Лучшие недотёпы всего Ривервуда. Том 1. Вайтран

«Итак, на переломе эпох в мире появляется Довакин…» Арнгейр, Седобородый.

.        — Ситуация такова: на Западную дозорную башню напал дракон. — Айрилет говорила спокойно, как учитель, объясняющий маленьким детям новую тему. Что она сама думала по этому поводу, не было ни малейшей возможности догадаться, но что в большинстве случаев ей отводили почётную роль главного уговаривающего, было ясно. Ну да, сейчас стражникам предстоит ненадолго оторваться от своих прямых обязанностей и отвлечься на выслеживание и уничтожение дракона. Того самого, который уже давно стал легендой, только сам об этом почему-то не знает. Что здесь такого необычного? Как показала реакция бравых служивых, призваных защищать Вайтран, необычным было абсолютно всё.        — Что? Дракон? Только этого не хватало. — как и следовало ожидать, стражники отреагировали на это неожиданное сообщение более эмоционально. Очевидно, Айрилет была к тому готова, — потому что со стороны казалось, что её запаса терпения хватит ещё на пару-тройку взводов и несколько драконов, прежде чем у неё самой нервы будут на взводе, а потому она будет совершенно непригодной к уговариванию служивых выполнять их непрямой долг. Кто бы мог подумать, что однажды и такое может случиться!        — Всё верно. Я сказала — дракон. Мне плевать, откуда он взялся и кто его послал. На Вайтран он напал зря, это я знаю наверняка.        — Но, хускарл… как нам победить дракона? — спросил один из стражников.        — Хороший вопрос. — ответила Айрилет любознательному служивому, надеясь, что ей всё-таки не придётся давать ему уроки того, как вести поединок. — Никто из нас раньше драконов не видел и не собирался с ними сражаться. Но теперь бой с ним неизбежен, это вопрос чести. Этот дракон угрожает нашим домам, нашим близким. Сможете ли вы называть себя нордами, если сбежите от чудовища? Или вы оставите меня с ним один на один?       Произнеся эту пламенную речь, Айрилет поняла, что вообще-то сморозила глупость. Пусть не такую серьёзную и только одну, — но зато такую, за которую при желании можно было уцепиться. Слава Мефале, желающих всё-таки не нашлось. Выходит, если стражники — норды, они обязаны пойти и убить дракона; но какой в таком случае ей, данмерке, в этом всём интерес? Она-то не нордка, выходит, можно было сказать, что ей в этой «спецоперации» доверять было нельзя, да и вообще, они все могли собраться сами и неорганизованной толпой пойти бить дракона? А почему бы и нет? Они-то норды! К счастью, до такого не додумался никто.        — Нет, хускарл. — хором ответило её нордское войско, очевидно, помня, что они уже много раз сражались плечом к плечу, — да и тот факт, что она была хускарлом ярла, тоже нельзя было так быстро забыть или сбросить со счетов.        — Нам всем конец. — сказал кто-то один из собравшейся толпы, но Айрилет не поняла, кто именно это был. Главное, чтобы паника не началась потом, в самый ответственный момент, и чтобы она не превратилась в стихийное отступление, потому что иначе даже много чего повидавшая Айрилет не сможет сделать ничего. И тогда уже в лучшем, а не в худшем случае она останется одна, чтобы убивать дракона. Хотя… ярл вроде бы отправил ей в помощь двух гражданских; вроде бы они стоят спокойно, не задают глупых вопросов, не паникуют — уже хорошо. В тяжёлые минуты Айрилет не ждала слишком много и была благодарна даэдра за любую милость, довольстуясь малым. И, как оказывалоь потом, делала всё совершенно правильно, — наверное, уже потому, что сохраняла спокойствие и прежде всего рассчитывала сама на себя.        — Но сейчас на кону не только наша честь. — почувствовав, что какой-то эффект от её увещеваний уже достигнут, Айриле продолжила толкать речь, не будучи до коца уверена, что всё и правда хорошо закончится, а потому и не давая никаких прогнозов на будущее — Только подумайте, это первый дракон, который появился в Скайриме за много веков. Убив его, мы прославимся — если вы со мной, конечно! Так что скажите? Пойдём и убьём дракона?        — Да! — ответил один стражник, у которого речь Айрилет то ли пробудила честолюбие, то ли желание защитить своих близких, живущих, очевидно, где-то неподалёку.        — Так точно! — ответил другой.       — Тогда вперёд! — Айрилет взохнула с облегчением, но так, чтобы этого никто не заметил. Было у неё одно обоснованное предчувствие, что самое тяжёлое ещё впереди… ***        — Пока никаких признаков дракона поблизости, но он явно здесь был. — заявила Айрилет, когда они все вместе подошли (или добежали) к Западной сторожевой башне.       Лира отметила про себя, что хускарл ярла Балгруфа, наверное, так привыкла командовать и отдавать распоряжения, что, наверное, без труда могла бы отдавать приказания и дракону. Если бы он здесь, конечно, был. Девушка подавила нервный смешок. Ситуация совершенно не располагала к смеху; тем более, что от того места, куда они направлялись в компании вайтранских стражников, как-то уже знакомо пахло тем же самым, чем пахло тогда в Хелгене. Это был ни с чем не сравнимый и непередаваемый запах смерти. А смерть для Лиры теперь прежде всего пахла расплавленным металлом и горелой плотью. Смерть приходила сквозь бела дня, наступала при ярком солнечном свете, — и уж точно никак не была связана ни с уединением, ни с одиночеством. Тогда, в Хелгене, смерть наступила для многих, если не для всех. Интересно, а им тогда было одиноко умирать — или они всё-таки успели увидеть остальных, умирающих рядом с ними? И считается ли кто-то, умирающий рядом с тобой, за поддержку перед лицом смерти?       Память услужливо подкинула ей отрывок сцены, увиденной ей тогда, в Хелгене. Когда отряд магов — откуда они вообще там взялись? что они там делали? предчувствовали, что ли, прибытие ставшего легендой дракона? — пробовали сбить летающую рептилию пламенем. Но его пламя, к сожалению, оказалось сильнее…       Лёгкий осенний ветер доносил запах гари, огня (никогда раньше девушка не знала, что огонь тоже может пахнуть! и это был далеко не тот мирный и добрый огонь Ривервуда или Брумы), — и ещё тот незабываемый тошнотворно-сладковатый запах, который она так хотела забыть и который она до сих пор так хорошо помнила.       Следуя за стражниками, которые, направляясь к башне, тем самым показывали ей дорогу, Лира не могла удержаться и по дороге собирала цветы, — пушицу и горноцвет. Так вся эта нереальная процессия казалась чуть менее кошмарной — и словно заземлялась, цепляясь за реальность хоть чем-то обычным, обыденным пришедшим из мирного времени и неразрывно связанным с ним. Маленькие белые шапочки пушицы и розовый горноцвет — вот что стояло перед глазами Лиры, когда она вместе с остальными отправлялась убивать дракона.       И этот помятый и испуганный букет она сжимала в руке, пока они бежали к башне, пока ждали дракона, пока они все слушали указания несгибаемого Балгруфова хускарла, — и пока они снова ждали. Ждали возвращения дракона.       Каждый ждёт возможной смерти как умеет.       Кто-то молится, кто-то боится, кто-то пытается спастись бегством, кто-то надеется на спасение — а кто-то держит в руке собранные по дороге цветы. Причём волшебница совершенно не думала о том, что будет потом делать с этим скромным и пытающимся стать невидимым у неё в руке букетиком. От этих цветов требовалось только одно: сопровождать её в бой. А что бой обязательно будет, — в этом она уже не сомневалась. Что-то подсказывало девушке, что этот день будет особенным, и что после него уже ничего не будет, как раньше.        — Да, похоже, дело скверное, но мы должны выяснить, что произошло. И не затаился ли этот дракон где-то поблизости. — прокомментировала Айрилет, которая, похоже, даже не запыхалась. Она была бодра и полна решимости разобраться с нарушителем, и тот факт, что это был целый дракон, а не пара-тройка простых бандитов, её, похоже, совсем не пугал.       «Интересно, правда, как это дракон может где-то спрятаться? — подумала Лира — Он вообще-то не такой уж и маленький! Или он может как-то маскироваться на местности? Не знаю, умеют они такое, — и знакомых драконов у меня тоже нет, спросить не у кого. И почему мы только вернулись в Вайтран так неудачно… может, если бы мы пришли позже, ничего бы этого не было?»       Почему-то воображение услужливо нарисовало дракона, который, применив заклинание невидимости, подкрался совсем близко и теперь заинтересованно слушал разговоры, а также зловредно корчил рожи, зная, что его всё равно никто не видит. Почему-то мысль о том, что где-то среди поредевшего и немного потрёпанного отряда притаился дракон, вызвала холодный озноб. Летающий супостат среди людей и неотличимый от них, потому что полностью невидимый — такое ещё нужно суметь придумать. Да и особо восторга такая выдумка тоже не вызывала.        — Разойдитесь и ищите уцелевших. — Айрилет начала раздавать указания — Нужно понять, с чем мы имеем дело.       Конечно, у неё не было сомнений в том, что разгром и занимавшийся то тут, то там пожар принадлежал чьим-то другим… рукам, а никак не дракону, вернее, драконьей пасти — но чтобы начать решать проблему, нужно сначала встретить её лицом к лицу. Какой бы огромной на первый взгляд она ни была. Долгий военный опыт подсказывал Айрилет, что так всегда проще, — пусть даже это и не всегда очевидно понять или принять.       Очевидно, она всё-таки поверила в вернувшуюся, или ожившую нордскую легенду, — вот только пиететом не прониклась, по вполне понятным причинам. Хотя, может быть, если бы она была поэмоциональнее, подоверчивее, и проникалась бы ужасом или прелестью всего, что происходило за всю её жизнь с ней или вокруг неё — кто знает, дожила бы она до этого дня. Ну, и хускарлом вряд ли бы стала: конечно, ни одному ярлу не нужен хускарл-дурак, но и хускарл, дающий волю своим эмоциям, тоже вряд ли пригодился бы. А нет эмоций — нет проблем. Не всех, правда, — но тех, с которыми могут встретиться и встречаются солдаты, для которых служба не заканчивается никогда.        — Нет! Назад! Он до сих пор где-то здесь! Он схватил Хроки и Тора, когда они бросились бежать. — наконец к ним подбежал один из уцелевших стражников и хоть как-то ввёл новоприбывших в курс дела.        — Стражник! Что здесь произошло? Где этот дракон? Быстрее! — похоже, Айрилет никогда не теряла присутствия духа. Хотя, с другой стороны, на её посту и со всей тяжестью возложенной на неё ответственности по-другому и не получится. С такой тяжестью, которая, если дашь слабину, сразу же придавит тебя к земле, не очень-то побегаешь. А уж от опасности — и тем более.        — Я не знаю! — ответ стражника, пусть даже и краткий, чёткий и по делу, был вовсе не тем, что хотела услышать Айрилет. Но и так, можно сказать, всё-таки неплохо. По крайней мере, парень не в шоке, не впал в ступор, и даже способен отвечать на вопросы. А вот что ей, как хускарлу ярла, да и просто волей-неволей заинтересованному лицу, этот ответ, скажем так, крайне не нравится — это уже совсем другое дело.       В последнее время ей вообще мало что нравилось, так что пора была бы уже и привыкнуть. Хотя… как вообще можно привыкнуть к дракону? К такому привыкать крайне противопоказано, потому как чревато большими проблемами, — такими, каких эльфийка за всю свою жизнь ни разу не видела — а также смертью. И хорошо ещё, если смертью только её самой: данмерке ещё предстояло доняньчивать всех тех, кто собрался около сторожевой башни, и эту обязанность переложить не на кого. По крайней мере, при своей жизни. И смерть в случае проявленного легкомыслия будет расплатой за глупость и святую веру в то, что всё и само как-нибудь пройдёт. Нет, как показывала практика, до сих пор само проходило только что-нибудь хорошее, а для того, чтобы прошло плохое, нужно было прилагать большие усилия и обязательно что-то терять. Главное — чтобы только что-то, а не кого-то.       На воинской службе при дворе ярла ей было не до сентиментальности и не до нежностей. Пусть у неё не было никого близкого, но зато у неё в руках было гораздо больше жизней, чем у кого бы то ни было. По иронии судьбы, у неё не было семьи, — но зато у семьи была она. И семьёй был весь Вайтран.       «Забери их Боэтия, ну ничего им доверить нельзя! Мало того, что не всегда могут самостоятельно справиться с какой-то мелочью, — так здесь ещё и дракона просмотрели.»       И не факт, что дракон мог бы хоть как-то относиться к мелочи, — нет, эшлендерка вовсе не собиралась умиляться бедному несчастному маленькому дракончику, который то ли окончательно берега попутал, то ли заблудился, даже если бы это было так. Конечно, Айрилет, как и все вайтранские стражники, никогда в жизни не видела драконов, считая их частью нордских легенд, но раз уж «легенда» появилась лично, то её и принять нужно было соответствующе. И то, что поджидало новоприбывших около башни, наводило на мысль о том, что и битва здесь может быть соответственно легендарная. Или нет? О том, что совсем близко находится Вайтран, верная хускарл предпочитала не думать. И что-то подсказывало доблестному хускарлу Балгруфа, что дракон сам по себе мелкой проблемой быть не может, пусть даже он и размером не больше кланфира. Мал кланфир, да вонюч. Вернее — мерзок.        — Храни нас Кинарет, вон он возвращается… — пронёсся шёпотом по поредевшей изрядно потрёпанной толпе стражников.       Надо было, конечно, сказать им что-то для воодушевления, или для поднятия воинского духа, — но хускарл понимала, что сейчас не поможет уже ничего. И для того, чтобы поддерживать боевой дух в воинах, нужно, чтобы эти самые воины были. И что-то подсказывало ей, что эта доселе неизвестная дрянь может и не только вообще любой дух выбить, а не только боевой, — но и поубивать всех оставшихся в живых. А этого допустить было никак нельзя.       — Вот он! Все в укрытие, и не тратьте стрелы попусту! — Айрилет не потеряла присутствия духа только потому, что просто не успела — и была занята в этот момент совершенно другим. Но что даже пробовать одолеть дракона в ближнем бою было безумием, она поняла сразу. Стражники всё равно не смогут запрыгнуть на спину летящему змею и затыкать мечами. Хотя, если вступить в ближний бой захочет сам дракон… вот это будет уже плохо. Хотя эта гадина и огнедышащая, от неё можно прятаться в башне, среди камней или на самом верху, обстреливая её из такого укрытия. Вариант неидеальный, — но зато лучше, чем принять бой прямо в поле.        — Храни нас Талос! Это дракон! — крикнул стражник, показывая на приближающегося дракона.        — Я скажу больше, этот тот же самый дракон. Мирмулнир. — спокойно ответил выживший стражник, так, будто этот дракон был его давним знакомым.       