неЗависимость.

      Клумбы стали окантованы бетонным ограждением, что украшала радужная мозаика. У жильцов на первом появилась собака, судя по доносящемуся лаю из открытого окна. В подъезде пахнет свежей краской, кажется, от перил. Прошедшие месяцы видны по этим и другим изменениям в родном месте. И вот первый спазм тоски в груди, но Аля старается не погружаться в это ощущение и скорее открывает квартиру. Почти всё было на том же месте, что в последний день, поэтому становится немного жутко. Будто здесь время остановилось и всё еще лето 2024-го. Пошире распахнув окна в спальне, где сбросила чемодан, направляется впустить воздух в других частях квартиры. Компьютер без единого растения рядом кажется неправильным, как и потухшая лаволампа у дивана. Тяжелый вздох вырывается сам по себе, когда, переступая порог кухни, встречается с дверью балкона.       — Здравствуй, моя, — произносит в адрес квартиры, проводя подушечками пальцев по белой ручке. — Я скучала.       Стены отвечают молчанием, но Але кажется, что это вовсе не так. Почувствовалось, что пространство радо видеть свою хозяйку и вовсе не в обиде за долгое отсутствие. Сочный воздух охотно заполняет балкон. Вытянув ноги в привычное положение на раме, прикрывает глаза на палящее солнце. Прошёл почти год, как вот так сидела на этом же месте, щурилась и совершенно не знала, что будет дальше. Многое ли изменилось?       «Конечно, Саша! Теперь ты уже не олененок Бэмби с клубком из эмоций вместо сердца. Да и прическа у тебя снова привычная», — слегка улыбается, перебирая между пальцев кончики отросших и выгоревших волос.       Приняв ванную окончательно расслабилась, поэтому сообщает подругам, что готова выдвигаться. По плану было встретиться на квартире молодоженов, вместе спокойно пообедать и уже оттуда направиться в арендованную квартиру в Москва-Сити. Предварительно с Дашей решили там же сводить Машу в спа.       — Сашенька! Моя золотая! — раздалось за спиной и эхом прокатилось по этажам.       — Здравствуйте, Мария Валерьевна, — облик старушонки совсем не изменился. — Рада виделась вас в добром здравии.       — Да куда уж там, — отмахивается. — Хожу, того гляди, рассыплюсь. Ну да ладно, это всё напускное. Куда же ты пропала, милая? Видела как-то твою подругу тут, но она толком мне ничего не сказала. Случилось чего? — старческие руки без церемоний обхватили тонкие запястья Али.       — Всё хорошо. Просто решила попробовать что-то новое, вот и переехала, — захотелось скорее уйти от подробностей, поэтому дежурно улыбается, вызывая лифт.       — Точно? А то тут этот неформал приезжал уйму раз. То летом долбился, то в твои именины порог топтал. Когда в конце зимы пришёл, я уже не знала, какими словами его гнать. Представляешь, не верил, что тебя до сих пор нет. А я ему девка, что ли, какая-то, чтобы доказывать? Бузнула разок вон пакетом, но он всё равно сидел тут, — кивает на пол возле Алиной двери, — через месяц. Морда красная, худющий, как смерть. Но на этот раз, правда, не стучал, не звал, просто сидел. Увидал меня, да сам начал: ‘Не кричите. Я последний раз больше не приду. Обещаю’. И ты знаешь, правда, не приходил больше.       Аля мельком злиться на вроде бы привычный длинный язык бабы Маши. Старая не знала о том, что даже слышать о Глебе девушка не желала. Хотя, возвращаясь в Москву, понимала, что совсем избежать этих разговоров не удастся. От этого злилась ещё больше.       — Простите, Мария Валерьевна, что мешала вам, хоть и не напрямую. Как видите, всё хорошо, что хорошо кончается, — запрыгивает в спасательный лифт. — Мне бежать пора. Доброго вам дня!       Женщина начала было что-то о невиновности девушки в случившимся и желание поболтать в другой раз подольше, да створки грохнули металлическим звоном. Проезжая улицы любимой Москвы, Аля не сдерживается и, опустив стекло, подставляет лицо ветру. Этот так бурно текучий город точно изменился, но по-прежнему принимал, как родная мать. Здесь душе было мирно и естественно. Ловко преодолевая на шпильках ступеньки у подъезда, стремиться скорее увидеть два женских лица. Стоило дверям квартиры отвориться, как всё пространство поблизости заполнил визг. Такой звонкий и царапающий уши, что Витас мог найти в лицах этих трех прямых конкурентов.       — Не верю, что это правда ты, — Даша подперла подбородок кулачком, мечтательно смотря на Алю. — Мне кажется, или ты похорошела?       — Естественно похорошела! После стольких то изменений, да Сашк? — Маша звякнула друг о дружку мокрыми фужерами, выставляя поочередно рукой, а другой опустила на стол бутылку игристого.       Виновница торжества пыталась свериться со списком наполнение сумок и пакетов, а подруги, развалившись на кровати, завели долгожданную беседу. Как это водится, начиная говорить про одно, перескакивали на третье, а там уже на десятое, чудом возвращаясь к первичному повествованию. Обсудить действительно нужно было ни мало: новую жизнь Али, предложение и подготовку к свадьбе Маши, решение Даши попробовать отношения с закадычным другом детства.       — До сих пор не могу до конца в это поверить, — усмехается Аля, доразливая вторую бутылку. — Как так вышло, что Жёлтый вдруг для вас, Дарья, стал сексуальным? Куда делось это вечное: ‘Вы этого Рыжего Апа видели? Он же мне как брат!’?       — Не знаю, — краснеет то ли от алкоголя, то ли от личного вопроса. — Правда, по сей день сама не понимаю, что произошло с моей головой. Но, может быть, просто сейчас мы для этого созрели.       Месяц назад Даша и Лёша позвонили и заявили, что больше не просто друзья. Сколько раз за прошедшие годы все намекали, что лучше пары каждому из них не сыскать и слышал отнекивания? Проще сосчитать звёзды на небе. Поэтому новость о новом статусе друзей стала для Али восьмым чудом света. Сначала истерично посмеялась, а потом растеклась в улыбке, глядя на экран. Нет, конечно, уже ни раз видела, как Лёха обнимает эту леди-сорванца, но сейчас во взгляде читалась нескрываемая страсть. И о господь всемогущий! Даша не отшутилась на это, как могла бы раньше, а смущенно уткнулась парню в грудь.       — За самые долго зреющие отношения, что я знаю! — салютует Аля бокалом.       Детали их с Лёшей жизни Даша охотно вываливает, стоит только тосту прозвучать. И без того открытая девушка стала куда более говорлива в теме, когда-то табулированной. Как Рыжик красиво смеется над каждой шуткой, вкусно готовит завтрак и нежно держит за руку - всё это становилось достоянием беседы. Но ни одна слушательница не решилась перебить поток откровения. Счастье, сродни собственному, согрело душу. А ведь любовь случилась не у них. Любовь случилась у Даши.       — Предлагаю поставить на паузу выпивку, а то мы до вечера не доживем, — Маша поставила собранные пакеты у двери.       — Не переживай, невеста! Мы это сейчас всё выгоним из организма, — свежевыкрашенные в рыжий волосы Даши подпрыгнули в завитках, когда та запружинила в сторону туалета.       — Это она о чем, Сань?       — А вот, — заискивающе Аля попыталась утаить раньше времени чуть не раскрытый сюрприз.       