Ревнивый блеск в глазах

Когда Астарот ведёт Вики обратно в её комнату, ей намного легче, чем до молчаливого завтрака. В бóльшей степени из-за того, что Мальбонте любезно избавил её от своих страданий, а теперь ещё и вовсе полностью закрылся от неё. Настолько хорошо и искусно, что она даже не чувствует его нахождение поблизости. Лишь то, что сердце его всë ещё бьётся в такт с её. Ни эмоций, ни мыслей... ничего. Внутри непривычная ныне пустота. От этого и проще и больнее одновременно. — Хватит тащить меня, я в состоянии дойти самостоятельно, — Вики вырывается из крепкой хватки молодого метиса. Потирает запястье. Его чрезмерная тактильность действует ей на нервы. Пусть засунет своë притворное благородство куда подальше. — А выглядишь так, будто вот-вот свалишься, — Астарот останавливается посреди коридора и выставляет руку вперёд, заставляя и её остановиться тоже, внимательно осматривает с ног до головы, — Ты... как себя чувствуешь? — Прошу, избавь меня от твоих приступов заботы, — перед глазами темнеет в то же мгновение, но Вики всеми силами старается скрыть своë состояние. Ей и правда нехорошо. Вероятно, из-за постоянно кровоточащих ран на шее, которые просто-напросто не могут исцелиться из-за ошейника, блокирующего способности. Лишь бы шрамов не стало ещё больше. — Я просто не хочу чтобы моя новая... — он запинается, подбирая подходящее слово, а затем произносит сквозь зубы, — подопечная окачурилась из-за «любезности» Чумы. — Рабыня, Астарот, — Вики уже не раздражена, злость сходит так же быстро, как и накатывает. У неё не было такого ещё с подросткового периода, — Называй вещи своими именами. Когда она снова пытается обойти его, он снова хватает её за руку. Не грубо — мягко, совершенно не так, как должно обращаться хозяинам со своими рабынями. Он задабривает её, чтобы затем задавить своей жестокостью? Спасибо, она больше на это не поведётся. — Я правда хочу тебе помочь, — брови Астарота сочувственно опущены, былая насмешка и самоуверенность будто канули в воду. Сейчас он более похож на своего брата — Кристофера, чем на себя самого. Хотя, откуда ей знать, какой он на самом деле? — Прости, но я больше не верю в доброту и бескорыстие, — у Вики нет сил с ним спорить, грубить ему или перечить. В теле настолько много усталости, что она уже почти готова лечь прямо на пол, — Ты ничем мне не поможешь. Она отворачивается, но Астарот продолжает держать её руку. Подходит ближе, почти вплотную к ней. Тёплое дыхание касается шеи. Отпускает её ладонь. Осторожно, чтобы ещё больше не поранить Вики, он придерживает ошейник одной рукой, другой расправляется с замочком. Плечам тут же становится легче без тяжёлого груза. Она сразу принимается разминать затëкшие мышцы и тихо шипеть при прикосновении к ранам. — Поспи хоть нормально, — Астарот вручает Вики её нынешнее «украшение», испачканное в её же крови, — Когда соберёшься выходить из комнаты, наденешь обратно. Он разворачивается на пятках и поспешно уходит раньше, чем она успевает поблагодарить его. Кричать «спасибо» ему в спину тоже не стала. Что-ж, чем-то он всë-таки смог ей помочь. Выходит, не такой уж он и придурок? Есть всë-таки что-то хорошее в нём. Но в первые две их встречи он действительно вёл себя просто отвратительно. И его приятное, ласкающее слух, «звëздочка», ничуть не изменили изначальное впечатление. А вот поступок — ещё как. Ему ведь запросто может прилететь от Чумы за такую вольность. Но даже несмотря на риск, Астарот это сделал. Вики возвращается к себе в комнату, крепко сжимая в руках ошейник. Она готова поклясться, что слëзы облегчения сами начинают скатываться по щекам, когда голова касается подушки, и в шею не впиваются острые шипы. Счастье познаётся в мелочах только тогда, когда тебя этого лишают. Но сны, хотя и крепкие, всë равно тяжёлые и беспокойные. Такие, от которых бросает то в дрожь, то в жар или же вовсе в холод. Тёмные, страшные и мрачные. Переполненные различными ужасами, мысли о которых