«Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу.» А. де сент-Экзюпери «Маленький принц».
Утром Лира проснулась относительно рано, но при этом чувствуя себя отличной отдохнувшей. Свена рядом уже не было, но его броня и рюкзак лежали около кровати, правда, уже не так, как он оставлял их вечером; снизу доносились голоса и умопомрачительно пахло свежей сдобой. Значит, он должен быть здесь и никуда не ушёл. «Интересно, как много народа обсуждало наше вчерашнее прибытие, — подумала Лира, переодевшись в прежнее одеяние мага — и есть ли какие-то предположения по поводу того, как у нас всё прошло. Интересно, пламя или обморожение в наглую любопытную рожу будут считаться хорошим ответом на неуместный вопрос — или стражники всё-таки не оценят?» На этот вопрос девушка сама себе дала ответ, что ни то, ни другое стражники не оценят по достоинству, — а проблемы в Скайриме, тем более, в самом начале её пребывания здесь — не лучший вариант развития событий, тем более, что ей ещё надо будет по-быстрому заглянуть к ярлу, а потом сразу же отправляться в коллегию Винтерхолда. А недопонимания и разборки с жителями Вайтрана ей в этой миссии явно не помогут. Более того — они задержат её ещё больше, что в планы девушки совершенно не входило. Представив себе, что как только она спустится, до сих пор оживлённо беседующие люди сразу же замолчат и будут смотреть в свои тарелки или кружки, но только не на неё, девушка бесшумно подкралась к двери, чтобы подслушать, о чём там шёл разговор. Может, они говорили и не о ней вовсе, а о совершенно посторонних вещах! А она себе уже целую историю выдумала. — Если ещё раз увидишь на кухне этого пьяницу — гони его в шею! — раздражённо выговаривала кому-то Хульда, гремя посудой — Не хочу, чтобы он опять что-нибудь у меня спёр. Хочет заработать? Пусть хватает топор и нарубит мне побольше дров! У меня всегда много работы, даже для такого болвана Бренуина. — Не знаю, где он сейчас, и не хочу знать! — говорил раздражённый женский голос — Все мужики одинаковы, что в Скайриме, что в Хаммерфелле. У них только война да политика на уме, а с женщинами обращаются, как со скотом. — А вот со мной такого точно никогда не будет! — уверенно возразил другой женский голос, более высокий. — Для меня прежде всего работа, я хочу стать независимой. А когда у меня будет своё дело, со мной все будут считаться, — хоть женщины, хоть мужчины. «Неплохой подход.» — подумала Лира. Она не могла видеть говорившую, но стремление незнакомки к независимости ей понравилось. Зачем жаловаться на кого-то или на что-то, если можно добиваться самой того, что тебе нужно, и при этом не жаловаться вообще? Возможно, добиваться всего и сразу Лира не умела, жаловаться — тоже. Размышления Лиры по поводу того, чья точка зрения ей больше нравится, были прерваны неожиданным появлением Свена, который так быстро открыл дверь, что девушка чуть не вывалилась в коридор. — Ой. Лира, а что ты здесь делаешь? — удивлённо спросил её парень — Ты уже проснулась? Я сейчас как раз принёс тебе завтрак, у Хульды получаются очень хорошие пироги. И ещё, я взял отвар из снежноягодника, надеюсь, тебе понравится. А вот здесь — кипячёная вода и пара бутылок мёда. Я приготовил нам кулёк, который мы возьмём с собой, и на завтрак тебе тоже хватит. Девушка подозрительно посмотрела на своего спутника, пытаясь понять, рассказывал ли он кому-то из постояльцев, как прошла их совместная ночь, — или, что ещё хуже, свою версию, но парень спокойно выдержал взгляд своей спутницы и, похоже, даже не подозревал о том, что его в чём-то могли заподозрить. После утренних процедур влажные золотистые волосы Свена почему-то стали волнистыми, ещё больше придавая ему сходство с ангелочком, и от самого недотёпистого барда почему-то пахло цветами и мёдом, как от младенца. Выглядело настолько непосредственно и слишком умилительно, что было просто забавно. И снова, кажется, предполагаемый возраст Свена начал резко снижаться, остановившись в районе примерно десяти лет. Ну, или, может, только самую малость поменьше. Бретонка поняла, о чём только что сейчас подумала, и прыснула. Кажется, она заподозрила своего рыцаря в том, о чём тот совершенно не думал, и даже не догадывался. Вряд ли он был таким хорошим актёром, в самом-то деле! И потом… Лира хорошо знала, что пока они спали в одной постели, между ними не было абсолютно ничего. И кем, интересно, надо было бы быть, чтобы пойти рассказывать какую-то придуманную историю, отлично зная, что в любом случае рано или поздно девушка спустится сама и внесёт все нужные поправки в чересчур художественный рассказ. Что Свен — недотёпа, Лира уже начинала подозревать, но вот что он полный идиот — нет, чего не было, того точно не было. — Ещё я поговорил с одной торговкой, Изольдой, она попросила нас отыскать бивень мамонта и… А почему ты смеёшься? — удивлённо спросил Свен, непонимающе улыбаясь — Я сказал что-то смешное? «Да уж… Как мало, оказывается, мне надо, чтобы отвыкнуть от хороших людей. Или того, что произошло в последние дни, на самом деле было много?» — подумала Лира. А вслух неожиданно и для Свена, и для самой себя сказала совершенно другое: — Просто я очень рада снова тебя видеть, и радует, что всё получилось так хорошо. Спасибо тебе, Свен. Ты замечательный! Парень смутился и жарко покраснел. Он ещё не слышал комплиментов от женщин, — ни таких, ни вообще каких бы то ни было, поэтому помимо смущения он почувствовал ещё и