Подарок недовольным

Жаль безумно, но в Иххарий возвращаться всё же пришлось. На Земле-1697 мне куда уютнее, чем на Рари. Здесь друзья и коллеги, здесь должники и просто знакомые, здесь те, рука об руку с кем я работал, сражался и квасил. Здесь я, в конце концов, крестился и впервые встретился с миледи Инанной, а там у меня нет никого, кроме бесконечного источника харчей в лице долбанутого шумера. Но, как показала практика, без уюта и близких жить хреново, но можно, а вот без еды — навряд ли. Креол уверяет, что смерть от голода мне теперь не грозит, но сойти с ума на этой же почве тоже не сильно сладко. И эта грань не так уж далека, жопой чую. Тем не менее, я и Иххарию был рад. После исповеди даже рандеву с Креолом не могло испортить мне настроения — главное, что на душе в кои-то веки не лежит склизкий холодный кактус. Хочется петь, дарить подарки, делать предложения, строить ракеты, перекрывать Енисей — что угодно, только не ныть, не жалеть себя и не сидеть в позе Чайльд-Гарольда. Она мне за прошедшие месяцы надоела хуже горькой редьки. Ещё и подоспел к рассвету. Он здесь удивительно красив — даже самый искусный метеомаг не способен повторить то, что ежеутрене разворачивает над окоёмом сама природа. Я описывать это нежное наложение пастельных тонов, от малинового до зеленоватого, не возьмусь вообще, сюда надо по меньшей мере Лафонтена. Не знаю, бывало ли с вами так, что окружающий пейзаж не производит впечатление, а словно аккомпанирует тому, что творится на душе… со мной сейчас именно так.  — Владыка Олег, вы опять отвлекаетесь! — с укоризной окликнула меня Шамара Плеть.  — Угу. Виноват, просохатил, — повинился я и с силой стиснул балконные перила, подставляясь ласковому бризу. Колдунья впустила ухоженные пальчики мне в волосы, улавливая что-то, понятное ей одной. Эта красотка — крупнейший оставшийся в Серой Земле спецалист по менталистике. Не то чтоб действительно крупный — всего лишь оранжевый плащ. Магия разума в стране сейчас переживает упадок: посвятившие себя ей носители серых плащей погибли в нумирадскую войну, а лучшая их ученица сгинула в пастях Нъярлатхотепа. Миледи Ванесса до сих пор ходит, как в воду опущенная — с покойной Кодерой Ясновидящей её, по слухам, связывали не только уставные отношения… А хороший менталист Креолу был нужен просто до зарезу, да и мне, если вдуматься, тоже. Демоволк — создание редкое, эксклюзивное, можно сказать, и что творится в его голове, даже он сам не до конца понимает. Архимаг категорично заявил: силы прадедушки Ноденса никуда не делись, иначе я так и остался бы в виде Ползучего Хаоса, в котором обнаружил новое тело, но быть «топливом» для превращений — это только одна их грань. А чтобы раскрыть все остальные, ко мне и приставлена бригада колдунов-тренеров. Двое красных плащей, оранжевый и всякая мелочь на подхвате. Носятся со мной, как дурень с писаной Торой, и попутно обживают будущий демонологический гимнасий — ту самую фабрику Вилли Вонки. Её сейчас реставрируют, и весьма ретиво, Креол планирует в пределах года начать занятия. У Шамары при одной мысли об этом загораются глаза. Чародейка она одарённая — и бури снежные насылает, и порошки колдовские смешивает, и извилины кому-нибудь поперебирать не прочь, — но всё как-то без огонька. На все руки от скуки. Пропадает разносторонний талант. Решила вот попробовать себя и в демонологии, увлекающаяся натура. Сейчас она пытается нащупать в моих мыслях то, что можно будет использовать как спусковой крючок для архидемонского наследства. Какую-то эмоцию, действие, желание… что угодно. У настоящих демонов таким спусковым крючком служат гнев, зависть, алчность, похоть — но это, во-первых, противно лично мне. Упоительно-погибельным безумием, срывавшим мне крышу от гнева, я сыт по горло, и то, что оно не даёт о себе знать с той поры, как я переварил своего злого двойника, полностью меня устраивает. Во-вторых, пойти по этому пути опасается сам Креол. Битва ни с разозлённым яцхеном, ни с Ползучим Хаосом нервных клеток ему не прибавила, будь он один — скорее всего, ни с тем, ни с другим не совладал бы. Я, конечно, был бы рад набить хренову колдуну морду, но всё-таки не ценой потери себя. Чувствую, как у Шамары потеют ладони. Копаться у меня в мозгах — занятие напряжное. Мне самому постоянно приходится напоминать себе, что вот этому мягкому щупальцу, которое словно водит кончиком по извилинам, не