***
Рождество. От этого бедствия нигде не укроешься, особенно если живешь в Лондоне. Яркая, слепящая глаза иллюминация. И никакая экологическая повестка декораторам была не указ. Во всяком случае, различные комитеты и департаменты города решили в этом году оторваться на полную катушку. Взять хотя бы те невероятные сумасшедшие инсталляции на Оксфорд, Риджент и Бонд-стрит. Даже на Новом Скотленд-Ярде. Или каток на Соммерсет-хаус. Традиционная чудовищная ель от благодарных норвежцев на Трафальгарской площади. Сияющий тысячью огней праздничный Ковент-Гарден. Расцвеченный Вестминстер и Биг-Бен. Нависший над городом знаменитый Лондонский Глаз переливался всеми цветами радуги. Как и Тауэрский мост. Точно мотыльки на этот свет со всего мира слетались безумствующие туристы. Даже чванливые французы не пожелали в праздник отсиживаться у себя по ту сторону Ла-Манша. Не говоря уж о бесконечных толпах русских, поляков, итальянцев, японцев, американцев, австралийцев и прочих, жаждущих с головой окунуться в праздничную атмосферу старушки Британии. Для всех этих ротозеев, спешащих расстаться со своими деньгами, повсюду открывались рождественские ярмарки, торгующие всякой дребеденью. Помимо этого, существовали и всесезонные сувенирные лавки, где по троекратно завышенной цене можно было приобрести кричавших цветов сувениры. Как правило, это было нечто откровенно безвкусное, но с непременной британской символикой. Бутики соревновались в стремлении украсить витрины самым помпезным и экстравагантным образом. Ясное дело, для всей этой вакханалии, начинавшейся уже с конца ноября, а то и с Ночи Гая Фокса, совершенно необходимы были обильные возлияния. И двери всевозможных ресторанов и питейных заведений были распахнуты для посетителей. Хотя, по правде, многие не отказывались от горячительных напитков и за пределами пабов. Даже штрафы их не страшили. Полисмены на многое закрывали глаза, лишь бы гуляки вели себя пристойно. На закуску годилось бесконечное рождественское печенье, всяческая сдоба и источавшая головокружительные запахи мясная снедь. Английские угощения пользовались тем же спросом, что и азиатская кухня, ставшая уже отнюдь не диковинкой для Лондона. Жители города не отставали от гостей. Вносили свою лепту в предпраздничную суету. Бегали за подарками, веселились с друзьями, распевали рождественские гимны, водили своих детей на различные увеселения. Отовсюду звучали заезженные песенки. В воздухе витали ароматы хвои, цитрусовых и карри. Какофония света, звуков и запахов действовала на Джона Ватсона угнетающе. Пожалуй, что доктор стал лучше понимать своего друга-социопата. «Это совершенно невыносимое время», — мужчина чувствовал себя старым ворчливым Скруджем, но разделить всеобщего энтузиазма по поводу предстоящих зимних праздников не мог и не желал. Рождество. Время планов и надежд. Время одиночества и разбитых сердец. Время воспоминаний, от которых никуда не спрячешься, тоски по прошлому, которого, увы, не вернуть. Ещё одно Рождество без Мэри. По понятным причинам утрата ощущалась особенно остро именно в период. До Сочельника оставалось совсем немного, необходимо было приобрести подарки для всех близких. Именно поэтому Ватсон, воспользовавшись редким выходным, наконец-то отправился на поиски подходящих презентов. В первую очередь для маленькой Рози. Каких-нибудь два-три года и его девочку перестанут занимать простые малышовые радости. А потому Джон старался наверстать по полной. Водил дочь на прогулки, играл с ней, стремясь восполнить то, чего Рози лишилась, потеряв мать. Если по каким-то причинам Джон не мог проводить время с малышкой, то на выручку приходили друзья. И Шерлок, и Молли, и Грег, и миссис Хадсон. Иногда к ним в гости заглядывала Гарриэт с подругой. И даже сам Майкрофт Холмс два или три раза почтил своим вниманием отставного военного врача и его дочь. Сегодня Рози отправилась на представление в компании Шерлока и миссис Хадсон. Похоже, что из всей