приятную, непривычную радость. — Ну, ты… это… переоденься в дорогу, и мы можем идти… — наконец сказал он, чувствуя, как кровь наконец отлила от лица и он смог дышать свободно. И начал подчёркнуто энергично собирать свои вещи, оставленные около кровати, вполголоса напевая какую-то песню про цветы. — Похоже, тебе всё ещё нужен спутник. Не зная, как лучше подтвердить правильность этого предположения, девушка только посмотрела на своего спутника, широко улыбнулась и кивнула, чувствуя, что бард всё это увидел и правильно понял. Кажется, всё получалось очень хорошо. Когда Лира вышла в зал, как она окрестила просторное помещение таверны там, где была стойка и откуда был выход на кухню, никто из присутствующих там завсегдатаев не обратил на неё ни малейшего внимания. Садия подметала полы, периодически ворча из-за пятен разлитого мёда, которые уже подсохли и начали прилипать, странная мужеподобная женщина в стальных пластинчатых доспехах по-прежнему сидела в углу, мрачно глядя то на дно своей кружки, то на белый лист бумаги, лежащий перед ней на столе, а Хульда протирала только что помытые кружки, от которых ещё поднимался пар. Таверна жила своей жизнью, и никому не было дела до незнакомой молодой травницы, прибывшей вчера вечером в компании молодого человека. В конце концов, они не сделали ровным счётом ничего такого, о существовании чего многоопытные жители Вайтрана до их появления не подозревали, а так-то — парочкой меньше, парочкой больше, — это явно не то, что могло бы нарушить обычное течение городской жизни. Это только мы сами видим самих себя постоянно и вольно или невольно производим впечатление на самих себя, для посторонних же нас или нет, или мы просто не существуем. Драконий Предел находился совсем недалеко от таверны, где Свен и Лира хорошо отдохнули, провели ночь и пополнили запас провизии. Поднимаясь по лестнице, девушка оглянулась и увидела величественную панораму вокруг города; густой лес обрамлял резкие точёные линии высоких гор, вершина одной из которых то ли поднималась до самых облаков, то ли была покрыта вечным, нетающим льдом. От этого бескрайнего вида веяло спокойной мощью, первозданной силой, ледяным тысячелетним одиночеством и мрачной торжественностью, которую не могло разогнать даже тёплое яркое Солнце, светившее над Вайтраном. С трудом открыв массивную деревянную дверь, двое путников вошли в огромное помещение с высокими потолками, показавшееся им тёмным после яркого утреннего солнца. Под высокими потолками пробивался солнечный свет, и редкие пылинки задумчиво кружились в голубоватом дыме горящих жаровен. Над ними прозрачным дрожащим маревом поднимался сухой жар: в жаровнях красно-золотистыми плотными кусками, напоминающими масло для бутерброда великана, лежали пласты древесного угля. — Здесь нет никакой иной власти, кроме ярла. Не забывай этого! — сказала вместо приветствия строгая старушка с метлой, связанной из свежих прутьев, которой она заботливо собирала в кучу какой-то невидимый сор. Тонко пахло весной и распускающимися почками; в ведре у бдительной старушки плескалась холодная вода, набранная, скорее всего, из родника: от горячей воды пахло бы соответственно… не то, чтобы плохо — но примерно так же, как пахло ещё сегодня утром в таверне Хульды, когда она мыла кружки. Горячей водой, соответственно: а как ещё можно отмыть их от мёда, эля, вина, — и, самое главное, от тех, кто не только пил из них, но и просто держал в руках? А во дворце ярла было чисто, поэтому более серьёзные средства не требовались. Неброский, но выдержанный стиль, высокое качество, незаметная, но необходимая добротность, сравнимая со свежими и мягкими ножными обмотками для тяжёлых походных сапог, продуманность во всём — вот каким был дворец яра Балгруфа Старшего. Сама же служанка была одета просто, но удобно; картину завершали мягкие башмаки с плотными пластинами сверху (наверное, если служанке на ногу упадёт что-нибудь тяжёлое, поняла Лира) и подбойками на подошве, которые не дали бы своей обладательнице поскользнуться и упасть. Было видно, что здесь ценили и уважали даже простых людей, если те честно трудились на благо своей провинции и не нарушали закон. «Интересно, каким должен здесь быть ярл, если у него такая суровая прислуга?» — подумала Лира, но вслух ничего не сказала. Справа от лестницы, ведущей к трону, находилось какое-то помещение, в котором поблёскивали зелёным светом уже знакомая Лире алхимическая лаборатория, а рядом голубоватыми знаками, должно быть, светилась увиденная давным-давно пентаграмма душ. Налево располагалась большая придворная кухня, изобилующая всяким вкусовым разнообразием. Подумав и решив, что если она возьмёт себе пару-тройку ингредиентов для будущих алхимических опытов, ничего не случится, девушка выбрала пару небольших мисок простой выпаренной кухонной соли, «позаимствовала» несколько бутылок для зелий, а также сорвала немного сушившихся подальше от открытого огня приправ, и сложила всё в свой кошель для ингредиентов. Если я своей уборкой тебе мешаю, только скажи, и я уйду. — кротко сказала ей другая служанка с нечитаемым выражением лица, которая невидимой тенью скользила по кухне. Лира не поняла, что это означало, но из кухни всё-таки вышла. Ей собственно не мешал никто, а вот она не хотела никому мешать работать. Девушка уже вернулась в большой зал, когда услышала чей-то разговор на повышенных тонах. — И что, по-твоему, я должен делать? Ничего? — спрашивал высокий статный