Ревнивый блеск в глазах

Мальбонте не требуется много времени, чтобы догнать Войну. Идя своим привычным широким шагом, вовсе не ускоряясь, чтобы поспеть, он идёт с ним как равный, а не марионетка, что полностью зависит от рук кукловода. Идёт, не теряя собственной гордости. И хотя отныне он считается лишь слугой — он силён, и никто не посмеет усомниться в этом. Звенящая тишина окутывает пустые коридоры: все ученики прячутся в своих комнатах, когда видят этих двоих. Потому что знают — если Войне что-то не понравится — пощады не будет. Бессмертные стремительно разбегаются, словно крысы с тонущего корабля. Попадающиеся на пути стараются показаться невидимками, лишь бы пройти незамеченными. Война не Чума, он намного опаснее, жёстче и беспощаднее. Он не станет играться с жертвами, если ему нет на то никакой выгоды. Ему не нужны страдания для потехи. Он убьёт быстро, не ища изощрённые способы для лишения жизни. И никакие подлизывания с ним не пройдут. Война уважает сильных и смелых бессмертных и держит таких при себе. А поводы для тревоги всегда можно найти даже у самых бесстрашных. Мальбонте не спрашивает абсолютно ничего, всë равно не получит ответа, кроме очередной загадочной улыбки. Следует за ним, словно бесшумная тень, готовый напасть на любого, кто решит пойти против всадника. Войне совсем не нужна защита, защита обычно требуется от него самого. Он просто таскает с собой могучего полукровку, потому что может. А Мальбонте и не прочь лишний раз находиться в его компании, чем с безумной Чумой. Его действия хотя бы можно попытаться предугадать. Как атмосферно, что гроза появляется в небе вместе с ослепляющими молниями именно в тот момент, когда они выходят в открытую галерею. Но дождя не следует. Дождь на небесах — редкое явление. Ничто не бывает в этом мире просто так. Ибо гром — признак стремительно разрушающегося равновесия. А дождь — символ боли и смерти невиновных. Странно, что во время войны, которую возглавлял сам Мальбонте почти не было дождя. Ведь в то время погибло очень много невинных душ. Но погода — последнее, что волнует обоих. Война ведёт его в башню недалеко от озера, где располагается темница. В ту самую, в которой когда-то была заточена светлая часть его души — Бонт. Мальбонте про себя усмехается. Он давно не слышал этого имени в свой адрес. Он поднимается за всадником по знакомой лестнице, на которой однажды встретил Вики и отдал ей разбитое зеркало. Раньше он сам был пленником этого места, теперь же — жестокий тюремщик. Ирония судьбы, не иначе. Решётчатая дверь, ведущая в просторную камеру открывается после кроткого приказа всадника страже. Один из них — демон Саферий, что когда-то принял его сторону, почтительно склоняет голову. Посреди сырой комнаты, окутанной полумраком, стоит металлический стул с кандалами. Холодный, лунный свет пробивается в помещение через единственное маленькое окошко и освещает силуэт демона, прикованного к стулу. Золотые глаза Мамона устремляются на их фигуры. Но в них нет ни капли страха. Лишь усмешка в хитром взгляде. — Я даже не сомневался, что такая мразь, как ты, сразу же прогнётся под всадниками, — ядовито выплёвывает он, глядя на Мальбонте. Он никак не реагирует на своеобразный выпад, а Война смеётся. Раскатисто, словно гром на улице. Щёлкает пальцами, и в камере ярко вспыхивают факелы на стенах. Он не спеша, почти вальяжно подходит к демону и поднимает его лицо за подбородок. Когтистыми пальцами впивается в смуглую кожу. — Не беспокойся, Мамон, — всадник склоняет голову набок, как тогда с Вики. Этот до безобразия простой жест вселяет во всех непреодолимый ужас, — Придёт время, и ты прогнёшься. Он бесцеремонно врывается в сознание демона, разрушая все ментальные преграды, что успевает выстраивать натренированный Мамон. Сметает все блоки и барьеры на своём пути. Подобные трюки не пройдут со всадниками, как сильно ни старайся. Кровавые слëзы начинают течь из