троицы почтенная домовладелица в большей степени предвкушала получить удовольствие от красочного мюзикла. Однако кривившимся дочери и другу Ватсон пообещал небольшую сладкую компенсацию. Разумеется, после ужина, и если они оба будут хорошо себя вести. Рози полагались сразу три подарка: на Рождество, Новый год и на День Рождения. Джон планировал начать с первого главного, повременив с прочими покупками до распродаж. Решив не изобретать колесо, мужчина отправился по книжным, надеясь приобрести там и книжку, и игрушку. И вот, сорок минут спустя Ватсон стоял посреди оживленного магазина и не мог выбрать ничего из предложенного на полках. Джон не признавал большинство новомодных детских книг. Нет уж. Благодарим покорно. Его девочка заслуживает чего-то более вразумительного, нежели комиксы про Капитана Трусы. Но в то же время Ватсону хотелось выбрать менее закоснелые истории, чем те, что когда-то читали ему родители. Безусловно, классика хороша, и Джон с теплотой вспоминал иллюстрированные издания Милна, Поттер, Бонда, Грэма, Патерсонов. Гарри сохранила часть их старых детских книжек и подарила маленькой племяннице. Они с Рози провели множество приятных часов, читая про Кролика Питера, Винни-Пуха и Паддингтона. Однако, дочь Джона, подобно своему крестному, постоянно хотела чего-то новенького. Ей нужны были свежие впечатления, поэтому доктору приходилось изыскивать для Рози новинки. Для цикла о Гарри Поттере девочка была ещё маловата, а Даля Ватсон находил излишне жестоким. Сам же Джон не был пока готов читать дочери романы, повествующие о юных сиротках, лишившихся матери или сразу обоих родителей. Увы. Слишком многие писатели просто обожали использовать этот прием, нещадно эксплуатируя сентиментальные чувства своих читателей. Для Джона Ватсона всё это было слишком болезненно. Как же ему не хватало Мэри! Джон был уверен, что среди множества богатств сокровищницы английской литературы, его жена отыскала бы ту самую заветную жемчужину, которая пришлась бы по душе и отцу, и дочке. Мужчина решил обратить внимание на научно-познавательную литературу для самых маленьких. В конце концов, благодаря красочным занимательным книжкам про окружающий мир Джон Ватсон в своё время заинтересовался наукой, биологией и со временем захотел стать врачом. Доктор как раз приценивался к «Первой книге о животных» Николы Дэвис и «Миру птиц» Роберта Хантера, когда его окликнули. — Джон! Перед ним стояла Сара Сойер. — Сара?! — Ватсон действительно не ожидал встретить здесь свою старую знакомую. — Ох, Джон! Как поживаешь? — Отлично. Как твои дела? — Замечательно. Они не виделись… Давно. Очень давно. Расставшись после неудачного совместного отпуска в Новой Зеландии, Джон и Сара решили остаться друзьями. Через какое-то непродолжительное время Сара уволилась и переехала в Эшер. В последний раз женщина написала в блог Ватсона и ему лично, выражая соболезнования по поводу трагичной гибели Шерлока. Ну, и еще раз в Рождество через год. С самыми теплыми словами поддержки и пожеланиями удачи в следующем году. — Не ожидал встретить тебя здесь, — смущенно улыбается Джон, окидывая взглядом обширный отдел детской литературы. — Я здесь с сыном, — Сара отвечает ему мягкой, ободряющей улыбкой, — А ты? — Ищу подарок для дочери, — Джон показывает «Первую книгу животных». — Отличный выбор. Хотя моего Бенджи в свое время было не оторвать от динозавров. Но про обычных животных он тоже любит почитать. — А ему?.. — Шесть лет. И, нет, Джон, он не твой, — смеется женщина, отводя прядь волос от лица. Сара выглядит просто замечательно. Как будто даже моложе, чем в те времена, когда они работали вместе. Определенно она изменила цвет волос и прическу, что очень ей к лицу. Джон незамедлительно делает комплимент. — Ты всё тот же, — Сара опять смеется, но очевидно ей приятно. — Ты действительно великолепно выглядишь. — А ты по-прежнему дамский угодник, Джон Ватсон. И куда только смотрит твоя супруга? У Джона встаёт