Всем окружающим его голос показался спокойным, — а самому норду, когда он услышал его словно со стороны, он показался словно выцветшим, полностью бесцветным. Страха, казалось, больше не было, потому что не было никаких эмоций. Как будто ожидание плавно перетекло в действительность, и для неё дракон уже прилетел.       «Наверное, это и есть готовность умереть. — подумала девушка, держа обеими руками лук. — И нет, от того, что рядом так много стражников, я не чувствую, что умирать мне понравится больше. Думаю, любая компания считается таковой только при жизни.»       На долю секунды, казалось, все остановились, прислушиваясь к её странным словам, которые посреди всего происходящего пугали какой-то странной обыденностью. У чудища появилось, — вернее, оказалось имя — но от этого как-то легче не становилось. Поименованный дракон вовсе не стал группе испуганных, но держащих себя в руках стражников ближе; напротив — его имя теперь означало что-то вроде названия новой, нежданной напасти, или моровой болезни.       Похоже, стражник «представил» им дракона совершенно напрасно. Попытка окультуривания их грядущей встречи ни к чему подобному всё равно не привела, — и было ясно, что цивилизованной светской беседы всё равно не будет. Да и летающий ящер прилетел сюда явно не затем, чтобы просто поговорить.       Вопреки здравому смыслу стражники толпой высыпали на улицу, натягивая луки и целясь куда-то в небо, и Свен зачем-то решил последовать их примеру. Айрилет, поняв, что ситуация вышла из-под контроля и что надо импровизировать, осталась вместе с ними. Конечно, выступать против дракона на открытой местности, с одними только камнями в качестве прикрытия — идея такая себе, чреватая верной смертью в качестве побочного эффекта, но теперь менять что бы то ни было уже поздно. Данмерка осталась со своими «подопечными», отслеживая появление дракона и его последующее приближение, ругаясь вполголоса и надеясь, что такими темпами они не умрут раньше времени. Видеть смерть своих людей, пусть даже и, как оказалось, полнейших бестолочей, ей совершенно не хотелось.       «Сохрани меня, Мефала, ну ведь только что решили, что надо обстреливать его из укрытия! И где это укрытие сейчас? Что они вообще делают, эти с’виты?»       Вход в Западную сторожевую башню скромно темнел совсем неподалёку, буквально в десяти шагах… Но теперь с тем же успехом это желанное укрытие могло находиться хоть на другом конце Скайрима, настолько оно было теперь недостижимым. Усилием воли данмерка отвернулась от башни, которая теперь только мешала обзору.       А вот Лире сражаться с огнедышащей рептилией в чистом поле совершенно не хотелось. Ей вообще видеть драконов никогда больше в своей жизни не хотелось, но этот вряд ли вежливо извинится и улетит по собственной воле, узнав, что девушке не нравится его присутствие. Или улетит… с той самой девушкой в когтях. Так или иначе, оказаться в роли похищенной драконом прекрасной дамы бретонке не хотелось.       Никого из собравшихся рядом с Западной сторожевой башней присутствие дракона на радовало. Но, судя по всему, дракон не собирался обращать внимание на такие мелочи. Значит, надо будет действовать как-то по-другому, потому что вести переговоры летающая бестия не собиралась. Айрилет, увидевшая наконец того самого «потерявшегося» дракона, тихо выругалась на данмерисе. Конечно, она хотела увидеть проблему вблизи, чтобы оценить её масштабы и приступить к её решению, — но таких больших во всех смыслах этого слова проблем она не встречала ещё никогда. И что-то подсказывало ей, что это может оказаться вообще последним, что она увидит в этой жизни.       На мгновение она удивилась, — а потом стало как-то слегка досадно, обидно — и захотелось жить. Но ненадолго — и только самую малость. И последняя мысль, как ни странно, была уже не о судьбе города, а о торговке из Вайтрана, которая обещала ей к следующему сандасу безделушку на заказ — и о сладком рулете, припрятанном в комнате.       «Ни семьи, ни детей, ни питомца. — подумала Айрилет, уворачиваясь от драконьего пламени — Если бы они были, я бы за них боялась. Обуза, как-никак. Лишняя ответственность.»       Дракон ненадолго отлетел, описав в воздухе какой-то красивый круг, и снова пошёл на снижение, одновременно приближаясь к башне. В те несколько секунд хускарл успела окинуть взглядом поле боя и убедиться, что её люди живы и относительно здоровы. С ней самой почти ничего не случилось, — пара-тройка мелких ожогов никакой опасности не представляла.       «Хорошо, что их нет… — подумала данмерка, привычным жестом перехватывая меч поудобнее — Так для них безопаснее и лучше всего.»       Где-то у неё за спиной раздался крик, но оглядываться и проверять, что случилось, она уже не смогла.       Ещё одна выпущенная стрела с тупым звоном ударилась о драконью чешую.       «Зато я не оставлю после себя сирот…»       За короткое мгновение, казалось, даже сам воздух раскалился и скоро начнёт плавиться. Айрилет, невольно зажмурившись, попятилась, прикрывая лицо рукой. Где-то вне поля зрения невидимые соратники продолжали обстреливать дракона из луков.       «Самый лучший дар — это не дар жизни, а дар небытия.»       Айрилет решила не отступать и сражаться до последнего. В случае её смерти Балгруф найдёт себе нового хускарла, который продолжит то, что делала она, — а у неё в этом мире не остается никого. Она пришла в этот мир одна, всегда была одна и умрёт совсем одна, как и жила.       Как ни крути, а смерть Айрилет позорной не стала бы. И без разницы, что это была ожившая нордская легенда, — принять смерть именно от дракона всё равно не очень-то и льстило.       Но она видела свою смерть — и совершенно не боялась её. Хотя бы ей удалось то, чего она хотела: встретить проблему лицом к лицу.       И она её даже не испугалась.       Ну, или почти.       Просто не успела.       «Если мы не справимся, если после моей смерти не справится никто, эта дрянь полетит в Вайтран. Только я этого уже не увижу. Надеюсь, они уже предупреждены…» ***       Лира присела в углу и испуганно прислонилась к лестничной клетке, надеясь переждать бой. К внешней кладке она решила не прислоняться — воспоминание о драконе, прошибающем лбом стену башни, всё ещё было слишком свежо. Снаружи раздался громкий низкий голос, произнёсший какие-то слова на неизвестном языке, и следом бретонка ощутила знакомый жар, волнами идущий откуда-то снаружи. Перед глазами всё ещё стояло скорчившееся и всё ещё дымящееся сгоревшее тело, лежащее неподалёку от башни; девушка знала, что по такой специфической позе, когда у сгоревшего тела сжаты кулаки и согнутые в локтях руки вытянуты вперёд, а колени согнуты, — это означает только одно. Этот несчастный, кем бы он ни был, сгорел заживо. Ей рассказывали об этом ещё в Бруме, когда она только начинала учиться целительству, и тогда она про такое только слышала, но до Хелгена не видела ни разу. Такая поза словно свидетельствовала о том, что умирающие в огне до последнего пытались заслониться от смерти, пожиравшей их изнутри.*       Девушка ещё сильнее прижалась к каменной лестнице и отползала чуть назад, подальше от входа, когда Мирмулнир взгромоздился на башню как ворона на колокольню. О диете дракон явно не размышлял — казалось, что всё здание заходило ходуном от такой посадки.        — Склонись передо мной, дракон! — крикнул стражник откуда-то снаружи, но в качестве ответа или вместо него он услышал те же самые слова на неизвестном языке, и ещё один поток яркого, почти белого пламени вылетел из пасти чудовища.       Что случилось после этого с высокомерным или самонадеянным стражником, Лира уже не узнала. Или не хотела знать. Смерть снова вернулась, — и выглядела совсем не торжественной и не героичной, даже для тех, кто уже погиб, или скоро погибнет, как герои. А может, и нет никакого ощущения героизма в момент сражения, — и умирая думаешь о чём угодно, совсем о другом, но только не о враге или своих идеалах? Это потом уже барды будут воспевать павших героев, приписывая им то, что они унесли с собой в могилу и что никто, кроме них самих, не знал. Лира не хотела быть героем и не чувствовала себя им. И на ум почему-то всё время приходил букет из пушицы и горноцвета, как её наспех собранный и торопливо уложенный в кошель оберег. Девушка не хотела умирать как герой, хотя риск погибнуть всё-таки был высок.       Волшебница спокойно рассудила: хоть она и пережила Хелген, но никакого опыта драконоборчества у неё нет, поэтому лучше передать всю работу в руки профессионалам, и пусть они укокошат эту гадину. А она, Лира, отсидится в безопасности — в конце концов, она чародейка, а не стражница, никому присягу не приносила, и умирать за кого-то не обязана.        — Да сдохни ты наконец! — услышала Лира знакомые слова, произнесённые знакомым раздражённым и требовательным тоном.       В этот момент бретонке неожиданно стало стыдно за свою глупость и трусость. Она так спешила найти укрытие, что совершенно забыла про Свена, который сейчас, прячась среди руин, отстреливался вместе с вайтранскими служивыми. И почему она решила, что в этот момент он был рядом с ней?       «Нехорошо как-то получилось… Очень нехорошо, трусливо и позорно. — подумала Лира — Что мы так далеко друг от друга. Да ещё и дракон этот, чтоб он сдох. Да, я не приносила присягу словами, но я пришла вместе с остальными, — значит, я пообещала им свою помощь. И Свен тоже не давал присягу, ни им и ни мне, — однако он всё время был рядом со мной, спасал меня и защищал при первой необходимости. Значит, он тоже принёс присягу? Но кому? Мне? А потом и Вайтрану?»       Не отрывая взгляда от дракона, девушка встала и направилась к входу в башню. Несколько раз она споткнулась на ступеньках, но не остановилась.       Дракон, которого она теперь не видела, но слышала, был по-прежнему где-то неподалёку. И, судя по всему, не только Лира желала ему сдохнуть. Сейчас она доберётся до вершины башни и попробует помочь Свену в этом нелёгком деле драконоборчества. Увы, на умирающего от болезни или от старости этот гад не был похож совершенно. А его, по драконьим меркам, здоровый и цветущий вид говорил лучше всяких слов: «я переживу всех вас!»       «Неужели он, простой бард, оказался смелее волшебницы, владеющей несколькими боевыми заклинаниями? — подумала Лира, — А если он погибнет? Если дракон его испепелит, как тех жителей Хелгена? Что я буду делать и что я скажу Камилле? А его матери? Оргнару и Дельфине, у которых Свен работал? Хорошо хоть, Фэндалу ничего не надо будет говорить, он и так обрадуется. Свен доверился мне, пошёл за мной, а я не смогла спасти его от смерти. И как я потом буду жить с этим? И одна, без него?»       Нет. Нельзя допустить, чтобы Свен погиб, тем более, по её вине. Надо сражаться.        — Ну, Дракон Твою-Мать, лучше бы ты отсюда проваливал, пока жив! — ворчала Лира, взлетая по ступенькам на вершину башни и вынимая стрелу из колчана. С луком она по-прежнему дружила плоховато, но, быть может, ей снова повезёт, как тогда с медведем? С одной стороны, дракон, конечно, на медведя мало чем похож, — а с другой, у неё было какое-никакое, но преимущество. И она ведь уже не первый раз в руках лук держала, в самом-то деле!       Лестница, ведущая на вершину башни, казалась ей бесконечной. Почему-то в голову лезла всякая ерунда, — например, что с ней будет, если она споткнётся и упадёт. В любом случае получится очень глупо и обидно не убить дракона и даже не получить сомнительного шанса умереть в его пламени, потому что до этого она более чем бесславно погибла, позорно скатившись по ступенькам на каменный пол с десяти метров.        — Интересно, бравые вояки поймут, что со мной случилось на самом деле, или нет? — шептала девушка, понимаясь по лестнице и держа лук наготове — Или не каждую смерть можно встречей с драконом оправдать? Интересно, где же Свен? Может, он сейчас вместе со мной по лестнице поднимается? Пушица и горноцвет… главное — не забыть. Пушица и горноцвет, это были цветы по дороге из Вайтрана до этой башни.       И теперь этот скомканный и помятый букет лежал у неё в висевшем на поясе кошеле, как напоминание оттуда, откуда она пришла, и как напоминание о прошлой, мирной жизни, где ни ей, ни остальным ещё ничего не угрожало.       Когда бретонка поднялась на башню, она сразу же подняла голову, высматривая в небе дракона, но, как назло, его нигде не было видно, а вот звуки боя никуда не делись. Тут Лире помог сам дракон, выкрикнув снизу, у подножия башни, что-то про Совнгард. Что такое Совнгард, Лира уже знала — но ей туда совсем не хотелось. И ей, и Свену туда было ещё рано. Конечно, она плохо знала драконий язык, — да и вообще раньше не знала, что драконы разговаривать умеют, — но его фразу про Совнгард она приблизительно перевела не иначе как «Чтоб вы все сдохли». Получалось обидно. И — очень хотелось ответить. Что-то в стиле «сам такой».       Лучница немедленно подбежала к краю и наклонилась, чтобы проверить своё предположение, и оказалась права — Мирмулнир ползал где-то внизу с несколькими стрелами, застрявшими в крыльях, и время от времени дышал огнём в сторону камней, за которыми укрывались стражники. Облегчённо вздохнув от понимания, что смотреть наверх дракон не собирается, Лира принялась пускать стрелы с крыши, надеясь, что её и дальше не заметят. Даже если она сейчас дракона и не убьёт, то хотя бы каждая стрела, попавшая в цель, будет отвлекать летающую тварь от её соратников, оставшихся внизу, прямо перед драконом. А попадание стрелы, как ни крути, никому ещё здоровья и хорошего самочувствия не прибавляло, кто бы там ни был, — хоть обнаглевший дракон, ведущий себя как-то слишком уж по-хамски для легенды, хоть самый обычный волк.       Страха почему-то больше не было.       Вместо него была холодная решительность и понимание того, что кто-то здесь, в Нирне, был определённо лишним, и что этот «кто-то» должен был умереть.       Хорошо было не только то, что дракон не смотрел наверх, но и то, что все стрелы попадали в цель, — но с непривычки и, честно говоря, не самым лучшим луком, было тяжело и больно. Однако девушка утешала себя сомнительной мыслью о том, что тем, кто был внизу, было гораздо тяжелее и больнее, чем ей. И потом, — дракон всё так же не смотрел вверх, а просто от стрельбы из лука ещё никто не умирал. Наоборот, — умирали только те, в кого из этого самого лука в этот момент стреляли, и — слава Девяти! — каждая стрела по-прежнему попадала в цель. О тех, кто в этот самый момент мог умереть внизу, помимо самого дракона, девушка предпочитала не думать.       