мужчина средних лет в роскошной дорогой, но практичной и добротной одежде, с аккуратно подстриженной светлой бородой и длинными светлыми волосами, в котором девушка сразу же узнала ярла. — Мой господин. Прошу вас… Сейчас не время для безрассудства. Я просто говорю, что нам нужно собрать больше сведений перед тем, как действовать. — отвечал ему другой мужчина, не такого маленького роста, но рядом с ярлом кажущийся каким-то низкорослым и пришибленным. Наметившаяся лысина на затылке была как-то нарочито аккуратно и комично обрамлена короткими жиденькими волосами, а мелкие черты невзрачного лица были словно слегка сдвинуты со своего изначального места. Казалось, что скульптор, вытачивающий его лицо, выбрал не твёрдый гранит, а мокрую глину, из-за чего всё словно слегка съехало, а скульптор, махнув рукой, сказал: «и так сойдёт!» — и не стал поправлять свои ошибки, а просто вдохнул в бедолагу жизнь и отпустил в мир живых. «Интересно, кто это разговаривает с ярлом? — подумала Лира — Этот…недокормленный. Он не кажется ни голодным и ни худым, а вот «недокормленный» — это точно про него. Вроде как недоделанный до конца. Интересно, чем болела его мать, пока была беременна им? Конечно, есть и просто некрасивые люди, но здесь, мне кажется, есть какая-то болезнь. Жаль, конечно, что я не стала целителем такого высокого уровня, да здесь, во дворце, и без меня небось самые лучшие целители имеются. И недолго думая дала незнакомцу кличку Куриц: курица мужского пола, которая при этом всё равно не петух. Наверное, выбор клички был ещё и из-за странного голоса мужчины, разговаривающего с ярлом. В Бруме Лира знала пару нищих, которые разговаривали точно такими голосами. Лира вышла из ухни и направилась к трону ярла, чтобы передать письмо из Ривервуда и сообщить то, ради чего, собственно, она и пришла, но тут же была остановлена неожиданным препятствием в лице его хускарла. Молодая и не очень-то красивая данмерка, самой приятной частью лица которой были её крупные и грубые яркие татуировки в стиле кочевых тёмных эльфов Вварденфелла, подошла к девушке, вынимая меч из ножен. — Что за бесцеремонность? Ярл Балгруф не принимает посетителей, — начала она. — А ты всех так хорошо принимаешь, или только нас? — не удержалась Лира от вопроса — У меня новости из Хелгена, о нападении дракона. — Ну, тогда понятно, почему стража тебя пропустила, — ответила эшлендерка. — Идём, ярл хочет лично поговорить с тобой. Бдительная телохранительница спрятала меч в ножны и подошла к трону ярла, который внимательно смотрел на новоприбывших. — Так значит, ты свидетель нападения на Хелген? И там действительно был дракон? — спросил Балгруф. — Да, довелось насладиться зрелищем, пока имперцы пытались казнить меня. — ответила Лира, словно речь шла о досадной остановке во время банальной прогулки в карете. Кажется, теперь она была готова рассказывать и о своей несостоявшейся казни, и о появлении дракона сколько угодно и кому угодно, — но, разумеется, только тогда, когда её об этом спрашивали. Оправдываться, приукрашивать события или давить на жалость девушка не собиралась: во-первых, она совершено не чувствовала себя виноватой, к тому же — достаточно самостоятельной и взрослой, чтобы не жаловаться ни на кого. Сказалось раннее взросление и сиротская жизнь в Бруме, когда с одной стороны девочка была окружена неравнодушными людьми — и не только людьми — но с другой была совсем одна и большую часть времени предоставлена самой себе. К тому же, судя по всему, у Лиры был такой характер, который, несмотря на обманчивую мягкость и тонкую девичью фигуру больше подошёл бы мужчине-воину. Правда, сама волшебница об этом ещё не подозревала, потому как плохо знала жизнь и мир, а хуже всего — саму себя. — Правда? Ты очень открыто говоришь о своём преступном прошлом. Мне плевать, кого там хотят казнить имперцы, особенно теперь. Я хочу знать, что именно произошло в Хелгене. — Два дня назад, утром, Хелген был разрушен до основания. Почти никому не удалось выжить. Деревня полностью разорена. Я смогла спасись вместе с небольшой группой людей, по моим подсчётам, нас было около десятка. — спокойно ответила Лира. Ей нечего было рассказывать о своём «преступном прошлом», — да и вообще о том, как она попала в Хелген и по какой причине её собирались казнить, она могла рассказать только Свену. Мнение ярла о её персоне её совершенно не интересовало. Да она и не для того прибыла в Вайтран, чтобы производить на него впечатление или, тем более, нравиться. — Во имя Исмира! Айрилет была права. — потрясённо сказал ярл. Даже после такого рассказа, подтвердившего его худшие подозрения, он всё равно сохранял спокойствие, и уже за это Лира начала уважать его. Попробуй сохранить спокойствие, когда мало того, что давным-давно вымершие и считавшиеся частью легенды драконы оказываются реальностью, так ещё и один из них уничтожил до основания целый город. Что скажешь теперь, Провентус? — вопросил ярл. Так вот как, оказывается, звали «Курица»! — По-прежнему будем надеяться, что стены защитят нас от любой беды? Даже от дракона? «Так вот почему, оказывается, город был закрыт для всех новоприбывших, — подумала Лира, — люди просто боятся появления дракона, а поскольку пока ничего сделать не могут, то запертые ворота дают им какое-то ощущение безопасности, пусть даже и иллюзорное. Так они не чувствуют себя полностью беспомощными и, уповая на помощь и волю девяти божеств, и что-то делают и