мучают её с самого появления всадников. И эти мысли выливаются в бесконечные сны, которым нет ни конца ни края. Вики ворочается в постели до следующего утра, мечется по подушке. Скомканное одеяло валяется в ногах, из-за чего она быстро замерзает, но даже после этого не может проснуться. Вырваться из липкого кошмара, что хватает её и вновь утягивает за собой, как только веки начинают подрагивать. И так происходит снова и снова, кажется, что это уже никогда не закончится, как вдруг кто-то начинает легко трясти её за плечи, пытаясь разбудить. Яркий свет от люстры больно обжигает глаза. Вики закрывает лицо ладонью и щурится, пытаясь разглядеть того, кто «спас» её от изнурительного кошмара. — Вот тебя я ожидала увидеть в последнюю очередь, — она садится на кровати, накрываясь одеялом. — Привыкай, звëздочка, — Астарот выглядит более весëлым, чем вчерашним утром, на губах красуется улыбка, — Я буду заходить сюда часто. — Какое счастье, — Вики поправляет лямки ночнушки, съехавшие вниз, — Никак нарадоваться не могу. — Тебя муха укусила или клещ постельный? — метис даже не пытается слезть с кровати, так и сидит посередине чистой простыни, — Чего огрызаешься на меня второй день? — А что ты мне предлагаешь делать? — Направсь свою злость в полезное русло. — Зачем пришёл? Советы мне давать? — она не хотела снова злиться на него, честно, не хотела. Но само его присутствие рядом выводит из себя. — Проверяю, жива ты или нет, — Астарот ложится на постель, подложив руки под голову, когда Вики поднимается с кровати, — В школе подозрительно спокойно: никто ничего не творит, значит либо ты творишь не здесь, либо не в состоянии что-либо творить. — Хочешь сказать, что я — главная проблема школы? — Уже сказал, звёздочка. Он долго наблюдает за ней. С простым невинным интересом, без всякого грязного подтекста. Под изучающим взглядом ярких голубых глаз метиса не становится некомфортно. От него не хочется спрятаться или уйти. Вики тоже разглядывает его в отражении зеркала, перед которым расчëсывает волосы. У него с братом совершенно одинаковые лица, лишь волосы разной структуры и цвета. А ещё у Кристофера больше родинок. А ведь Астарот достаточно симпатичный парень... Пылкая ревность огнём загорается в груди, готовым сжечь всë дотла. Неужели вся защита Мальбонте от неё лопнула, стоило ей просто подумать о другом? Прекрасно. Значит, ревность — его слабое место. И рычаг к разрушению его блокировок их общей связи. Вики буквально чувствует, как Мальбонте сжимает руку в кулак, после её мыслей. Но он никогда не станет подозревать её в измене. По крайней мере не в той, которая происходит по её воле. Но каким красивым бы ни был Астарот — это не отменяет его дрянной характер. — Нас, кстати, Война ждёт, — вдруг вспоминает он вслух. — Подождёт. Для начала мне нужно в ванную, — Вики достаёт из шкафа вещи сразу, чтобы после не приходилось ходить перед ним в одном полотенце. — А ты его совсем не боишься, — метис глядит на неё то ли с восхищением, то ли с завистью, констатируя сей факт. — Потому что имено он виноват почти во всëм, что случилось позавчера. Астарот выглядит слегка удивлённым, но не шокированным. Будто он и сам предполагал об этом. — Помощь нужна? Вики хмурится в замешательстве. Он собрался идти против всадников? Вот так просто возьмёт и откажется от Чумы, которая вытащила его в свет и показала другую жизнь, свободную от вечных скитаний по аду? — Какая? Метис хитро ухмыляется. — Спинку потереть, например. А, он об этом. — Очень смело, предлагать подобное замужней девушке, — Вики оборачивается к нему, ничуть не смущëнная, — И глупо. — Ну почему же? — Астарот даже не пытается подняться и подойти ближе, чтобы воздействовать лучше: и без того знает, что ничего не выйдет. Шуточный флирт без надежды на осуществление, — Муж не потрëт, значит потрëт кто-то другой. О девушках нужно постоянно заботится, а твой где-то пропадает. — Хочешь стать заменой? — Возможно. — Ты ему и в подмëтки не годишься.