Примерно через пару минут, когда хрупкие девичьи плечи и руки уже ныли от постоянного напряжения и необходимости снова и снова натягивать тетиву, дракон замер, впервые посмотрел на вершину башни, где стояла Лира, громко прокричал «Довакин, нет!» и повалился на землю.       Лира вздохнула с облегчением: чудище было мертво. Интересно, а что такое этот «довакин» — и почему дракон вспомнил про это перед смертью? Может, это призрак кого-то, кто приходит перед смертью ко всем драконам? Кто их знает, этих «легенд», как они умирают. Как показала практика, — умирают они так же хорошо, как и все остальные. Да и неуязвимыми драконы тоже не были.       Быстро спустившись к подножию башни, бретонка сразу же начала искать среди собравшихся воинов Свена — Айрилет вроде была в порядке, правда, словно очень сильно занятая чем-то даже после того, как дракон был мёртв, или удивлённая чем-то таким, чем она не собиралась делиться ни с кем из присутствующих; стражники, хоть и потрёпанные, вроде тоже все были в сборе, но молодого норда в эльфийской броне Лира среди них не увидела.        — Где Свен? — громко, требовательно и, вместе с тем, волнующимся голосом спросила бретонка — Где мой спутник?        — А, он за камнями, слева. Не волнуйся, мы сейчас отнесём его в храм, — буднично ответил служивый, — только сначала проверим, действительно ли эта тварь сдохла.       Свен действительно полусидел за камнями, тихо постанывая. Похоже, ему не повезло попасть под драконье пламя. Правая рука обгорела почти до углей, сквозь закоптевшее плечо, казалось, можно было различить кости, ожоги виднелись на щеке и на макушке, а ухо сгорело целиком, оставив пустое чёрное пятно.        — А, привет, — прошептал раненый юноша, — дракон мёртв?        — Стражники сейчас это выясняют, а ты, как я погляжу, уже отвоевался. — Лира торопливо расшнуровывала сумку в поисках лечебного зелья.        — А то, — Свен попробовал улыбнуться сквозь боль, — по-моему, это я его подстрелил.        — Нашёл время, — незло ответила Лира, когда рука нащупала нужную склянку, — открой рот.       Свен медленно, с трудом, сделал, что просила его спутница, и, когда целебная жидкость коснулась его губ, ожоги начали медленно затягиваться — ухо отросло обратно за секунды, но чтобы вылечить руку, этого оказалось недостаточно. Хорошо хоть, все порезы на голове сразу же затянулись, словно прошло уже достаточно много времени, и только по слипшимся от крови светлым волосам можно было понять, что раньше там были серьёзные ранения. Но всё зажило буквально на глазах, даже не оставив шрамов, что свидетельствовало о том, что зелья бретонка всё-таки варила хорошие. Правда, иногда, — и у которых из-за отвратительного вкуса излечение ранений можно было назвать не главным свойством, а второстепенным, главным свойством было скорее уж приведение в себя упавших в обморок, или, в особо невкусных случаях, воскрешение из мёртвых. Но главное, что это свойство лечения ран всё-таки было, и это не могло не радовать.        — Лира, ты, это… — Свен говорил всё медленнее, каждое слово давалось с трудом — похорони меня у реки, ладно?        — Вот ещё, умирать вздумал! — возмутилась волшебница, готовя целительные чары. Раз уж зелья не помогли, лечить напарника она решила сама. Правда, Свен этого уже не слышал — потерял сознание.       Драконье пламя оказалось намного сложнее лечить, чем обычное, но силы заклинания хватило, чтобы справиться с последствиями. Медленно, от плеча до кончиков пальцев, Лира вела руки, наблюдая за тем, как плоть нарастает, ожоги уходят, а кожа тянется за мышцами, накрывая их со всех сторон. Ещё когда Лира дошла до локтя, о слабости её магических сил напоминала гудящая голова, но сейчас было не до передышек — сначала спасти Свена, потом отдохнуть. Конечно, она могла оторваться от трудоёмкого процесса лечения своего спутника и выпить зелье на восстановление магических сил, но ей казалось, что если она остановится хоть на мгновение, Свен умрёт, и она уже не сможет его спасти.       Медленно, но верно ожоги проходили, а боль в голове Лиры усиливалась. Девушка твёрдо решила продолжать, несмотря ни на что, но, когда она дошла до пальцев, бретонке показалось, что она сама сейчас вот-вот потеряет сознание. От ощущения, словно какая-то невидимая сила вот-вот раздавит её череп, как гнилой орех, темнело в глазах, но тех нескольких секунд, пока чародейка ещё могла держаться, хватило, чтобы полностью исцелить раны норда.       Обессиленная и уставшая, Лира присела на камень напротив своего спутника. Вся тяжесть последних дней словно обрушилась на неё за эти несколько минут. Не хотелось делать ничего — ни проверять, жив ли дракон, ни идти к ярлу с докладом, ни поздравлять Айрилет с победой — всё это было уже неважно. Самое главное, что и она, и Свен были живы. В последнем бретонка совершенно не сомневалась — норд теперь уже не походил на раненого, впавшего в беспамятство, а дремал и, казалось, вот-вот проснётся.       Лира не помнила, что случилось дальше — всё заслонила тёмная пелена, и бретонка провалилась в беспамятство, где не было ни драконов, кружащих неподалёку над Вайтраном и угрожавших мирным жителям, ни погибших от этой летающей напасти, ни выполненного задания ярла, ни возможности приобрести свой первый дом в Скайриме, ни воспоминаний о горящем Хелгене, ни этого сражения, ни последней воли Свена, который теперь — слава Девяти! — будет жить. Девушка не знала, сколько времени она провалялась, но следующим её чувством было ощущение какой-то знакомой жидкости со вкусом грибов, которую кто-то вливал ей в рот, а также странное тёплое ощущение на обеих щеках.        — Свен, это ты? — Лира медленно открыла глаза. Норд аккуратно держал спутницу за правую щеку, другой рукой вливая ей в рот зелье, восстанавливающее магические силы. Судя по букету отвратительных вкусов, заполнивших рот, Свен поделился с ней не только зельем на восстановление магии, но и для лечения ран. И теперь её кожу ощутимо покалывало и щипало, словно отогревалась после мороза: её, что, дракон всё-таки задел? Сама волшебница этого даже не заметила, полностью увлечённая самим сражением.       Чародейка пыталась разобраться в собственных ощущениях — голова больше не болела, а вот плечи до сих пор выражали своё недовольство двумя минутами непрерывной стрельбы из лука. Было понятно, почему было тепло правой щеке — за неё держал Свен. А вот откуда взялось странное тепло на левой — девушка не знала и никогда не чувствовала ничего подобного. Может, разве что раньше, очень-очень давно, когда все воспоминания кажутся настолько далёкими, словно они происходили не с тобой, в каком-то совершенно другом мире. И это тепло ощущалось самым приятным.        — Свен? — спросила Лира, когда пузырёк с зельем опустел, — как ты?        — В порядке, — объявил бард, протягивая руку, — а зелья у тебя на вкус по-прежнему редкостная дрянь.       Услышав такую похвалу насчёт своих алхимических талантов, Лира вздохнула с облегчением: Свен был здоров как бык.        — Знаешь что, Свен? — радостно улыбаясь, спросила Лира — У меня тоже есть такое подозрение. Потому что когда я пришла в себя, мне сначала показалось, что я всё-таки умерла, и меня теперь воскресил какой-то некромант. Такой непередаваемый мерзкий вкус взбодрит даже мёртвого. Я обещаю, что обязательно научусь варить нормальные зелья с приятным вкусом… для тебя.       