сами. А запертые ворота тысячелетиями защищали людей от вражеских вторжений. Ярл-то точно не дурак, и он не мог поверить в то, что дракон, если ему вдруг взбредёт в голову пролетать над Вайтраном, внезапно пойдёт на снижение, а потом постучит в дверь, представится и попросит впустить его.» — Мой господин, нам немедленно следует послать войска в Ривервуд. — сказала данмерка, стоявшая на почтительном расстоянии и внимательно ловившая каждое слово. По-видимому, именно она была той самой Айрилет, — Если этот дракон прячется в горах, они в страшной опасности. — Ярл Фолкрита воспримет это как вызов! — возразил Провентус. — Он решит, что мы переметнулись к Ульфрику и пошли на него войной. Нам не следует… — Я не намерен сидеть сложа руки, пока дракон жжёт мои владения и убивает моих людей! — похоже, то ли Провентус был плохим кукловодом, то ли ярл оказался слишком строптивым для того, чтобы послушно исполнять роль чьей-то марионетки. Пусть даже и в самых что ни на есть благих целях. — Айрилет! Немедленно направь отряд в Ривервуд. — Да, мой ярл. — Прошу меня простить, я вернусь к своим обязанностям. — Провентус-Куриц, поняв, что разговор закончен, поспешно откланялся и куда-то ушёл, почти так же быстро, как до этого — Айрилет. — Это будет лучше всего. — Молодец, — ярл Балгруф наконец вспомнил про Лиру, по-прежнему стоявшую около его трона и ожидающую, чем закончится всё дело, — а может, за годы правления он в совершенстве научился думать одновременно о нескольких вещах сразу и видеть кого-то даже в те моменты, когда всем казалось, что он смотрел совершенно в другую сторону. Может пригодиться, если что. А может, уже и неоднократно спасало ему жизнь. — Весьма разумно с твоей стороны было проявить инициативу и найти меня. Вайтран у тебя в долгу, и я этого не забуду. Вот, прими этот скромный дар в знак моей признательности. Ты ещё кое-чем можешь мне помочь. Для этого пригодятся, наверное, твои особые дарования. Идём, найдём Фаренгара, моего придворного чародея. Он занимается вопросами, связанными с драконами и… слухами о драконах. Лира взяла из рук стражника непривычно тяжёлый ярлов подарок, — зачарованный железный шлем с рогами, видимо, повышающий магию, — и сразу же убрала его в рюкзак, решив, что стоять перед кем-то, держа обеими руками головной убор, пусть даже и не только что снятый с собственной головы, а полученный в дар — это не лучшая идея. А ярл тем временем уже стремительным шагом шёл в ту самую таинственную комнату, в которой Лира до этого рассмотрела алхимическую лабораторию и стол для зачарования. — Свен, отнеси, пожалуйста, этот меч Провентусу Авениччи. Скажи — это от Адрианны, — попросила своего спутника Лира, вытаскивая из рюкзака подарок имперки. Что-то ей подсказывало, что придворный маг не будет доволен лишними ушами и неизбежно возникшими бы у Свена лишними вопросами. — Фаренгар, я нашёл кое-кого, кто поможет тебе с изучением драконов. Давай, расскажи ей все подробности. — с порога сказал ярл худощавому, если не сказать худому мужчине среднего роста в тёмно-синей просторной мантии, капюшон которой наполовину закрывал его лицо. — Так ярл думает, что ты мне пригодишься? — начал Фаренгар, словно уже давно ждал Лиру и знал, что она сейчас должна была прийти. — О да, он, должно быть, имел в виду моё исследование драконов. Да, мне нужна помощь, чтобы кое-что добыть. И когда я говорю «добыть», я имею ввиду — полезть в опасные руины в поисках каменной скрижали, которая, может быть, там лежит, а может, и не лежит. — Хорошо. — ответила Лира, желая узнать как можно больше подробностей о предстоящем деле и избежать подробного пересказывания мемуаров придворного чародея — Куда идти и что добыть? — Но её, судя по всему, поняли неправильно. Ну, или совершенно неправильно, — если, конечно, мужчина не обладал от природы характером средней козлиности. — Сразу к делу, да? Никаких «зачем» и «почему». Мне это нравится. Пусть умники мучаются всякими вопросами, верно? «Так, а вот сейчас было уже слегка так обидно. — подумала Лира — Интересно, он, что, серьёзно относит себя к умникам? Я хотела перейти сразу к делу, чтобы не слушать до вечера его драконьи воспоминания. Конечно, он ещё не старик, но у очень увлечённых людей такое тоже бывает, что в ответ на самый простой вопрос ты получаешь не только развёрнутый ответ, но ещё и добрый пласт воспоминаний в придачу. Так оно было бы мне без разницы, не намекни этот тип, что он умник не просто сам по себе, а в отличие от меня. Ну-ну… А не разыграть ли мне в таком случае дурочку? Кто-то говорил, что умная женщина всегда может прикинуться дурой, а вот дура не притворится умной никогда. Заодно и проверим, дура я или умная.» — … Я, э-э, узнал о некой каменой скрижали, которая хранится в храме Холодных Водопадов. На этом драконьем камне, говорят, есть карта с могильными курганами драконов. Иди в храм Ветренного пика, найди эту скрижаль — она скорее всего в главном чертоге — и принеси её мне. Всё просто. — О, замечательно, что по твоему делу мне надо будет пойти в Ветреный пик… — протянула Лира — У нас с моим другом там уже было одно дельце, и мы всё собирались туда сходить, но нас сначала отправили к ярлу в Вайтран. А тут как раз ты (на этих словах волшебник почему-то вздрогнул и слегка попятился), со своим делом. Так что всё складывается удачно: мы и своё дело там решим, а заодно и твою скрижаль раздобудем. — Какое там дело? — наконец отмер Фаренгар — Только не говори, что