Когда виновница торжества скрылась за входной дверью, оставив ключи и бросив: ‘Догоняйте, зассыхи! ’, Аля залипла в ожидании на новый предмет декора. На фото вдоль стенок коридора были навечно запечатлены и родители молодоженов, и парные портреты, и совместные снимки с друзьями. Дрогнуть сердце заставил коллаж, который компания согласовывала долго и упорно на двадцать седьмой день рождения Глеба. Тогда парень лежал плашмя после удаления аппендицита. День рождение на больничной койке - отвратительно, а тут ещё и ковидные ограничения вставляли палки в колеса. Аля прекрасно помнила, как под окном 210 палаты все выстроились в ряд и пианином пели песню для больного. А затем могучая кучка напилась в ближайшем баре, держа именинника на видеосвязи.       «Тогда казалось, нас ничто не может разлучить», — сдерживая слезу, проводит пальчиками по лицам каждого на этом коллаже, конечно, останавливаясь на самом любимом.       — Ну вот она! Моя резкая, как понос, и нежная, как первый подснежник! — Лёша слегка пугает, когда врывается в не запертую дверь.       — Господи-боже! — только и успевает воскликнуть Аля, оказавшись в объятьях.       — А меня так?! — писклявый голос Даши раздается рядом.       Лёша тут же переключает своё внимание и в объятьях выкрашенные в рыжий волосы Даши слились с золотой копной парня. Аля невольно улыбается уголком губ. От нежданного гостя пахло парфюмом и пивом. Ничего удивительного, ведь мужчины должны были ещё утром уехать загород и провожать Глеба в не свободное плавание.       — Ну, вы угадайте, кто забыл всё замаринованное мясо? — исчезнув на кухне, парень появился практически тут же, — Отвечая на ваш немой вопрос - да, я проебал в су-е-фа, поэтому пришлось ехать мне.       Детская считалочка оставалась верным способом разрешить дилемму между взрослыми дядями и тетями. И пока Даша помогала экспортировать будущий шашлык в машину, Аля, посетив туалет, снова задержалась у коллажа.       — Как думаешь, стоит кому-то говорить? — Денис лежал на газоне в ВДНХ и улыбался, — Девочки, наверное, сейчас смогут понять… Или нет? Ну хоть знак дай! Ты ведь знаешь, мне сложно врать в глаза, сорвусь же…       Зачем-то, подождав ещё с минуту, оставляет мучить фотографию взглядом и спускается. Машины с другом уже не наблюдалось, а вот с двумя орущими женщинами подъехала ближе. Таксист помог подключиться к колонкам, и до узнаваемых высоток домчались, горланя песни. Было приятно снова окунуться в знакомую ауру веселья с подругами. Как прежде, когда у каждой всё ещё было куда менее по-взрослому.       — Зачем нам пропуск? — насупилась Маша, планирующая по прибытию успеть проверить декор апартаментов и принять спокойно ванную, — Что вы удумали?       — Удумали… Мария Филипповна, ваш говор, конечно, — рыжая выдернула паспорта из крепкой хватки и передала администратору.       — Машенька, это нужно для вручения сюрприза, — Аля в успокаивающем жести обхватила руки невесты. — Ты же не думала, что мы оставим тебя без него.       Подарок банальный для кого-то, но действительно неожиданный для погрязшей в подготовке к торжеству уже три месяца. Это Аля заметила ещё по видеосвязи, а потом догадку подтвердила и Даша. Маша ждала свою свадьбу с детства, поэтому ничего удивительного, что никаких организаторов допускать до столь знаменательного события не решилась. Дотошность и структурность всегда были её сильными сторонами, поэтому стресс ожидаемо накапливался.       — Да ну вы чё, дееевочки? — поджав губу, вся скукожилась, увидев, куда в итоге её привели.       — Давай-давай! — Даша потянула ходячий нерв на себя, — За украшения апартов не ссы. Санчас там всем задачки раздала.       Приглашенных коллег и других приятельниц Але даже не пришлось уговаривать помочь. Поэтому минувшие четыре часа трое пребывали в полном расслаблении и продолжение обмена сплетнями. Был разгар вечеринки, когда сквозь шум орущего караоке Даша нашла Алю у чана с розовым пуншем.       — Саня! Я так рада, что ты приехала! — Даша, как всегда напивалась быстрее всех и впадала в крайность чувств, но при этом умудрялась сохранять вертикальное положение, — Я очень-очень скучала. Ты так резко свалила и так надолго пропала.       — Даааха, — Аля, пригубив, уронила голову на плечо подруги, — не надо разводить сырость. Всё же хорошо.       — Ага, хорошо… — вздрагивает, — Чего хорошего в том, что мы все отдалились? Дэна нет, вы со Стасом взяли моду проваливаться сквозь землю, а мы? Мы вон разбились окончательно по парам, и всё! — пустой шот грохочет о барную стойку, — А я так хочу назад, понимаешь? Когда мы все вместе.       Аля заглядывает в бесконечно голубые, а сейчас ещё и стеклянные и находит такую же тоску, что встречала в своих весь минувший год. В мгновение стало тепло. Конечно, хотелось верить, что друзья тоже скучают по компании, но услышать о тех же чувствах стало спасением. Будто ничего не потеряно.       — Я тоже скучаю и скучала все это время, — теплыми пальчиками стирает серую от туши слезинку с Дашкиной щеки.       — Скажи, что больше не уедешь молча!       — Обещаю, — умилительно улыбается.       — Ловлю на слове, — влага из носа размазывается по салфетке, и Даша будто меняет маску. — А чего такая витающая где-то после спа?       — Так расслабило же.       Спиртное просачивается в горло, и хочется найти в нем смелость, кроме забвения. Всё ещё не могла понять стоит ли говорить о том, что побудило в августе 2024-го уехать и так долго не возвращаться. Дело было не в смелости, а в недостаточном понимании необходимости. У всех своя жизнь, да и сделанного уже не воротишь. Но пытливый ум гудел, что скрыть такое от друзей не получится, если Аля хочет, чтобы они продолжали существовать в её жизни, хотя бы на дистанции. Девочки уж точно должны были остаться. Их уютный чат - всё, что у неё было, когда хотелось просто человеческого: ‘А знаете чё?’.       — Мне почему-то кажется, что ты что-то недоговариваешь. Но, может быть, я просто придираюсь. Ладно, если захочешь, то расскажешь. А нет, так… Ой, да ты все равно однажды расскажешь. Это же ты! — и тут двое заливаются смехом.       В какой-то момент грохочущей вечеринки появился торт, что занёс маскулинный парень итальянской наружности. Подруги невестки решили не отходить от клише и позвали стриптизёр, учитывая тайную слабость Марии к данной национальности. На всеобщее удивление подарок виновница оценила и охотно поучаствовала в шоу. Восторженный смех не уставал срываться с уст девушек, а ладони пылали от аплодисментов, когда Маша облизнула крем с торса Армандо. Хотя звали его, наверное, и не так на самом то деле. Затем все играли в ‘правда или действие’. А отоспавшись и открыв глаза, к шести вечера следующего дня компания из тринадцати девушек направилась в клуб на всю ночь.       Утром третьего дня Аля и её подруги завалились к Маше на квартиру отсыпаться. Перед отключкой пошла смыть остатки макияжа. Ритуал, который нельзя не соблюсти, когда ты приближаешься к тридцати. Отекшими от алкоголя пальцами из сумки достаёт резинку и подмечает, как неаккуратно уложен кошелёк. Сейчас мало кто из сверстников продолжал пользоваться таким аксессуаром, но Але нравилось, что так удобно брать с собой записки, списки и всегда держать рядышком любимое фото. В её случае это мамин портрет и последнее фото с Денисом из поездки на двоих. В октябре 2022 парень получил повышение, сделал апгрейд в квартире и стал планировать на Новый год предложение Наташе. А вот Аля сезонно стала хандрить, и друг тут же подсуетился.       — С Наташей мы потом на острова полетим. Зиму она ненавидит, ты же знаешь. Погнали, обмоем повышение и глянем уже сияние.       