золотых глаз. Эта болезненная пытка, но Мамон молчит. Лишь дыхание становится чаще обычного. — Ты ничего не найдешь в моей голове, ублюдок, — яростно рычит демон, когда Война отступает, так ничего и не найдя в его сознании. — У меня есть множество других способов узнать от тебя всë, что мне нужно, — Всадник подходит к выходу и бросает через плечо, — Мальбонте, докажи, что я не зря тебя выбрал. Камера с лязгом закрывается за ним. Война ярый любитель хлопать дверьми. Но даже с таким говорящим именем всю грязную работу поручает другим. Сам редко марает собственные руки чужой кровью. Почему? Мальбонте редко задаёт себе вопросы. Но этот вопрос определённо стоит ответа. Ибо Чума никогда не чурается лично помучать игрушек. Жестоко и изощрённо, выходя после полностью в крови жертв. Она наслаждается мучениями других. Упивается своей властью. А Война — нет. Он не любит смотреть на пытки и сам их применяет очень редко. А если и пытает то так, чтобы не запачкаться. Предпочитает наблюдать за чем-то более приятным, что может доставить удовольствие и исполнителям приказов. Мальбонте не спеша снимает кожаные перчатки и кладёт их на стол — предпочитает работать с врагами голыми руками. Чтобы каждая кровавая капля навсегда отпечаталась на коже. Впиталась внутрь и никогда не забывалась. Различные инструменты для пыток, педантично разложенные на шершавой деревянной поверхности вовсе не понадобятся. Своих пальцев ему будет вполне достаточно. Мамон выглядит почти безучастно, смотрит по сторонам с ленивым любопытством, словно пришёл на экскурсию. Но стоит Мальбонте подойти ближе, горящие во мраке золотом глаза фокусируются на его высокой фигуре. Демон кивает ему настолько незаметно, что сей факт даже не отобразится в памяти. — Ты знаешь, что мне нужно, — Мальбонте не спеша закатывает рукава рубашки. Жест самый обычный, но в нём прослеживаются непоколебимость и сила, — Последний шанс поведать обо всëм добровольно. — Не тебе тягаться со мной в пытках, — демон горделиво вздëргивает подбородок. Ему не нужно ничего доказывать. Оба и без того всë знают, — Выродок. Последнее слово находит за что зацепиться в, казалось, давно охладевшем сердце Мальбонте. Чёрные глаза недобро блестят в темноте. Полная луна отображается в зрачках. На губах расцветает наглая ухмылка. Внутри просыпается былой азарт. Мальбонте резко отрывает рог с головы демона. Хруст разбивает тишину. А затем выкидывает его в сторону, словно пустую безделушку. Он катится в угол. По густым волнистым волосам Мамона хлещет кровь, что стекает и на лицо. Когтистые руки впиваются в подлокотники до неприятного скрежета. Мальбонте не даёт ему времени опомниться — первым точным ударом ломает челюсть. А вторым рёбра. Одна из поломанных костей сквозь мясо вырывается наружу. Он обхватывает её двумя пальцами и вытаскивает мучительно медленно. Так, чтобы полностью прочувствовать каждый миллиметр, выходящий из тела. Мамон пример выдержки. Ни единого звука не срывается с его уст. Вот что значит великий демон. Его сила воли достойна похвалы. Но и Мальбонте сдаваться не думает. Ему нужно узнать информацию. Любыми способами. Он формирует в руках шар чистой тьмы и направляет в его сердце. Мамон начинает задыхаться от боли, харкать кровью себе под ноги. Вены будто горят огнём изнутри и сильно пульсируют, значительно расширяясь. Капилляры в глазах лопаются, демон на время полностью теряет зрение. И даже после этого хрипло смеётся, и смех его отдаётся эхом в камере, словно издевательство. — Так уж и быть, пытать ты мастер. Но только когда я закован, — он сплëвывает очередной сгусток крови, что чёрным пятном попадает на брюки Мальбонте, — А сними с меня цепи, так же храбр будешь? — Однажды я уже убил тебя, Мамон, — Мальбонте распрямляет и снова складывает крылья, будто разминаясь перед долгим полётом, — Убью и снова. Демон кивает, удовлетворённый ответом. Впереди его ждут ещё долгие часы мучений.