тебя уже кто-то попросил достать эту скрижаль! Она моя! Отдай её мне, пожалуйста! — добавил он как-то по-детски. На секунду Лире стало даже жалко придворного недотёпу: подумать только, нежданно-негаданно появился кто-то, кто за свою жизнь видел больше драконов, чем он, и плевать, что всего лишь на одного дракона больше, чем чародей — а теперь нечаянная радость и надежда получить редкий артефакт грозит стремительно ускользнуть из рук. — Успокойся, — ответила девушка, — тот человек просил меня принести ему из Ветреного пика какое-то украшение, вроде как золотое. Насколько я поняла, оно выглядит как драконий коготь. А скрижаль мы тебе принесём, не сомневайся. Главное, ты не переживай и продолжай надеяться на своих умников: раз они тебе сказали, что она там лежит — значит, лежит. Ты ведь тоже предпочитаешь выполнять поставленную задачу и надеяться на умников, как и мы? Это хорошо… С самой широкой и доброжелательной улыбкой девушка попрощалась с оторопевшим Фаренгаром и быстро ушла, подавляя смех и думая, какое впечатление она только что произвела, — умной женщины или глупой. Она бы очень удивилась, если бы ей кто-то сказал, что уже второй раз после своего прибытия из Сиродила в Скайрим её окрестили «бретонской заразой». …"А всё-таки любопытно получается: когда я просто пришла во дворец ярла отнести письмо, от меня не требовалось ничего, кроме как подтвердить, что дракон и правда был, и что Хелген действительно разрушен до основания, — и, увы, не кроликом. Потом оказалось, что я разбираюсь в драконах и даже могу консультировать по драконьим вопросам. Не удивлюсь, если впоследствии выяснится, что у меня есть собственная драконья ферма, а тот дракон, которого я имела счастье видеть и который невольно спас мне жизнь — мой личный питомец. И ведь найдутся те, кто поверит в это! Эта крылатая зараза прилетела аккурат в тот момент, когда меня уже собирались казнить; вот и докажи потом, что я его не с момента вылупления из яйца знала, а вообще впервые увидела. Удивительно, как же люди знают о нас многое такое, чего мы сами про себя не знаем! А вот что у меня за особые таланты — и я сама не знаю, и мне никто не потрудился рассказать. Лично я у себя таковых не вижу, обычных — тоже. Ну хоть бы мне сказали, что у меня за способности-то такие? Может, это способность влипать в истории и находить неприятности там, где никто другой, кроме меня, ничего бы не нашёл? А ещё разок довелось умереть и вернуться назад во времени. Тогда мне всё тоже понятно. Так бы сразу и сказали: неприятностей много, и они ждут.» — Интересно, что нужно сделать перед тем, как отправиться в такое путешествие? — думала Лира вслух. — Хотелось сказать, что надо вернуться домой и забрать всё необходимое… вот только дома у меня здесь нет. Да и если бы я сейчас могла вернуться в Бруму, у меня там нет ровным счётом ничего, что было бы полезно. Как-то я никогда не готовилась стать искателем приключений… — девушка несознательно попятилась и чуть не наступила Свену на ногу. — Ой. Осторожнее. — отчего-то со смешком сказал парень, уже вернувшийся от Проветуса. — Я, конечно, тоже никогда не был искателем приключений, но мне кажется, что сначала нужно взять с собой что-нибудь из съестного, тёплые вещи, зелья и оружие. Броня у нас вроде бы уже есть… — Лира просто почувствовала взгляд Свена, задержавшийся на её мантии. — Может, сейчас пойдём в ближайшую лавку и посмотрим, что там можно будет купить? Или продать. А если тебе нужно что-то особенное, а у тебя, как я слышал, дом далеко, мы можем зайти в мой дом в Ривервуд, а потом сразу же пойдём на Ветреный пик. Как тебе? Кажется, Свен даже не думал о том, чтобы оставить Лиру одну, и эта мысль приятно радовала девушку. Он ничуть не жалел о том, что бросил всё и проводил Лиру из Ривервуда в Вайтран, по дороге защищая её ото всякого рода живности, четвероногой и двуногой, а теперь, судя по всему, он уже согласен пойти с ней и на Ветренный пик, хотя она, Лира, ещё даже не успела его попросить. И ещё — он совершенно не находит её смешной, хотя, — чародейка была уверена, — за то время, которое прошло с момента их знакомства, она сделала уже много чего то ли просто забавного, то ли откровенно нелепого. Жаль только, что она совершенно не знала, как нужно вести себя в подобной ситуации и что сказать, — кроме простого «спасибо», что она, собственно, тут же и сказала своему компаньону. И вдвойне жаль, что она покраснела при этом так сильно, что даже не успела отвернуться, — и нельзя было списать это досадное недоразумение на жару. В Вайтране стояла тихая, но кристально-прохладная золотая осень. *** Первым магазином, в который зашли Свен и Лира, оказался магазин алхимика. В уютном и обманчиво маленьком помещении царил лёгкий полумрак и приятно пахло сушёным травами. На полках за спиной хозяйки, хрупкой черноволосой женщины средних лет, стояли маленькие склянки с разнообразными зельями и лежали в полумраке, будто только что собранные, материалы для алхимических экспериментов. Ещё больше их лежало на прилавке и около него; Лире очень хотелось купить или все ингредиенты, имеющиеся в продаже, или почти все, но травница понимала, что сейчас такие траты были бы более чем неразумными. Если она хочет варить зелья — придётся довольствоваться теми ингредиентами, которые она может раздобыть сама, а потом, когда у неё будет какой-нибудь свой угол и всё необходимое для жизни, можно будет определиться с выбором будущей профессии, а