***

— Ты точно к Войне собралась, а не на войну? — может, Астарот над ней и подшучивает, но усмешка не в силах скрыть зовороженность взгляда, которым он её одаривает, когда Вики полчаса спустя выходит из ванной комнаты, — Одними сапогами убить можно. — Когда идешь к нему, нужно готовиться ко всему, — она проходит мимо метиса, что тут же следует за ней позади, будто не он является хозяином, — Зачем мы ему нужны? — Знаешь, звёздочка, он мне как-то не отчитывается. Они оба совершенно забыли про ошейник, который так и остался одиноко лежать на столе рядом с пустой вазой, давно не знающей цветов. Вчера Астарот сказал, что она должна надеть его перед выходом, а теперь сам же и позабыл о нём. Что-ж, это его проблемы, ведь именно он обязан следить за Вики. А самостоятельно она не станет навлекать на себя лишние мучения. Война, как всегда одетый с иголочки, встречает их со сладким запахом дорогого вина, исходящего от него самого. Губы искривлены в расслабленной, скорее даже ленивой, полуулыбке. Верхние пуговицы белой рубашки расстëгнуты. — Вы немного припозднились, — его властный голос звучит тише и мягче обычного, — Но даме это простительно. Позволив Вики беспрепятственно пройти в комнату, Война использует её более расслабленное состояние с пользой: тут же прижимает к стене за горло, но не сдавливает, не пытается задушить, но и не ждёт ни секунды — впивается в губы, без стеснения устраивая ладонь под грудью. Что этот мерзавец себе позволяет?! Вики хочет замычать в протесте, но всадник прикусывает её за губу, в то же мгновение вклинивает колено меж бёдер, из-за чего звук становится больше похожим на стон. Он сам сказал, что не станет разрушать их союз. И хотя доверие к нему за последние дни стремительно теряется, ей кажется, что Война снова что-то задумал. А ей придётся снова подыграть. Вики отвечает на поцелуй, позволяет ворваться его языку глубже. Плавно запускает в короткие светлые волосы всадника руку. Тот закатывает глаза, будто испытывает от этого самое настоящее удовольствие. Но она знает, что именно этот жест он больше всего терпеть не может. Точно что-то задумал. Когда Война с громким звуком отрывается от её губ, они наконец обращают внимание на Астарота, который буквально застыл в дверях. Его ошарашенный взгляд то и дело мечется с всадника, на Вики. — Оставишь нас? — Война совершает свой излюбленный жест, что помогает ему во всех переговорах: склоняет голову набок с коварной ухмылкой наблюдая за смутившимся метисом, — Или поглядишь на представление? Астарот нервно сглатывает и кивает, его фигура скрывается в коридоре, прикрывая за собой дверь. Быстрые отдаляющиеся шаги. Война не медля ни секунды отпускает Вики и отходит ровно на два шага. — Ещё раз удостоверяюсь, что лучше Мальбонте метисов больше никогда не будет, — всадник выглядит довольным своими словами, будто и сам восхищается её мужем. Вики с трудом подавляет искру ревности в себе. — Что вам нужно от меня на этот раз? — она проводит пальцами по чистой поверхности стола, лишённой пыли. Взяв бутылку с вином и желая выпить как минимум половину от оставшегося, чтобы вытерпеть эту своеобразную компанию, Вики почти подносит зелёное горлышко ко рту, как вспоминает, что всадник вероятно и сам пил из горла до её прихода. Брезгливость заполняет разум. С громким стуком ставит бутыль обратно. Не сдержавшись, старательно вытирает всë ещё влажные от поцелуя губы рукавом чëрной рубашки. Внимательно следивший за её действиями Война только неопределëнно хмыкает на выходку. — Неужели я не могу позвать тебя только из-за того, что соскучился? — С трудом верится, что это чувство вам не чуждо, — Вики садится на край стола, скрестив руки на груди, — С вашими увлечениями трудно заскучать. — Сочту за комплимент, — всадник приближается к ней, словно хищник, нарочно наклоняется слишком близко, чтобы взять бутылку. Непонятно, чего именно добивается Война этим действием: хочет запугать или соблазнить? Может вовсе играет на публику? Его трудно понять, ещё тяжелее осознать его мотивы. Живой ящик пандоры, который может выкинуть, буквально что угодно. Вики терпеливо ждёт, пока всадник выпивает добрую часть вина, затем показательно облизывает губы, когда одна красная капля стекает с уголка. — Не боишься, что одна больная всадница уведёт твоего драгоценного мужа? — Война в несколько шагов оказывается около шкафа, в котором когда-то рылся Ади, не спеша расстëгивает пуговицы накрахмаленной рубашки. Он стоит спиной к ней, поэтому вряд ли получится счесть его действия за откровенное соблазнение, но подобный подтекст в этом явно имеется, — Уверен, что она уже обхаживает его со всех сторон и только и ждёт, когда Мальбонте наконец сорвётся. Вики негромко усмехается в ответ. — Не дождётся. Всадник оборачивается с понимающей ухмылкой на тонких губах. Рубашка лёгким шлейфом стелется на пол. Она бесчисленное множество раз видела его полностью обнажённым, но сейчас вид того, как он расправляется с ремнём на брюках, смотря ей прямо в глаза, просто добивает и вгоняет в краску. Но взгляд Вики не отводит. — У моей сестрицы точно есть рычаги давления на него, — Война вытаскивает ремень и кидает поверх рубашки, — Весьма действенные. Разве тебя не волнует скорая измена мужа? — В последние месяцы, само понятие «измена» затерялось в любой возможной выгоде от её совершения, — поудобнее расположившись на столе, Вики опирается руками позади себя. Прекрасно знает, к чему всë идёт. Всадник приближается вальяжной походкой, полностью обнажившись. Оказывается рядом и властным движением разводит её ноги в стороны. Гладит сквозь плотно облегающую ткань брюк. Тоже опирается одной ладонью на поверхность стола, соприкасаясь с ней пальцами. Наклоняется близко-близко и шепчет прямо в губы. — И какая выгода может быть от измены со мной? — Устрой мне встречу с родителями Мальбонте. — Устрою, — проводит от бёдер вверх и сжимает её грудь рукой. За его помощь всегда нужно платить. И уж лучше ценой будет её тело, а не чужие жизни.