***

На этот раз Вики одевается сразу же, как только выходит из ванны. Встретить ещё одного незваного гостя в одном лишь полотенце ей больше совсем не хочется. Расчёска валится из рук, одежда неприятно липнет к телу, а стрелка, которую она рисует по привычке, получается кривой. Вики устало прислоняется лбом к одному-единственному зеркалу, уцелевшему после вчерашнего нервного срыва. Нет, слеза драматично не катится по щеке, и ей больше не хочется ничего крушить в комнате. Просто уничтожающая пустота внутри снова даёт о себе знать. Она словно болото всë больше и больше утягивает Вики на дно. Неделю назад она была в нём только наполовину. Сейчас же из смертоносной пучины выглядывает одна лишь голова. И вытащить руку, чтобы попытаться ухватиться за что-то, уже давно не хочется. С седьмого раза чёрная линия подводкой получается вполне сносной. Вторая рисуется намного быстрее. Вики решается навестить своих друзей — уже давно она избегает их всех, чтобы они ни о чëм не узнали. Ей не нравится иметь секреты от самых близких, но по-другому нельзя. А от Мими она скрывается и вовсе по просьбе её матери. Но если она ещё хоть несколько минут проведёт одна в этих четырёх стенах, то попросту свихнëтся. Ни Ади, ни Сэмми нет в их общей комнате. Вики обходит изнутри всю школу, исключая личные комнаты, но ни одного их них так и не находит. И тогда она направляется на крышу, где они когда-то познакомились. Крылья до сих пор связаны — приходится вылезать через окно в одном из учительских кабинетов. Упасть становится намного страшнее, когда нет возможности взлететь. Поэтому от высоты кружится голова. Парни сидят, свесив ноги вниз, прислонившись друг к другу плечом к плечу. Вики даже не хочет тревожить их покой, но нога вдруг соскальзывает, и она больно бухается боком на серую черепицу. Благо не валится на землю, ибо успевает подняться вовремя. Но шум, созданный по её неосторожности, привлекает внимание обоих. — Что, вместе с крыльями и ходить разучилась? — Ади подшучивает с весёлой улыбкой на лице и встаёт со своего места. — Ага, — Вики совсем не обижается, улыбается в ответ и неуклюже идёт в его сторону. — Если совсем худо будет, мы тебя поймаем, — Сэмми показательно выставляет руки, словно уже сейчас готов ловить её. Чьи-то пальцы обхватывают её за плечи. Вики вскрикивает и снова соскальзывает, от испуга не удержав равновесие. Но эти же руки не дают ей упасть — придерживают ровно настолько, чтобы помочь выровняться. Мими начинает громко хохотать за её спиной и легко обнимает. — Мими, а если бы я разбилась?! — Вики не может злиться, когда все вокруг веселятся, поэтому фраза, которая должна послужить укором, выходит чересчур мягко, — Тебе совсем меня не жалко? — Насмерть точно бы не разбилась, — Ади повторяет действие подруги и обнимает Сэмми со спины, тот подозрительно косится на демона, но молчит, — Ну если тебе настолько повезёт — дружно поплачем на твоей могиле. — Ади! — Мими едва не топает ногой, — Нельзя так шутить! Тем более сейчас. «Когда мы все можем умереть в любую минуту» — должно было закончиться её выражение. Осознание ударяет и едва не выбивает землю из-под ног. А ведь только что они все почти поверили, что всë в порядке. Что мир не рушится к чертям, а они не висят на волосок от смерти. Всë почти стало как раньше, но реальность снова их настигла. Жестокая и не знающая пощады. Ничто больше не делится на чёрное и белое, но и не монотонно-серое. Настоящее обрело цвет настолько непроглядной черноты, что света белого не видно. Во всех смыслах. После убийства Шепфа тучи застелили небо и затмили собой солнце. Но в такое время погода, кажется, должна быть именно такой. Потому что отчаяние, страх, кровь и голубое небо над головой совсем не сочетаются. Все разом замолкают. Никто не осмеливается нарушить давящую тишину, какой бы тягостной она ни была. Вики смотрит наверх, обводит взглядом школу. Голубые глаза задерживаются на возвышающейся башне. Она приковывает к себе взгляд. В груди появляется сильное, почти непреодолимое, желание пойти туда. Она не знает, почему. Но что-то тянет всë её нутро к этому серому строению, словно за нитку, привязанную к руке. Тянет так, как не