заодно и совершенствовать своё мастерство в зельеварении. Хорошо бы, конечно, всё и сразу — но вот только кто так позволит. Несмотря на юный возраст, девушка была реалисткой и знала, что для покупки дома нужна определённая кругленькая сумма, которой у неё пока не было в наличии, — да и для того, чтобы ухаживать за домом, нужны были время и ресурсы. И не только в плане денег. Дом всегда представлялся девушке как живое существо, которому помимо обычного рутинного ремонта нужно ещё и тепло очага, присутствие и внимание хозяев, без которых дом медленно, но верно превращался в унылое и безжизненное нежилое помещение, где даже при растопленном камине всегда слышались шорохи по тёмным углам и гулял сквозняк. В Бруме девушка видела несколько заброшенных старых домов и они всегда производили на неё неприятное, гнетущее впечатление, словно мертвецы, которых никто не видит, а потом их и нельзя было похоронить. — У меня для всех найдётся что-нибудь подходящее. Позови меня, если что понадобится. — предложила Аркадия, которая, собственно, и была хозяйкой алхимической лавки в Вайтране, «Котелка Аркадии». Собственно котелка нигде не было видно, был только здоровый казан под прилавком, а вот алхимическая лаборатория стояла около стены, неподалёку от дверей, ведущих в жилые помещения. — Так ты целительница? — спросила девушка, осматривая склянки, аккуратно выставленные в полумраке или в тёмном месте на полках. Почти все они были незнакомыми. — Ну, вроде того. Я образование не в Школе восстановления получала. Но тоже неплохое. У меня найдётся всё, что нужно для приготовления лекарства почти от любой болезни. Если бы я получала по септиму за каждый случай каменной подагры или разжижения мозга, который я исцелила, я бы давно разбогатела. Несколько мгновений чародейка раздумывала над смыслом этой фразы и уже было хотела спросить продавщицу, что она имела виду, но вовремя прикусила язык, потому что догадалась: у Аркадии, по её словам, были все ингредиенты, которые были необходимы для того, чтобы сварить лечебные зелья самим. Больные или их родственники приходили в «Котелок Аркадии», закупались необходимыми ингредиентами, потом варили нужное зелье, и как только больной выпивал его, то сразу же выздоравливал, или же сразу окончательно шёл на поправку. «Во имя Девяти… — подумала Лира — Вот, оказывается, о чём шла речь. В смысле, если бы у неё не было нужных ингредиентов, она лечила бы всех страждущих сама, потому что они не могли бы зелья сварить, и таким образом даже беря один септим с каждого больного, она стала бы немыслимо богатой. Хорошо хоть, я не стала уточнять у неё такую очевидную вещь: хватит того, что я, скорее всего, уже много раз показала себя недотёпой со Свеном, не хватало ещё начать позориться перед посторонними. Или же я уже так вошла во вкус, что вообще остановиться не могу.» — Аркадия, а ты когда-нибудь подумывала вернуться в Сиродил? — спросила Лира, осматривая знакомые пузырьки с зельями и подсчитывая, сколько примерно им со Свеном может понадобиться для путешествия и во сколько это может ей обойтись, учитывая то, что им надо будет ещё и по одному зелью от всех болезней. К частью, в «Котелке Аркадии» и такие зелья тоже были, хотя и стоили они соответственно. Непонятно, почему, но такой вполне невинный вопрос целительнице не понравился. — Зачем это? Потому что я подданная Империи и горжусь этим? Потому что Братья бури считают, что Скайрим — для нордов? Да пошли эти Братья бури в Обливион! Я двадцать лет в этом городе живу! Двадцать лет! — последние слова она произнесла, словно в качестве обвинения какому-то давнему противнику, и девушка поняла, что эти самые двадцать лет для Аркадии вряд ли были очень простыми. Хотя кто в здравом уме стал бы открыто враждовать с единственным алхимиком в городе — было непонятно. Девушке показалось, что целительница так увлеклась своим выживанием в северной провинции, что совершенно забыла про всё остальное. Как она приехала когда-то в Скайрим и начала бороться за право жить и за своё место под Солнцем, так и продолжила бороться по сегодяшний день. Скорее всего, она была здесь совсем одна, и поначалу борьба давалась ей тяжело и временами, ложась спать, она не была уверена, что назавтра у неё хватит сил, — а жизнь как-то взяла — и прошла. И борьба затянулась, как хроническая простуда, и уже двадцать лет прошли незамеченными. Приехавшая давным-давно в Скайрим одинокая молодая женщина, лишённая всяческой поддержки, научилась справляться и выживать — но взамен разучилась жить. И ни сама имперская целительница, ни жизнь не заметили ничего, словно разминувшись где-то или замерев в ожидании. Потому что жизнь в любом случае никогда не заканчивается, — даже когда заканчиваемся мы. Теперь Аркадия даже не думает о том, чтобы съездить в гости на свою родину, для неё это будет означать только поражение. Только перед кем? Возможно, перед самой собой? Перед стражником, одиноко стоящим перед входом в «Котелок Аркадии» и «Товары Белетора»? Немолодая алхимичка — не воин в гражданской войне, но её война, похоже, никогда не кончается. Поражение в её личной вялотекущей войне. Хронической и бесконечной. «Интересно, а у меня такое же может случиться или нет? — подумала Лира — Я тоже прибыла в Скайрим из Сиродила, и там моя родина. Наступит когда-нибудь такой момент, когда я не позволю себе даже думать о возвращении на родину или всё-таки нет? Хотя у меня и нет семьи, я не могу