Там девушка из туристической группы, которая тоже была в баре, предложила сделать фото двоих друзей на память. Одинаковые кофты в крупную клетку, лохматые от шапки волосы. Лица спокойные, не пытающиеся выказать улыбку. Слегка уставший после бурного дня взгляд. Денис уже выпил на пинту больше Али, поэтому всем телом облокотился на неё, стоящую сзади. Взглянув в нетрезвом состояние на фото, девушка будто снова ощущает тепло его тела, как тогда. Вокруг запах этого бара и впереди лишь счастливые три дня путешествия.       — Я скажу. Осудят и пусть. Не могу о таком молчать. Куда я это спрячу то, в конце концов, верно? — пальчиком проводит по мужскому лицу на фото, — Ты бы сказал мне быть храброй. И что если свои, то всё поймут. Да? — губами касается глянцевой поверхности. ______________________________________       — Как отдохнул, братишка? — Лирик протягивает ‘краба’ товарищу.       — Как никогда! Я так много упускал, оказывается. Давай постоим? — Глеб кивает в сторону урны, над которой не висит изображение перечеркнутой сигареты, — Чё как тебе ребята? С Серегой вчера говорили, он в восторге.       — Слушай, судя по записи, перспективно, мне кажется. Они должны подъехать вечером на студийку. Заскочить за тобой?       — А погнали ща?       — Братан, ты с дороги. Может, тебе отдохнуть лучше?       — Да делов то, сидеть и слушать. Погнали-погнали! Не будем тянуть. Говорю же, Серый мне их разрекламировал.       По загородной дороге утром среды было немного машин, поэтому авто Кирилла смело обгоняет попутные машины, не сбавляя скорость. Мышцы спины у Глеба приятно поднывают от наконец-то удобного сидения, а в голове всё ещё пляшут чёртики. Эмираты за неделю поглотили с головой. Новые знакомства, места, климат вдохнули жизнь. Впервые не спешил тонуть в работе, а действительно смог переключить мозг. Правда, к концу пятого дня пребывания всё же захотелось узнать, как дела у ребят на студии. Тем более хотелось рассказать, что завершающая песня для альбома-возвращения внезапно родилась на яхте ночью. Тогда чернее чернил небо подсвечивалось огнями города и далекими ночными светилами, лёгкий бриз не давал задохнуться, а волны перебивали бубнёж в каюте. До тошноты романтично, скажете вы?       «До ужаса идеально», — подумал Глеб.       Строчки сами пришли на ум, ведь всё, наконец, становилось будто бы правильным. Жизнь в ожидании Али за минувшие месяцы износила душу и тело. Как не пытался, не мог перестать ездить к её дому, а, не дождавшись ответа, выпивать нулёвку после снотворного и выключаться мертвым сном. К слову, первые месяцы ни к чему не притрагивался. Хотелось доказать, что всё может, когда, наконец, вернется. Но Аля не возвращалась. Поэтому в свой день рождение, когда глубокая ночь уже вот-вот завершила праздник, ноги по привычки привели на десятый. Зная, что это последняя попытка, то сделать это на трезвую не смог. Но первый за долгое время жгучий напиток не сделал его злым или буйным. Нечему было уже выходить наружу. От этого и с назойливой бабушкой Марией ‘Как-то Там’ в спор не вступил, а деликатно ответил на уже обычный гон. Просидев пьяным и замёрзшим на клетчатой плитке Алиного этажа, поклялся, что больше сюда ни ногой. И вот, спустя весну, оказавшись в своей первом реальном отпуске, решил и душой отпустить ту, которая навсегда выкупила себе территорию в его мозгу. Не хотелось больше говорить о ней так часто, ждать, что объявится. Устал придумывать формулировки для извинений. Время их рассудит. Пусть останется где-то в черепной коробке. Об этом всем знать необязательно. А опыт останется в альбоме. Об этом хоть и узнают все, но со временем песни станут просто песнями. Так всегда было, есть и будет.       — Здорова, дорогой! Как дорога?       — Не помню, спал. Давайте заценю вам двенадцатый трек, — приобняв Слэма, Глеб разваливается на двухместном диване.       Тонкие ноты зазвучали в студии, и совсем необработанная мелодия дополнилась строчками, которые Глеб ещё подглядывал в телефоне. Двое друзей уперли подбородки, сложив руки в кулаки, и заслушались. Последний трек родился раньше, чем многим думалось, потому что до осени ещё два месяца. Но Глеб наверстал, ведь по факту не видел Алю уже как раз таки двенадцать. Уже год без любимых глаз. Без любимого голоса. Без.       — Фееричная точка. Ты смог это пройти, Глеб! Мы тобой гордимся, — расслабился Серега после последнего угасшего звука.       — Им надо анонс о выходе альбома делать, я считаю, — Кирилл закивал.       Слова, бесспорно, приятные, но вот стоило ли им гордится ведь справился или нет, сам до конца не знал. Наверное, да, раз компания других женщин уже не выворачивала, и не хотелось заглушить отчаяние алкоголем. Решив не оттягивать, сразу приступили к проработке черновика. За делом не заметили, как приблизился вечерний час, в который была назначена встреча с новыми потенциальными участниками лейбла. Первым из подъехавшего такси вышел массивный парень под два метра. Тугой черный хвостик мелькнул на затылке, пока тот не развернулся и широко не улыбнулся.       — Всем привет! — протягивает руку для пожатия, — Рома. — эротичным баритоном кратко представился и обернулся назад.       — Приветствую! Станислав! — тут же юрко выскочил из-за спины Ромы чуть менее рослый и более худой юноша.       Глеб, шокированный, сначала здоровается с первым, а когда протягивает руку Стасу, немного ухмыляется.       — Какие люди!       — Я бы сказал, сколько лет, сколько зим! — ухмыляется Стас в ответ.       Оказалось, показанный Слэму на некой вечеринке трек был написан как раз в основной Стасом. Рома исполнил и помог в сведение. Мужчины около двух часов прослушивали другие демки двоих и говорили о возможных вариантах развития. Придя к общему знаменателю, договорились через день встретиться в офисе и подписать контракт. Закурив последнюю сигарету, Глеб упёрся о капот своей машины, что оставил здесь до отпуска. Сейчас очень удачно можно было на ней уехать домой, но музыкант не спешит.       — Подбросить до города? — с ходу предлагает Глеб, стоило только Стасу и Роме появится на улице.       Как только закончились рабочие разговоры, тут же поймал себя на мысли, что через нового коллегу можно узнать что-то про Алю. Зачем? Банальное любопытство. Банальное и ненужное. Хотя, может, друг бывшей появился именно для того, чтобы рассказать, что правильно Глеб, наконец, решил оставить чувство вины и томительное ожидание возможной встречи.       — Забавно, что нужно было уехать во Владик, чтобы оказаться с вами, — Стас заговорил первым.       — Ну, милый, а как бы ты тогда встретил меня? — манерничает с заднего сидения Рома и смеётся.       — Значит, вернулся только из-за нашего предложения? — Глеб приспускает окошко, чтобы табачный дым не задерживался в машине.       — Не совсем. Так совпало, что я уже тут как неделю. На свадьбу к друзьям приехал. Может, помнишь Машу с Глебом?       Кивает и старается расслабиться от глубокой тяги. Не так много времени прошло, чтобы смог забыть её близких. Тем более школьную подругу, отношения с которой у музыканта были ничуть не менее ухабистыми, чем с самой Алей.       «Значит и она приехала. Не может же пропустить такое событие. А может, за почти год и поменялось что? Блядь! Спросить будет тупо или…»       — Сегодня вот утром только приехал из-за города. Два дня кутили на мальчишнике. Вчера вечером спьяну подумал, что Ромыч в шутку мне написал. Ха-ха-ха! Думал, такого со мной произойти не может. Ну ты прикинь! — взмахивает рукой в сторону Глеба, — Можно сказать, год был с тобой на короткой ноге, а чтобы с музыкой залететь к вам, пришлось уехать на другой край материка. Во жизнь!       — Хах, да, иронично. Но ты тогда другое делал. Сейчас звучание у тебя более серьезное. Слышно, что ты с душой стал подходить в первую очередь, а уже потом ради славы.       — Да, я в целом изменился, — пальцами прочёсывает выкрашенные в шоколадный волосы. — Сам чувствую. Стал как-то внимательнее людей выбирать, меньше суетиться по жизни в целом. Захотелось говорить через смыслы и формы в звучание, а не голосом. Удачно вот поэтому с Ромой сошлись. Ему петь нравится, — старый знакомый и бугарь по-дружески стукнулись кулаки.       Смерть брата сделала своё дело. Стас не произнёс этого, но Глеб почему-то был уверен, что юноша заземлился именно после сие события. Сам прекрасно знает, как горе влияет на творчество. Как в боли рождается искусство. Рома попросил остановиться у ближайшего метро для удобства, а Стасу с Глебом было по пути. Поворачивает на улицу, где по отрывкам из памяти знает, что находится дом Дениса. В какой-то момент проскакивает мысль: а что если Аля будет там? Если ещё пару месяцев назад затрепетал, то сейчас эта идея холодной дрожью проходит вдоль позвоночника.       «Я что боюсь её встретить?»       — Лан от души, что подкинул, — Стас протягивает руку для пожатия. — Увидимся!       «И на этом всё? Никаких наводящих вопросов или попыток двусмысленно залезть в душу?» — Глеб, слегка насупившись, смотрит в удаляющуюся спину, — «И правда, повзрослел.»       Уже стоя на светофоре через пару улиц, ощущает, как ровно задышал. Что-то парализовало диафрагму, а он даже это не замечал. Как не заметил, что всё-таки про интересующую вроде бы ещё недавно персону так ничего и не спросил. Получается, не раздумывая, предложил подвести, бессознательно имея конкретно эту цель, ничего не узнал.       Оказаться дома было приятно. Это восприятие тоже пришло относительно недавно, и поэтому теперь, когда выдавалась возможность, предпочитал оставаться в уже родных стенах для ничегонеделания. Рабочая зона встречает немного затхлым воздухом. Когда снёс стену, отделяющую когда-то Алин кабинет, то его теневое пространство стала не просто больше, но ещё и более солнечным. А от былой хозяйки остался лишь красный диван в углу. Какое-то время хотел и его выбросить, но передумал. Всё-таки дизайнерский и эксклюзивный. Плюс маленький аквариум на журнальном столике возле отлично сочетался с ним. Уборщица регулярно чистила стекло до противного скрежета.       — Приветики, Мика и Мора. Рады, что папка вернулся? — Юля приветственно постучала по стеклу, когда приехала через пару часов после Глеба.       — Бляха, не делай так! Знаешь же, что им не нравится такое, — буркнул на подругу, протягивая чашку горячего чая.       — Ууу, какие мы грозные. Прости-прости, забыла. Сто лет их не видала, как и тебя, собственно. Хоть бы соврал, что соскучился. Чё нашел себе новую подругу в этом Дубайске? — манерно взмыла руки вверх.       Она прекрасно знала, что соскучился, потому что писал через день, что неописуемо счастлив и сожалеет, что рядом нет фронтовой подруги. А как ещё назвать женщину, которая пережила недороман с ним и всех последующих пассий? Ни раз отводила от суицидальных мотивов, делила творческие победы и пинту пива. Давно понял, что дружит она именно с Глебом, а не с фронтменом группы ‘Три дня дождя’.       — Ну, подругу, ни подругу, но было весело. Тебе сначала сувенир отдать или финальный трек показать?       — Увоу! Полегче, — распластавшись на диване, Юля широко улыбнулась.       Включив ту же демку, что и мужикам на студии, Глеб никак не ожидал увидеть слёзы на обгоревших щёчках. Юля быстро утёрла их, стоило только музыке стихнуть, и тихонечко захлопала.       — Каждый раз кажется, что лучше ты не напишешь, однако, — выудив из сумки бумажный платок, высмаркивается. — Красиво, Глебчик. Очень логический финал.       — Мда, финал ли… — захлопнув ноутбук, всматривается в непонимающий взгляд Юли, — Чуваки новые, что нашёл Серый - это Роман из Владивостока и Стас.       — И? — встряхнув головой всё ещё не понимала Юля.       — Стас - братишка Дениса, Юль. Друг Али. Сегодня с ними мы согласовали условия сотрудничества. Теперь он в Избе. Но интереснее то, что вернулся он в Москву не по этой причине. У парочки друзей свадьба. Машу и Глеба помнишь?       Наступила тишина. Юля уже не плакала, а отрешенно смотрела на рыбок, логически выстраивая причинно-следственную связь. Немного погодя отхлебывает чай и принимает уверенное сидячее положение. Только сейчас Глеб понял, что Стас ведь напоминание о прошлом не только для него. Кольнуло чувство вины, что, возможно, надо было как-то деликатнее преподнести информацию. Хотя Юля уже давно уняла скорбь и вспоминала Дениса крайний раз лишь в годовщину смерти.       — Так ты поэтому ворчливый?       — А че так заметно?       — Ну, мне да. Хотя всегда думала, что ты, наоборот, подобному обрадуешься.       — Сам удивлен своей реакции. Но ты же помнишь, что я писал тебе в поездке? А тут такое. Прикол какой-то, ей-богу, — швырнув опустошённую пачку на стол, закурил.       — Он что-то говорил про Сашу?       — Уму, — выдыхая, отрицательно качает головой, — я не спрашивал, а он не начинал даже. Мозги у него появились, судя по всем разговорам.       — Это не удивительно. В отличие от того, что ты не спросил. Она же наверняка тоже в городе. Ну, или приехать должна.       Затянулся разговор, в котором Глеб мучительно долго пытался понять, почему испугался, казалось бы, так долгожданного. Препарируя гипотезу за гипотезой, пришли к простому.       — Получается, боишься, что ей будет плевать? — Юля приобняла стоящего на балконе, уложив голову на мужское плечо.       — Получается.       — Но ведь ты говорил, что уже разлюбил, — протянув свою сигарету угощает. — Тогда её безразличие должно тебя не тревожить. Да и если ты разлюбил, нормально что и она.       Эта мысль неудобно протиснулась в голову. Правда была в её словах, но кто сказал, что эта правда приятна.       — Слушай, давай закроем, — вернул табачное изделие назад в женские пальчики. — Ты права. Если будет неприятен холод, то это дело секундное. Всё в прошлом, ведь сколько воды утекло.       На часах отобразилось пять утра, когда Глеб посадил Юлю в такси и побрёл до магазина за сигаретами. Небо заволокло тучами так, что красивым рассветом не пахло. Это и всё ещё отсутствие отдыха после дальней дороги, сказалось и уснул за мгновение. Сон-преследователь, где пытается дойти к Але через толпу, отступил ещё в начале весны, поэтому спать было больше не страшно. Очнулся вспотевшим от влажного после дождя воздуха. На улице гулял легкий ветерок, что, видимо, наконец, разогнал тучи.       «Двенадцать часов сна? Неплохо, только ночью чё теперь делать?» — развалившись на полу балкона, стал вглядываться в играющие блики солнца на каплях, оставленных дождем.       А ночью пришлось пытаться занять себя хоть чем-то в пределах стен. К четырём простынь абы как покрывало, матрас от постоянной возни. Тумбы усеялись стаканами, металлическими банками и пакетиками от снеков. Пепельница, каким-то чудом ещё не опрокинутая на постель, лежала у ног, переполненная. По телеку крутился сериал, когда-то вместе в запой засмотренный совместно с Алей.       ‘‘— Я люблю Карен, но дополняет ли она меня?       — Таниша, никто никого не дополняет - так не бывает! Если повезёт - найдёшь того, кого сможешь терпеть, вцепишься в него и ни за что не отпустишь!       — Так что, мне просто смириться?       — Да, именно, просто смирись! Иначе ты постареешь, потолстеешь, и тебе станет ещё более одиноко. И ты будешь делать всё возможное, чтобы заполнить эту дыру друзьями, карьерой, бессмысленным сексом… Но это тебе не поможет. И однажды ты оглянешься вокруг и поймёшь, что все тебя обожают, но никто тебя не любит. И ты чувствуешь себя самым одиноким в мире.’’       Подорвавшись, оставляет в квартире всё как есть и уезжает в знакомом направлении. Глупо было отрицать желание увидеть её. Глупо было мучить себя вопросами, когда она, наконец, в городе и можно всё узнать. Глупо бояться не найти в её глазах былых чувств, ведь такое не может уйти бесследно. Иначе бы она не сбегала из страны. Просто увидеть и извиниться. А там будь что будет. Хуже, чем было год назад, уже точно не станет.       Сбавив скорость ближе к десятиэтажке, понимает, что не учёл время. Шины с хрустом медленно останавливаются напротив нужного подъезда. Свет в окнах не горел, а значит, либо спит, либо не дома. Потоптавшись немного у домофона, всё же решает подождать до утра. Задремать в машине удаётся спустя час, но просыпается потом чуть ли не от каждого звука во дворе. В конце концов, припарковав машину в свободном закутке соседнего дома, покупает энергетик в ‘24 часа с тобой’. Было сложно договориться с собой, во сколько будет не напряжно позвонить. За это время уже даже успел придумать, с чего начать.       «Так, значит, здороваюсь и с ходу говорю, что без разговора не уйду. Да, точно! Хотя… Начать с угрозы? Молодец, ахуенный план! Нет, лучше попросить выслушать, а потом уже решать будет говорить или нет. Да, вот так. Потом надо успеть сказать, что я эгоистичный ублюдок, который заслужил, чтобы от него аж сбежали, но я всё ещё хочу попросить прощения, потому что… Потому что… Потому что я…» — засмотревшись мутным взглядом себе под ноги, не успевает додумать, как раздаётся очередной стук двери подъезда.       Это была она. Узнать было не трудно, ведь внешне почти не изменилась. Только волосы снова длинные и выгоревшие, точно в их первое лето. Всё так же стройна и будто парит, а не идёт по земле. Душа взыграла, и желание оказаться ближе превысило переносимые нормы. В кино обычно в такие моменты монтажер накладывает слоумо, чтобы смотрящий мог подольше насладиться и прочувствовать момент. Но тут быстро внимание забирает то, что она держит, а точнее тот. В бежевом комбинезоне на руках у Али сидел ребенок не старше года. Глеб тут же пригнулся и спрятался за машину. Благо её скрывали рослые кусты.       — Евочка, давай-ка в коляске посидишь, ладно? У меня сейчас руки иначе вместе с тобой отвалятся, — играючи усаживает девочку в розово-сиреневую коляску, что выкатила одной ногой из подъезда.       Вопросов в голове стало больше, а придуманная речь для захода стала ещё более сомнительной. Глеб высматривает через стекло, как бывшая утыкается в телефон, пока ребенок протестно выплевывает соску и начинает визжать.       — Мам-ма! Ма-мма! — пухлые, как свежие булочки, ручки устремились к стоящей рядом.       «Мама?» — оседает на асфальт и дышать становится труднее, — «Какая ещё к чёрту мама?»       Потребовалась почти минута, чтобы прийти в себя и заметить, что стало тихо. Снова привстав и взглянув через стекло, чуть было не подрывается в полный рост от неожиданности. Оказалось, Аля взяла девочку на руки и стала прогуливаться по тропинке. Повернись девушка в противоположную сторону, то как раз бы увидела незваного гостя. Пятясь назад на корточках, Глеб укрывается уже в районе багажника.       — Ой, Ева, за бицуху, конечно, спасибо, но всему есть предел. И не смотри на меня своими медовыми! Чего? Вот чего так улыбаешься? Нравится мамку терзать, да? Твоё имя не ‘дающая жизнь’ должно переводиться, а ‘забирающая поясницу’… и сердце. О! Вон смотри, за нами приехали, — доноситься до мужских ушей, и глаза от шока вот-вот вылетят из орбит.       С любопытством вглядывается в большую иномарку, притормозившую напротив подъезда. Женский голос смешивается с мужским, а потом к ним присоединяется ещё чье-то щебетание. Какой-то мужчина складывает коляску и укладывает в багажник. Со спины не удаётся точно понять, но, кажется, персонаж музыканту не знаком. Авто скоро выезжает со двора, а Глеб, наконец, расслабляется. В животе скрутило от долгого напряжения, но, собрав волю в кулак, пересаживается в машину.       — Заебись… Это что получается? Я пытаюсь научиться жить, а она уже от кого-то родила? Хммм, поэтому, получается, сбежала? Блядь, но от кого? — новые вопросы озвучивает уже по дороге домой.       Голова была тяжелая, не ясно больше от чего. Внутри снова на главный пьедестал восходит злость. Правда, пока доезжает до конечной точки, снова падает в тоску. Ведь, судя по виду Аля счастлива. Разглядеть ребенка не успел, но то, как малышка взволнованно требовала мамино внимание и улыбалась, пытаясь стянуть солнечные очки с лица девушки, било в самое сердце. Это то, что бывшая так хотела и, наконец, получила. И то, что разделять с ней это приходится не ему вызывало ком в горле.       На следующий день приезжает в офис раньше всех. Состояние немного напоминало похмельное: двойная доза снотворного плюс из еды в организме уже сутки только энергетик. Оказавшись в белых, как в психбольнице, стенах, совсем один вызванивает друзей-коллег.       — Ты чё, нервный то какой? — Серега перекидывает через голову барсетку, — Договорились же к двенадцати.       — Спал плоха просто.       — Опа! А чё?       — Та не гоняй. Акклиматизация. Давай-ка лучше переговорим ещё разок с глазу на глаз. Посмотрим бумаги. Они правки присылали?       — Неа, Рома вчера написал, что всё их устраивает. Едут уже.       — Слушай, Серый, — наконец немного успокоившись, Глеб прокручивается на стуле, — надо тут со стенами что-то сделать. А то тоскливо, как в дурке.       Спустя час в просторном кабинете было накурено и шумно. Быстро, ещё раз тезисно всё обговорив и закончив с бумажной волокитой, было решено отметить. Вот только ехать куда-то было пока не с руки. Периодически в переговорную заходили другие ребята и девушки, у которых рабочий день всё ещё продолжался. Мыслями от Али всё никак не удавалось отойти, тем более рядом со Стасом. Когда тот под действием вина расслабился, Глеб как раз вернулся к застолью.       — Ну что, выпьешь с нами уже? — протягивает бокал.       — Ща, надо ещё переписку одну до ума довести и я с вами.       Обсуждения с Катей, с которой годом ранее договорился на повторное интервью по случаю альбома, почти завершилось. Слово музыкант сдержал и, согласовав день, стал обсуждать пул тем для разговора.       Катя Ожурова: “Договорились) Но давай я возьму для интереса ещё что-то из комментов слушателей? Готов к сюрпризу в этом смысле?))’’       Я: “меня сложно удивить уже, но попробуй что-то найти. даже любопытно самому’’       — Значит, скоро альбом? — Стас буквально прыгает на свободное место на диване рядом, — Потом, значит, и тур. Соскучился, скажи честно?       — По концертам то? Да уже да. Хоть всё это время то записью, то раскруткой новеньких занимались, всё равно концерты - это своя магия. Лично я буду рад встречи, — музыкант слегка улыбается, ведь прекрасно знает, что и слушатель тоже будет рад.       — Раз уж мы с тобой теперь коллеги, то могу я спросить?       — Угу, — пролистывая чаты в поисках нужного, Глеб кивает, но в следующую секунду сожалеет.       — Слышал, вы с Санькой расстались не совсем хорошо. Ты уже как, в норме?       «Видимо по пьяни прежний Стас всё же подаёт признаки жизни. Ладно, этот разговор всё равно должен был случиться рано или поздно.»       — Вполне. Времени то прошло сколько. Да и всё к лучшему, у меня новый виток в работе, у неё долгожданная семья, — понимая, что доработать уже не получиться, убирает телефон в карман.       — Семья? — Стас отхлёбывает из стакана, — Чёт не слышал от ребят, что она замуж вышла. А у тебя откуда инфа?       — А, да это, — в темпе пытается придумать, что по правдивее, — ехал тут по городу и видел её с ребенком и мужиком.       Глеб было тянется к бутылке, без которой такой разговор сейчас не вынести, да и застолье давно уже идет без него. Но сидевший рядом слегка поперхнулся на последних словах.       — Минуту! — уронил руку на плечо музыканта, — Так это чё, правда?       — Ты о чём?       Стас вдумчиво смотрит в сторону и, облизывая, прикусывает губу. В следующее мгновение кивает на дверь. Глеб, конечно же, следует за ним, заинтересованный тем, что такого не захотел говорить при свидетелях. Оказавшись, за дверью, ведущей в туалет, Стас тут же закуривает и предлагает жестом сделать то же самое Глебу.       — Не спасибо. Что тебя так удивило то?       — Помнишь, я говорил, что приехал на студию сразу после двухдневной тусовки? Мне так хуёво было физически, что я подумал сначала, что послышалось. А ща ты говоришь, что видел Саню с ребенком и, кажется, не послышалось.       — Блядь, Стас, — сложив руки на груди, Глеб упирается спиной о стену напротив подоконника, где сидит собеседник, — хорош загадок. В чём дело?       — По ходу, это твой ребенок, Глеб.       Нервный смешок и только. Тягучий от алкоголя взгляд Стаса не стал яснее, но увеличенные зрачки выдавали нахлынувшее возбуждение.       — Погоди, ща объясню. Я когда в город приехал, сначала с парнями заехал на квартиру Махи и Глеба. Ну, там с вещами помочь. Первый поднялся я, а там тишина. Но девки должны были там быть по всем данным. Подумал, что спят, и стал тихо проходить, а они не спали. Сидели на кухне, шушукались. И я услышал, как Даша вскрикнула: ‘Что?! Ты забеременела от Глеба? ’. Я обрадовался, потому что подумал, что речь про Машку идёт, пока та не подала голос: ‘Саша, то есть всё это время ты одна растишь ребенка? ’. Та сказала, мол, всё не так просто, и тут же попросила не осуждать, что приняла такое решение. Тут остальные завалились, и девчонки замолкли, — пепел судорожно слетает в раковину. — Я подумал, что это похмелье всё. Плюс они тоже тусовались эти дни и были датые. Мало ли, из контекста вырвал и чё-то попутал. Но если ты видел её с ребенком, то тут разговор другой.       Кажется, что Стас просто всё так же не фильтрует, что несёт и поддаётся эмоциям.       — Чё думаешь, может быть такое?       «Может если Жизнь решила несмешно пошутить.»       — Всё может быть просто совпадением.       — Ну, не знаю. Даша потом ходила глаза по пять рублей и всё бубнила: ‘Ахуеть, это просто ахуеть’. Я ещё подкалывал, что неужто впервые у неё отхода тяжелее, чем у других. Но она дама впечатлительная… Слушай, давай я попробую узнать, — Стас достает телефон и быстро кого-то набирает.       Пока кучерявый пытается понять, что происходит и хочет ли знать правду, слышится уверенный диалог.       — Здорова, Глебчинский! Слушай, я тут вопрос хотел задать. Не пойму, мне приснилось это или нет.       — Ага, слушаю, — из телефона, переведенного в режим ‘динамик’, раздаётся бодрый мужской голос.       — А Саня рассказывала про то, что мамкой стала или я ещё бухой был и мне почудилось? — задаёт вопрос Стас максимально непринужденно.       — Пф, явно был бухой. От кого у Сани должен быть ребенок то? Насколько я знаю, у неё мужика то нет. Ты чё-то попутал, — засмеялся друг.       — Мда? — поддатый снова закусил губу, — Надо проспаться, а то, видимо, сон с явью попутал. Ну лана, давай тогда.       — Не забудь, что тебе в шесть за костюмом надо заехать в химчу, свидетель.       Следом звучат гудки, которые хозяин телефона быстро отключил. Глеб наконец отпрял от стены, решив перекурить непонятные новости.       — Ну, видимо, попутал. Хотя странно, что за ребенка тогда ты видел? Вот в чём вопрос, — Стас спрыгнул и направился к выходу.       — Может это не её вообще. Чей-то из друзей, которых ты не знаешь.       «Тогда почему эта девочка назвала Сашу мамой?» — вопрос не удостоился быть озвученным.       — Может, за год чё только не случилось. У всех круг друзей изменился. Я её завтра на свадьбе увижу, спрошу. Сказать тебе, если узнаю? — неожиданно для музыканта Стас снова проявил ранее несвойственное ему качество - учтивость.       — Если со мной не связанно, то мне не интересно, — презрение казалось естественным. — Я ща докурю и приду. И это, Стас, давай между нами?       Новоиспеченный коллега молча кивнул и, засунув руки в брюки, исчез за дверью. Только тогда Глеб позволяет себе схватиться за голову. Паника стала нарастать, хотелось прямо сейчас сорваться к ней.       «Ладно Стас, они весь этот год так же не общались, но вот почти муж давней подруги… Почему она не сказала им? Может быть, реально это не мой? Ага, как блядь, не твой, если Стас слышал конкретное имя? Какова вероятность, что она тут же встретила ещё одного Глеба? А девчонка, назвавшая её мамой, по возврату же не старше полугода. Если ей пол года, то родилась примерно в феврале. Минус девять то… Май? Июнь? Не может быть такого! Получается, она чё, скрыла от меня моего ребенка?»       Верить в реальность, ещё минуты назад, даже не фантазийного, не хотелось. Но, прекрасно помня, что с весны того года предохранялись они только прерванным половым актом, музыкант стягивает волосы от ужаса. Всё указывало на то, что это правда. Открыв в телефоне телеграмм, тут же блокирует экран.       «Нет, не надо ни с кем это мусолить. Надо остыть. Чем-то отвлечь мозг.»       Умыв лицо холодной водой, возвращается в мужскую компанию, но алкоголь от чего-то не лез в горло. При виде Стаса думы снова и снова возвращались к немым вопросам. Неизвестность нервировала, не давая сосредоточиться на чём-то. Суетливо хватается за первую идею, что приходит на ум.       — Так я погнал. У меня встреча образовалась, — подхватывает ключи со стола.       — Да, блин, хорошо же сидели. Чё не терпит? — Серега схватил за руку.       — Нет, — играючи переводит в рукопожатие и улыбается, — не хорошо заставлять даму ждать.       Мужская компания хором проводила улюлюканьем. Вырвавшись на проезжую часть, выжимает под двести. Из динамиков орёт ‘Linkin Park-In the End’, заглушая внешние звуки и голос в голове. Хочется проклинать всё на свете. Сломать что-то или кого-то. Ненависть - вот во что за пол часа трансформировалось сидящее внутри неведение. Ведь всё только наладилось! Вот она, новая жизнь, не прыгнула легко в объятия, а выстрадалась за эти долгие двенадцать месяцев одиночества. Ведь только сейчас в полной мере стал готов попробовать опереться на опыт! Что это? Проверка? Тогда не понимает, как её пройти. Что является маркером, который поспособствует не возвращению в состояние горя и безнадеги.       — Сука! — кожа на руле не издаёт ни звука, когда слегка вспотевшие ладони со всей силы ударяют по ней, — Ебучий случай! Столько ждать и ничего. А когда, наконец, жить дальше решил - появляется! И каким образом! Ну уж нет, пошло ка оно всё!       