комок в горле, но через какое-то время он всё же отвечает: — Моя жена умерла. — Мне так жаль, Джон. Прости. Я правда… Мне жаль. — Ничего. Всё в порядке. От тягостной, гнетущей паузы их спасает подбежавший к Саре кудрявый мальчик. Видимо это и есть Бенджи. — Я нашёл, мам! — яркие глаза азартно сияют, — Нашёл! Сара легонько прижимает сына к себе рукой. — Там ещё раскраска такая есть! Пойдём покажу. Ты ведь купишь мне, мам? — Бенджи! — Сара ласково улыбается и качает головой, — Это мой сын, Джон. Милый, познакомься с доктором Ватсоном. Он мой хороший друг, мы раньше вместе работали. — Здравствуйте. Меня зовут Бенджи Сойер. Приятно познакомится, сэр. Как поживаете? — мальчик вежлив, видно, что ему не терпится увести мать за собой, но Сара его хорошо воспитала. — Здравствуй, Бен. Я доктор Джон Ватсон, друг твоей мамы. Можешь звать меня Джоном, — мужчина переводит взгляд на мать мальчика, — Или, по крайней мере, доктором Ватсоном. Джон не хочет быть лишним и мешать этим двоим. К тому же, пусть ребенок и носит фамилию матери, Сара все же может иметь парня. Или даже супруга, хотя кольца вроде бы нет. — Пожалуй, я пойду. Не хочу отвлекать вас от покупок. Было приятно познакомиться, Бенджи. Я рад, что мы встретились, Сара… — Джон, постой! Бенджи милый, можешь пойти посмотреть себе ещё раскраску или что ты там хотел, — как и следовало ожидать, мальчишка сразу побежал в сторону приглянувшихся полок. Сара открывает свою сумочку и что-то в ней ищет. Наконец, женщина достает блокнот с ручкой. — У меня есть идея. Вот! — Сара протягивает ему листок с номером телефона, — Не знаю. Может ты хотел бы встретиться ещё раз? Мы могли бы поговорить, выпить чего-нибудь. Если ты не против, конечно. — Не против. Да, я хотел бы, — Джон отвечает слегка охрипшим от волнения голосом, — Но как на это посмотрит твой муж или парень? — Муж? Парень? — кажется женщина не до конца понимает, о чем речь, — А! Ты об отце Бенджи или о ком-то ещё? Джон кивает. — Бог мой, Джон. Тебе не о чем беспокоится. Мы расстались через год после рождения сына. Даже женаты не были. И сейчас у меня никого нет. У тебя ведь тоже? Пусть я не Холмс, но такие вещи обычно заметны. Я права? — Да. — Джону приходится немного прокашляться, — Да, я один. — Ты не подумай… Но я действительно рада нашей встрече. И кто знает… Внезапно Сара замолкает. Молча подходит и мягко прикасается губами к щеке мужчины. — Счастливого Рождества, Джон! — она поправляет ремешок сумочки, — Увидимся? — Счастливого Рождества, — повторяет Джон, а Сара уже спешит к своему ребенку, убежавшему в раздел фантастики. В его руке остался листок с номером.***
Доктор Ватсон неспеша и с удовольствием потягивал глинтвейн, приготовленный Вайолет Холмс по старинному саксонскому рецепту на меду, в меру пряный, с нотками апельсина и корицы. Обед удался на славу. Джон смутно догадывался, что Шерлок ещё пройдется по набранным фунтам, но Ватсону было уже всё равно. Оно того стоило. Это было уже третье Рождество, которое Ватсоны справляли у Холмсов. Сначала Джона попросил Майкрофт, и, как ни странно, Шерлок его горячо поддержал. А уж если уж братья начинали действовать сообща, то им невозможно было противостоять. И Джон сдался. Почему нет? Рози нужна была компания в Сочельник. И любящая семья тоже. Их ведь было только двое, и как бы они друг друга ни любили, грустновато было встречать праздники в столь малочисленной компании. Джон догадывался, что у братьев Холмс был свой интерес, и если Шерлок до известной степени хотел порадовать свою крестницу, то Майкрофт в лице маленькой девочки попросту искал защиты от собственной матери. Вайолет и Сигер считали дочь Джона родной. Практически внучкой. Присутствие Рози Ватсон сглаживало острые углы, внимание миссис Холмс автоматически переключалось на малышку, и она задавала меньше вопросов, ставящих сыновей в неловкое положение. Что ж. По крайней мере, у Джона появилось некоторое свободное время для размышлений. Записка Сары