может понять, о чём именно думает Свен? И вообще, думать о чём бы то ни было вроде как не запрещено. К тому же, так-то он ей вроде бы не сказал ничего плохого, и в комнате и правда было очень уютно… А что Свен смотрел с таким счастливым видом, что казалось, ещё чуть-чуть — и он мурлыкать начнёт, даром что норд, а не каджит, — ну, так доволен парень, что впервые за долгое время приехал в Вайтран, всё-таки разнообразие какое-то! Что ж ему теперь плакать, что ли? А кровать… двуспальная, даэдра бы её побрали, и правда очень удобная и уютная. А что Хульда засмеялась там, внизу… Ну, она — хозяйка таверны, там, даже несмотря на позднее время, полно народа, все знают друг друга и разговаривают о чём-то, что ж ей теперь, и посмеяться нельзя?       И всё-таки Лиру не покидало очень явственное ощущение, что она не только оказалась в более чем странной ситуации, но ещё и, совсем того не желая, то ли стала посмешищем, то ли невольно развлекла пару-тройку местных бездельников. А то и ещё побольше. А также — то, что само понятие приватности здесь, скорее всего, было или недостаточным, или иллюзорным. А с другой стороны — придраться было абсолютно не чему: Свен, как истинный сэр рыцарь, проводил даму до города, причём защищал её по дороге ото всех посягательств на её здоровье и жизнь, пригласил в ресторан, снял одну комнату на двоих, потому что их и правда было двое… Кто бы мог подумать, что от такого более чем гладкого расклада у дамы могли появиться упрёки и подозрения?       Хотя, кому какое дело до них со Свеном в таком огромном городе, как Вайтран? Парочек разного рода занятий они никогда не видели, что ли? Вайтран — не Ривервуд, тем более, что они здесь надолго не задержатся. Отдадут быстренько письмо ярлу, а потом — сразу же в коллегию Винтерхолда.       Краем глаза девушка незаметно посмотрела на Свена, который смотрел так ясно, невинно и прямо-таки безгрешно, что больше всего напоминал маленького невинного ангелочка. Светлые волосы, даром что не кудрявые, тоже выгодно образ дополняли.       «Скорее бы уже утро, — подумала Лира, — чтобы снова делами можно было заняться…»       Во имя Девяти…       И незаметно для самой себя уснула.