***

Вики откладывает полностью исписанный лист в сторону, когда слышит тихий, будто робкий, стук. Поспешно поднявшись со стула подходит к двери и распахивает её. Встречается с тусклыми голубыми глазами, как у Бонта, и настолько же бездонно-чëрными, как и у Мальбонте. Она даже представить не могла, что Война исполнит её просьбу так скоро. Приветствие кажется совсем ни к чему, сейчас совсем не до вежливости, да и желать здравия только что воскресшим кажется чистым абсурдом. — Я хотела с вами поговорить, — мурашки проходят по коже, но отнюдь не её — его, — Раз он не может. — Мы слышали, что ты связана с нашим сыном, — его отец пропускает вперёд его мать — Анабель, подсказывает Мальбонте ей в мыслях, — Это правда? — Да. Правда. Вики чувствует, как Мальбонте напрягается, сидя в своей комнате. Слышит каждый вопрос, который он хотел бы задать. Знает, о чём он больше всего боится спросить. Уверена, он сейчас начинает крутить какой-нибудь предмет в руках, что так несвойственно ему. Ему запретили с ними видеться, но она может поговорить с его родителями за него. — Расскажи нам о нём, — от отчаяния в голосе Анабель в сердце болезненно колет. И лишь больнее становится от того, что её собственная мать никогда не станет так интересоваться о ней. И Вики рассказала. Без утайки. Так, как хотел бы рассказать о себе он. Но отличие её рассказа в том, что она не выставляла его бессердечным чудовищем, каким он сам себя порой считает.Не делала его более жестоким, чем было на самом деле. Рассказала о страданиях маленького мальчика, что в одно мгновение лишился всего на свете. О разных частях его души, оставленных Шепфа каждой страдать по-своему. О редких случаях в которые один из них, тот, что ещё помнил настоящего себя, мог посмотреть на самых дорогих ему людей. Лишь минуты, но какие драгоценные. Поведала им о долгом ожидании освобождения и собственной помощи мальчику из башни, в которого посмела влюбиться. О воссоединении и том, как впервые увидела его настоящего — того Мальбонте, которого после искренне полюбила, отдала свой меч, и посвятила жизнь. Живого, переполненного упорством и непреодолимым желанием победить. Полным ненависти, что стала твёрдым стержнем за тысячи лет. С непоколебимым, иногда просто невозможным, непростым характером. О том, кого любила, любит и будет любить всегда. О том, кто олицетворяет саму надежду и справедливость. О том единственном, что смог забрать победу себе вместе с её сердцем. И защитил его лучше, чем кто-либо. О том, за которым она пойдёт на смерть снова и снова, ведь только он может добиться победы. Только он, и никто другой. Звенящая тишина в комнате после её рассказа погружает в жалкое подобие меланхолии. А всë ли она сделала правильно? Выложила на одном дыхании всю его жизнь, даже не спросив его самого об этом. Но Мальбонте в её голове молчит, хотя она явственно ощущает его присутствие. Возможно, он сам удивлён тем, что она о нём сказала. Ведь раньше Вики ничего не говорила ему об этом. Он не видел себя так, как видит она его. — Я понимаю, что это не то, что хотят услышать родители о своём ребёнке, — Вики озвучивает мимолётную мысль Мальбонте, — Надеюсь, что это вас не разочаровало. — Разочаровал? Это Бонт так считает? — его отец, до этого долго молчавший, наконец догадывается. И в следующий миг смотрит на неё уже по-другому. Так, будто знает, что его сын за ним наблюдает её глазами. Она не выдерживает его глубокий взгляд, пробирающийся прямо в душу, или это Мальбонте не выдерживает. Опускает голову вниз. Не соглашается, но и не отрицает. Всë и без того до боли очевидно. — А сейчас он... здесь? — Анабель нервно сжимает кулаки в тревожном ожидании. Комкает нежную ткань белого платья в руках. Вики поднимает взгляд. Она буквально чувствует, как её привычные голубые глаза становятся почти чёрными. Как она смотрит его глазами. Его родители вздрагивают одновременно. Холодок ударяет ей в спину. Вики вытирает выступившие слëзы. Всë возвращается на свои места.