следует отсекать доступ в голову. Если не держать себя постоянно в руках, у колдуньи моментально сбивается концентрация. Когда это произошло в шестнадцатый раз, я плюнул и велел колдунье быть свободной. Был толк из текущего сеанса или не было, станет понятно немного погодя. Шамара, скованно попрощавшись, ушла, а я спустился в подвал. Это место сделалось для меня чем-то типа кладовки — целых пять подземных этажей гимнасия были отведены некогда под клети для содержания демонов. Есть громадные, с хороший спортзал, есть и маленькие, не просторней кошачьей переноски. И с тех пор, как здесь поселился я, полтора-два десятка их никогда не пустуют. Есть из чего выбирать.  — Рядовой Иванов! Зде-есь… Рядовой Петренко! Туточки… Рядовой Янкельман! В ассортименте… — ласково приговариваю я, поглаживая решётчатые двери клетей. Сидящие в них нагие девушки в ужасе отшатываются от моей доброй улыбки. Со стороны я, должно быть, смотрюсь форменным доктором Лектером — если не знать, что это не люди, а самоталеры, демоны, соблазняющие мужчин и истощающие их любовными играми до смерти. Ну, демоволком-то они, пожалуй, подавятся… Прохожу сквозь прутья клети, словно жидкий робот из второго «Терминатора», плоть сама размыкается перед препятствием. Худенькая голубоглазая демоница со смоляными волосами чуть ли не до колен, дрожа, вжимается в исписанную колдовскими символами стену. Должно быть, так дрожали смертные перед лицом настоящего Чёрного Человека… да какого хрена?! Я и есть настоящий! И голод у меня настоящий просто нечеловечески! Поначалу у меня перед каждой трапезой что-то ёкало внутри — всё-таки самоталеры слишком похожи на людей, но стоит только впустить клыки в это точёное горлышко, и понимаешь: никакого сравнения! Демоница задушенно пискнула и обмякла, из уголка тонких губ скатилась тёмная струйка… Не буду я описывать это, пожалуй. Понять оголодавшего демоволка мог бы разве что другой демоволк, но что-то сомневаюсь, что среди читателей сыщется хотя бы один-единственный. Выбравшись из опустошённой клети, я достал из стоящего у стенки ящика бутылку вина и в несколько долгих глотков опорожнил.  — Не сцы, Маруся, я Дубровский, — бросил я другой самоталере, что украдкой выглядывала из своей темницы, явно боясь оказаться следующей, — До вечера я сытый. Не сказать, чтобы демониц это слишком уж обрадовало. Они завошкались, зашушукались и вскоре затихли — проходя по коридору обратно, я даже блеска глаз в темноте не разглядел. Хотя у каждой, между прочим, есть шанс выйти из клети невредимой. Специально для этого напротив каждой двери я развесил резные распятия. Если кто-нибудь из демонов просветлеет, я не стану его есть. Забыл я Торквемаде об этом рассказать. Думаю, он бы мной гордился. Не хочу никуда идти. Вот о чём я думал, поднимаясь обратно на балкон гимнасия. Лететь тоже не хочу. Не хочу даже выпить. Рука тянется к гитаре, но я быстро понимаю, что просто не знаю подходящей к случаю песни. Я задумчиво провёл пальцами по мраморным перилам. Пыль. Может, покуда у рабочих, которые реставрируют здание, выходной, взять их инструмент и отделать «фабрику Вилли Вонки» по своему вкусу?  — А раньше я и не думала, что у вас настолько грустные глаза… Ёкорный бабай, этот чарующий голос я узнаю из миллиона! И как это я умудрился проморгать? Инанна сидела на перилах с беззаботностью девчонки, атласные ленты в её волосах победными вымпелами трепались на океанском ветру, который вдруг стал особенно нежен, и с улыбкой разглядывала мою новую наружность. Это уже третий облик, в котором миледи меня застаёт… Первым моим порывом было броситься к ней и по-рыцарски преклонить колени. Но слова проповеди дю Шевуа ещё слишком живо отдавались в голове, и невинный по отношению к другой женщине жест восхищения, будучи обращён к богине, оборачивался форменным кощунством. От одной мысли об этом кишки до самой гортани скрутило ледяной осклизлой цепью. Лэнг меня побери, если я позволю имени Инанны ассоциироваться с чем-то подобным. Заметив мои метания, богиня снова улыбнулась и, легко соскользнув на балкон, подала мне руку. Её я и поцеловал, не веря, что это происходит наяву.  — Я не сомневалась в вас, друг мой, — кажется, в её голосе я уловил нотку гордости.  — В смысле? — блин, кажется, я и под страхом смерти не заставил бы себя отнять эту невыразимо нежную руку от губ! И какое счастье, что они сейчас человеческие…  — Отпустите, Олег, — мягко попросила Инанна, но руки не отняла. — Разве вы не помните, что слишком долгий поцелуй в некоторых культурах равнозначен флирту?  — Угу. Действительно, — я рывком поднял голову. — Словом, это… рад вас видеть, миледи.  — И я счастлива видеть вас… таким, каким вы всегда были. На это я просто не нашёлся, что ответить. Да и был ли смысл в словах?  — Но как это ни печально, я к вам по делу, — покаянно потупилась богиня. — Не заглянете ко мне на огонёк?  — Всегда пожалуйста, сейчас только… Обнаружив себя на Девяти Небесах, я несколько раз довольно глупо моргнул. Два мира не наложились друг на дружку, как бывает при использовании Слова энгахов, и тело не сдавило неведомой силой, словно протягиваемое сквозь невидимую кишку, как при путешествии по методу Нъярлатхотепа. Инанна просто… сменила наше местоположение. Для богини это фокус на раз плюнуть. В метре от пола парила расписная столешница. Кажется, миледи в очередной раз решила сменить обстановку — не припомню на Девяти Небесах таких предметов обихода. Вокруг стола висели в воздухе пять круглых мягких кресел, в одном из которых и возникла сама Инанна. Трое, занимавшие остальные места, выжидательно уставились на меня. Первый — уже знакомый мне Музкельмун арб Граши. Надут, как мышь на крупу, великолепные брови съехались чуть ли не воедино. Второй — удивительно мирный и уютный дедок, доподлинно похожий на Мамонова. Ежистая полуседая борода, мягкий еврейский нос, загорелые обветренные руки. Одет в подпоясанный верёвкой хитон, сидит, подвернув ноги под себя. На полу рядышком — удочка, мачете и пара резиновых сапог. Третий… на третьего я невольно сделал стойку, точно сеттер. Под два метра ростом, могучий торс с когтистыми ручищами, босые ноги, оканчивающиеся копытами, острые шипы из плеч, локтей и коленей, роговые пластины, покрывающие все тело. Лицо — огромная клыкастая пасть, в которую с успехом влезла бы человеческая голова, пара рваных ноздрей, четыре узких глаза, расположенные попарно, шесть длинных рогов, растущих из чешуйчатой макушки. Одежда — только короткие штаны до колен и серый мягкий плащ, закрепленный черной брошью. За поясом висит тонкий черный скипетр.  — В моих владениях вы всегда можете рассчитывать на стол, друг мой, — с мягкой иронией молвила богиня, — но великий мастер Герекс здесь не за этим. Демон и так явно чувствовал себя не в своей тарелке в Светлом мире, но при взгляде на меня его аж передёрнуло. В пылающих мраком очах явственно читается хорошо знакомое мне выражение — точно так же давным-давно смотрел я сам, придя домой и обнаружив вместо любящей семьи кровавую кашу.  — Прекраснейшая, ты об этом не предупреждала… — ошарашенно оскалился Герекс, вместе со стулом отодвигаясь подальше от меня.  — Простите, великий мастер, — глаза Инанны больше не смеялись, — я не хотела проверять ваше слово на прочность. Знай вы, кому вам придётся отдавать долг, вполне могли бы решить, что Третье Небо не сильно потеряет, если на нём не останется ваших следов.  — Миледи, — робко встрял я, — а может быть, вы уже начнёте объяснять что-нибудь мне? А то не хочется… как в прошлый раз, знаете ли. Мне вот до сих пор неудобно.  — В самом деле, — спохватилась Инанна и поспешно указала мне на свободное кресло, — какая оплошность с моей стороны не представить друг другу гостей. Это Олег Бритва, друзья мои, я многим ему обязана. Олег, это великий мастер Герекс, лорд-демон Дома Порядка Хвитачи.  — Здрасьте, товарищ, — я постарался более-менее вежливо кивнуть, отчаянно подавляя желание выпустить из загривка очередной пучок органов. К тому, что на Девяти Небесах запросто чаёвничают демоны, предстояло ещё привыкнуть. Хотя был, конечно, тот мелкий четырёхрук, что сопровождал Креола при нашей первой встрече, но он-то не был приглашён, а именно что сопровождал Креола. Элемент обстановки, не более того. Ну и Саккакх в тушке Троя, конечно…, но эти-то попали сюда уж вовсе недобровольно.  — Это…  — Дедко Петро меня называй, — перебил Инанну уютный дедок, чем тоже меня удивил. Среди сверхчеловеческих сущностей панибратство не в ходу, любят побряцать титулами и эпитетами — что демоны, что небожители. И имя такое подходящее…  — Если вам так угодно, — с лёгким недовольством согласилась богиня. — Ну и с Граши-хама вы уже знакомы. Самый главный энгах насупленно кивнул. По-моему, если я попытаюсь протянуть ему руку, он её откусит.