Сойер по-прежнему лежала в бумажнике доктора. Мужчина даже не вбил номер в свой телефон и не был в полной мере уверен, стоит ли это делать. Было удивительно встретить Сару вот так, совершенно случайно, столкнувшись с ней в детском отделе огромного книжного магазина. Ещё более невероятным казалось предложение женщины увидеться вновь. Джону нравилась Сара. Она его привлекала. И тогда, и сейчас. Нельзя сказать, что доктор Ватсон грезил об этой женщине все эти годы, но определенно вспоминал о ней время от времени. Из всех знакомых, подруг и возлюбленных, что были у мужчины за все это время, почему-то именно Сара Сойер была той, к кому Ватсон испытывал чувство теплоты и некоторого неясного сожаления. И он не мог не отметить того, что его знакомая почти не изменилась за то немалое время, которое они не видели друг друга. Джону даже казалось, что женщина в каком-то смысле стала интереснее, ярче. Сексуальнее? Тем более неожиданным было то, что, по сути, Сара позвала его на свидание? Ему ведь не показалось? Но для чего притягательной зрелой женщине нужен он? Стареющий врач, вдовец с маленькой дочерью на руках. Джон никогда не питал иллюзий на свой счет. Даже десять-пятнадцать лет назад его нельзя было назвать самым завидным и привлекательным парнем. Впрочем, это совсем не мешало Ватсону знакомиться с красотками. Иногда, (вернее достаточно часто) его отвергали. Тем не менее, Джон всегда двигался дальше и не унывал. Пусть он и не был высоким статным красавцем с многомилионным состоянием, все же многим дамам было приятно иметь дело с участливым, обходительным мужчиной, обладающим, ко всему прочему, неплохим чувством юмора. Гибель Мэри подорвала уверенность и прежний оптимизм доктора Ватсона. Горе было приправлено чувством вины. Ведь он фактически изменил жене. В каком-то смысле Джон был виновен в смерти Мэри не в меньшей степени, чем Шерлок. Это он должен был сопровождать сыщика для того, чтобы разоблачить Вивьен Норберри. Но он был слишком увлечен таинственной Э. Возможно Джону удалось бы тогда удержать Холмса или, даже остановить Норберри? Или же сама Мэри осталась вдовой? На эти вопросы не было ответа, а Ватсон продолжал терзать себя, раз за разом прокручивая эти мысли по кругу. Мог ли он жить дальше? Попытаться снова быть счастливым? Вновь полюбить? Стоит ли принять предложение Сары и что из этого выйдет? — Просто позвоните ей, — его внутренний монолог был прерван репликой, произнесенной усталым голосом Майкрофта Холмса. Джона давно не удивляла способность Холмсов вот так считывать людей, угадывать их тайные мысли и сомнения. Разве что было любопытно: отчего Мистер Британское Правительство решил выказать свою заинтересованность и участие? А главное, каким образом он умудрился очутиться в кресле напротив Джона? Ватсон и не заметил, как он остался в небольшой гостиной наедине с Майкрофтом Холмсом. Рози была уложена в постель вместе со своим новым другом Мистером Пятнашкой, большой плюшевой пандой, копией той, что была нарисована на подаренной отцом «Первой книге о животных». Мистер и миссис Холмс отправились к себе смотреть «Аббатство Даунтон». Шерлок заперся в спальне с набором карт Лондона, подарком Джона. — Разве в твоей голове нет этой карты? — удивился Майкрофт. Но детектив лишь фыркнул и не удостоил старшего брата ответом. А Ватсон попросту пожал плечами. Как правило ему удавалось угадывать и понимать своего друга гораздо лучше всеведущего Британского Правительства. Разумеется, не сразу, но отношения братьев налаживались. Чиновник стал частым гостем на Бейкер-стрит. Обычно их совместные вечера проходили в молчании. Джон нередко заставал Холмсов, сидящих на противоположных концах гостиной и погруженных в собственные «чертоги». Порой они обменивались несколькими короткими репликами. Однако тот факт, что один из влиятельнейших людей Королевства элитному закрытому клубу предпочитал провонявшую химикатами, пыльную квартиру фриковатого брата, говорил о