тянут раба на цепи. Когда-то она увидела там силуэт загадочного мальчика из башни. Кто же знал, что мальчик окажется тем, ради кого она теперь готова отдать свою жизнь. Мими легко подталкивает её в спину. Вики выходит из транса и оглядывается вокруг, будто не понимает, как здесь оказалась. Собраться с мыслями получается не сразу. К тому моменту подруга уже успевает усадить её рядом с собой. Холодный ветер пробирает до самых костей, а хлопковое платье ничем не согревает. Потому что тонкое. Вики вздрагивает и обхватывает себя руками, пытается укрыть спину и плечи крыльями, но прочные нити больно впиваются в них. Позади оказывается чьё-то крыло. Укрывает от порывов, согревает своим теплом. Она благодарно улыбается Мими. Второе крыло с другой стороны опускается следом. Сэмми подмигивает ей. Ади недовольно цокает и помещает своё крыло поверх их. Прижимается к своему парню и утыкается носом в его шею. Мими кладёт голову на плечо Вики и устраивается поудобнее. Слабый, но тёплый луч солнца выглядывает из-за серых туч. Оказывается на крыше и перемещается прямо на них. Заботливо делится своим теплом с притихшей компанией, обнимает светом, как бы показывая: «Я тоже рядом». То ли он действительно греет, то ли просто становится чуточку теплее на душе. И вся жестокость мира отступает на несколько необычайно долгих минут, что для них кажутся приятной вечностью. Главное, что они рядом. Что они все живы и сейчас вместе. Как раньше. А остальное как-нибудь образуется. Былой упаднический настрой словно ветром сдувает. Ветер. Как она могла забыть о ветре? — Вы можете развязать мне крылья? — Вики воодушевлëнно вскакивает со своего места. — Вики, но Чума... — Сэмми выглядит обеспокоенным её просьбой. — Плевать на Чуму, — бросает Ади, махнув рукой, — Что ты задумала?

***

Выступ они искали недолго. Школу теперь нельзя покидать, поэтому пришлось найти не настолько высокую скалу, как было в первый раз. Главное, чтобы план удался. Путь до туда не длинный, но затëкшим крыльям, которым не давали свободу больше недели, даже он кажется очень долгим и тяжёлым. Ребята несколько раз предлагали ей помочь, но она хотела справиться со всем сама. Приземление даётся тяжело: Вики ударяется коленями о камни и царапает до крови руки. Но на губах расцветает улыбка. Словно в первые недели её пребывания в школе. Словно она только что начинает привыкать к крыльям за спиной. Это приятное чувство, знакомое и почти родное. — Какого твоего «старого знакомого» мы собираемся навестить здесь? — Сэмми пинает камни под ногами, — Тут же пусто! — Чтобы его встретить, мне нужно прыгнуть. — Разбиться что-ли хочешь? — Ади отрывается от совместного занятия с Сэмми, — Ты смотри, если что, я пошутил всего-лишь. — Нет времени объяснять, нужно сделать всë быстро, пока нас не хватились, — Вики подходит к краю обрыва, — Ждите здесь. Они не успевают возразить — она падает спиной вниз после этой фразы. Сердце уходит в пятки от такого положения в воздухе. Вики не знает, насколько быстро падает, как далеко земля, и сколько осталось времени, пока она действительно не разобьётся. Тучи остались где-то внизу, а над головой пустое небо. Ни звёзд, ни облаков. Пустота и только. Она даже забывает, зачем вообще прыгнула — настолько завораживает вид. На самом деле, она готова падать так вечность, лишь бы продлить это мгновение. С губ срывается тихий шёпот, который тут же подхватывает ветер. Gorro terro duo Время будто останавливается. Вики зависает в воздухе. Перед лицом возникает знакомый силуэт. — И снова добро пожаловать, — Фидеро ничуть не изменился за десять лет, что вовсе не удивительно, — И зачем же ты пожаловала ко мне на этот раз? — За ответами, — она выпрямляется, — Или за подсказками. — За помощью, значит? Вики кивает. Фидеро глубоко задумывается, почëсывая подбородок. Его взгляд долго изучает её, будто сам пытается найти ответы в ней. Проходит некоторое время прежде, чем он снова заговаривает. — Предлагаю взаимовыгодное предложение. — Какое? Что она может ему предложить? — Я помогу тебе с чем угодно, — его взгляд снова обращается к ней, — А ты сделаешь так, чтобы мою дочь вернули из небытия. — Но это невозможно, — Вики