Недалеко от центра, припарковав машину в одном из дворов, заскакивает в гипермаркет. Дежурный набор, что ещё в прошлом выверен, на практике, быстро собирается с полок магазина и вот уже стоит у подъезда. Мышцы уже пульсировали от зудящей злобы. Карина не спеша открывает, облокотившись о входную дверь.       — Я, конечно, хотела с тобой увидеться, но не думала, что это произойдет так скоро, — взглядом проводит по пакету в руке. — А это что?       — Сладости. Ты же говорила, что любишь сладкое, — по-хозяйски проваливается в квартиру. — Как добралась?       Глеб решительно пропускает удивление по действительно внезапному предложению провести вечер - лишние разговоры. Тем более, что он скажет? Извини, мне срочно нужно забыться проверенным способом, а ты первая, кто пришел на ум? За время отдыха у музыканта не сложилось ощущения, что Карина из тех девушек, что могут такую правду принять. Но и не из тех, кто будет надоедать с попытками залезть в душу. Проводя время в общей компании, по большей части новой для Глеба, Карина была в числе тех девушек, что привлекли внимание. Выделиться умудрилась в два счёта, когда на первой же вечерней прогулки по городу чуть не полезла в фонтан на спор, а потом рассуждала о космических достижениях учёных. Правды ради, выделялась она и внешне: кучерявые рыжие волосы контрастировали с зелёными глазами, а маленькая родинка над губой вызывала непонятное влечение к двум пухлым изгибам рядом. Утром следующего дня, увидев юную особу в купальнике, подзавис на песочной форме, что Карина скрывала под мешковатой одеждой всё время до. Все десять дней они нет-нет да оставались наедине хотя бы раз за день, хотя бы на несколько минут. Поначалу происходило само по себе, а потом интуитивно Глеб стал это провоцировать. Умная, не дурна собой и не чурается спонтанности - сам бог велел взять её контакт. На всякий случай. А случай бывает всякий.       — Супер! Я на самом деле очень рада уже вернуться. Там так скучно стало, — поманила на кухню.       — Вы же на джипах собирались погонять. Ты вроде уговаривая меня, очень горела идеей, — на стол выставляет две бутылки вина, нарезки и различные сладости.       — Ну так я горела идеей, потому что представляла, что ты тоже будешь, — улыбается одной стороной губ, и внутри Глеба будто проходит разряд. — И правда, сладостей накупил, — быстро уведя внимание на покупки, меняет вектор диалога.       Двойные послания на отдыхе девушка не посылала, хотя через тело как-то интуитивно считывал, что симпатия сильная. Видимо, написав с предложением о встрече, дал понять, что симпатия взаимно, и девушка решила пойти в явное наступление. Разместились в лоджии, что выходила на парк возле дома. Карина была коренная москвичка, чьи родители работали в Газпроме. Поэтому у Глеба нет возникло вопросов, откуда у 23-х летней особы такая просторная и территориально удобная квартира. Выпивая бокал за бокалом, разговоры становились всё более и более личными, но всё же не уходили в тему отношений каждого. Никаких вопросов о былом и текущем положение в сердечных делах. Душа музыканта ликовала. Когда две бутылки вина были уговорены, Карина вернулась с кухни с двумя бокалами для виски и коричневой тарой.       — Папе какой-то пузатый дядька подарил. Наверное, жутко дорого и, надеюсь, хотя бы немного вкусно. Затестим?       — Ты ж моя золотая! — схватился за рельефное и толстое стекло сосуда, — С тобой я готов это выпить, даже если там яд, ха-ха-ха.       Манна небесная не закончилась только коллекционным алкоголем. Карина принесла кальян, который, по её словам, должен был затмить все предыдущие в жизни Глеба, ведь обучалась она у некого дяди Серкана в Турции. И правда, с первой тяги тело как будто, наконец, взаправду расслабилось. Коньяк шоколадным послевкусием, лёг на губы и голова закружилась. Силуэт девушки рябью задвоился в глазах. Довольно улыбается тому, как мимо нот та стала подпевать песне из станции. Карина закидывает ноги на стоящий без дела шкаф. Для кого-то невинный жест, для неё, возможно, стратегический, а вот для Глеба - триггерный. Учитывая все события последних дней, это пустило очередной импульс ностальгии и непроизвольно встряхивает головой. Только сейчас замечает, что легкое платье на ней не доходит и до середины бедра. От нечаянного движения подол задирается выше. Свет ночника отзывается мерцанием на смуглой коже стройных ног. Снова это затруднение в отведение взгляда в сторону.       — Какой у тебя красивый загар, — с придыханием опрокидывает стакан.       — Спасибо, — опустив мундштук на столик, выпрямляется, параллельно проводит руками от колена до платья.       Это движение помогает Глебу прекратить гляделки на ноги и найти её глаза. Расслабленно упав спиной на кожаную спинку дивана, еле поднимает веки. Усталость. Тоска. Желание. Всё разом на тело 29-ти летнего.       — Ты, хоть и не особо загорел, кстати, тоже красивый, — улыбнулась ему во весь рот и зеркально уронила голову на спинку дивана.       Открывшийся вид завораживал: тонкая ткань облегала округлое плечико, что плавно перетекали в изящную шею. Её улыбка медленно спадает, когда серьезно-пьяный взгляд обводит румяное лицо и останавливается в районе губ. Дыхание слышимо углубилось у обоих, и в следующую секунду Глеб сокращает расстояние между. Схватив за затылок, властно притягивает ближе и заимствует первый поцелуй. Рваный и влажный. Не теряясь, рыжая запрыгивает сверху, проведя по мужским плечам, прячет пальцы в каштановых кудрях. Подлетевшее платье пропускает под себя татуированные ладони.       «Ммм, какая же мягкая», — в остатках сознания только ощутимое возбуждение.       Ёрзая Карина умело стягивает его футболку, опуская поцелуи ниже. Нет, конечно, понимал, что нравится, но чтобы настолько. От чувства собственной важности гортанный смешок вырывается наружу, но тут же его запивает. Жадно окунаясь в ласки и близость, чуть не сносят фуршет. На Карине не остается уже ничего, когда парень подхватывает за бедра и относит в спальню. Её стоны смешиваются с ударами жирных капель дождя по карнизу. Каждый толчок впечатывается в голову, чтобы вытеснить всё, что ютиться там. Контраст её ласки и его жесткости - то, что Викторов из прошлого прописал. В какой-то момент девушка меняет стратегию и прикусывает мужскую губу. Шипя от боли Глеб удивленно смотрит, как та слизывает его кровь со своих губ. Схватив за плечи, сбрасывает с себя и припечатывает лицом в матрас. Карина с трудом умудряется выхватывать воздух, когда одной рукой Глеб, нажимая на затылок, вдавливает её голову в постель, а другой рукой фиксирует поднятый вверх таз. Успевает лишь ахать, совсем не сопротивляясь такой пылкости и скорости. Видимо, этого и добивалась. Пару раз даже довольно усмехается, чем больше дразнит. Латекс шмякается о каменную плитку возле кровати, а юная скрывается в ванной. Обессиленный, кутается в плед и находит на балконе сигареты. Давно курение не было таким приятным. Глотает коньяк прямо из бутылки, пока влажная хозяйка подходит и проскальзывает под покрывало.       — Тайм-аут на исходе. Проследуйте, пожалуйста, — ручкой взмахивает в сторону двери.       — Чё, не хватило?       — Уж очень понравилось, — ухватив за запястье ту руку, которой Глеб держит сигарету, обсасывает большой палец.       — Предложение одобрено, но дай докурю, — смотря в зеленые глаза, освобождает руку и затягивается.       — Как скажешь.       Без лишних вопросов насаживается и плавно движется, увеличивая возбуждение. Мужчина не сразу понимает, что сделала это, не прибегая к презервативу. Закинув голову назад, Карина что-то бубнит. Вскакивая все активнее, грудь, кажется, третьего размера, взлетает прямо перед лицом кучерявого.       — Поцелуй её, — вдруг различает среди прочего. — Поцелуй мою грудь.       Вместо повиновения Глеб скорее опрокидывает виски и пропускает в себя глоток за глотком. Глаза сжимает до боли в мышцах. Картинка, как, Саша сидя на нём, и произносит почти такую же просьбу, только тыкает ноготком слева грудной клетки, намекая на сердце. Бутылка на ещё одну треть опустошается, в попытки углубить забвение.       «Прочь из моей головы!»       Ненужная сигарета тушится, а почти пустая бутылка чуть не падает, когда оказывается на столике. Глеб наконец-то целует грудь и не только. Убойная доза алкоголя ощущается в желудке, а немного погодя и в голове. И снова пелена злого возбуждения. Через пару часов выходит из душа всё ещё пьяный и совершенно пустой. Карина оказывается на кухне в том же платьице. Доставая из мутной баночки крем, плавно разносит его по красным коленям.       — Есть хочется. Может закажем что-то? — игривая улыбка озаряет лицо.       — Ты прости, но мне ехать надо. Завтра дела и лучше выезжать из дома.       Рыжая, больше ничего не произнося, выходит проводить гостя. Прекратив растирать волосы полотенцем, Глеб возвращает мокрую тряпку и пьяно улыбается.       — Есть ли смысл ждать твоего звонка? — лишь слегка касается пальчиком его губ.       — Смысл есть всегда, — целует подушечку.       Садиться в такой кондиции за руль не рискует, поэтому решает пройтись. Свет стал прорываться через остаточные тучи, и за счёт этого рассвет был неуверенным. Разбирать, куда идёт, совершенно не пытается. Лужи хлюпали под ногами, а ветер морозил влажные кудри. Смотря вперёд себя, толком не различает местность и не замечает приступ тошноты.       — Всё напоминает о тебе, а ты нигдеее, — коряво пропел известные строчки, исполняемые Людмилой Барыкиной. — Что же мне, блядь, делать?       Этот вопрос встрял ещё в душе, в том числе, поэтому и ушел. Подумать рядом с рыжей не удалось бы. Она мало того, что за ночь несколько раз поведением и словами напомнила Алю, так ещё и требовала внимания. Штука, которую сейчас никому давать не хотелось. Не высрать же ресурс на общение, когда всем естеством думаешь о той, что где-то в городе. Было злостно, что обычно рабочий ход оказался в пролете.       — Работа, друзья, алкоголь, секс… Что ещё я упустил? Еб…       Резкая боль в голени и почти припечатывается лицом об асфальт. Благо успел выпустить руки вперёд. Ладони тут же защипало, штанина намокла, а мышцы оступившейся ноги ныли. Задумчивость плюс опьянение - не лучшее сочетание. Решив, что с него хватит, вызывает такси. Пока то подъезжало, нужно было позаботиться о снотворном, ведь днём никуда на самом деле, конечно, не было нужно. Таблетки в такой кондиции не вариант. Поэтому, обойдя дом, заходит в круглосуточный. В машину садится уже с разведённым виски в литровой бутылке. Развалившись на заднем, рассматривает небо в открытое окно. Оно показалось таким похожим на небо Петербурга, когда Аля улетела сразу после концерта, а музыкант лежал на лавочке с тем же коктейлем. После того примирения любую свободную минуту были вместе. Силуэты. Тени. Миражи. Вот они уехали в загородный комплекс. Аля заходит в номер отеля и скидывает джинсовку. По силуэту струится шёлковое платье, чьи складки ломаются на пояснице. Спину разрезают тонкие лямками, которые дают свободу для воображения. Вот, пропустив через пальцы волосы, она оборачивается и заигрывающе улыбается. Садится на белоснежную кровать, и пока тело вытягивается по мягкой поверхности, подол и без того короткого платье задирается почти до трусиков. Вот загорелая кожа мягко отражает свет из окна, а глаза в блаженстве прикрываются, и она нежно зовёт присоединиться к ней. Злость на жизнь за возвращение бывшей в настоящее и страх оказаться отречённым отцом отодвигается в сторону. На сцену выходит тоска. Казалось бы, забытая тоска. Снова захотелось просто увидеть её. Обнять. Почувствовать её запах. Вкус.       — Молодой человек, мы приехали.       Уснул Глеб с почти сухой головой и мокрыми глазами. Проснувшись выбора не оставалось. Конечно, можно было дождаться информации от Стаса о том, чей это ребенок. Но если Аля скрыла факт беременности год назад даже от самых близких, то ничего не помешает ей соврать сейчас уже давно не особо другу. К тому же ‘Мам-ма-ма!’ той малышки звенело в ушах. Нет, нужно прыгать с головой.       Я: “Серый, а у тебя есть инста Стаса? кинь, если да’’       Я: “или Ромы, тоже подойдет’’       Слэм без лишних вопросов скидывает сразу страницу бывшего блондина. Изучив публикации, стало ясно, что сторисы не подскажут, где искать свадьбу. Однако снова трясет стариной и в два счета находит страницу Даши, а там и Маши через подписки подписок. Вот только все равно оставалось неясно, в каком заведение будет мероприятие. Решив подождать, отправляется за брошенной ранним утром машиной.       «Вчера думал, что ещё можно сделать, а я тебе отвечу, друг. Можно намутиться! Сам подумай, при любом раскладе это поможет унять первый всплеск чувств. А? Что скажешь?» — какой-то склизкий голос звучит в голове, когда выезжает со двора Карины, но быстро заглушается музыкой.       Время тянется медленно. Возможно, если бы не так часто обновлять страницы, то шло куда бы быстрее, но ничего делать больше не получается. И хоть нервничает, но страх, решимость не умоляет.       «Так, а если ничего точного или хотя бы отдаленно знакомого не вылезет, то что? Может это знак, что нахуй эту идею? Ага, от Стаса то теперь не отделаться, а значит, однажды тема с Сашей всплывет сама по себе точно. Ладно, в конце концов, всегда можно приехать к её дому.»       За окном небо было прозрачным и ровным светом горело убывающее солнце, когда, оставив надежду, кликает по ещё одному файлу. В наушниках звучит грязная музыка, когда-то написанная второпях или в неадеквате, или всё вместе.       «А чё ты её не попробовал найти сразу? Зассал, получается?» — снова этот голос, — «Получается выход верный. Давай-давай, ничтожный.»       Чуть не швырнув мышку в экран, открывает чат с Артёмом. Последний раз они виделись в тот день, когда Аля была несправедливо выгнана.       Я: “привет, как сам?’’       Артемий: “Привет, не жалуюсь) Ты как?’’       Я: “помощь нужна’’       Но тут где-то застрял ответ или где-то встрял Артем. Одним словом, сообщение не читалось, что увеличивало нервное подергивание коленки. Прикусив подушечку большого пальца, задумался. Была ни была и ещё раз обновляет страницы. Спасение ли свыше или совпадение, но оказалось, что Даша выложила видео буквально минуты назад. По кадрам явно видно, что честнàя компания прибыла в какое-то заведение у набережной Москва-реки. В пару кликов находит конкретную точку, просто забив в карте название попавшего в кадр магазина. Подхватывает с тумбы ключи и привычный взгляд на диван, возле которого дрифтовали вечно спокойная пара рыб, выскакивает на улицу. Телефон в кармане издаёт вибрацию, и Глеб стопится для принятия решения.       Артемий: “Всегда любил тебя за прямоту Глеб) Я дома, подваливай)’’