многом. Также как и то, что Шерлок теперь был совсем не против против присутствия Майкрофта в своей жизни. Правда, последние несколько месяцев старший Холмс всё реже навещал младшего, а свои свободные вечера, если таковые выдавались, проводил где-то ещё. По ехидным усмешкам и намекам Шерлока Ватсон догадался, что у Мистера Британское Правительство появился объект воздыханий. Кто этот человек, что из себя представляет? Для доктора многое так и осталось загадкой. Да и столь важно ли это, если благодаря своей таинственной пассии Майкрофт Холмс, кажется, стал другим? Более чутким, более понимающим и человечным. Этому Майкрофту даже приходит в голову дать совет и выразить свое участие, пусть и в немного бесцеремонной «холмсовской» манере. — Так значит, «неравнодушие не преимущество», — Джон не удерживается от небольшой шпильки в сторону всезнайки, не потрудившегося проявить деликатность, — И кому я должен позвонить? Между прочим, я ничего не говорил. — Простите, — Майкрофт церемонно наклоняет голову, — От меня не укрылись ваше смятение и ваши переживания. И то, как долго вы теребили какой-то клочок бумажки на позапрошлой неделе. — Возможно, но… — Джон осекается, — Впрочем, продолжайте, пожалуйста. — Осмелюсь предположить, что кем бы ни была особа, оставившая вам свой номер, определенно она заслуживает хотя бы телефонного звонка. Будь иначе, вы бы попросту выбросили этот злополучный листок бумаги. Джон кивает в знак подтверждения правоты своего собеседника, а Холмс продолжает смягчившимся тоном: — Если вас это хоть сколько-нибудь утешит, доктор, то первым на ваше замешательство обратил внимание Шерлок. И именно мой брат сделал выводы о том, что вас беспокоит вопрос личного характера. Как я понимаю, он не ошибся? Ватсон снова кивает, позволяя Холмсу продолжать. — Но почему именно вы решили поговорить со мной, Майкрофт? — Элементарная благодарность и чувство глубокой признательности за ваш совет вынуждают меня проявить личную заинтересованность. Надеюсь, что вы простите меня за развязность? — Ничего страшного, — Джон неловко улыбается, — Но о каком моем совете идет речь? — «Позвони ей. Сделай что-нибудь, пока есть шанс. Ведь ничто не длится вечно», — Майкрофт делает неопределенный жест рукой, — Возможно, это и неточная цитата, но для меня этот призыв оказался полезен. Мой брат счел нужным поделиться со мной. Надеюсь, вы не против, доктор. Уверяю вас, эти слова придали мне смелости для того, чтобы начать действовать. Не думаю, что сам по себе я вдруг приобрел бы подобную решительность. Но знаете, я не жалею. Не жалел ни минуты. Спасибо вам, Джон. Джон кивнул. И ненадолго мужчины задумались. Каждый о своем. — Вы ведь знаете о ком шла речь в нашем с Шерлоком разговоре? — Ватсон первым решается нарушить тишину. — Да, — вздохнул Холмс, — Я понял. Вы говорили о небезызвестной Доминантке, мисс Адлер. Доктор покачал головой и сделал глоток остывшего глинтвейна. Поморщившись, мужчина отставил свой бокал в сторону. — Я был идиотом, Майкрофт. Из-за собственного горя я был слеп и глух, ничего вокруг не замечал. Мне было проще не замечать того… Того, что Шерлок любил Мэри. Вот так. Три года. Три года эти слова терзали его, жгли изнутри, а теперь полынной горечью оседали на губах. — Шерлок любил Мэри, — повторяет Ватсон. — Что ж. Вы не можете упрекнуть себя и в этом, Джон. Ни вы один. Я также мало что замечал, — Холмс вздохнул, — Даже Британское Правительство время от времени бывает и глухим, и слепым. Майкрофт выдержал небольшую паузу, а затем продолжил: — Если позволите, Джон, то я вам дам ещё один небольшой совет — поговорите об этом с самим Шерлоком. Это будет самым лучшим. Покачав головой, Холмс бросил укоризненный взгляд на остывший глинтвейн в бокале доктора Ватсона, встал и решительно направился в сторону кухни. — В такой вечер отец не станет возражать. Позже я восполню его запасы. — Майкрофт вернулся с бутылкой виски и парой чистых бокалов. — С Рождеством, Джон! — С Рождеством, Майкрофт!***