Свен ничего не ответил, только посмотрел на свою спутницу и по-особенному тепло улыбнулся.       Теперь, когда всё было хорошо и Свен был полностью здоров, у Лиры появилось давнее и уже привычное чувство, что теперь ничего плохого не случится. Они ведь живы и рядом друг с другом, и всё снова хорошо, — что же могло теперь пойти не так?        — Эй, вы! — позвала искателей приключений Айрилет. — Заканчивайте с сантиментами, и идите сюда быстрее, а то вашу часть трофеев с дракона мы себе заберём!        — Трофеи с дракона? — переспросил Свен.        — С сантиментами? — Лиру волновало немного другое.       Свен и Лира приблизились к поверженному дракону, и в этот момент произошло что-то совершенно неожиданное. Крылатую рептилию, неподвижно лежавшую перед ними, окутало облако золотистого цвета, сплетённого из каких-то сверкающих даже без солнечного света нитей, и они потянулись в сторону двух искателей приключений, стоявших совсем близко друг от друга. На какое-то мгновение их окутал яркий свет, ярче солнечного, — а потом всё исчезло.       Лире на какое-то мгновение показалось, будто её подхватила волна тёплого воздуха, и вся усталость мгновенно исчезла. Пока она стояла с закрытыми глазами, зажмурившись от яркого света, она видела проплывающие где-то внизу облака и светящее совсем близко Солнце. Потом Земля начала очень быстро приближаться; после стремительного ощущения падения закружилась голова, и видение закончилось, когда она увидела маленький силуэт, стоявший далеко ото всех других, окружающих её людей. Вокруг неё столпились вайтранские стражники, но она видела только лучника на стенах башни, одетого, как и она сама, в мантию мага. В правой руке лучник держал лук, — а за спиной неизвестного мага восходило огромное яркое Солнце. У этого лучника-мага чувствовалась какая-то особенная, никогда раньше не виданная ни у кого сила, и несмотря на довольно невзрачный внешний вид он казался ей каким-то…особенным. Лира ещё удивилась тому, что Солнце оказалось совсем не там, где оно было на самом деле, — во время сражения оно было уже почти в зените.       Где-то высоко, теперь уже в недосягаемой дали, призывно голубело небо. Раньше девушка никогда не видела такого прекрасного, высокого и чистого неба, которое проплывало у неё перед закрытыми глазами. И теперь она ощущала какую-то странную тоску, словно от безвозвратной потери чего-то бесконечно дорогого. И ей казалось, что теперь уже никогда не будет так, как раньше… Отчего-то что-то сжалось в груди, на мгновение голову словно сдавило стальным обручем, но эти неприятные ощущения быстро прошли, оставив после себя ощущение небывалой лёгкости и переполняющей её силы. Неужели на неё так подействовал её недавний обморок — или это какой-то побочный эффект от зелий собственного изготовления? Странно, но раньше зелья ничего подобного не давали, и Свен вроде бы ничего такого не увидел.       Наконец Лира открыла глаза.       Головокружение прошло так же быстро, как и началось. И только Земля медленно и мягко качнулась напоследок, словно девушка только что встала после долгой и тяжёлой, но полностью и бесследно прошедшей болезни. А вокруг неё золотой пылью медленно исчезало какое-то странное свечение. Девушка протёрла глаза, и сияние исчезло.       Как и следовало ожидать, на башне больше никого не было. Интересно, кто был этот странный маг — и куда он делся? Может, он понял, что дракон уже мёртв, и просто ушёл? Такое объяснение показалось Лире более чем логичным.        — Просто не могу поверить… Ты… Довакин… — послышался чей-то возглас, удивлённый и восхищённый одновременно.        — Довакин? Это ещё что такое? — хором спросили Свен и Лира.        — В самых древних сказаниях о временах, когда в Скайриме ещё обитали драконы, Драконорождённые убивали их и крали их силу. — Рассказал один из стражников. — Это и произошло, не так ли? Тебе удалось поглотить силу дракона?        — Я не знаю, что со мной произошло. — ответила Лира. И это была абсолютная правда: она и правда не поняла, что такое случилось, когда она подошла ближе к мёртвому дракону — и было ли всё это нормально. Может, так и должно происходить каждый раз, когда кто-то убивает дракона? Но о случившемся ей хотелось поговорить только со Свеном, — и только потом, когда они наконец снова останутся наедине. Им вообще обо многом хотелось поговорить, когда неотложные дела соизволят закончиться.        — Есть только один способ проверить. Попробуй Крикнуть… тогда всё будет ясно. Сказания говорят, что только Драконорождённые могут Кричать без предварительного обучения, как и драконы.       Лира набрала воздуха в грудь и издала протяжное «А-А-А-А-А!» во всё горло. Её попросили крикнуть, она крикнула, но… ничего не произошло.        — Лира, — отвлёк девушку Свен, — по-моему, имелся в виду немного другой крик. Надо что-нибудь проорать на драконьем языке.        — Да, и правда, какой из меня Довакин? Я ведь бретонка, языком драконов не владею, а у тебя это должно быть в крови, ты ведь норд, драконий правнук. По-моему, это ты украл силу дракона.        — Впервые в жизни я что-то украл… — иронично ответил бард. — Только я никаких слов на драконьем языке не знаю, не учили ему ни меня, ни моих родителей. И я как-то не подозревал, что я теперь, оказывается, состою в родстве с драконами: думаю, моей мамаше это не очень-то понравится, узнать, что она в таком случае драконья внучка.        — Довакин? Это ещё что такое? — спросил один из стоявших неподалёку стражников.        — Хороший вопрос, — ответила Лира, — я и сама тоже хочу знать. Непонятно, почему я или Свен стали вдруг Довакинами, если ещё сегодня утром я точно не была им. Думаю, если бы я им была, я бы непременно первой об этом узнала. Ну, или мне бы ещё в детстве сказал кто.        — А ведь точно! Мне дед рассказывал про Довакинов. Это те, кто рождается с кровью драконов в жилах. Как сам Тайбер Септим. — продолжил рассказывать другой стражник. То ли ему понравилась эта новая тема, то ли он хотел как-то развеяться после недавнего убийства дракона.        — Что-то не припомню, чтобы Тайбер Септим убивал драконов. — ответил его сослуживец. Создавалось впечатление, что тот или правда верил, что знал Тайбера Септима лично, причём настолько хорошо, то тот рассказывал ему о том, как проводил досуг, — или просто сам хотел верить в это. Или где-то есть книги, подробно рассказывающие о жизни первого императора? Лиру не так удивил начитанный стражник, как тот факт, что где-то в скайримских библиотеках можно было найти книги об угасшей династии императоров Септимов. А что, у них, как у представителей правящей династии вполне могла быть какая-то слабость, — например, любовь к охоте. Только вместо того, чтобы охотиться на всякую там дичь, они предпочитали драконов убивать. Тоже вариант, для проведения монаршего досуга.        — Да не было тогда никаких драконов, бестолочь. Они только сейчас появились в первый раз за… за целую вечность. Но в древних легендах говорится о Довакинах — смертных, которые могли убивать драконов и красть их силу. Наверное, это про тебя! — ответил другой стражник. Первая часть его слов была адресована сослуживцу, а вторая — то ли Лире, то ли Свену.       