сказать, что у меня там нет никого. У меня там есть…наверное, прежде всего я, правда, теперь уже прошлая. Вот только прошлое с каждым днём будет всё дальше и дальше. И кто знает, сколько будут длиться мои двадцать лет — и какой я сама буду после этого.» — А у тебя в Сиродиле кто-нибудь остался? — как можно более безразличным и нейтральным тоном спросила Лира — Ну, родственники или друзья? Женщина тяжело вздохнула, удивлённо глядя перед собой и словно мимо девушки и сквозь стену, куда-то вдаль, куда могла заглянуть только она сама и куда она предпочитала никогда не заглядывать. По её лицу, испещрённому густой сетью мелких морщин по тонкой и смуглой, сухой, словно пергаментной коже, было видно, что к вопросу, который ей задала Лира, она совершенно не была готова. Все последние двадцать лет, а то и раньше, никто ещё не задавал Аркадии вопрос, кто у неё остался на родине. И кто, возможно, помнит её. В том числе и она сама. — Что у тебя есть на продажу? — спросила девушка, поняв, что ответ на тот вопрос для травницы, а заодно и для самой себя пожилая имперка будет искать ещё долго. Очень-очень долго. И прежде всего она должна будет дать его самой себе. — Так тебя интересуют мои зелья и ингредиенты? — оживилась женщина, услышав более привычный вопрос, который она задавала покупателям по нескольку раз на дню на протяжении уже очень многих лет. — Вообще-то нас сейчас больше зелья интересуют, — ответила Лира, — на восстановление здоровья, запаса сил и магии, естественно. Если есть какие зелья покрепче и без побочных эффектов, — добавила она, вспомнив, какие «шедевры» временами выходили у неё самой из-под руки, вернее, из-под пестика. Конечно, у неё ещё лежали в рюкзаке бутылочки с зельями, причём некоторые из них были вполне хорошими, но у Аркадии, как опытной целительницы, зелья должны были получаться ещё лучше. Не говоря уже о том, что слишком много зелий не бывает, их могло оказаться только слишком мало. А это, как понимала девушка, могло оказаться очень большой проблемой. Особенно когда ближайший населённый пункт очень далеко — и прямо сейчас бросить всё и пойти к нему никак не выйдет. — Если потребуются лекарства, ты знаешь, где меня найти. — Аркадия сказала на прощание свою обычную фразу, когда продавшая лишние зелья и купившая все необходимые Лира уже выходила на улицу. *** — Как тебе кажется, нам этих зелий хватит? — спросила Лира, когда они о Свеном вышли на площадь около рынка. — Или надо было купить ещё? — Мне кажется, должно хватить… — неуверенно ответил Свен — Я раньше зельями особенно не пользовался, так что не знаю. Надо будет ещё купить что-нибудь тёплое, потому что там, наверху, лежит снег. Мне-то холодно не будет, я привык, а вот ты можешь замёрзнуть. — и снова девушка ощутила на себе взгляд своего спутника, словно ощупывающий её тонкую мантию и пробующий её на плотность. И в самом деле, надо бы взять с собой что-нибудь тёплое, и ещё и защищающее от любого оружия: может, броню надеть, которая до сих пор лежит про запас в рюкзаке? А шлем, подарок ярла, можно будет уже по дороге надеть. — Значит, сейчас пойдём в кузницу к Адрианне, купим что-нибудь, что у неё есть, — предложила Лира, тем более, что средства на сегодняшний день позволяли. Конечно, денег у двух путешественников было не так много, но всё-таки хватало. — Кстати, вот, возьми зелья, думаю, они тебе пригодятся. Надеюсь, правда, что всё пройдёт хорошо, но… мало ли. На базаре было оживлённо. Какой-то напыщенный редгард в богатой одежде неторопливо прогуливался по рядам, придирчиво осматривая товары и критикуя всё, что видит; старушка взволнованно говорила и доказывала что-то группе мужчин, которые, судя по всему, смеялись над ней, а торговка средних лет, замотанная и уставшая женщина, разговаривала со своей дочерью, хорошенькой девочкой лет семи. — Ты можешь сегодня закрыть лавку пораньше? — спрашивала непоседа, нетерпеливо крутясь на месте, словно раздумывая, куда бы побежать. — Боюсь, что нет, малышка. — терпеливо, но смертельно уставшим голосом отвечала мать. — Фрукты ещё день полежат и испортятся. Нужно продать их как можно больше и как можно быстрее. — Ты всегда так говоришь. — надула губки дочка. Конечно, она понимала мать, но… продавать каждый день эти овощи и фрукты, каждый день, от рассвета и до заката, это так скучно, и так утомительно! Кто бы мог подумать, что от торговли так устаёшь? Казалось бы, ничего не делаешь: только стой на одном месте и болтай с покупателями! Но нет: к концу дня девочка чувствовала себя такой уставшей, словно что-то в неё в груди было так крепко сжато, что становилось даже чуточку больно и хотелось заплакать. — Потому что так всегда и есть, — спокойно и как-то утешающе ответила мать. Карлотта понимала, что дочка права, и что проводить весь день на рынке — не лучшее занятие для ребёнка, что её Мила сильно устала, даже больше. чем она сама, но как утешать кого-то, если уже совсем нет сил и ты сама нуждаешься в утешении? — Может, мы хоть поужинаем в таверне сегодня? — к счастью, дочка, как это зачастую свойственно детям, быстро перешла от грусти к радости и придумала что-то новое. Раз уж нельзя изменить жизнь, можно расцветить её какими-то маленькими, но приятными радостями, или просто попробовать. Или думать о хорошем, раз уж в ближайшее время ничего никак не получается. Лира смотрела на девочку и невольно вспоминала саму себя в том же возрасте: как часто она сама себя чувствовала счастливой из-за