Джон тянул до конца января. После Рождества и Нового Года на доктора свалилась гора работы, связанной как с травмами, так и с заполнением бесконечных отчетов. Рутина позволяла обдумать все без спешки. Несколько раз мужчина порывался позвонить и останавливал себя. Ему безумно хотелось встретится с Сарой, хотелось, чтобы их дружба наконец-то стала чем-то большим. Но в то же самое время Ватсон опасался того, что их не начавшаяся история придёт к тому же финалу, что и в прошлом. Они просто расстанутся. В жизни Джона было не так много ситуаций, в которых он испытывал похожие волнение и трепет. Обычно он или добивался своего, либо шел дальше и ни о чем не сожалел. Ватсон страшно беспокоился, когда делал предложение Мэри. Пожалуй, это и был самый непростой, сумасшедший, но также и самый прекрасный период в его жизни. Тогда доктор пожелал в короткий срок круто перевернуть свою жизнь, наполнить её новыми смыслами. Ватсон скорее чувствовал, чем осознавал: то, что он испытывал к Саре Сойер, пусть было и не совсем тем, но чем-то схожим, близким к тому, что было с Мэри. И мужчине хотелось пережить это снова. Даже если это вновь принесет ему боль и разбитое сердце. В тот кратковременный отрезок времени, когда Джон ухаживал за Сарой, женщина держала его на расстоянии. А доктор был слишком джентльменом для того, чтобы настаивать хоть на чем-то. Сара и не отталкивала Ватсона, но и не давала приблизится к себе. В подобной ситуации Джону почему-то вспоминалась Ирэн Адлер, которая, судя по всему, по-прежнему оставалась неравнодушной к его другу-сыщику. Во всяком случае, эсэмэски приходили регулярно. Ватсону лишь удалось уговорить детектива сменить этот звук на нечто более пристойное. Все-таки эти стоны не для детских ушей. Так вот, размышляя над своими отношениями с Сарой, Джон приходил к выводу, что в каком-то смысле они отдаленно напоминают сложные игры Шерлока с Доминанткой. Холмс не отвергал авантюристку, возможно, даже отвечал ей время от времени. Во всяком случае, роковая охотница не утратила интереса к своенравному мужчине. В то же время история умалчивала о том, насколько Ирэн удалось сблизится с консультирующим сыщиком. И имело ли смысл говорить о близости в каком-либо смысле? Джон не пыталась выяснить подробности. И рассчитывал, что его друг, в свою очередь, проявит столько же такта и понимания в отношении него самого. Но куда там. — Так ты ей позвонишь?! — Шерлок сказал это как бы невзначай, не отвлекаясь от процесса изучения чьего-то уха. Уха?! Ватсон даже поперхнулся чаем от неожиданности. Доктор как раз заканчивал дописывать свою историю об очках от Тома Форда. Холмс терпеливо подождал, пока Джон откашляется. — Тебе не кажется, что это не совсем твое дело? И откуда здесь это ухо? — Лестрейд прислал. Скептичный взгляд друга немало не смутил детектива, и Шерлок продолжил изучение обозначенного предмета. — Знаешь, на твоем месте я убрал это до прихода Розамунд. — По-моему, ты слишком серьезно к этому относишься. — Я тебя предупредил, Холмс. Если ты недосчитаешься крайне важной улики и обнаружишь её у своей крестницы, которая будет с этим играться, то не смей обвинять меня. А уж если это опять заметит миссис Хадсон, то можешь забыть о своей привычке притаскивать сюда всевозможные части тел. Консультирующий сыщик пожал плечами, но все же поспешил спрятать неприятную улику в коробку. — Так ты позвонишь Саре? — Да. Да, я сделаю это, — Джон бросил сердитый взгляд на настырного друга, — И не потому, что ты меня к этому толкаешь. Я давно собирался. — Неужели? — Шерлок! — тон Ватсона не предвещал ничего хорошего. — Ну и славно. — Холмс фыркнул и пожал плечами. Детектив старательно делал вид, что занят изучением картонной коробки, в которую он положил ухо. — Шерлок, я… Холмс поднял голову. — Да нет. Ничего. Джон не решился говорить с другом. Он выберет более подходящее время для этого. Не сегодня. Не сейчас. Сегодня он просто позвонит Саре.