Быть Довакином Лире как-то не улыбалось; к тому же она совершенно не верила в то, что им была именно она, а не Свен. В своё родство с самим Тайбером Септимом ей верилось ещё меньше. Охота на драконов теперь представлялась ей чем-то вроде забавы богатых, или тем, что могли себе позволить только члены императорской династии. Однако как-то получилось так, что сегодня они справились с драконом сами, не привлекая к делу дальних потомков династии Септимов… как какому-нибудь герою Кватча.        — Что? Я не Довакин, это уж скорее Свен, — Лира энергично замотала головой — Я простая чародейка, и всё. Мне учиться надо, накопить денег на дом в Бруме. И вообще я драконов боюсь!       Получилось как-то неубедительно. Нет, для самой девушки это были более чем убедительные аргументы, — только она, похоже, попала в такую ситуацию, когда окружающие, похоже, знали про неё лучше, чем она сама. По крайней мере, на их взгляд.        — Что скажешь, Айрилет? Что-то ты совсем притихла! — очевидно, кто-то из служивых захотел приобщить её к их «светской», вернее, драконьей беседе.        — Давай, Айрилет, скажи нам, ты веришь в эти сказки про Довакина? — чем-то очень сильно ошарашенного и притихшего хускарла великовозрастные «детки» определённо решили растормошить.       «Интересно, с каких это пор меня стали привлекать к вопросу о том, верю я в нордские легенды или нет. — раздражённо подумала данмерка — Раньше эти норды со своими нордскими вопросами и без меня неплохо разбирались. А некоторые ещё и напоминали мне о моём происхождении, будто я и сама его не помню. «Скайрим для нордов» и всё прочее… после всего того, что я для них сделала. Н’вахи неблагодарные. Теперь вот им сказки и легенды подавай.»        — Хм. Кое-кому лучше бы прикусить язык, вместо того, чтобы трепаться о вещах, в которых вы ничего не смыслите. — ответила Айрилет, совершенно не склонная продолжать пустой и бессмысленый, на её взгляд, разговор о легендах и каких-то героях древности. Как ни крути, сегодня победили они, а не давно умершие герои, жившие совсем в другую эпоху. — Перед нами мёртвый дракон, вот это я понимаю. Это значит, что их можно убить. А всякие там легенды о людях-драконах меня не интересуют. Кто-то может убить дракона — и слава богам.        — Тебе этого не понять, хускарл. Ты же не норд. — не особенно логично заметил один из стражников.       Кстати, было непонятно, для чего он это сказал. То ли хотел таким неуклюжим способом начать беседу, — то ли, наоборот, закончить её. И вообще, девушкам было совершенно непонятно, каким образом кто-то мог что-то понимать или не понимать только в зависимости от того, нордом он был или нет. А чтобы принять эшлендерку с татуировками на лице за нордку, нужно было быть даже не плохо видящим, а либо слепым, либо пьяным, как Бренуин. Или все уважающие себя норды были обязаны обсуждать только что убитых драконов?        — Я объездила весь Тамриэль. — очевидно, Айрилет не намеревалась поддерживать беседу, — хоть светскую, хоть нордскую, хоть драконью. Да и вообще — хоть какую. Её дело вообще было за выживание стражников отвечать, по умолчанию, и за устраненине дракона. А развлекать их потом беседой — это была уже не её забота. И сами справятся. Не маленькие. Хотя временами казалось, что всё-таки — да, маленькие. — И видала куда более странные вещи. Советую вам полагаться на собственную силу, а не на сказки и легенды.       Но что-то подсказывало Айрилет, что сказки и легенды всё-таки существуют. Правда, они оказались чуть большей реальностью и правдой, чем обычные сказки могут себе позволить. А значит — с ними надо будет считаться. Да и драконы, как выяснилось, не такие уж и легенды: вот она, одна «легенда», лежит перед ними. Можно даже потрогать, на случай, если кто в ней ещё сомневался. И из неё ещё можно кое-что ценное выгрести, из этой «легенды». Эльфийка не хотела никому признаваться, но она тоже видела момент поглощения драконьей души, — и когда к огромному трупу подходил кто-то из них, она сама или её ребята, ничего подобного не происходило. Значит, если дракона убьёт этот самый… Довакин, а потом подойдёт к его останкам, — дракон уже будет мёртв окончательно и бесповоротно? Вот с этого момента было уже очень интересно.       После непродолжительных раздумий Лира вспомнила, что одно слово на драконьем языке она всё-таки знает. Непонятно, каким образом, но стена в Ветреном пике перенесла знание об этом слове прямо в её голову. То самое, вроде бы забытое, но теперь само всплывшее в памяти слово, как же она сразу об этом не догадалась?        — Свен! — радостно позвала спутника Лира, переходя на шёпот — не знаю, откуда, но одно слово я всё-таки вспомнила: FUS. Давай попробуем вместе.       Оба искателя приключений развернулись к мёртвому дракону и на счёт «три» вместе, во всё горло прокричали это короткое слово, не вполне понимая смысл. Воздух задрожал, и то ли от Лиры, то ли от Свена прокатилась ударная волна, поднявшая клубы пыли и слегка оттолкнувшая скелет Мирмулнира в сторону.        — Это же был самый настоящий Крик! Будь я проклят… Значит, ты точно Довакин… — сказал один из страников.        — Во имя всего святого… это же Крик! — вторил другой — Как Седобородые в своих горах!       После крика в горле Лиры возникло странное ощущение, будто она только что выпила стакан ледяной воды с кубиками льда, маленькими, режущими и острыми, причём ей каким-то образом удалось проглотить и кубики тоже: горло болело и резала непонятно откуда взявшаяся боль. Такое чувство, будто что-то слегка поцарапало ей горло изнутри; странно, неужели она так громко кричала? Да вроде бы нет…        — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил бард, увидев на лице бретонки состроенную от неожиданной боли гримасу. Голос у него был прежним, совершенно здоровым.        — Видишь, Свен? — сиплым шёпотом поздравила норда Лира — Это ты Довакин, а не я. У меня горло от этого крика заболело, а с тобой всё хорошо. Камилле определённо повезло с таким женихом.        — Я только не понял, при чём здесь Камилла. — ответил бард — Она-то дракона и в глаза никогда не видела!        — Ну, как же? — удивилась Лира. Горло болело уже слабее, как при обычной простуде, хотя голос ещё не полностью восстановился — Ты ведь теперь герой, будущий спаситель мира! Разве это не здорово? Ты можешь убивать драконов и поглощать их души, как в древних легендах, разве это не здорово?        — Знаешь, Лира… — задумчиво сказал Свен — Мне почему-то кажется, что не так уж это и здорово. Думаю, из тебя вышел бы лучший Довакин, чем из меня. Ну, или чтобы мы с тобой тогда оба Довакинами были, потому что мне одному как-то неуютно со всем этим.       Тут он некстати вспомнил про то самое кольцо карманника, по-прежнему лежавшее у него в кармане, и тот факт, что он теперь, в качестве Довакина, выходит, внаглую спёр душу у дракона. Ну, хотя не так уж и внаглую, а в процессе сражения с оным, — но украл же! И хотя все вокруг говорили о Довакине как о великом герое древних легенд, за сам факт такой кражи было как-то неудобно, причём непонятно, перед кем: то ли перед довольными стражниками, то ли перед самим драконом.        — Мы этому дракону показали, чего стоит Вайтран, верно? — радостно, как после хорошей драки, сказал один из стражников, медленно, прогулочным шагом возвращающимся в Вайтран. Конечно, его ждала служба, его пост и всё такое… но. Не каждый же день они с парнями драконов убивают, верно? И он ведь не в таверну идёт, а возвращается в Вайтран. Так что всё хорошо. А как возвращаться на свой пост — медленно или быстро, — ему перед отправлением к сторожевой башне никто не сказал.        — Это была самая жуткая битва в моей жизни, а я их повидала достаточно. Не знаю, что там с Драконорождёнными, но я точно рада, что ты с нами. — кратко сказала Лире Айрилет, явно намереваясь куда-то идти.       Теперь, когда дело было сделано и дракон был мёртв, а её люди всё-таки каким-то чудом выжили, нужно было собираться идти в Вайтран. Ну, может, не прямо сейчас, сначала она отдохнёт, побудет здесь немного в одиночестве, — а потом тоже пойдёт в город. Ей ещё так много надо сделать… но имеет же она право на небольшую, минутную слабость, верно? Тем более, что про ту слабость никто и не узнает, кроме неё одной.       По непонятным для самой Айрилет причинам, она недолюбливала Лиру, хотя и не подавала виду. И почему-то она отдельно для себя подмечала тот факт, что здесь, в Скайриме, они обе чужачки. Но этот факт был вовсе не обязан сблизить их: отчуждение одних вовсе не делает нас родными с другими.        — Буду считать это извинением, хотя степень вины надо ещё подсчитать. — с улыбкой ответила Лира.       Очевидно, она и сама обо всём догадывалась, только не подавала виду. И Айрилет это казалось самым что ни на есть приемлемым вариантом. Кто бы из них двоих ни оказался Довакином, она или Свен, — они были не из тех ценных людей, которых она, Айрилет, отпустила бы так просто. Или отпустила бы вообще. К тому же, Лира не делала ровным счётом ничего плохого, кроме того, что не нравилась хускарлу Балгруфа. Но только это неудобство можно было и потерпеть, — тем более, что это для общего блага. К тому же, маг, — настоящий, а не кабинетный, — который вдобавок умеет не только держать в руках лук, но и пользоваться им — такие кадры нечасто встречаются.        — Возвращайся обратно в Вайтран, и поскорее. Ярл Балгруф захочет узнать о том, что тут произошло. — сказала Айрилет, следя за собственной интонацией. Получилось, правда, не особенно похоже на просьбу, но хотя бы точно не приказ. А Айрилет была достаточно умной для того, чтобы знать, кому можно приказывать, а кому нельзя, — а также то, какими способами можно добиваться всего, чего ей хочется.       Долгие годы, проведённые при дворе, научили её очень многому и лучше любых книг. И она мастерски умела делать так, чтобы нужные при дворе или ей лично люди были или всё время рядом, или просто в пределе досягаемости. Пусть даже они сами об этом и не подозревали — или же на полном серьёзе полагали, что это было исключительно их инициативой и собственным решением, в то время, как все остальные были здесь совершенно ни при чём — и уж точно никак не могли повлиять на принятое ими решение.       За все эти годы Айрилет ни разу не ошиблась и интуиция её не подвела — и она не ошибётся и сейчас. ***       А хорошо всё-таки, что всё закончилось… — сказала Лира, пока они вместе со Свеном шли обратно в Вайтран. Казалось, что с того времени, как они вышли из главных ворот на встречу с драконом, прошло уже очень много времени, хотя, на самом деле, всё произошло довольно-таки быстро.        — Лира, а как тебе кажется, что мы потом будем делать с этими драконьими костями? — спросил Свен — И с чешуёй? — оба рюкзака он опять нёс сам. — Сохраним как сувенир или потом используем для чего-нибудь?        — Сначала возьмём на память, если ты не против, потом сложим в нашем доме, в качестве боевого трофея. — ответила девушка, засовывая руку в карман и находя там уже совершенно увядший маленький и жалкий букетик.       Тот самый, который она собрала по дороге к Западной сторожевой башне. Удивительно, как в этот раз совсем недавно собранные цветы так быстро завяли, словно и впрямь выполнили свою роль оберега, а потом и погибли. Наверное, вместе неё и Свена. А что, если тогда этот собранный по дороге букет простых цветов каким-то образом защитил Свена от самого худшего? От этой мысли по спине пробежал ледяной холодок.        — Это ты про дом Тёплых Ветров, да? — спросил юноша — Он находится рядом с кузницей Адрианны, похоже, он хороший, и там давно никто не жил… кроме какой-то неряшливой брюнетки с поросячьими глазками.** Думаю, нам там понравится.       Неизвестно было, намеренно или случайно Свен сказал «нам», — девушка уточнять не стала, но даже если это и была оговорка или просто речевой оборот, ей от этого почему-то стало очень приятно. Причём неожиданно для неё самой. Но этот вопрос она, по известным причинам, поднимать не стала.        — Знаешь, Свен, не кажется, что наш трофей неплохо было бы в реке помыть, или просто ополоснуть, как тебе кажется? — задумчиво спросила она, чтобы перевести разговор на другую тему.        — А для чего нужно эти кости и чешую мыть? — не понял её спутник — Они, что, так сильно грязные?        — Да нет, просто драконом воняет, мне так кажется. Вот и всё.        — А чем воняет дракон? — заинтересованно спросил Свен.        — Как — чем? — удивилась Лира. — Драконом он воняет, чем же ещё!        — Тьфу! — Свен демонстративно сморшился — Звучит и правда отвратительно. А вообще, дракон, от которого пахнет драконом — это звучит как изречение великого философа…        — …который видел дракона. Вот, а я о чём говорю? Только надо будет нам обязательно это дело где-нибудь помыть, чтобы от этого запаха избавиться. Если мы с тобой, вернее, ты, теперь Довакин, это ещё не значит, что от нас драконом должно нести. Тем более, со временем уже несвежим.        — Только мне кажется, к реке лучше не ходить, — в этой стороне, которая неподалёку от лагеря великанов, могут быть грязекрабы. С одним ещё можно справиться, хоть они и очень противные, но проблема в том, что зачастую их много. И тогда может быть очень даже опасно.       Неожиданно Лира засмеялась. Свен недоумённо посмотрел на неё, явно не понимая, что он сказал такого смешного.        — Просто я сейчас себе представила, — ответила Лира, наконец просмеявшись, — как я стою в реке и охаживаю крабов здоровенным и грязным драконьим мослом, и мне почему-то сразу захотелось обмыть этот трофей в городе. Надо будет только узнать, можно ли сделать это около рынка или для таких вещей существуют специальные места.        — Специальные места для мытья драконьих костей? — спросил Свен, зная заранее, что сейчас будет интересно.        — И для этого тоже. А вообще — для мытья всякого рода крупных, объёмных и грязных предметов. Надеюсь, около рынка такое дело осуществимо и не запрещено, — а то не хотелось бы, чтобы оскорблённые в лучших эстетических чувствах торговцы нас самих за это раздраконили.       Так за разговорами уставшие, весёлые и довольные, с забитыми под завязку рюкзаками Довакин со спутницей подошли к воротам Вайтрана.       Обмыть драконьи останки предполагалось в каком-то крупном водоёме, с разрешения местных властей — а потом обмыть уже в таверне. Не кости и чешую, разумеется, а первую и совместную победу над драконом. Однако теперь помощь Драконорожденного понадобилось кому-то ещё. Кому-то, кто умеет очень громко орать.        — ДОВАКИН! — крик, подобный грозе, прокатился по равнине. Лира и Свен испуганно оглянулись — ни рядом, ни даже на горизонте никого не было. Неужели кто-то смог прокричать настолько громко, что его услышали чуть ли не через пол-Скайрима?