каких-то, казалось бы, мелочей! — Ай-яй-яй… А я-то снова хотела накормить тебя капустой и яблоками. Да, моя крошка, пойдём ужинать в таверну. — Ура! — закричала дочка, сразу же забыв про усталость и скуку. А затем её внимание привлекли новые лица. — Я работаю с мамой. Фрукты, овощи продаём… — сказала девочка, увидев, что двое путешественников подошли в прилавку. — Работать в общем весело, но иногда — трудно. Лира молча улыбнулась. Она сама росла и без родителей, а после смерти бабушки и вовсе без родни, так что не понимала, каким это могло быть. Она сама мало где бывала с родителями; они были охотниками, а один раз просто ушли и не вернулись. Может, если бы они тоже были торговцами, они тоже были бы живы до сих пор, и тогда у Лиры была бы совсем другая жизнь. И она сама тоже, скорее всего, была бы другая. К сожалению, она очень плохо помнила своих родителей, и если бы кто-то спросил бы её, хотела бы она, чтобы они вернулись, она бы не раздумывая согласилась. Но не из-за того, чтобы они были живы как её родители, а просто как невинно убитые люди. Слишком долго она жила без них и уже привыкла со всем справляться одной, так что о том, что значит быть чьей-то дочерью, она имела очень смутные представления. — Карлотта, а если мы сейчас купим всё, что у тебя осталось на прилавке, сколько это будет стоить? — спросил Свен. И пока обрадованная продавщица собирала им большой мешок с покупками, тихо сказал Лире: — Знаешь, я подумал, что мы могли бы хоть как-то ей помочь. Тем более, что свежие продукты никогда не помешают. И на самом деле, они ещё нескоро испортятся, — добвил он, словно Лира собиралась возразить ему по поводу этой непредвиденой траты. — И так тяжело жить, когда все мужики к тебе пристают, — пожаловалась Карлотта, высыпав содержимое последнего лотка в заметно раздувшийся мешок Лиры, — но этот бард — хуже всех. — Кто-то обижает тебя? — удивлённо спросила бретонка. Непонятно, что её удивило больше: то, что в таком большом городе, даже не в глухом селе, где нет ни одного стражника и где вся власть находится в руках разбойников или кого похуже, творится такой беспорядок, или то, что эта уже немолодая, уставшая и замотанная женщина, больше похожая на загнанную ломовую лошадь, могла кому-то показаться соблазнительной. Конечно, сама девушка женщинами не интересовалась, но у неё всегда были совершенно другие представления о женской соблазнительности и привлекательности. К тому же, Карлотта выглядела неухоженной и бедно одетой, хоть и сохранила следы ещё недавней яркой красоты, — а от неё самой после долгого стояния пусть даже и на осеннем солнцепёке пахло овощами и фруктами, как от крестьянки, и потом. Для полноты картины не хватало только запаха скотного двора и парного молока, потому что цветами и молоком крестьяне пахнут только в книгах. И то, преимущественно для детей. Взрослые уже хорошо знают, что коровы, питающиеся свежими луговыми травами и душистым горноцветом, цветами, собственно, не пахнут никогда. — Этот бард Микаэль уже на нож нарывается, так он меня достал, — в сердцах сказала Карлотта, вытирая руки поношенным, но чистым и опрятным передником. — Я слыхала, как он хвастался в «Гарцующей кобыле»: он укротит меня, как истинный норд укрощает всякую дикую тварь. Ха. — Да, Микаэль тот ещё тип. — ответила Лира, вспомнив, как и что именно про него рассказывал Свен — Но, может, мне поговорить с ним? — Если хочешь попробовать — вперёд. — скептично ответила Карлотта — Думаю, это бесполезно. В его толстый череп мысль не проберётся. — Неужели тебе мужчины проходу не дают? — как можно нейтральнее спросила Лира. Почему-то у неё в этом были большие сомнения. Просто очень большие. Карлотта, конечно, не нищенка и не оборванка, далеко не уродина, но… Ну, не могла девушка представить себе, чтобы за ней волочилась толпа влюблённых воздыхателей, обещающих ей вечную любовь. Уж на кого, а на вертихвостку и легкомысленную сердцеедку Карлотта не была похожа от слова вообще. К тому же она, похоже, за долгие годы тяжёлого труда и одиночества выработала недюжинную силу и мужской характер, что тоже не добавляло ей сходства с образом юной испуганной дурочки, которая готова прижаться к любому мужчине, лишь бы не быть одной. Роль невинной и доверчивой дурочки Лира скорее бы «присудила» соседке Карлотты, юной красавице Изольде, одетой в скромное синее крестьянское платье с коричневым корсажем, выгодно подчёркивающем её тонкую талию и приподнимавшем маленькие, похожие на спелые яблочки, груди. Хотя, как она сама чувствовала, Изольда была далеко не так проста, — и не казалась простушкой. — Ой, и не говори. Ко мне уж половина мужчин Вайтрана сваталась. Кое-кто из них даже был не женат. Если бы они что-то понимали… Букеты цветов и красивые слова не заставят меня передумать. Для меня сейчас самое главное — это моя дочка Мила. И никому не встать между мной и моей девочкой. «Интересно, как к Карлотте могли свататься женатые мужчины? — подумала Лира, но спрашивать об этом, естественно, не стала. — А их жёны, что, не знали, чем занимаются их мужья — или здесь, в Вайтране, такие свободные нравы? Город, кстати, не деревня, но и не такой большой, чтобы в случае чего обманутой жене какой-нибудь «доброжелатель» не рассказал бы о том, что её вообще-то обманывают. Или здесь никто приниципиально ни в чьи дела не вмешивается?» *** Как и следовало ожидать, дуреньГлава 6. Куриц, эшлендерка и дурень с лютней
11 марта 2023 г. в 20:39