удивлённо всплëскивает руками, — Всадники никогда не станут делать то, что я у них попрошу. — Ничто не безвозмездно, Вики, — образ Фидеро расплывается, становится невидимым и сливается с воздухом, лишь голос эхом отдаётся вокруг. — Подождите! — кричит она, стараясь достучаться, но магия, что удерживала её, развеивается, и Вики камнем падает вниз. С трудом остановив падение, она поднимается обратно на выступ. Устало облокачивается на колени и выравнивает дыхание. — Ну, что там? — Мими взволнованно подходит к Вики. — Он не станет нам помогать, — она не находит в себе силы подняться, поэтому садится прямо на камни. —Кто он? — Фидеро, — имя срывается с губ усталым выдохом, — Великий заклинатель. — Погоди, ты хочешь сказать, что уже не в первый раз с ним встречаешься? — Ади явно недоволен её секретами от него, — А мы об этом узнаëм только сейчас? — В прошлый раз я искала его, чтобы найти способ освободить Бонта из башни, — она не собирается чувствовать себя виноватой ещё и в этом, — Вам бы эта затея точно не понравилась. — Конечно не понравилась бы, — Ади распаляется, начинает ходить из стороны в сторону, — Из-за этого бесчувственного придурка Мальбонте погиб Сэмми. И ещё множество невинных людей. — Хватит, — Вики поднимается со своего места, смиряя друга гневным взглядом, — Все мы знаем, кто именно решил убить Сэмми. Маль не отдавал точного приказа. — Маль?! — светлые глаза Ади удивлённо моргают, — Так ты его теперь называешь? Она могла бы начать отнекиваться. Сказать, что назвала его так, потому что Маль — такая же часть его души, как и Бонт. Что тогда он не был единым целым, и в одном не было ничего тёмного, а другой не знал света в своей жизни. Но отнекиваться — значит, не принимать его целиком и полностью. С любыми сторонами. — Да, так. Гробовая тишина окутывает их своим невидимым коконом. Вики понимает, что им предстоит долгий разговор. Многое нужно обсудить без вспыльчивости и злости. Спокойно и мирно, как нормальные люди. Даже если всë в этом мире теперь не нормально. Рассказ выходит сбивчивый, словно она проживает все эмоции и чувства заново. Вики то замолкает на полуслове, то начинает почти что тараторить. Но они слушают. Молча, не перебивая. Вникая в каждое произнесённое ею слово. Она старается не смотреть на их лица, иначе собьётся. Когда она заканчивает, холодный ветер снова дует в спину. Вики поднимает глаза на друзей и встречается с понимающими взглядами. Сэмми, Мими и даже Ади — теперь смотрят совсем иначе. — Как можно сотворить такое с ребёнком за простые слова? — Мими поднимает лицо к небу, быстро-быстро моргая. Вики понимает, что и сама уже плачет. Когда она так говорит о нём, ей кажется, что она и сама прожила то же самое. Вики даже может представить в голове образы его родителей, хотя он ей их никогда не показывал. Это то, что он никогда не покажет никому. Так вот, что ещё даёт ей связь?

***

По возвращении они расходятся по своим комнатам. Не хватало, чтобы их значительно ободрившуюся компанию видели вместе. Вики идёт рядом с Мими, потому что их комнаты находятся в соседних коридорах. Её рассказ до сих пор не выходит у обеих из головы. И если Мими думает о жестокости своего мира, о которой раньше не знала, то Вики снова понимает, что хочет вернуться обратно. В то время, когда ей всего-то приходилось выбирать сторону, на которой сражаться. Да, тогда она потеряла многих дорогих людей, но им не грозил настоящий конец света. Громкие шаги впереди заставляют поднять глаза. Мальбонте идёт им навстречу. На одежде, оголённых руках и даже лице — яркими, тёмными пятнами виднеется кровь. Он ранен? Вики пытается подойти к нему, осмотреть со всех сторон и почти порывается, но жёсткий взгляд останавливает её раньше. В мыслях возникает его властный, не терпящий возражений, голос. «Не сейчас» Мальбонте стремительно проносится мимо, словно ураган, и разве что не сносит ничего собой на пути. Вики хочет посмотреть ему вслед, но широкая спина скрывается за поворотом раньше, чем она успевает оглянуться. — Идём, — Мими заботливо обхватывает её за плечо. Вики позволяет ей увести себя, всë не прекращая оглядываться назад, только и ожидая, когда он вернётся обратно.